With first snow

XIV век. Корея. Как первый снег, упавший на Корею, Чон Чонгук появился на свет. Малыш, который должен был изменить мир… Ночью в доме генерала случилось счастье — на свет появился долгожданный ребёнок. Чон Минхо и Чон Демин жили в браке уже около 6 лет, у них имелись два сына омеги, а для процветания рода семье нужен был наследник, который мог бы нести фамилию своих предков. Эта роль пала на, ещё тогда только родившегося, Чонгука. — Альфа! Ты наконец-то родил мне альфу! — Минхо был вне себя от счастья. — Так тебя не устраивают наши сыновья? Они прекрасные омеги! Ты должен гордиться их красотой! Ей они уж точно не в тебя пошли! —Привстав на кровати, Демин яростно посмотрел на мужа. — Так бы и сказал, что терпел меня только из-за того, что хотел альфу! — Конечно я хотел альфу! Но терплю я тебя из-за того, что люблю — Минхо, подойдя к кровати, поцеловал мужа и забрал у него ребёнка. — Чонгук. Чон Чонгук! Это твоё имя. Ты назван в честь своего дедушки, так носи же это имя с гордостью! <3 года спустя> — Отец! Папа! Подождите меня! Подо…— Упавший Чонгук разодрал все колени о шершавый порог. — О боже! Сынок! — Демин, увидев лежащего сына, сразу рванул к нему. — Тебе наверное очень больно. Дай посмотреть папе! — Демин уже во всю рассматривал раны сына, когда к ним подошёл Минхо. — Тебе больно? — Смотря с верху вниз, спрашивал он у сына. — Нет…— Мальчик изо всех сил пытался не плакать. — К чему тогда слёзы? — Альфа опустился на колени перед сыном, утирая выступившие капельки. — Я расстроен, что упал по своей вине! Значит я слабый… — Потирая глаза, отвечал ребёнок. — Что ты такое говоришь? — Мужчина смерил малыша серьёзным взглядом. — Слабые плачут от боли, а сильные могут понять свои ошибки и пожалеть о них. Так скажи мне, ты сильный или слабый? — Взяв в свои руки маленькие ладошки, спросил Минхо. — Я… Я сильный? Верно? Я понял, что сам виноват в том, что случилось. — Пришёл к выводу Чонгук. — Папа! Что у вас случилось? — К ним подбежали двое омег, четырёх и семи лет. — О… я думал что-то серьёзное. — Высказался младший омега. — А это всего лишь болячки! Младший омега — Чон Хосок, брат Чонгука и настоящий задира. Вечно достаёт младшенького, так как тот ещё мал и не может дать сдачи. Он придумал себе, что родители любят Гука больше, чем его, поэтому вечно высказывает своё недовольство при любом удобном случае. — Прекрати! Ему же больно! — Воскликнул второй омега. Чон Суджин — старший сын в семье Чон, очень привязан к Чонгуку. Везде за ним ходит, словно стал его тенью, но в этот раз ему пришлось бежать за Хосоком, чтобы тот не сломал чего-нибудь. — Прости, папа. Я не доглядел. — Не поднимая головы, пробубнил омега. — Не переживай. Раны небольшие, да и ты не можешь разорваться между братьями. Ты и так много делаешь! Не накручивай себя. — Демин взлохматил волосы старшего и приобнял того за плечи. — Сейчас промоем и будет как новенький. < 7 лет спустя > — Отец! Посмотри, что я смастерил! — Десятилетний Чонгук бежал к Минхо с новым луком, над которым он пыхтел две недели. — Хм. Неплохо. Для твоего-то возраста даже отлично! — Пришёл к выводу альфа. Уже около двух лет, как глава семьи получил ранение в бою за правителя города Хамгём и ушёл в отставку. Демин даже рад был этому ранению, хотя сам сидел возле кровати мужа в слезах и просил небеса помочь ему. Он считал очень опасным то, чем занимается Минхо, и вздохнул полной грудью, когда узнал про отставку, даже спать стал лучше. — Ты правда так думаешь? — Засиял от счастья Чонгук. — Думаешь из него можно стрелять? — Конечно! Ты уже умеешь отлично обращаться с оружием! Даже я в твои годы так не мог, а ведь я генерал! — Бывший! — Недовольно фыркнул Демин— Ты в отставке! Забудь! Я не хочу опять от каждого стука в дверь просыпаться и бояться, что тебя заберут воевать! — Да, ты прав, забыли. А твой лук… — Альфа перевёл взгляд на Чонгука. — Мы должны его испытать сегодня! — Прямо сейчас? — Недоумённо спросил Чон. — Почему бы и нет? — Просиял мужчина. — Вечер — самое лучшее время, как по мне, и не сильно жарко! — И то верно! Не успев пройти и пару шагов, как в Чонгука врезается, на бешеной скорости, омега. — Хосок! — Прокричал мальчик. — Ты чуть его не сломал! — Этот мусор? Ха! Его и не жалко! У тебя руки откуда растут? — Возмутился омежка и сразу замолк, когда увидел идущего на него Чона. Чонгук уже перерос Хосока и почти догнал Суджина. Старший всегда удивлялся быстроте его роста. — Не смей так говорить! — Сжимая руки в кулак, прорычал Чонгук. — А по мне очень красиво! — Принялся рассматривать лук Суджин. — Даже я так не умею, а ведь мне уже четырнадцать! — Опустил голову старший. — Ты омега, сынок. — Пробурчал Демин. — Нам не пристало такими делами заниматься! А следовало бы за языком следить! — Прорычал он, смотря на Хосока. — Подумаешь! — Возразил омега. — Зато от меня будет вкусно пахнуть! — Ага. Навозом! — Вскрикнул Чонгук. — Да как ты смеешь! — Прокричал Хосок, готовый броситься на брата понимая, что уступает ему в габаритах. — Я тебе твои волосы выдеру! — Так, успокоились! — Не выдержав этого шума, крикнул взбешённый альфа. — Вы! — Пальцем указав на троих омег. — Занимайтесь своими омежьими делами, а мы… — Показал на себя и Чонгука. — Пойдём пробовать его лук! После ужина всё семейство легло спать. Только один Чонгук сидел на дереве, которое росло позади дома, и думал о том, что когда он повзрослеет, станет великим генералом как его отец и будет гордостью семьи. Из его размышлений его вырвал шум под деревом. — Чонгук. — Позвал его омега. — Спустись. — Чего тебе, Хосок? — перекинулся через ветку Чонгук, глядя на брата. — Мне поговорить нужно. — Еле слышно пробурчал старший. — Тебе нужно — ты и поднимайся. — Произнёс альфа, так и не спустившись ни на сантиметр. — Вот же гаденыш! Спустя пять минут, оцарапавши все руки и ноги, приземлившись на ветку рядом с братом, Хосок ещё около двух минут помолчал и взяв в лёгкие побольше воздуха заговорил. — Прости… — Пробурчал омега. — Я веду себя как свинья! Ты был прав, когда сегодня сказал, что от меня, в будущем, будет вонять навозом. Я плохой брат. — Потирая глаза руками, произнёс Хосок. — Ты ревёшь что ли? Эй! Ты первый раз за столько лет извинился передо мной, а теперь сидишь и ноешь? — Посмеиваясь произнёс Чон. — Прости… — проревел омега. — Вы, омеги, такие плаксы. — Смеялся младший, обняв брата. Так они просидели десять минут. — Дай хоть лук твой посмотреть. — А я уж думал не попросишь. — Чонгук снял со спины своё новое оружие и передал его брату. — Ты его теперь везде будешь таскать? — Усмехнулся омежка. — Совсем с ума сошёл! — А в друг понадобится? — С полной серьёзностью произнёс альфа.

