Хроники Арли. Часть третья. Я - инквизитор

Глава 28 Особняк, принадлежавший посольству темных, располагался минутах в тридцати пешего шага, и мы решили обойтись без кареты. Часы де Бри показывали одиннадцать, когда мы покинули гостеприимно распахнутые ворота Дворцовой площади. Что нисколько не удивляло — это отсутствие на ней всяких следов Святого воинства. Любой монах, встреченный нами в ее пределах, принадлежал либо к инквизиции, либо к любой другой конгрегации. — Наших уже выпроводили, — мрачно сообщил мне де Бри. — Не нравится мне все это. — А мы, если что, вернуться сможем? — спросил я, провожая недовольные лица встречных. — Сможем, — буркнул де Бри. — Но лучше, если у тебя уже будут конкретные мысли насчет происшедшего. — Чтобы у меня появились конкретные мысли, капитан, мне не хватает информации, — заметил я. Де Бри вздохнул. — Что тебе нужно знать? И как ему это объяснить? По-нашему, по-простому. — Капитан, я не мастер играть в расследования, — заметил я, обдумывая слова. — Но вижу некоторые варианты. Признаться, меня не радует ни один из них. Вот скажите, кому выгодна смерть ректора и князя? — Ну и вопросы ты задаешь, — вздохнул де Бри. — В двух словах, — предложил я. — Да тут даже в трех не уложиться. Ну вот я и влип по полной. В смысле «попал» и не между двух огней, а вообще. Мечты о том, чтобы кто-то грамотный выложил мне текущий расклад, сбылись — де Бри оказался великолепным рассказчиком. Попытаюсь вкратце описать ситуацию, о которой де Бри рассказывал мне почти час, пока мы шли по нужному адресу. Началось все, как водится, испокон веков. Как я уже знал, на Арли существовало одиннадцать официальных конгрегаций, твердыни которых стояли не берегу Нона. Перечислять их все я не буду — зачем засорять ненужной информацией мозг? Расскажу о главных — лет тридцать назад у руля всего сущего на Арли стояли три: конгрегация по делам веры, конгрегация помощи вере и конгрегация чистоты веры. Первая несла административную и объединяющую функцию и являлась самой большой — в ее коалицию входили семь других. Вторая — Святое воинство, своего рода «силовое крыло» и всеобщее пугало для королевств и желающих независимости нелюдей. Помимо этого, она занималось охраной порядка в городах, разделяя эту функцию с городской стражей. Третья — это, собственно, инквизиция, которая осуществляла точечный контроль за бунтарями и попутно истребляла всякое проявление «ненормальности». В это понятие включались и костры для еретиков, и очищающее пламя для ведьмовского отродья, и борьба с чудовищами. Понятное дело, люди есть люди, и в каждой из фракций постоянно находились недовольные существующим порядком вещей, но до определенного времени первой коалиции удавалось сдерживать слишком горячие головы. И тут появился я. Ну, не сам, конечно, а слухи о моем пришествии. Они ли стали катализатором, или появился кто-то деятельный внутри самой инквизиции, но он стал перетягивать одеяло на себя. Результат — постепенный развал коалиции во главе с конгрегацией по делам веры и появление новой, в которой на первые роли вышла инквизиция. До недавних пор силовому крылу церкви удавалось сдерживать аппетиты «чистых», но года три назад из какого-то угла выполз епископ Фиодор, и противостояние из вяло текущего переросло во все сильнее разгорающийся конфликт. — Чем же помешал магистр Макгон? — спросил я. — Церковь с давних пор не в ладах с магами, но вот уже три столетия удавалось сохранить баланс, — сказал де Бри. — Баланс? — Мы очень жестко ограничили магию, — де Бри кивнул какому-то квару из тех, кто проходил мимо. — Создали целый свод правил, Кодекс, который совсем не по нраву всем этим «их магичествам», но, если волшебник живет, не нарушая положений, его не трогают. Кардинал Бролле лет тридцать назад договорился с ректором Академии о том, что никто