With first snow

Детство кончилось. Ни крупицы не осталось. Чонгук и Хосок потеряли своё детство. Не потеряли, его забрали. Забрали, не спросив разрешения… Судьба так решила. Чонгук думает, её теперь ненавидеть будет до конца жизни. Нет Чонгука больше. Умер рядом с папой и братом. Внутри пусто думает, а рядом всхлипы слышит, сердце сжимается. Только для Хосока сердце биться заставляет… Нельзя умирать. Ради мёртвых родных, жить себя заставит. — Спускаемся и бежим через лес в город, пока они в доме. — Стальным голосом, говорит Чонгук брату. — Отсидимся там, а потом сбежим с торговцами в соседний город, дальше видно будет. — Как можно более увереннее, объясняет младший. — Что ты такое говоришь? — У Хосока лёгкие горечью забиты, а альфу как будто это даже не волнует. — Что ты несёшь? Мы их оставим? Свою семью оставим? — Ревя произнёс омега. — Мы должны выжить! Отец не предавал! Мы должны это доказать, очистить его имя, отомстить! — Трясёт брата за плечи, приводит в чувство. — Если мы умрём, отец так и останется предателем. Мы не должны этого допустить… Понимаешь? — Но как? Как так можно? — Закрывает лицо, грязными ладонями, Хосок. — Так нужно… Давай, я первый спущусь, а ты за мной, только быстро. Уже через несколько минут младший ловит омегу. — Быстрее, Хосок, быстрее. — Ай! Больно. — Задевши ветку, взвыл Хосок. — Тихо! Давай, бежим. Глубокой ночью, двое детей остались одни, без помощи и без семьи. Они долго бежали через лес, чтобы обогнуть город и выйти с другой стороны. — Уже почти… — Чонгук, я устал. У меня болит спина. — Вопит омега. — Потерпи чуть-чуть, пожалуйста. Давай же. Чем быстрей мы выйдем от сюда, тем лучше. — Аааа! Чонгук! Чонгук! — Рёв Хосока прошёлся по всему лесу. — О, боже! Хосок! — Альфа подбежал к омеге, который, от боли, бился в агонии. — Чонгук! Нога! Аааа! — Забился с новой силой старший, смотря на изуродованную ногу. Хосок попал в капкан правой ногой. — Тихо, не дёргай ногу. — Порвав подол своего ханбока, принялся затягивать жгут Чонгук. — Потерпи. — Раскрывая капкан, умоляет он брата. — Чонгук… Больно! — взвыл старший. — Я не смогу идти. Как нам позвать помощь? — Я понесу тебя, только потерпи. Чуть-чуть осталось. — Подняв на руки, почти нечего не весящего омегу, из последних сил зашагал младший. — Терпи. Ты сильный как я. Ты мой брат! Ты должен терпеть! — Тяжело дыша, выговаривает слова альфа. Спустя двадцать минут ходьбы по лесу, с раненным братом на руках, стали виднеться стены домов. Посадив омегу возле одного из них, к которому они пришли за помощью, Чонгук постучал в дверь. — Кто? — Дверь им открыл толстый альфа лет шестидесяти. — Чего нужно? — Помогите моему брату. Он попал ногой в капкан. Пожалуйста. — Умоляет мужчину мальчик. — Делать больше нечего. Идите домой и там разбирайтесь! А если некуда идти—не мои проблемы! — Захлопывая дверь, прокричал старик. Следующая попытка тоже не была удачной. Да и все остальные тоже. Хосок всё также плакал от боли, а им никто не помогал. Чонгука переполняла злость на весь мир: на людей, в которых нет ни капли жалости; на воинов, которые обвинили отца и убили их с Хосоком семью; на самого себя, за беспомощность. Маленький альфа сел рядом с братом и запустил пальцы в чёрные, как смоль, волосы. От бессилия, хотелось волком выть, но нельзя! Нужно быть сильным для родного человека. — Прости… — Взяв ладони брата в свои, прошептал Чонгук. — Прости, я не смог найти помощь… Но я что-нибудь придумаю, обещаю. Твоя нога пройдёт и будет как новая… Ну как новая не будет, но будет как старая. — Я верю тебе, Гук. Всегда буду верить. — Сжимая окровавленные ладони брата, прошептал Хосок.

