Побег в никуда

– Ты уверен, что у тебя получится? – Юнги со смесью тревоги и ужаса смотрел на сидящего напротив друга, прекрасно понимая, чем может в итоге обернуться его затея. Но понимал ли Тэхён и осознавал ли весь риск? От клана Чон без разрешения не уходил никогда и никто. От Чон Чонгука и Чон Хосока добровольно не уходил никогда и никто. И любого, кто даже позволил себе мысль о побеге, ждала долгая и мучительная смерть. Ведь это расценивалось как предательство. Каждый знал об этом. И боялся. Но не Ким Тэхён, потому что ему впервые за десять лет наконец-то было что терять. По-настоящему. – А у меня есть выбор? – вымученно улыбнулся Тэхён, запуская тонкие бледные пальцы в коротко остриженные темные волосы. Юнги было до боли непривычно видеть друга с такой прической. Он просто обожал копну его мягких русых кудряшек, делавших Тэхёна похожим на облачко, а теперь… Напротив Юнги словно сидел совершенно незнакомый человек. Строгий, неулыбчивый, сосредоточенный и холодный. Словно это был не его Ким Тэхён, а кто-то совершенно другой. И как только Чонгук позволил ему изменить прическу? Хотя… они с Хосоком уже вторую неделю были в Токио. Наверняка он ее еще просто не видел. Иначе… жди беды. Хотя с их жизнью она всегда витала где-то рядом. В воздухе. – Есть, – поджав губы, кивнул Юнги, понимая, что в его словах в его положении нет ни капли смысла, но он просто не мог не озвучить их. – Чонгук любит тебя, это знают все. И он сойдет с ума от счастья, если узнает, что у него будет наследник. – Он и так чокнутый. На всю голову, – скривился Тэхён, зябко кутаясь в огромный белоснежный свитер. На улице стоял удушающе жаркий июль, но в последние дни он всё время мерз. Не иначе как от страха и волнения. Не за себя. За ребенка настоящего чудовища, который рос внутри него всего каких-то пару недель. Ребенка, которого стоило убить прямо сейчас, ведь он ни за что не должен был родиться, но Тэхён… просто физически не мог этого сделать. И сейчас у него был лишь один путь – бежать как можно дальше от этого монстра и постараться вырастить его отродье нормальным, далеким от всего этого ада человеком. – Не хочу, чтобы мой ребенок рос… во всём этом, – вздохнул Тэхён, обводя брезгливым взглядом приватный кабинет в их любимой для посиделок кофейне. Словно это она была виновата во всём. А не Чон Чонгук и чертовы противозачаточные таблетки, которые взяли и вдруг ни с того ни с сего не сработали. – Твое решение, – передернул плечами Юнги, делая глоток уже давно остывшего чая из чашки перед ним и сдувая со лба непослушную рыжую челку. Честно говоря, если бы у Юнги еще хоть когда-нибудь была возможность иметь детей, то он тоже отдал бы всё на свете, чтобы они не росли в этой стране, в этом городе и в клане Чон. Под опекой Чонгука и Хосока. Ведь эти два психопата могли изувечить психику кого угодно. И не только психику. Как когда-то изувечили их с Тэхёном. Вот только, в отличие от Тэхёна, который так же, как и сам Юнги, был в положении ценного пленника лидера клана, у младшего омеги не было запасного плана, отходных путей и выбора от слова «совсем». Полный беспросветный и безнадежный мрак. Он даже и не собирался пытаться. Ведь Тэхёну было ради кого бежать, а Юнги – ради кого оставаться. – Не переживай, мелкий, всё будет хорошо. – Тэхён по привычке протянул руку, взъерошивая ярко-рыжие волосы, а Юнги, принюхавшись, внезапно резко перехватил запястье старшего, поднося его к своему носу и тщательно внюхиваясь. – Ты не пахнешь, – нахмурившись, констатировал, а не спросил он, не спеша выпускать холодное запястье Тэхёна из своих обжигающе горячих пальцев. – Не пахну, – с улыбкой кивнул Тэхён. Его запах, раскрывшийся после встречи с Чонгуком, был слишком ярким маркером, его знала буквально каждая собака в стране, и от него стоило избавиться. Хотя бы на время. К тому же Тэхёна не оставляла параноидальная мысль о том, что Чонгук, как гончий пес, сможет выследить и догнать его только по запаху. – Подавители? Разве тебе можно?.. – Не знаю, – аккуратно высвободив руку из хватки еще сильнее помрачневшего Юнги, пожал плечами Тэхён. – У меня нет выбора, – снова повторил, как мантру, эту ненавистную фразу Тэхён. Сколько раз он уже повторял ее себе? Миллион? Два? Три? Я должен спать с Чонгуком и быть его мужем, потому что он так хочет, потому что у меня есть долг перед людьми и моей страной и у меня нет выбора. Я должен получать от этого удовольствие, потому что мое тело и моя природа сильнее меня, потому что у меня есть долг перед людьми и моей страной и у меня нет выбора. Я должен заткнуться и молчать, потому что так нужно, потому