из великих магов не будет оспаривать основные положения Кодекса. — И этот ректор, конечно же, магистр Макгон, — догадался я. — Да, — подтвердил де Бри. — Он требовал от своих подопечных соблюдать Кодекс и карал за нарушения, не дожидаясь вмешательства церкви. — Жесткий дядька. Что же будет, когда его уберут? — Магам это не понравится, — ответил де Бри. Самое любопытное, Кодекс пришелся не по душе не только свободолюбивым волшебникам, но и «чистым». До введения правил, работы у инквизиторов был непочатый край, а тут ручеек иссяк. Советом конгрегаций был введен запрет на необоснованные пытки в отношении волшебников. Конечно, их хватали по первому подозрению, но поумневшие колдуны стали вести себя тише мыши, ревностно соблюдая положения Кодекса. — Как только Академия подаст голос, у инквизиции появится формальный повод аннулировать Кодекс, — сказал де Бри. — Вот тебе и причина, — заметил я. — Не торопись, — буркнул де Бри. — В последней войне с эльфами именно маги стали тем мотыльком, что перевесил чашу весов. И в инквизиции это прекрасно понимают. Открытая война никому не нужна. — При всем уважении, капитан, вы видели этого Фиодора? Он же, не раздумывая, отправит всю Академию на костер. Целиком. Де Бри как-то странно на меня посмотрел. — Если ты про епископа Фиодора, то под его патронажем в конгрегации по делам чистоты веры открыт Корпус святой магии, куда принимают любого колдуна, готового отдаться на милость богам и встать под знамена церкви. Я присвистнул. — Так они хотят подмять Академию! В размахе мышления ему не откажешь. А вы что же? — До сего дня мы не принимали в свои ряды проклятых. Вот, значит, как они их называют. — Мне кажется, вы погорячились, — сказал я. — Сейчас уже поздно что-либо менять, — сказал де Бри. Город напоминал столицу моей бывшей родины первого января. Навстречу изредка попадались закрытые наглухо кареты в сопровождении суровых монахов и экипажи дворян. Ворота особняков оказались заперты. Гостиницы красовались пустыми дворами. Здесь, в «высокой» части города, где вся недвижимость принадлежала благородному сословию, царила величественная тишина. — Как это вообще возможно? — я повертел головой. — Что именно? — Посадить такую уйму людей по домам да еще и в праздник. — Нахождение на улице запрещено эдиктом, — пояснил де Бри. Я присвистнул. — И что грозит нарушителю? — Ничего хорошего, — де Бри остановился и огляделся. — Сколько здесь живу, а на этой улице впервые. Вон тот дом, если не ошибаюсь. Капитан мог бы ничего мне не говорить, особняк, на который он указал, отличался от всего, виденного мной до сих пор. — А у него есть дверь? — спросил я, с изумлением рассматривая абсолютно черный параллелепипед без малейших намеков на двери и окна. — Ты сам захотел задать им вопросы, вот и узнаешь, — рявкнул де Бри, и по его голосу я догадался, что бравому капитану не по себе. Дом темных эльфов смотрелся абсолютно чужим в этом средневековом городе. Как будто на одной из улиц Праги воткнули суперсовременное здание из стекла и бетона. Ни единой щели, ни даже намека на то, что этот кусок скалы обитаем. Довершал образ ландшафт, окружающий это чудо. Если другие особняки старались перещеголять друг друга видом и размахом садов, количеством деревьев и цветами всех видов, то, разглядывая дом темных эльфов, я чувствовал, как переношусь в центр столицы. Не этой с ее инквизиторами, мечами и магами, а той, которая осталась за много миллионов… не знаю чего отсюда. — Мурашки по коже, — я оглянулся на де Бри. — Кто им дал построить такое? Над капитаном крутилось разноцветное колесо, в котором оказалось немало светлых пятен. Похоже, его не слишком радовало соседство. — Они называют его Инлудар, — проговорил он. — Это часть сделки. Я взглянул на него вопросительно, и де Бри пояснил: — Двести лет назад Совет