***

— Намджун! — Маленький альфа десяти лет залетает в старый, разваливающийся дом. — Намджун, просыпайся! Ким Намджун — альфа тринадцати лет, с пепельными волосами и высоким, для его возраста, ростом. — Тэхён, ты почему не спишь? — Приподнимаясь на локтях, спросил пепельноволосый. — Время уже позднее! Ким Тэхён — родной брат Намджуна, альфа с красными волосами и средним, для его возраста, ростом. — Мне не спалось… — Виновато опустил голову младший. — И я пошёл прогуляться. Я шёл возле дома повара и увидел двух ребят. Постоял, посмотрел, одеты богато, а ходят по домам, попрошайничают. Потом пригляделся, а второму плохо кажется, у него с ногой что-то. Решил не показываться пока с тобой не поговорю… — Альфа немного помолчал. — Может поможем? — Не знаю, мы сами концы с концами сводим, а тут ещё два рта. — Потирая шею, размышляет старший. — Ну давай! Лишние руки не помешают! Зачтётся. — Ну хорошо, показывай. — После небольшой паузы, сдался Намджун. — Но, если они ушли, мы их искать не будем. — Твоей доброте нет предела, Ким Намджун. — Ухмыляясь, прошмыгнул на улицу Тэхён. — Ты не пожалеешь! Через пять минут Намджун и Тэхён уже стояли за углом одного из домов и наблюдали за братьями. И в правду не пожалел и ещё не раз младшему спасибо говорить будет за то, что тот его уговорил. Намджун не дышит, глаз не смеет оторвать, ослабленным омегой любуется. С каждым взмахом ресниц, сердце удар пропускает. — Пошли. — Потянув за руку брата, шепчет Тэхён, а тот ноги оторвать от земли не в силах. Шаг сделает, рассыплется. Не рассыпался. Шаг за шагом к омеге делает, сам удивляется. Чонгук, увидев идущих к ним парней, стразу встал, вперёд пошёл, брата успокоил, сказал, что сейчас узнает и придёт. — Здравствуй. — Поздоровался Тэхён. — Здравствуйте… — Устало поклонился Чонгук. — Вы что-то хотели? — Спрашивает альфа, переводя взгляд с одного на другого. Намджун взгляда его не видел, да и вопроса кажется не услышал, на омегу всё смотрит, подойти ближе хочет, но пока не смеет. Тэхён пихнул брата в бок, привлекая к себе внимание. — Кхм. Здравствуй. — Замялся альфа. — Я Намджун, а это Тэхён. — Приятно познакомиться. — Протянул руку для приветствия младший. — Взаимно. Я Чонгук. —Ещё раз поклонился. — Брат сказал, что вам нужна помощь. — Намджун дыхание затаил, богу молится, чтобы альфа от помощи не отказался, дал к омеге подойти. — Да… — Удивлённо вскинул брови Чон. — Но как узнал? Я не обращался к тебе за помощью. — Перевёл глаза на красноголового паренька. — Я наблюдал, понял, что ему плохо, сразу побежал за братом. — Объяснил младший. — Живём мы небогато… — Начал старший. — Но готовы помочь тем, что есть. Ему совсем плохо. — Опять глаза к омеге вернул. — Нужно отнести его к нам. — Спасибо! Спасибо большое. — Сердце альфы бешено забилось. — Вы не представляете, как мы вам благодарны. — Рано благодарить. — Помогая Чонгуку поднять Хосока, проговорил Тэхён. — Мало ли что случится, вдруг не выживет? Сказал Тэхён, а у Чонгука сердце заболело. Как он без Хосока? Жить ему тогда для кого? Они же одни друг у друга остались. Намджун шумно сглотнул. Омегу только увидел, даже имени не знает, а уже потерять боится. Прибить брата, за такие слова, готов был. Больше даже слышать не хочет. Хосоку совсем плохо. У него перед глазами пелена из слёз и боли. Он уже из последних сил держится, лишь бы в обморок не упасть, брата не беспокоить. Опять руки Чонгука чувствует. Снова он его несёт, Хосок сам себя