что у меня есть долг перед людьми и моей страной и у меня нет выбора. Я не должен ни во что вмешиваться, не должен высовываться и привлекать к себе внимание, потому что такова моя миссия, потому что у меня есть долг перед людьми и моей страной и у меня нет выбора. Я должен игнорировать всё лишнее, не должен никому помогать и никого спасать, потому что это не моя обязанность, потому что у меня другая задача, потому что у меня есть долг перед людьми и моей страной и у меня нет выбора. Я должен делать абсолютно всё, что мне говорят, потому что только так я могу быть полезен, потому что у меня есть долг перед людьми и моей страной и у меня нет выбора. Эта логика могла сломаться в тот день, когда Чонгук вложил в его руку пистолет и приказал убить корчащегося на полу охранника, который, по словам альфы, «не так» на Тэхёна посмотрел. Но не сломалась. Тэхён убил того охранника. И даже не плакал после. Потому что у него не было выбора. Потому что у него был долг перед людьми и его страной. С того самого момента, как он впервые попал в клан Чон. Нет, когда попался на глаза его лидеру. По самой жесточайшей насмешке судьбы оказавшегося его, Тэхёна, истинным. И вот сейчас Тэхён вынужден был делать то, что, наверное, могло навредить его ребенку. Потому что у него снова не было этого чертового выбора! До встречи с Чонгуком он был обычным омегой с совершенно непримечательным и слаборазличимым цветочным запахом, как миллионы омег в этом мире, однако этот ублюдок заставил его аромат расцвести так, что его мог учуять абсолютно любой, даже лишенные нюха беты, за целую милю. Кленовый сироп, жженый сахар, цитрус и ваниль – смесь, от которой Чонгук сходил с ума, а Тэхёну хотелось блевать. Сейчас в этот запах неуловимыми тонкими нотами примешивались кардамон и мята, делая его еще ярче. И Тэхён… Нет, ему точно не нужно было этим пахнуть. По крайней мере пока. Честно говоря, Тэхён понятия не имел, как это может повлиять на ребенка. Он вообще мало что знал о беременности и детях, ведь, вопреки желанию Чонгука обзавестись целой толпой наследников, Тэхён плодить юных монстров не собирался и все эти годы тайком от мужа принимал противозачаточные таблетки. Чонгук таскал его по лучшим врачам, заставлял проходить сотни обследований и анализов, но формально Тэхён был здоров, светила медицины разводили руками и говорили, что, возможно, им просто нужно больше времени и попыток. И они пытались. Раз за разом. Но те таблетки, что последние годы доставал ему Намджун, работали дивно хорошо. Одна осечка за девять лет – не так уж плохо. И отличный знак сверху, что наконец-то пришла пора что-то менять. – Разве для ребенка это не вредно? – под тяжелым взглядом Тэхёна скукожился и стал словно еще меньше явно решивший проехаться сегодня по всем его болезненным точкам Юнги. – Не знаю, – повторил свой ответ Тэхён. Из-за постоянной слежки и доступа этого чудовища ко всем его устройствам 24/7 он даже прогуглить ответ на свой вопрос спокойно не мог, что уж говорить про поход к врачу и нормальную консультацию. Даже тест ему покупал Юнги, которому самому потом пришлось в нагрузку делать еще двадцать и проходить осмотр у врача и УЗИ, чтобы доказать Хосоку, что он не в залете. Ведь он просто физически не может. Вот только тестов в чеке было не двадцать, а двадцать один. За годы дружбы с Юнги они научились этих двоих практически виртуозно обманывать. Но самый грандиозный акт лжи еще только ждал их впереди. – Мне нужно спрятать запах. Его знает каждая собака в этой стране. У-ме-ня-нет-вы-бо-ра. – Ты прав, – закусив губу, кивнул Юнги, понимая, что он со своей щепетильностью, как всегда, перегнул планку. – Так ты привез? – решив сменить тему, вопросительно посмотрел на друга Тэхён. К тому же их время, несмотря на отсутствие Чонгука и Хосока в городе, было ограничено. Чимин с его дьявольским чутьем обязательно что-то заподозрит, если они будут сидеть тут целый день безвылазно, и Тэхёну в этой гонке была дорога́ буквально каждая минута форы. До старта забега, который вполне мог стать для него в этой жизни последним. – Да, привез, – нервно кивнул Юнги и дрожащими руками притянул к себе модный кожаный рюкзачок из лимитированной коллекции, который стоил как небольшая квартира в пригороде Сеула. Самая дорогая одежда, аксессуары, драгоценности, квартиры, машины, лучшие курорты и рестораны – братья Чон могли себе это позволить, а Тэхён и Юнги не могли отказаться. – Вот, здесь всё, что у меня есть: тринадцать паспортов, страховки, пятьдесят две экспресс-кредитки – я не знаю общую сумму, но на каждой не меньше ста тысяч, – омега дрожащими руками выкладывал