Не мог иначе

— Как это, чувствовать, что все тебя забыли? — спросила Ванда, зарабатывая косые взгляды мстителей. Вопрос был адресован скорее Беннеру, но заговорил совершенно другой человек. — Это когда, ты абсолютно свободен. Тебе больше не надо быть сильным, тебе больше не надо быть для кого-то. Риск теперь без границ. Ограбление? Можно под пули. Больше никому не будет от этого больно, кроме тебя самого — монотонно рассказывал Питер, смотря на серое небо и капли на стекле — Можно уйти в поле, сесть под дождь и быть, зная, что никто тебя не ищет. Ты больше не являешься центром чего-то мира. Если ты прыгнешь в воду, то можешь не боятся, что кто-то прыгнет за тобой, подвергая свою жизнь опасности ради тебя — Паркер замолчал, медленно моргая — Теперь тебе можно сдаться. Опустить руки. Включить громко музыку в наушниках и качать головой прям на улице. Ведь никто тебя не знает, а значит не имеет смысла, что кто подумает. Ты можешь захлебнуться в кошмарах, переживать эту боль раз за разом, сполна ею напитываясь. Больше никто не скажет тебе, что ты этого не заслужил, и ты можешь наказывать себя сколько душе угодно. Можешь заснуть на скамейке у могилы человека, который был твоим смыслом. И ни у кого не будет жалости в глазах, лишь презрение, посчитают, что ты алкаш в лучшем случае. А тебе больше и не надо их переубеждать — Пит ухмыляется, вертя в своих руках кружку с чаем — Телефон больше не играет никакой роли, можно выключить его и забыть в комнате навсегда. Можно поддаться слабости и утонуть в ней, перестать бороться с собой, заставлять себя что-то делать. Никому больше это не нужно. С разбегу сладко-мучительно сойти с ума. Забраться на самое высокое здание и падать, и только у самой земли выкинуть паутину, оставив миллиметр до земли. Можно кричать, выть, расцарапывать кожу, вгрызаться в руку, смеяться и плакать. Можно не есть днями, и чувствовать как твоё тело тоже сдаётся, как тебя шатает и как ты становишься всё ближе к земле, к темноте, к пустоте. Тебя больше не будет волновать ни один вопрос выбора и долга. А потом забыться, уйти в апатию и быть готовым закончить этот смешной круговорот. Вдова тихо кивает и позвав всех, уходит из комнаты, оставив Питера и Тони наедине. Последний гипс сняли вчера. И сегодня Паркер возвращается домой, оставляя Старка в этом доме. Они сидят в тишине ещё какое-то время. Тони вглядывается в лицо Питера и не узнаёт. Его солнечный мальчик сейчас казался тенью облаков. Глаза Паучка были пустыми, направленные куда-то в бездну. И это пугало Старка. -Пит? — голос слегка хрипит, хочется забрать это отражение смерти из светлой души героя-соседа. — Тони — отвечает Питер, но глаз не поднимает, не меняет выражение лица — Знаешь, иногда мне снова хочется попросить Стивена стереть у всех воспоминания обо мне — улыбка сломанная. — Зачем? Ты так много прошёл, так много сделал, и ради чего это всё было? — спрашивает Старк, садясь перед Питером на колени и беря его руки с чашкой в свои ладони. — Ради тебя — говорит паучок не меняясь и не реагируя ни на что — Ты здесь, я выполнил то, что должен был. А сейчас я могу просто исчезнуть и немного понаблюдать за тобой, как сторонний человек. — А как же Джей-Джей? — слезы щекочут уголки глаз, но Старк не двигается и рук не убирает, вглядываясь в родные глаза. — Мей всегда будет с ним рядом — бесцветно говорит Паркер. — Как ты можешь говорить о таком? — Тони сглатывает. — Я умер там, мистер Старк. Умер вместе с вами на том поле, а может и ещё раньше, когда рассыпался пеплом на ваших руках. Меня больше не существовало. Вам не кажется, что это было правильным? — А тебе кажется правильным, что умер я? — задаёт встречный