Продромальный период (греч. πρόδρομος — бегущий впереди, предвестник) — период заболевания, который протекает между инкубационным периодом и болезнью. Симптомы продромального периода дают понять пациенту и его врачу о начале болезни до того, как появятся клинические признаки конкретного заболевания.
Гарри Поттер очень счастлив. Он живет в уютном доме, окруженном восхитительным садом, в котором чего только нет: кусты роз и лилий, маленькое озерцо с юркими сверкающими золотыми рыбками, небольшое аккуратное деревце вишни. Его сад и его дом — самые красивые в округе. Когда Гарри выходит из дома подышать воздухом, поработать в саду, или просто порисовать — соседи приветливо машут ему со своих участков. Слева — Миссис Фигг, добродушная старушка с кучей кошек (Гарри не против, чтобы они иногда забредали и в их сад, но Том против и поставил какой-то специальный отпугиватель — кошки могут навредить Гарри). Справа — семья Дурслей. Отец, мать и ребенок. Гарри они почему-то не нравятся, хоть он и машет им в ответ. Разговаривать с соседями Гарри нельзя, они могут навредить ему. Не со зла, просто Гарри нездоров, а они… не стерильны. Не очищены. «Грязные», — как говорит Том, но Гарри это слово не нравится. Том — чистый. И друзья Тома, которые иногда приходят — тоже. Они прошли специальную терапию, чтобы не навредить Гарри, и ему немного неловко, что он доставляет столько проблем, но Том говорит, что это обязательное условие для врачей его специальности, у них у всех даже есть специальные татуировки на предплечье, свидетельствующие об их чистоте. Но не у Тома. Он самый главный в их клинике, и все и так знают, что у него чистая кровь. Хотя, если честно, Гарри любил бы его в любом случае — будь у него даже самая грязная кровь на свете. Том — его парень. И он абсолютно восхитителен. Он настолько красив, что сердце замирает. Он мог бы стать моделью или актером, если бы не стал врачом. Высокий, с мягкими темными кудрями, голубыми глазами, очаровательной улыбкой… Гарри кажется, что все друзья Тома втайне влюблены в него, и он немного ревнует. Но Том говорит, что любит только Гарри, влюбился с первого взгляда. Он говорит, что почувствовал, будто душу буквально вырвало из тела, когда он первый раз посмотрел в зеленые глаза Гарри, и поклялся, что завоюет сердце этого парня. Своего пациента. Да, так они и познакомились — Том спас ему жизнь. Гарри Поттер был обыкновенным парнем: только окончил школу, с нетерпением ждал начала учебного года в колледже, любил рисовать и читать фэнтези, и даже не мыслил о том, что однажды проснется в больничной палате и увидит перед собой обеспокоенное лицо Тома. Он очень плохо помнит то, что с ним случилось, и свою жизнь до болезни. Иногда ему снится, что он в темном лесу, разговаривает с родителями, а потом слышится ледяной смех — и вспышка. Том говорит, что таким образом мозг пытается обработать воспоминания о произошедшем. На самом деле, они с родителями попали в страшную автокатастрофу — отец не справился с управлением на скользкой дороге, и все трое погибли. Только родители погибли навсегда, а Гарри пережил клиническую смерть и сильное повреждение мозга. Но ему повезло попасть в больницу к Тому, а Том — очень хороший врач, поэтому о травме напоминает только шрам на лбу в виде молнии, так и не восстановившаяся до конца память — и тяжелая болезнь крови. Том ему все объяснил — необратимые повреждения отравили его тело и кровь и сделали слишком восприимчивым к инфекциям, его иммунная система практически не работает. Поэтому внешний мир для Гарри очень опасен. Но это только пока, он обязательно вылечит Гарри. Ведь он очень хороший врач. Поэтому Том и предложил Гарри переехать к нему — он сможет поддерживать должный режим стерильности и следить за тем, чтобы Гарри принимал медикаменты, а Гарри все равно особо некуда идти — хоть его совершеннолетие уже и наступило, но ему требовался уход. Гарри не помнил, были ли у него какие-то родственники, помимо родителей, но вряд ли — Том подключал своих друзей в полиции, но они не смогли найти никаких зацепок. Кроме того, Гарри был совсем не против жить с Томом — они неплохо подружились за время пребывания в больнице. Том был заботливым, интересным, участливым и таким красивым… Гарри не помнит, был ли он геем до