на столик свои драгоценные запасы, которые готовил так долго в надежде на что-то. Но сейчас уже прекрасно понимал, что они ему никогда не пригодятся. В отличие от Тэхёна. К тому же это он помог Юнги с этими запасами. Вообще объяснил ему, что их стоит делать и иметь. Так, на всякий случай. – Хосок точно не знает о них? – одним движением придвинул эту жизнеспасительную кипу к себе Тэхён. – Нет, я хорошо прятал их. Он точно не знает. – А себе? Ты оставил? – вопросительно посмотрел на друга старший омега, уже зная ответ на свой вопрос. – Нет, тебе нужнее, – мягко улыбнулся Юнги этой своей совершенно обезоруживающей улыбкой деснами, которая всех сбивала с толку, даже Тэхёна, который знал его слишком хорошо, и даже Хосока, которого с толку мог сбить лишь вкус свежей крови на губах и кокаин. – Я себе еще сделаю, – с улыбкой преподнес Тэхёну еще одну ложь он и поспешил сменить тему: – Но почему ты не попросишь Намджуна о помощи? Разве департамент не обещал тебе программу защиты свидетелей? Ты так много для них сделал, они в конце концов должны отплатить тебе хоть чем-то… – Думаешь, я не просил? – нервно хмыкнув, перебил Юнги Тэхён, кривя губы в злой усмешке. – Знаешь, что мне сказал Намджун? Подождать еще месяц. Им, видите ли, жизненно важно взять то судно из Китая с нелегальными детьми-донорами, а то, что у меня этого месяца нет, – плевать. Я живу этими сказками уже десять лет. Еще одна сорванная поставка героина, еще один раскрытый склад оружия, еще одно судно, еще одна лаборатория. Это же на благо государства и миллионов людей, – голос Тэхёна, он сам целиком, сочился неприкрытыми болью и сарказмом. – Сколько случилось этих операций благодаря мне? Благодаря НАМ? – исправившись, пытливо посмотрел в глаза Юнги он, словно сам не знал ответ на этот вопрос. – Сто одна… – Сто одна. Как будто на сто второй всё закончится! – не сдержавшись, сорвался на крик Тэхён, но тут же прикусил язык. Никакого излишнего внимания. Ни в коем случае. Чертов гормональный сбой в организме сделал его слишком эмоциональным. – Юнги, – склонившись над столом, яростно зашептал другу он, – они не помогут. От меня дешевле и безопаснее избавиться, чем вытащить отсюда. Да и нет у меня этого месяца. Чонгук с его животным чутьем уже что-то учуял. Пока он списал это на мои новые витамины и приближающуюся течку. Но ее не будет, а запах меняется всё сильнее. Если он узнает, то я уже не смогу. Он меня из своих лап не выпустит… – Ты прав, – тяжело вздохнул Юнги и, протянув руки, накрыл дрожащие ледяные ладони Тэхёна своими неровными изломанными пальцами, надеясь успокоить его хоть немного. Хотя… кто бы мог в подобной ситуации оставаться спокойным? Он сам бы не мог. – Значит, ты всё делаешь правильно. Ты же знаешь, что я в тебя верю? – Знаю. И знаю, что ты всё еще можешь поехать со мной. Хосока нет в городе, у Чимина наверняка горит жопа, и ему не до нас, у меня даже вдвое меньше, чем обычно, конвоя… – Нет, не могу, – поджав губы, отрицательно покачал головой Юнги. Кто бы знал, как ему хотелось, но… – Хосок… Моя семья… Ты же знаешь, что он никого не пощадит. Я… я… просто хочу, чтобы они были в безопасности. Это моя цена. Мне нужно быть у него на виду. – Знаю, – тяжело вздохнул Тэхён и, высвободив свои руки из ставшей почти стальной хватки Юнги, осторожно, кончиками пальцев вытер бегущие по бледным щекам друга невольные слезы. – Ты такое сокровище. Ты заслуживаешь всего самого лучшего в этом мире… – А получил психованного мафиози, наркомана и маньяка-убийцу Чон Хосока, – нервно рассмеялся Юнги, наслаждаясь такими редкими нежными, не причиняющими ни моральной, ни физической боли касаниями. – Судьба та еще сука, встретил бы – глотку ей выгрыз, – сжал зубы Тэхён и рвано выдохнул: – Ладно. Давай сделаем это. – Давай, – мгновенно напрягшись, кивнул Юнги. Они уже столько раз в этой самой комнате обсуждали свои планы на случай побега. И вот этот день настал. А он… всё еще не был готов. Тэхён аккуратно собрал принесенные документы и карты и убрал их в свою сумку, где уже лежала вторая пачка бережно собранных им самим карт и документов, а еще деньги и драгоценности, немного, но вполне достаточно для того, чтобы просуществовать хоть какое-то время. До и после рождения ребенка. А затем достал из этой же самой сумки новенькие, стерильно упакованные хирургический скальпель и пинцет, еще пару лет назад украденные из сумки семейного доктора клана Чон, упаковку антисептика и целую пачку пластырей и бинтов. Ему просто нужно сделать это. И всё. Под потемневшим то ли от страха, то ли от напряжения взглядом Юнги Тэхён закатал рукав свитера и, обработав