вопрос Старк. — Я такой эгоист — смеётся Питер и из глаз его ручьями бежит прозрачный кристалл. — Что ты такое говоришь, Пит — Тони берёт в руки лицо Питера, бережно вытирая мокрые дорожки и заставляя посмотреть на себя — Ты кто угодно, но не эгоист Паркер. — Больше не вижу дороги и сил нет брать на себя ответственность за маленькую жизнь моего сына. Я монстр, мистер Старк. — Нет, родной, посмотри на меня, Питер — зовёт Тони –Посмотри сейчас же на меня, Паучок — и Пит поднимает взгляд — Ты можешь быть слабым, можешь не видеть выхода. Тогда просто ляг на течение, и я не дам тебе утонуть, я сделаю всё что нужно, а ты можешь поставить всё на стоп, слышишь? Питера трясёт мелкой дрожью, из глаз непрерывно бегут слёзы. Старк убирает кружку из рук парня и тянет его к себе, на пол. Паркер соскальзывает на колени, рядом. Его руки цепляются за футболку мужчины. — Паучок, родной, эй, я здесь, ты можешь быть слабым со мной, слышишь? Тебе сейчас не нужно быть сильным — шепчет Тони, обнимая Питера и чувствуя как его надплечье намокает от чужих слёз. — Мистер Старк — задушено зовёт Питер, сильнее сжимая футболку. Его трясёт уже крупной дрожью, он плачет и смеется одновременно. Губы искажаются то в широкую улыбку, то через секунду перетекают в гримасу боли. — Мой мальчик — шепчет Тони, одной рукой прижимая трясущееся тело к себе, а другой зарываясь в непослушные кудряшки. Старка тоже трясёт, и он всё шепчет и шепчет — Я здесь, Пит, я здесь, всё хорошо, я рядом. Питер скулит, поджимая ноги и зарываясь в смуглую шею. — Прости что не спас тебя от этого — Старк качает Пита, не замолкая ни на секунду — Прости, солнце, прости, родной мой. Дождь за окном надрывается, рвёт здания, расплавляется на стёклах, кричит в землю, больше не просит о помощи. Стрелки замирают, кажется на всех часах мира. — Тони — зовёт Питер. Старк отклоняется, снова беря в руки лицо Паучка. Он заправляет прилипшие ко лбу волосы Пита. Видит отчаянье в карих глазах, что так похожи сейчас на намокшую могильную землю. И это разрывает сердце. Тони дрожащими руками гладит лицо напротив. И наклоняется ближе, целуя сначала левый, а после правый глаз, целуя дорожки слёз, целуя руки, что так сильно сжаты. Он слышит хрип боли напротив. Возвращается к лицу и целует, целует, шепча: — Прости, родной, прости меня. Он нежно целует виски Питера, гладит щёки и в какой-то момент, судорожно цепляясь за разрывающее чувство внутри, аккуратно целует мокрые губы. И в этот момент мысли обоих резко затихают, больше не слышно звуки дождя. Они целуют друг друга жадно, продолжая глотать слёзы друг друга, цепляясь за шею и лица. Существует лишь судорожные вздохи, дрожь, холод, мокрые, тёплые губы. Их губы согревают друг друга, забирают из этого мира со столькими проблемами. Питер плачет, цепляется за шею Старка. Тони тянет Паркера на себя, усаживая его на колени и продолжает целовать. Их души сейчас просто не могут существовать порознь. Холод комнаты, заставляет их крепко обнимать друг друга. Они теряли друг друга столько раз. Столько раз они опускали руки друг друга. Поэтому сейчас, пока мир не пошёл трещинами, пока не случилось что-то ещё, что вновь раскидало бы их по разные стороны, они хватались друг за друга, выпивая всё то отчаянье, что натерпелись их души, согревая в вечном холоде. И плевать на мораль, на вопросы. К чёрту это. К чёрту это, ведь твой человек тонет и тонешь вместе с ним. Они будут здесь всегда. Этот момент в настоящем, он будет в прошлом и ничто это уже не изменит. Этот момент будет, момент когда их души наконец-то устали без друг друга. Момент когда мрак тьмы, сжался, обнаружив свет. А за окном дождь оплакивал свои последние силы.