конгрегаций заключил со старейшинами сделку, согласно которой они обязаны принять сторону людей в случае, если миру на Арли угрожает опасность. Вот оно как! Сторона людей в будущем конфликте. — А какова вероятность, что темные расторгнут соглашение, если их посол погибнет от руки человека? Де Бри бросил на меня быстрый взгляд. — Ты умеешь задавать неудобные вопросы, парень. Полное ощущение, что сейчас подкатит какой-нибудь фрик на Феррари. Мы с де Бри остановились на самом краю мостовой, там, где она примыкала к каменным плитам площади перед Инлударом. Я невольно поискал глазами тумбы воздуховодов и кубик энергоподстанции, но вокруг простирался лишь голый камень. — Местные, должно быть, обрадовались такому соседству, — усмехнулся я. — Да уж, — де Бри хмыкнул. — О степени их восторга можно судить по высоте заборов. Только сейчас я обратил внимание, что территория резиденции темных огорожена с трех сторон высоченными каменными стенами. Им постарались придать праздничный вид, понатыкав колонн и портиков, но сооружение все равно оставалось именно тем, для чего было построено, — оно отгораживала один участок земли от другого. — Дальше ты пойдешь один, — неожиданно сказал де Бри. — В смысле один? — мне даже не пришлось скрывать изумление. — А вы что же, останетесь здесь?! — Пройдусь, пожалуй, — сказал он. — Парень, не подумай ничего такого. Темные не жалуют церковников. А с нами у них и подавно особые отношения. Если я буду рядом, нам вряд ли стоит рассчитывать на откровенность. Я чуть не спросил, не боится ли он, но вовремя прикусил язык. Темные не вызывали во мне каких-то особых чувств, хотя, при виде этого сооружения, становилась понятна причина, по которой их не любили. — Честно говоря, не ожидал, что вы отпустите меня в свободное плавание. Де Бри похлопал по моему плечу. — Я в тебя верю, парень. Вопрос следует поставить по-другому: верю ли я в себя сам? Ладно, и не таких, как говорится, видали. Что я в офисе Газпрома ни разу не был? Подбадривая себя таким нехитрым способом, я двинулся навстречу черной стене. Мысли в голове толкались разные. Несколько раз даже пришлось давить в зародыше панику, что дело почти не сдвигается с мертвой точки, а время неумолимо движется к дедлайну. Следовало ускориться, иначе всем нам крышка. Ответственность — дело такое, стремное. Бросив же последний взгляд на мнущегося у кромки де Бри, я понял одно: Святое воинство не проигрывает битву за власть, оно ее уже проиграло. Ибо сколько бы ни был велик мой талант на поприще раскрытия разных сомнительных дел, полагаться на сопливого уродца, с точки зрения руководства конгрегации, — это даже не легкомыслие. А епископ Морр мог быть кем угодно, но только не идиотом. Глубоко вздохнув, я остановился за несколько шагов до гладкой поверхности камня. Вот черт, не спросил у де Бри, как к ним обращаться! — Прошу простить меня, глубокоуважаемые господа темные эльфы, мое имя Иан, и мне надо поговорить с кем-нибудь о смерти князя Квирина Мурда! Ничего не произошло. Стена осталась стеной. Я оглянулся на де Бри, но в его ауре не наблюдалось разочарования. Или он готов к тому, что меня пошлют куда подальше, или вообще не ждет, что они откроют. Может, нужно постучать посильнее? — Я пришел, чтобы поговорить! — мы люди не гордые, можем и второй раз попросить. — Мне нужно задать всего несколько вопросов! Тишина. Ни намека на дверь, ни звука работающих сервоприводов. А внутри вообще кто-нибудь есть? Может, они уже свалили из города? Постучав еще трижды и покричав для порядка, я сел прямо на дорогу — идти все равно некуда. А раз некуда, то можно пока прикинуть расклад. Мне уже понятно, что надежды, возлагаемые на мой нестандартный подход, колеблются по десятибалльной шакале между нулем и единицей. Сам де Бри, возможно, и поставил на меня, но, судя по его ауре, эти