внутреннюю сторону предплечья антисептиком, приставил скальпель к коже, туда, где Чонгук запрятал свой «подарок» на их первую встречу – GPS-чип, и без страха сделал глубокий надрез. И, как будто вовсе не чувствуя боли, совершенно спокойно сменив скальпель на пинцет, наконец-то извлек из себя чертову железку, бросая ее в уже приготовленную Юнги термокружку с теплым чаем – прекрасная обманка, которая какое-то время позволит считать, что эта дрянь всё еще в его теле. Теперь счет действительно шел на минуты. Если не на секунды. В три руки они с Юнги споро обработали и заклеили рану, боли от которой Тэхён до сих пор не чувствовал, даже не пытаясь убрать царящий на столе бардак. Даже он был рассчитан и входил в их план. Следующей на свет из сумки Тэхёна появилась баночка со снотворным, которую ему когда-то давно, еще в его первый год жизни с Чонгуком, когда состояние Тэхёна складывалось исключительно из истерик и панических атак, выписал психиатр. Тэхён спрятал эти таблетки, думая, что однажды они пригодятся ему для того, чтобы убить себя, но надо же, они понадобились совершенно по иному поводу. Отсчитав ровно семь штук, Тэхён передал их в руки Юнги, напряженно наблюдая за тем, как тот бросает их в свой чай и нетерпеливо разминает, а затем размешивает чайной ложкой. – Семь – не слишком много? – в который раз севшим от волнения голосом спросил Тэхён. – Нет, я всё посчитал, как раз достаточно. – Юнги дрожащими пальцами изо всех сил, как можно скорее пытался размешать лекарство. – Значит, это всё? – продолжая шумно возить ложкой по чашке, вопросительно посмотрел на Тэхёна он. – Значит, это всё, – тяжело вздохнув, кивнул Тэхён и, не отрывая от Юнги взгляда, стянул с себя сначала подаренные Чонгуком серьги, затем кулон, в каждом из которых тоже было еще по одному GPS-подарку, а затем обручальное кольцо. В простом ободке из белого золота не было никакого подвоха, но это было дело принципа. Оставить его. И однажды свести татуировку forever mine, которую Чонгук собственноручно выбил рыдающему под ним и умоляющему не делать этого Тэхёну. Однажды Тэхён избавится от всех знаков принадлежности Чонгуку на своем теле. Но сегодня на столике в кофейне остались лишь серьги, подвеска, обручальное кольцо, его документы и телефон. И все осколки его уже давно разбитого, без малейшего шанса на восстановление сердца. И на десерт – тест на беременность с яркими четкими двумя полосками. Которые должны были отомстить Чонгуку за всё, что он ему сделал. Пусть живет и знает, что где-то растет его ребенок. Без отца. Или не растет. Тэхён знал, что эта неопределенность однажды окончательно сведет с ума эту сволочь. И так ему и нужно. Он знал, что этого можно было не делать и не бесить Чонгука еще сильнее, но… не смог сдержать себя. И в который раз списал свой порыв на чертовы гормоны. – Значит, это всё, – эхом повторил за Тэхёном Юнги и, убедившись, что лекарство растворилось в чае, в два больших глотка осушил чашку, оставив лишь немного жидкости на донышке – специально, чтобы въедливому говнюку Чимину хватило для анализа, а Хосоку и Чонгуку для того, чтобы поверить, что Юнги был не в курсе плана и Тэхён просто и безжалостно использовал его как щит. Чон Тэхён прекращал свое существование, умирал прямо здесь и сейчас. Ким Тэхён умер в тот день, когда его запах учуял зверь по имени Чон Чонгук. – Береги себя, – с трудом подавляя слезы, посмотрел на старшего омегу Юнги и, не сдержавшись, подскочил со своего места и подлетел к Тэхёну. Чтобы хотя бы еще раз обнять его. На прощание. Даже не верится. – И его береги, – кивая куда-то на живот Тэхёна, шмыгнул носом он, сжимая старшего в своих руках еще крепче. – И ты себя береги. Я устроюсь и потом тебя обязательно вытащу. И всех твоих. Ты только меня дождись обязательно, хорошо? – Тэхён и сам с трудом сдерживал подкатившие к горлу рыдания. Юнги был его единственным другом, единственной опорой и лучиком надежды за столько лет. Его младшим братишкой. Нет, кем-то больше. И само только осознание того, что он сейчас бросает его одного на растерзание сразу двум этим монстрам, убивало Тэхёна, но… Судьба – та еще сука. А у него опять не было этого блядского выбора. Не сейчас. Дождавшись от Юнги едва слышного «хорошо», Тэхён устроил уже начавшего клевать носом парня на низком диванчике и, окинув взглядом кабинет, чтобы убедиться, что он ничего не забыл, подхватил сумку и, натянув на себя кепку и маску, быстрым шагом отправился на выход. Эта кофейня давно была их прикрытием, которым они с Юнги пользовались, когда им нужно было на час или два сгонять по своим делам, поэтому он знал, как