***
Нева была чертовски холодна, а настроение было не лучше. Сережа подошёл к краю моста, скривил лицо от внутренних смятений, опустил подбородок в цветной шарф и потупил взгляд. Пару секунд он просто смотрел на воду, а потом залез в карман и достал олегов пейджер. Столько денег он в свое время отложил на него, готовя подарок, что просто выкидывать сейчас было ужасно жаль. Мужчина сжал его в руке, замахнулся и бросил устройство в ледяную воду. Они должны исчезнуть для всего мира.***
В назначенное время Разумовский подпирал двери отделения МВД, собираясь с духом. Время уже походило на конец рабочего дня, по крайней мере, для безалаберной части сотрудников, не отягощенных никаким серьезным расследованием. Сергей тяжело вздохнул, нервно поправил волосы и взялся за ручку двери. С Хазиным было легче, чем наедине с самим собой. Он понимал и разделял его горе и усталость. Он понимал его переживания. По дороге они разговорились, зашли в магазин, купили алкоголь и еду. Дома уже расположились, Петя достал ещё один комплект постельного и отправился на кухню. Сережа чем мог, старался помочь, а на деле, как потерявшийся щенок искал поддержки и любви. Оба готовить что-то сложное не умели — пожарили картошку и открыли какие-то соленья. Самое то для водки, но на выходе из магазина они обнаружили себя с химозным вином в картонной коробке, «Виноградная лоза», и небольшим куском сыра в пищевой пленке. «Романтика». Ужин прошел в более теплой обстановке, чем ожидалось. Всё-таки мужчины давно знакомы и сумели положиться друг на друга в такое тяжёлое время. Петя ерзал и нервничал, крутил на языке один-единственный вопрос, что мучал его все это время. Он порывался начать говорить, но только открывал и закрывал рот, хватая воздух будто утопающий. В жёсткой тягучей трясине были скованы его щиколотки, штаны прилипли к бёдрам, свитер задрался, а под него затек ил. Петя медленно тонул в своем осознанном неведении. — А у Олега есть кто-нибудь? Ну, в романтическом плане? Майору удалось зацепиться за древнюю корягу и всплыть на поверхность. Самостоятельно подтягивая себя на руках, он задал вопрос, убивающий сразу двух зайцев: 1. В каких отношениях Олег и Сергей? 2. Есть ли у Олега любимый человек? Разумовский повел бровью и отпил вина из гранёного стакана. Вечерок действительно подходил больше для простой знакомой водки. Тонкие пальцы молодого человека опустили стакан на пол перед ним, он привычно надменным движением откинул пряди с лица и повернулся на товарища. — А что тебя интересует? Я просто не понимаю. — Голубые глаза сощурились в тонкие полосы, откуда светили золотым переливом. У Серёжи были догадки, в которых он хотел убедиться лично. А ещё гнусная ухмылочка, которую он не стремился скрыть. В этот момент голова майора начала пухнуть от выпитого вина. Такого расклада полицай совсем не учел, даже пути отступления для себя не подготовил, не то что внятное оправдание интереса. Петя прибегнул к своей несуразной логике и решил, что в этот раз никакой тактики, тупо мочим. Он слегка стремался реакции Сергея. Да, девяностые, не названная новая эпоха свободы для советского человека, которой каждый по-своему распоряжается. Тот же шоу-бизнес, показывающий и ни капли не скрывающий «голубых» на пузатых экранах, более открытые взгляды и «всераспущенность» внутренней политики государства. Сейчас за ориентацию хотя бы с насильниками-педофилами по одной статье не присядешь, и на том спасибо. Русский человек привык довольствоваться ущемлением. — Бля, Сер, — фамильярно — после этого разговора как родные люди, разве что, в десна не целуются, — ты не пойми меня неправильно, я знаю, что он твой самый близкий человек, я считаю? И правильно понимаю, — Сережа кивает на это и не перестает улыбаться, а Петя будто не замечает и капли издёвки в его лице. — Но меня будто тянет к нему, я даже не знаю, как приличнее слово подобрать, скажи, что все понял из моего бреда. Хазин скашивает на него взгляд и видит, как Серый головой мотает и грустные глазки строит. Петя конечно не дурак, понимает остатками ума, что с ним играют, к мышеловкам подводя, но противиться не может. Хочет выговориться кому-то, кроме как Игорю в пьяном бреду, сбросить часть груза с груди. — Да нравится он мне! Так банально, по-детски искренне и просто. Петя действительно с ним стал как подросток, голову будто в 15 от гормонов срывает. Ущипнуть хочется и за коленку укусить, записку на парту подбросить с признанием и постоять у школьного сарая с сигаретой на двоих. Майор признание буквально выкрикивает, становясь маленькой громкой собачкой, что на каждого неприятеля кидается. Волосы всклокочены, плечи подняты, рукава водолазки собраны у локтей. Вино из стакана чуть проливается на пол, но хозяину все равно — и так краска с паркета слезла. Сережа, заслышав правду, делает пометки у себя в голове и снова продолжает играть. В лице меняется, устрашающе голодно смотрит на Петра, рукой у его головы на диван опирается. Нависает. Давит. — Ты прав, он очень дорогой для меня человек. А то, что дорого сердцу охраняют особенно трепетно. Он — искалеченная душа. Он многое пережил, я не хочу, чтобы он хоть на шаг приблизился к тому аду, в котором он жил. А если ты этому поспособствуешь, я тебе лично свинец под челюсть засажу. Там у тебя место достаточно примечательное, помеченное уже. — В согласии со своими словами, Разум проводит пальцами по рубцовому шраму и руку медленно убирает. Петя кивает не столько предупреждению Серёжи, сколько своему чутью, что ещё с первой встречи кричало о неоднозначности этой птички. Кислое вино отпивает и продолжает слушать свой поток мыслей параллельно с сережиным глухим голосом.