надежды тают с каждой секундой. Что говорит об одном: несмотря на все обещания, Валену я не получу. Мысль о том, что мои старания, возможно, напрасны, сработала не хуже электрического заряда в область пониже спины. — Эй, вы! — заорал я и с утроенной силой забарабанил по стене. — Я что только ради себя стараюсь?! Княжна! Неужели вы не хотите узнать, кто повинен в смерти вашего отца? Но и эти мои эскапады остались без ответа. Черный камень безмолвствовал. И что теперь прикажете делать? Сидеть здесь до скончания веков и ждать, пока у них кончится продовольствие? — Ну и дура! — выкрикнул я и повернулся к де Бри. — Капитан, похоже… — Я не могу понять, чего же в вас больше, юноша, — произнес знакомый голос за моей спиной, — смелости, глупости или нахальства. Назвать «дурой» члена королевского клана — это несколько безрассудно, вы не находите? — Зато сработало, — выдохнул я, пропустив удар сердца в голову, и развернулся. Передо мной стояла Эрлейн, принцесса и темная эльфийка. Ее зеленые глаза грозили заморозить на месте, а во всей фигуре сквозило такое высокомерие, что позавидовала бы любая императрица. — Если бы не ваш врожденный недостаток, который, несомненно, накладывает отпечаток на все ваши слова и поступки, вам бы пришлось кровью смывать оскорбление. Это она про мой горб что ли? Мол, с уродцами и ушибленными на всю голову не воюем… — Ваша светлость, — я поклонился, впрочем, не слишком низко. — Прошу простить меня за излишне резкие высказывания, но они свидетельствуют лишь о том, что мне не безразлична судьба вашего отца. — Мой отец мертв! — почти выкрикнула она, стиснув кулаки. — В том-то и дело, — согласился я. — Обстоятельства его смерти таковы, что заставляют взглянуть на дело под совершенно иным углом. «Черт, что я несу? Какой еще угол?! Княжна сейчас прямо здесь открутит мне голову, и дело с концом». — Все, что мне нужно, я знаю, — отрубила она. — Люди убили моего отца. Подло и безжалостно. — Люди? Если уж на то пошло, князь начал первым, и я…— мне не дали закончить мысль. — О, да! Ложь вполне в духе вашего рода! — эльфийка «воткнула» в меня свой взгляд. — Отец предупреждал меня об осторожности и сам пал жертвой вероломства тех, кого защищал! Ого! Значит князь являлся сторонником союза. Лишившись такого голоса, лагерь «защитников» понес серьезную потерю, если не сказать больше. Зато противников явно прибавилось, и дочь князя вряд ли отдает предпочтение первым. Следовательно, предположение о разрыве союзного соглашения оказалось гораздо ближе к истине, чем я думал, и чем предполагает де Бри. — Ваша светлость, позволю себе заметить, что мы с капитаном де Бри хотим разобраться в причинах происшедшего. Обещаю, что… — и снова мне не дали договорить. — Вы с вашем капитаном можете хотеть что угодно, мне нет до этого дела! — заявила дочь князя. — Убирайтесь отсюда, пока мои слуги не вышвырнули вас со всем усердием и прилежанием! Черт! Черт! Никогда не умел разговаривать с девушками. Особенно в таком состоянии. Но мне нужны сведения! Как же жаль, что я не могу влезть в ее голову, над которой, кстати, собирается что-то очень страшно знакомое. Мне что для всего рода эльфов придется служить громоотводом?! — Эрлейн! — я сжал ее руку, наплевав на приличия. — Да поймите же вы! В следующее мгновение небо и земля поменялись местами. Я почувствовал, как ноги оторвались от земли, и меня со страшной силой бросило в сторону. Полет прервался таким сильным ударом о землю, что в голове взорвалась бомба. «Ну хоть не спиной», — промелькнула и погасла мысль. — Никогда! Ты слышишь, никогда не смей меня трогать, человек! — прошипело над ухом. — Стой, где стоишь, священник, иначе он умрет! Сквозь звон в ушах я услышал шуршание стали о дерево. Нет! Только не это! — Де Бри, нет! — заорал я, пытаясь подняться, но из глотки вырвалось лишь