выбраться отсюда, минуя все камеры и ждущего их у обоих входов – черного и главного – конвоя. Через подвал, в котором хранились запасы тары и в котором была незаметная дверца, ведущая в расположенный по соседству огромный шумный магазин канцтоваров, а уж выскользнуть из него, затерявшись в многочисленной шумной толпе выходного дня, было проще простого. Дальше – на автобусную остановку. Никаких такси. Всё по четко выверенному плану. Дожидаясь нужного ему автобуса, Тэхён с одноразового телефона забронировал билет на ближайший рейс в Гонконг на один из трех дипломатических паспортов и сразу прошел регистрацию. До вылета оставалось ровно три с половиной часа, а у него еще были дела. Добравшись на автобусе до торгового центра всего в трех остановках от кофейни, Тэхён спустился к камерам хранения, где его уже не первый год ждали две собранные сумки с экстренным комплектом вещей. И еще порция документов, карт, драгоценностей и денег. И пистолет. Но, увы, последний так и пришлось оставить валяться в пустой ячейке. Не пригодился. Зато всё остальное… Таких нычек у Тэхёна было больше трех десятков, и лишь пять из них в Сеуле. Он всегда был продуманным парнем. Недаром закончил с отличием полицейскую академию. Вот только куда его привело всё это... Уж лучше бы он послушал покойную маму и стал корпоративным юристом, но… Быстрым шагом покинув торговый центр, Тэхён свернул в переулок буквально в паре сотен метров, снова скрываясь от вездесущих камер, и приступил к перевоплощению в новый образ. Белокурый парик с длинными вьющимися локонами, длинное красное пальто и экстравагантная шляпа с широкими полями по щелчку пальцев превратили его в одного из тех женоподобных повернутых на моде омег, на которых пускали слюни все альфы. Опустевшая сумка из хранилища тут же отправилась в урну. А содержимое второй и своей собственной сумки Тэхён перепаковал в слишком дорогой, буквально кричащий о своей баснословной стоимости дорожный саквояж от «Луи Виттон». В том и цель. Все запомнят волосы, шляпу, пальто, дорогой саквояж, но не запомнят лицо. Тэхен надеялся на это. Иначе его идеальный план побега полетит ко всем чертям. Достав из сумки телефон, Тэхён набрал один из заученных наизусть номеров и, выскользнув из переулка, стремительным шагом, не оглядываясь по сторонам и не привлекая к себе внимания, преодолел два квартала и скользнул в уже ждущее его такси. До аэропорта Гимпо. Только через него у Тэхёна еще был шанс выбраться, ведь его контролировал враждебный Чонгуку и Хосоку клан Ли, а в Инчхоне Тэхёна каждая, реально каждая собака знала в лицо. И ему бы не удалось пройти даже стандартный контроль на входе. А в Гимпо всё прошло поразительно легко и просто. Никаких претензий к нему и его документам. Пара минут, дипломатический паспорт, утверждающий, что он сотрудник посольства Лихтенштейна в Корее, ноль вопросов – и с трудом сдерживающий дрожь Тэхён оказался в зале ожидания. До вылета оставалось еще полтора часа. Если он всё верно рассчитал, то Чимин уже хватился его и нашел мирно спящего Юнги и подарки Тэхёна в кофейне. Если он всё верно рассчитал, то Чимин не станет тревожить Чонгука, справедливо опасаясь, что тот впадет в ярость и даже его, своего любимчика и правую руку, лишит башки, и попытается найти Тэхёна сам. Если он всё верно рассчитал, то Чимин в первую очередь кинется искать его по больницам, предполагая, что Тэхён собирается сделать аборт и покончить с собой. Ведь он не раз и не два озвучивал эту мысль вслух. При Чимине. И при Чонгуке. Доводя лидера клана Чон до бешенства и того, что он приставлял к Тэхёну нянек, которые должны были следить за ним круглосуточно. Если он всё верно рассчитал, то Чимин поймет, что его обвели вокруг пальца, и в итоге решится сообщить Чонгуку о побеге мужа, когда Тэхён будет уже на половине пути. А Тэхён всё верно рассчитал. Он спокойно дождался посадки и занял свое место в первом классе. Наконец-то начиная чувствовать, как горит огнем изувеченная рука и подкатывает к горлу противный, липкий, тошнотворный ком. То ли вновь накатившая волна токсикоза, который исправно атаковал его буквально с первых дней и вместе с изменениями в запахе стал вестником не самых приятных, но таких поворотных в жизни Тэхёна новостей. То ли от волнения. Исключительно за Юнги. И за то, чтобы эти два психопата его не покалечили. И если Тэхён сам, можно сказать, почти добровольно пришел в лапы своего психопата, то Юнги, который просто понравился Хосоку, и тот выкрал его из семьи, сделав своей домашней секс-игрушкой и мальчиком для битья… Да, судьба – та еще сука. Двадцатипятилетний лейтенант полиции