Так они просидели ещё пятнадцать минут, пока уже не отсидели себе всё что можно.

— Давай, спать пора. — Промычал Чонгук, пихая брата в бок. — Да всё, нытик, спускаюсь! — Постанывая от боли, вымолвил Хосок. Он уже почти спустился, как его поймали за ворот и потянули обратно на верх. —Эй, ты что делаешь! Чуть без головы меня не оставил! — Тихо! — Прошипел сквозь зубы Чонгук. — Смотри туда! Видишь свет от факела? — В…вижу… — заикаясь произнёс старший. — Чонгук! Они же идут к нам! Что им нужно от нас! — Да не кричи ты! Ты можешь тихо сидеть? — Всматриваясь в людей, произнёс альфа. — Это войны правителя… Неужели они хотят видеть отца? — Мы должны пойти домой! — Заревел омега. — Нет! — Остановил, уже спускающегося брата, Чонгук. — Если бы они хотели вызвать отца — прислали бы одного. Им что-то нужно. Нам лучше сидеть здесь. Войны завернули за угол, который закрывал им весь обзор. Резко из дома послышались крики Демина и Суджина. Сердце Чонгука пропустило удар. Где-то сбоку слышались всхлипы брата, но он уже не различал их, из-за криков из дома. Он начал уже спускаться, как его окликнули. — Чонгук, не уходи… — Закрывая рот рукой, проревел Хосок. — Не оставляй меня… Чонгук, они убьют тебя если ты пойдёшь туда… Не уходи! — Уже задыхаясь от собственных слёз произнёс омега. А ведь Хосок был прав, если он спустится, то его убьют, а его брат либо заблудится, либо от голода умрёт. Ему нельзя бросать брата одного. Отец найдёт выход и выживет. Он должен! Должен! Крики стихли, когда Чонгук увидел отца, папу и брата. Первый был в сознании, но не мог идти, а те, чьи крики застряли в ушах Чонгука «он теперь только с ними засыпать и просыпаться будет, во снах слышать будет и жить не сможет», не подают признаков жизни. Они как куклы в руках у солдат. Отца на колени поставили и зачитали приговор: « Чон Минхо, вы обвиняетесь в предательстве и поднятии восстания против господина Ли Ханджи, правителя города Хамгём. Вы и ваше семейство приговариваетесь к смертной казни.» — Нет… — всхлипнул Хосок и сразу же почувствовал руку брата, прикрывающего его рот ладонью. — Где остальные? Нам доложили, что у вас трое сыновей! Двое омег и один альфа. Где они? — Взяв отца за волосы, выплёвывает ему слова в лицо толстый воин. — У меня один сын… — Кашляя кровью, мычал Минхо. — У меня нет других наследников… — Удар. Затем ещё один. Ещё много. — Убить этих двоих! Обыскать дом, найти ещё двоих и убить незамедлительно! Последнее, что видел Хосок — это то, как убивают папу и брата. Мёртвый крик, застрявший в горле комом, так и не был никем услышан. Хосок его не смог выдавить. Внутри умирает, не кричит. Чонгук так и стоит с прижатой, ко рту брата, ладонью. Сам умер вместе с ними, не воскреснет думает. Не думает, знает. «Не больно» повторяет. «Не больно»