тихое сипение. Мне удалось перевернуться на спину, чтобы упереться взглядом в кончик клинка у носа. Надо мной замерла эльфийка, ее волосы трепал ветер, а напротив стоял капитан с полуобнаженным мечем. Лицо дочери князя я никак увидеть не мог, а вот де Бри был как на ладони. От меня не могла укрыться ни его бессильная ненависть, ни побелевшая рука на рукояти оружия. — Ваш отец по какой-то причине поджидал магистра Макгона, ректора Академии магии, а затем атаковал его, выпустив огненный шар. Магистр вынужден был ответить, — кончик меча прижался к горлу, но меня это не остановило. — Ваша светлость, я хотел только сказать, что мне очень жаль, что мы встретились при таких в высшей степени печальных обстоятельствах. Но я хотел злоупотребить вашим вниманием лишь потому, что мне кажется, что и ваш отец, и магистр стали жертвами чьего-то извращенного умысла. Никто из них не заслужил подобной судьбы. Сталь ощущалась на коже капелькой холодной воды. Но, как бы то ни было, жизнь пока еще не вытекала из тела сквозь смертельную рану, а посему следовало продолжать. — В деле уже вскрылись некоторые странности. Во-первых, ваш отец, будучи великим магом, нанес удар таким образом, что у магистра появилась возможность увернуться и нанести свой. Во-вторых, князь, наверняка имея боевой опыт, не сделал ни малейшей попытки увернуться. Он спокойно стоял и ждал смерти, что я, как человек неоднократно подвергавшийся опасности, просто не могу взять в толк, — капелька воды исчезла, но я не спешил подниматься. — У меня есть некоторые навыки в распутывании подобных дел, которые я намерен применить и здесь, чтобы докопаться до сути и наказать виновных. Обещаю, вы первая узнаете о результатах моих изысканий! Тень надо мной исчезла. — Будьте гостем Инлудара, мастер Иан, — услышал я голос Эрлейн, и в нем явственно звучали нотки смущения. «Не Газпром», — подумал я, обалдело оглядывая малую гостиную. Напротив меня в высоком кресле княжна казалась крохотной девочкой, занявшей место сурового отца, пока тот отбыл по делам. Кругом, куда ни посмотри, поблескивал, мерцал и играл прожилками камень. Как будто я попал во дворец хозяйки медной горы. Но не самоцветами и рубинами светился весь интерьер, повсюду царствовали серый и черный цвета. Прямо пятьдесят оттенков серого. — Я глубоко сожалею о своей несдержанности, — проговорила Эрлейн, при этом она старалась не смотреть мне в глаза. — Я не должна была так поступать. — Ничего страшного, — стараясь не привлекать ее внимания, я подвигал плечами и несколько раз напряг и расслабил спину, — горе способно затмить даже самую светлую голову. К несчастью, я могу вас понять. — Вы тоже потеряли отца? — Эрлейн впервые на меня посмотрела. — Маму, — сказал я. — И мне хотелось уничтожить весь свет только за то, что он продолжает смеяться, танцевать, гулять и работать, а ее уже нет. Мне было… — я запнулся, не зная, что говорить. — Это было, когда я уже оставил дом, но от того мне не стало легче. Она отвернулась. — Он всегда был рядом со мной, — Эрлейн закусила губу. — Всегда. Черт, ненавижу такие моменты, потому что слова ничего не значат. Любые слова. — Ваша светлость, он всегда будет рядом с вами, — я сжал губы. — В вашем сердце. В вашей памяти. Эрлейн как-то судорожно вздохнула и отвернулась. Никогда не думал, что кому-то буду говорить такую банальщину, и мне покажется это правильным. Мне вдруг до жути захотелось подойти и обнять ее. Желанию оказалось не так-то просто сопротивляться. — Задавайте ваши вопросы. «Сильная девушка. Во всех смыслах. Интересно, а как тут относятся к смешанным бракам? — подумал я и едва уследил за своей челюстью. — Откуда такие мысли, чувак? Так, что-то меня не туда понесло. Как там пелось в песне? «Первым делом самолеты!» — Ваша светлость, известно ли вам, почему ваш отец оказался в такое