Ким Тэхён, только-только с отличием закончивший полицейскую академию, должен был внедриться в низшую сеть клана Чон – сеть сбытчиков в клубах экстази и прочих приносящих радость химозных таблеток, чтобы выяснить, где находится склад или лаборатория в их районе. Но его первая же смена в роли наркодилера в ночном клубе превратилась в сущий ад. И в самый страшный в его жизни кошмар. Потому что именно в эту ночь Чонгук решил отдохнуть в том же самом клубе. И с высоты трех этажей учуял запах Тэхёна, моментально распознав в нем истинного, которого так искал. И у Тэхёна просто не было шансов. Пятеро рослых альф притащили еще пытавшегося сопротивляться Тэхёна к главе клана Чон. И когда до Тэхёна наконец-то дошло, что происходит, то… было слишком поздно. В ту ночь Чонгук семь раз изнасиловал его, заставляя сорвавшего от криков голос Тэхёна захлебываться в собственной крови и боли, а затем пометил его, с самой отвратительной из своих ухмылок сообщая, что теперь у него начнется новая жизнь. И она началась. Ведь Чонгук никогда не врал Тэхёну. Он пообещал дать ему фамилию Чон – и уже на следующий день они поженились. И Тэхён обзавелся не только новой фамилией, меткой, татуировкой, обручальным кольцом и отслеживающим чипом, но и совершенно новой жизнью. Чон Чонгук просто стер прошлого его, разделив всю жизнь Тэхёна на «до» и «после». Ему было плевать на то, что Тэхён полицейский, что у него есть коллеги, друзья, парень, что он, в конце концов, просто старше на целый год и что для главы клана такой мезальянс неприемлем. Чон Чонгуку был нужен лишь только сам Тэхён, его тело и его запах. Его даже не волновало то, что было у Тэхёна внутри, каким он был человеком. Чонгук просто присвоил его, поставив клеймо «Мой», и не оставил Тэхёну даже шанса на спасение и свободный выбор. Первый год их «брака» слились для Тэхёна в одну бесконечную полосу угроз, изнасилований, попыток побега и суицида, панических атак, истерик, алкоголя, наркотиков и седативов. Другой омега на его месте уже давно бы сошел с ума и потерял свой запах. Но Тэхён… в этом аду словно пробивался, раскрывался, расцветал, и креп, и пах всё сильнее. Чонгук же всё жаднее впивался в него, говорил, что хочет семьи и наследников. А Тэхён… Тэхён, наконец-то начавший осознавать ту власть, которая вдруг так нежданно и негаданно оказалась в его руках, становился всё спокойнее, рассудительнее и холоднее. Через работавшего охранником в особняке, в котором его безвылазно вот уже почти одиннадцать месяцев держал Чонгук, альфу Ким Сокджина на связь с Тэхёном вышел его бывший преподаватель академии – Ким Намджун, глава департамента по борьбе с организованной преступностью, и… у Тэхёна появилась новая миссия и жизненный смысл. Он теперь был не просто безгласой подстилкой Чон Чонгука, он был самым глубоко внедренным в клан Чон полицейским. Без прикрытия. В самом отвратительном смысле этих слов. Намджун обещал, что Тэхёну нужно выполнить всего одну миссию – достать расписание поставок оружия в Сирию и потом они вытащат его. И Тэхён, при котором Чонгук не стесняясь вел переговоры, прямо на сбитой и заляпанной кровью и спермой постели, выяснил это. А потом появилось еще одно задание. И еще. Мошенничество, вымогательство, торговля оружием и наркотиками, производство порнографии, работорговля, в том числе детская, торговля органами – с каждым разом Тэхен всё глубже и глубже проваливался в ту погань, что творили муж и его брат. Чонгук с Хосоком сходили с ума, бесились, пытаясь отыскать так бессовестно сливающих их дела крыс, но Тэхён был достаточно верток и умен, чтобы не оставлять следов. А еще отлично притворялся безгласой, сломанной и на всё согласной шлюхой Чон Чонгука. Он даже убивал по приказу Чонгука. Чтобы тот думал, что Тэхён правда ему подчинился. И его правда никто ни в чем не подозревал. Только Чимин – омега, правая рука Чонгука – нет-нет да и награждал Тэхёна полным подозрения взглядом. Но у него не было доказательств против Тэхёна. И главного преимущества: в отличие от Тэхёна, Чимин с Чонгуком никогда не спал. Пару раз Тэхён был на грани разоблачения, но… Чонгук был слишком зависим от его запаха и не видел главного бревна в собственном глазу, а Тэхён стал еще умнее, изворотливее и хитрее. И отлично научился подставлять других и заметать за собой следы. А потом в клане Чон появился Юнги. Хосок, насмотревшись на брата и решив, что тоже жаждет такого счастья, отчаянно искал своего истинного. И нашел же, тварь. В Тэгу. Пятнадцатилетнего рыжеволосого, маленького, хрупкого мальчишку, дышавшего и жившего лишь музыкой и так отчаянно даже сейчас, когда внутри