аварии, но он поцеловал Тома первым. Это было на третий день их совместной жизни. Том поздно пришел с работы (он очень много работает, его могут вызвать к пациентам в любое время дня и ночи) и притащил огромную коробку, перевязанную красивой лентой. И улыбался во все 32 зуба, пока Гарри боролся с упаковкой. В коробке лежало целое море карандашей самых разных цветов, а еще пастель, краски, хорошая бумага… — Ты говорил, что любишь рисовать, — смущенно сказал Том. — Чтобы ты не скучал тут один. Плюс, как твой врач, я не могу не заметить, что это может иметь положительный терапевтический эффект… Гарри бросился ему на шею, едва не сбив с ног, а потом — поцеловал. Прямо в губы. И отстранился в ужасе, боясь увидеть на красивом лице Тома отвращение или злость… В глазах Тома читалось только удивление и неверие. Он прерывисто вздохнул и схватил лицо Гарри в свои руки, прижимаясь своими губами к его — требовательно и жадно, прорываясь ласкающим языком, удерживая ладонями его голову и не давая отстраниться. Гарри и не хотелось прерывать этот потрясающий поцелуй, он чувствовал, как его ноги становятся ватными от удовольствия, и внизу живота нарастает жар. Том нехотя оторвался от его припухших губ, и Гарри смог издать только тихое «Вау». Его врач и сосед выглядел заболевшим — расширившиеся во всю радужку зрачки, горячечные пятнышки румянца на бледной коже, выражение лица все еще удивленное, будто сам не ожидал того, что сейчас сделал. Он отпустил Гарри и, откашлявшись, принял более официальный вид: — Гарри, то, что мы сейчас сделали — это крайне неэтично с моей стороны. Несмотря на то, что сейчас мы живем вместе, ты все еще мой пациент и я, фактически, воспользовался твоим нездоровым состоянием… — Нет, нет! Мое состояние тут ни при чем, я хотел поцеловать тебя — и поцеловал, — отчаянно возразил Гарри. — Мне кажется, что я… Ты мне очень нравишься, Том, — покраснел парень. — Я знаю, что ты мой врач и все такое, но я считаю, что ты замечательный и… — Я тоже считаю тебя замечательным, Гарри Поттер, — улыбнулся Том. — А другим ведь совсем необязательно знать об этом, правда? — подмигнул он, и Гарри почувствовал себя таким счастливым, каким уже и не думал стать после аварии.***
Друзья у Тома разные. Некоторые Гарри нравятся, например, Гораций — забавный старичок с вечно испуганными глазами. Он готовит для Гарри лекарства и всегда приносит причудливые лакомства: тыквенные кексики или конфетки с самыми разными вкусами — откуда только он такое берет? Один раз принес шоколадную лягушку, но Том увидел и ругался — Гораций так испугался, будто понял, что мог отравить Гарри. Может, и правда, ведь у Гарри от одного запаха начались галлюцинации — показалось, будто лягушка шевелится. Гораций всегда смотрит сочувственно и называет Гарри «бедный мальчик», хотя Гарри уже не мальчик, а вполне себе мужчина — и отнюдь не чувствует себя несчастным. А вот, например, Белла Гарри не нравится. Это красивая высокомерная женщина, которая очень жадно смотрит на Тома, и с ненавистью — на Гарри. Еще есть Люциус и его сын Драко (что за чудные имена?), он выглядит ровесником Гарри, и непонятно, когда успел стать врачом. Может, стажер? Когда Гарри первый раз встретил Драко, он вежливо поздоровался, но тот лишь отшатнулся, будто увидел привидение. Том сказал, что Драко ведет себя невежливо и посоветовал Люциусу внимательнее смотреть за здоровьем сына — вдруг его кровь загрязнилась и он опасен для здоровья Гарри? Люциус побледнел, и Гарри почувствовал себя неловко. Том слишком уж его оберегает. Том обычно предпочитает встречаться с друзьями вне дома, но иногда все-таки приглашает — на ужин, например. Том считает, что Гарри нужно больше общаться с чистыми людьми. Гарри не помнит, были ли у него друзья до аварии — иногда мелькают какие-то смутные образы, рыжие пятна… Но ему почему-то кажется, что его друзья смотрели на него не так, как эти люди — на Тома. Может потому, что он — не Том. Когда в комнату входит Том, то он поглощает собой все пространство, до последнего уголка, высвечивая любые тени, и невозможно куда-то спрятаться и не смотреть на него, и не ощущать. Когда в комнату входит Гарри — ничего такого не происходит. Гарри как-то сказал об этом Тому, и Том рассмеялся и сказал, что когда его мальчик входит в комнату, то эта комната становится для Тома самым счастливым местом на Земле. И чмокнул в кончик носа.***