время в подвалах дворца? Эльфийка вздрогнула, как будто ее ударили, и подняла на меня взгляд. — Эрлейн, — вдруг произнесла она. — Зовите меня Эрлейн. Раз уж вам угодно не обращать внимание на титулы. Неожиданный поворот, я едва не поперхнулся от удивления. — Э-э, — проблеял я. — Спасибо, ваше… спасибо Эрлейн. Я очень ценю ваше доверие, но давайте все же вернемся к делу. У меня не так уж много времени, чтобы в нем разобраться. — Я слышала, как отец вчера несколько раз произносил имя Макгона. — Вот как? Подробности вам известны? — Они изредка переписывались с магистром. — По какому поводу? — Их обоих интересовала история. Что-то вокруг меня чересчур много любителей старины. — Какого рода история? — В основном сказки и предания ваших и наших народов. Меня кольнуло подозрение. — Я слышала, что магистр прислал просьбу о встрече в Королевской библиотеке. Якобы ему нужно обсудить один интересный документ, который он недавно обнаружил в одном из самых старых закоулков галереи Памяти. — Вы уверены? — Отец сам рассказал мне это, — Эрлейн грустно улыбнулась. — Он давно искал повод, чтобы не ходить на праздник, и это письмо как нельзя лучше отвечало его планам. Сказал, что я и не замечу его отсутствия. Все-таки есть во мне чуйка! Мои чувства взвыли, указывая, что я на правильном пути. — Эрлейн, а вам известно, как ваш отец относился к магистру? Вы в курсе, что Макгон участвовал в событиях двухсотлетней давности, пусть и был тогда подмастерьем? Эльфийка подняла на меня пылающий взгляд, но он очень быстро «погас». — Мастер Иан, вы же знаете, что нам, эльфам, отмерян гораздо больший срок, чем людям, — проговорила она. — Мы многое помним. Очень многое, что хотели бы забыть. Я тоже помню, потому что видела своими собственными глазами. Своими глазами?! Я чуть не присвистнул от изумления: это же сколько лет этой девчушке?! Мне тут же стало понятно ее умение повелевать и владеть собой. Да она же ровесница Аридила! Попутно захотелось выматериться: какие, к демону, смешанные браки?! Я ей даже в правнуки не гожусь. Оторвавшись от своих мыслей, я заметил, как ее взгляд затуманился, и мне показалось, что она или расплачется, или смахнет мне голову. В сумраке очень трудно разглядеть цвета ауры, но мне показалось, что она еще больше потемнела. Я уже пожалел о своих словах — меньше всего на свете мне хотелось, чтобы эта эльфийка запомнила меня по боли, которую я принес. — Простите, Эрлейн, — похоже, я и сам скоро возненавижу себя. — Но мне нужно знать. От этого зависит очень многое. Она судорожно вздохнула. — Не извиняйтесь, я понимаю, — качнула она головой. — Нет, я уверена, мой отец не вынашивал планы мести. В день, когда он подписал договор между темными эльфами и людьми, нам пришлось оставить обиды и идти вперед. Значит, мимо, но почему-то я был рад услышать именно такой ответ. — Что же могло заставить вашего отца попытаться убить магистра Макгона? Девушка улыбнулась какой-то неживой улыбкой. — Не знаю, мастер Иан, — она наклонилась в мою сторону. — Но в одном я уверена: если бы князь Морр «попытался» уничтожить человека, путь даже великого мага, ничто на Арли не смогло бы ему помешать! Я вскочил с кресла и болезненно поморщился: бок оказался против такого обращения, но в свете открывшихся фактов, рассиживать было не в моих интересах. — Последний вопрос, если можно, — я поднял указательный палец, поняв, что меня настораживает. — Когда он отправился во дворец, его сопровождал кто-нибудь из ваших людей? — Нет, он всегда был противником этикета. Что касается опасности, то мой отец мог за себя постоять. Почему-то в подобном ответе я был уверен почти наверняка. Судьба не спешила облегчать мне задачу. — Эрлейн, вы очень мне помогли, — я поклонился эльфийке. — Сожалею, но у меня нет возможности и дальше пользоваться вашим гостеприимством.