этого старика в теле юноши не осталось ничего, кроме пепла, боли и пустоты, напоминающего Тэхёну одуванчик. Юнги даже пах ими. Одуванчиками. Солнцем и летом. И при взгляде на него никто не мог сдержать улыбки. Кроме Хосока. Который со вкусом издевался над своим истинным и ломал его, превращая в жалкую тень былого лета и солнца. Юнги, как и Тэхён в первый год, пытался бороться, сбегать, даже вешался, но Хосок долго, мучительно, планомерно продолжал давить его. Играя с мальчишкой, как дикий кот с уже почти умершей добычей. Отпускал, иногда на целый месяц, а потом снова ловил. Хвастаясь Тэхёну и Чонгуку за очередным «семейным» ужином своей победой. Сначала калечил, затем лечил. Он сломал Юнги все пальцы, лишив того навсегда возможности играть на пианино, а затем собирал лучших хирургов мира в попытке его вылечить. И отрубал им головы на глазах захлебывающегося в истерике парня, потому что те уже ничего не могли исправить. Он женился на Юнги, чтобы развестись с ним через неделю и отдать по кругу главным головорезам клана, разрешив делать с бывшим мужем всё, что им ни пожелается, а потом пристрелил каждого из них за то, что те посмели покуситься на святое. Он заделал ему ребенка, а затем избил его до такого состояния, что Юнги потерял его. Он толкал Юнги в петлю и сам вкладывал в руки лезвия, объясняя, как лучше резать, чтобы точно умереть, а затем сообщал истекающему кровью и теряющему сознание парню, что его семья жива, пока жив он. У Юнги в Тэгу остались папа и мама, старшая сестра и две племянницы. И только они держали его. Хосок лишил его нормальной жизни, силы воли, малейшего сопротивления, будущего, запаха, возможности творить музыку, рожать детей и когда-нибудь иметь нормальную семью. Он, как и Чонгук Тэхёна, жаждал превратить Юнги в безгласую послушную домашнюю шлюху. И, в отличие от Чонгука, у Хосока это вышло. Ведь Тэхён – лишь притворялся, а Юнги – нет. Глядя на то, что это чудовище сотворило с милым провинциальным одуванчиком, Тэхён с трудом сдерживал желание броситься на Хосока и перегрызть ему глотку. На его фоне даже Чонгук мог показаться почти человеком. Но нет. Тэхён знал всю их подноготную. И истинную суть. И не позволял себе никогда, даже на мгновение питать иллюзий. А еще он знал, как вернуть к жизни Юнги. Шаг за шагом. Очень медленно и не делая резких движений, чтобы не привлекать внимания братьев Чон, он втирался к Юнги в доверие. Со стороны они казались лишь двумя омегами глав клана, вынужденными общаться по необходимости и иногда пьющими кофе и болтающими о всяких омежьих глупостях. Но на деле всё было куда сложнее и глубже. Теперь игру против клана Чон вели сразу два агента. И поймать их стало почти невозможно. Если бы только Чонгук и Хосок знали, что самые разрушительные потери клан Чон в последние годы нес из-за каких-то двух подстилок, то… кто знает, как бы всё повернулось. Но они не знали. И Тэхён с Юнги жили исключительно этим. До того самого дня, пока Тэхён не проснулся с утренней тошнотой. И странными, новыми нотами в своем удушающе сладком от близости спящего рядом Чонгука запахе. Он уже тогда знал, что это значило, но списал всё на несвежих устриц, которых ему подали на ужин. Вот только его тошнило и на следующее утро. И на следующее. Никакое устричное отравление не может держаться так долго. А потом Юнги купил тест, и Тэхён подтвердил то, что и так знал. Первым делом он позвонил с переданного ему связным одноразового телефона Намджуну, умоляя его вытащить, но не называя истинных причин. А тот снова завел свою песню. Еще одна миссия. Тэхён был уверен: узнай Намджун и его начальство о ребенке, то они бы заставили Тэхёна использовать его. Потому что у него долг перед людьми и его страной. Потому что у него нет выбора. Вот только это всё уже сидело у Тэхёна в печенках. И он впервые понял, что не готов. Ему было тридцать шесть лет. И десять из них он провел в аду в заложниках у самого дьявола. И он заслужил хоть немного покоя. Ему было тридцать шесть лет, и он носил под сердцем ребенка чудовища. И, наверное, самым правильным было бы убить его, чтобы не дай бог не произвести на свет очередного монстра. Вот только Тэхён не собирался. Ему было тридцать шесть лет, и впервые за последние десять лет его жизнь обрела подлинный смысл. Он должен был родить этого ребенка и вырастить его хорошим человеком. Вопреки всему. Даже несмотря на то, что Тэхён ненавидел его отца. Безжалостно и глупо врут все те, кто пишет эти сказки про истинность и вечную любовь: за ней нет ничего, кроме феромонов, гормонов и прочей химии и биологии. Тэхён мало в этом разбирался, он не был