Том очень нежный и заботливый. Это проявляется во всем: он всегда приносит Гарри всякие милые подарки — мольберт, новые саженцы для сада, книги, красивую чистую птичку в клетке. Когда выдается время — готовит для Гарри его любимый пирог с патокой. Гарри мешается и пачкает Тома мукой, развязывается шуточная драка — и вот уже он прижат к столу, полностью раздетый, распластанный, а мужчина размазывает капельки патоки на его животе — и тут же слизывает, спускаясь все ниже и ниже, дразняще водя языком по привставшему члену, пока Гарри умоляюще не вскидывает бедра, прося о большем. Том подносит к его губам пальцы, испачканные в сладком кукурузном сиропе, и темнеющим взглядом смотрит, как Гарри жадно их вылизывает, очищая и лаская. Вскоре во рту Гарри оказывается уже исследующий язык Тома, а пальцы неспешно проникают меж испачканных мукой ягодиц. Том что-то шепчет и внизу оказывается неожиданно влажно и скользко — Гарри не уверен, что так должно быть, но Том кажется довольным и мягко массирует шелковое колечко мышц, аккуратно проникая внутрь на фалангу пальца, другой рукой — неспешно лаская член парня. — Ты любишь меня? — шепчет Том ему на ухо. — Ч-что? — переспрашивает Гарри, давясь очередным стоном. — Скажи, что любишь меня, — требует мужчина, прикусывая мочку, жарко выдыхая, вызывая жалобный всхлип: — Да, я люблю тебя. Я люблю тебя, Том! — стонет Гарри и пораженно выдыхает, когда палец внутри проникает на всю длину, касаясь чувствительного местечка внутри — а за ним, незамедлительно, и второй. Том сжигает его — губы выцеловывают пылающие дорожки на шее и лице, пальцы высекают искры удовольствия внутри, ладонь поддерживает пламя, концентрирующееся в его члене. Гарри послушно горит, пока наконец не вспыхивает ярко, мифическим фениксом, и не плавится удовольствием в руку Тома. — Мистер Поттер, настоятельно рекомендую вам водные процедуры, — смеется Том, рассматривая тяжело дышащего в пост-оргазменной истоме Гарри, перепачканного патокой, мукой и спермой. — При участии лечащего врача, надеюсь? — смотрит на него Гарри из-под ресниц. — Разумеется, и никак иначе, — строго говорит его любимый врач и, помогая слезть со стола, ведет в ванную, где долго и тщательно отмывает от всех посторонних субстанций. Потом — присоединяется к нему и позволяет Гарри медленно изучать свое тело неопытными, несмелыми ласками. У парня кружится голова — от стонов Тома, от вида его прекрасного тела, от приоткрытых в блаженстве губ. Том чувственный и сладкий на вкус — без всякой патоки. Гарри остается без пирога, но совершенно от этого факта не расстраивается.***
Том очень переживает за здоровье Гарри, хотя тот считает, что это все чересчур. Он не нарушает запретов — не выходит за ворота сада, не общается с дружелюбными грязными соседями, старается не перенапрягаться, но все равно иногда расстраивает Тома. Том любит смотреть, как Гарри рисует — и когда тот выводит пастелью крыло полярной совы, подходит сзади и крепко приобнимает. — Гарри, милый, что ты рисуешь? — Сову, — не понимает вопроса парень. — Назову ее Хэдвиг. — А почему у этой совы в клюве… письмо? Ты разве где-то видел, чтобы совы носили письма? — Том спрашивает очень ласково и мягко, но у Гарри почему-то по коже бегут мурашки. — Хм, ну есть же почтовые голуби? Значит, могут быть и почтовые совы, верно? — Гарри сам не знает, откуда у него в голове взялся этот образ, но чувствует необходимость оправдаться. Том трогает лоб Гарри и смотрит очень обеспокоенно. — Нет, любимый. Боюсь, почтовых сов не существует. Я думаю, ты слегка приболел. Ты же пил сегодня лекарства, верно? — Да, — хмурится Гарри. — Но, Том, это всего лишь глупая фантазия. Хочешь, порвем этот дурацкий рисунок и я напишу что-то другое? — Надо позвать Горация, — качает головой Том. — Боюсь, нужна корректировка дозировок. Верь мне, я же твой врач, — улыбается и целует в кончик носа. Гораций приезжает очень быстро, буквально через пять минут. Он еще более испуганный, чем обычно и повторяет «Бедный, бедный мальчик» куда чаще, чем следует. Гарри послушно пьет горькую микстуру и скоро его тянет в сон. На утро рисунка на мольберте нет, но он и не вспоминает про него.