ругает. — А звать его как? — Поинтересовался Тэхён. — Хосок. Чон Хосок. — Красивое имя, да и сам он ничего. — Наклонился младший к омеге, чтобы получше рассмотреть. — Тэхён! Прекрати, ему плохо, ещё и ты тут лезешь. Всю дорогу они шли молча, только Тэхён всё рассматривал омегу. Намджун так и не смотрел больше, сил не хватает, на опухшее от слёз лицо смотреть, как боль его красивое лицо искажает, Намджуново сердце в агонии биться заставляет. — А ваши… — Ком в горле глотает, про то, что несколько часов назад произошло, вспоминает. Опять выть хочется. — Ваши родители? Они не будут против? — Мы сироты. — Понуро ответил младший. — Уже два года как. А вы почему одни? — Можно я не буду пока отвечать на этот вопрос? Я хочу быть уверенным, что с братом всё будет хорошо. Нам ещё нужно прийти в себя. — Отвечает Чонгук, а сам сталь голосу придаёт. — Конечно. — Я всё расскажу, только позже… — Не торопись, мы всё понимаем. — Спасибо… — Проходи… Не хоромы, но мы живём. — Со смущением произнёс Намджун. Тэхён помог Чонгуку, с братом на руках, войти в дом и указал на своё подобие кровати. — Намджун в травах разбирается. — Воодушевляюще произнёс Младший. — Наш отец был лекарем, а папа ему помогал. Вот я и научился. — Тихо произнёс старший. — Они лечили семью правящего тогда янбана. Тот был болен и родители не могли ничего сделать. Он умер, а их казнили на месте. — Потирая лицо, рассказал альфа. — Нас выгоняют от сюда. Землю забрать хотят, но пока нам есть ещё на что жить, мы не уйдём. — Он ждёт пока нам уже в край есть нечего будет. Мы и так воруем, чтобы выжить, а я не хочу так жить! — Начал кричать, вмиг взбесившейся младший альфа. — Тэхён… Давай не сейчас! Мы должны помочь… Намджун принёс горстку, неизвестных Чонгуку, трав, размял их в миске с небольшим количеством воды и принялся наносить смесь на опухшую и раскрасневшуюся кожу омеги. У него пальцы, которыми он его касался, огнём горят. Даже воспалённая кожа у него как бархат. У Намджуна голова кружится. У омеги запах только раскрывается, а Намджун уже знает, что самым любимым будет, чтобы только вздохнуть его, просыпаться будет. У ног сидеть готов. Сам себе уже пообещал, что голову за него отдаст. Тенью станет, телом своим закроет, от беды оберегать будет. Хосок от боли брови к переносице сводит, глаза жмурит, зубы в крошку превращает, да запах слабый рядом чувствует. Незнакомый, но уже как родной, боль облегчает. Прикосновений не чувствует, но присутствие всем телом ощущает. Зверёк омеги уже не бьётся, а смиренно боль терпит. Тело чужое рядом почувствовал, к нему потянулся, чтобы приласкали, согрели, от реальности избавили, из памяти произошедшие стёрли. Хосок знает, что всё сделают, помогут, прошлое забыть заставят и любовь подарят. Сам столько же отдаст, последнее из души вырвет и в руки вложит. Уже светает, а альфы так и сидят, за омегой следят, тряпицу на лбу по новой мочат, да на место возвращают. У Чонгука сердце для брата бьётся, только для него живёт. Сколько бы они не ругались, Чонгук брата никогда не винил, всегда любил и душу был готов за него продать, да нечего. Душу он в дереве оставил. Изодранную, кровью испачканную, но оставил. Вернуться обещает, забрать своё, имя его семьи очистить. Оболочка только осталась, внутри пусто. Тело из этого города уйдёт, а душа за убийцами стоять будет, час расплаты ждать, дождётся. Чонгук призраком станет и следить за ними будет. «Отныне Призраком зваться буду, час расплаты ждать»