силен в естественных науках, но четко понимал, что за истинностью никогда не стояло никаких чувств, только животная похоть и влечение, завязанные на совпадении запахов. И всё. Разве что еще ненависть. Ведь Чонгука он искренне и рьяно ненавидел. И сейчас, улетая от него всё дальше и дальше, не испытывал ничего, кроме бесконечного, фантастически огромного облегчения. Его план работал. У Тэхёна что-то да получилось. Он вырвался, и дальше ему оставалось бежать лишь вперед. И только вперед. Без оглядки. Он менял личности, возраст, имена, цвета волос, парики, одежду, аэропорты, страны, города, петляя как заяц по всей Азии, Америке, Европе и даже Африке, оставляя ложные следы и тщательно скрывая настоящие. Три месяца Тэхён не оставался дольше двенадцати часов на одном месте. Он знал, что Чонгук ищет его. Чувствовал каждой клеточкой тела, но сильнее всего – горящей огнем на загривке меткой, так сильно, словно Чонгук вот-вот только что и оставил ее. Его паранойя цвела буйным цветом, заставляя его бежать всё дальше и прятаться всё изощреннее, если бы не одно НО. Ребенок. Он и организм Тэхёна уже не выдерживали такой физической нагрузки и всех этих нервов. Последний врач, в Берлине, открыто сказал Тэхёну, что если он не уменьшит стресс и количество нагрузок, то собственными руками убьет свою еще не рожденную девочку-омежку. Девочка. Омега. У Чон Чонгука. Судьба – та еще сука. Тэхён это знал. Но в этот раз она повернулась задницей не к нему. Девочке-омеге никогда не стать наследницей клана и носительницей гордой брутальной фамилии Чон. У нее почти нет шансов даже при ужасном воспитании – а Тэхён с его прошлым и полным незнанием ничего об этом вряд ли получит звание «папаша года» – превратиться в монстра. Это была лучшая новость за последние десять с половиной лет. Девочка-омега. Тэхен и жил-то теперь лишь ради нее. И ради того момента, когда Юнги сможет взять на руки свою крестницу. И если врачи сказали, что ему нужен покой и жизнь на одном месте, то Тэхён был готов. Ради своей девочки-омеги. К тому же за все эти месяцы погони Чонгук так и не нашел его. А может, и вовсе не искал, заменив на новую, еще не сломанную игрушку? Тэхён не знал. Он боялся даже влезать в сводку новостей. Кто знает, как, где и какими способами они его ищут. Оборвать все связи было сейчас безопаснее всего. Ради его девочки-омеги. И ради Юнги, по которому Тэхён скучал просто космически. Ради них он купил билеты на свой последний в этой гонке рейс – до Мельбурна, искренне надеясь на то, что загребущие лапы Чонгука и клана Чон не дотянутся до Австралии и этого воистину идеального города, в котором Тэхён собирался обрести новый дом. Уже обрел. Небольшой одноэтажный домик в пригороде. С садом и качелями для его малышки. Хорошая медицина. Почти нулевой уровень преступности. Теплый спокойный климат. До залива – рукой подать. Разве это не мечта? Понимая, что ему нужно хоть чем-то занять себя, Тэхён устроился помощником в цветочный магазинчик неподалеку, с удовольствием вливаясь в простую размеренную жизнь. Заново учась быть обычным человеком и наслаждаться этим. Кто-то мог бы сказать, что после всего того кошмара это и есть тот самый счастливый конец. Вот только странное чувство тревоги никак не давало Тэхёну покоя. Он скучал по Сеулу. Просто дьявольски. И еще сильнее – по Юнги. И даже находясь в окружении своих новых друзей и приятелей, чувствовал себя бесконечно одиноким. Ведь всё это… было словно ненастоящим? Игрушечным? Как будто Тэхён спал всё это время и должен был вот-вот проснуться. Шумным посиделкам и прогулкам он всё чаще предпочитал оставаться дома и проводить время в саду, на качелях, которые успокаивали и его, и ставшую совсем беспокойной на последних месяцах дочь. Психолог говорил, что это посттравматическое расстройство, предродовое волнение, стресс от смены обстановки и окружения. Просил его больше бывать с людьми, гулять, пить витамины и даже выписал легкие, безопасные для ребенка успокоительные. Но всё это было не то. Где-то глубоко-глубоко внутри Тэхён лучше всех психологов знал, что с ним происходит. И когда в один прекрасный день, когда он, как обычно, мерно раскачивался в саду на качелях, наслаждаясь еще не жарким утренним солнцем, его рецепторы настиг до боли, черноты, визга и нервной дрожи знакомый запах дикой смеси вербены и морской соли с металлическим кровяным привкусом на основании языка, то Тэхён с трудом сдержал так и рвущуюся наружу почти безумную улыбку. Он здесь. Нашел его. Наконец-то. – Привет, любовь моя. Соскучился? Низкий хриплый голос плеткой прошелся по каждому его нерву, заставляя Тэхёна задрожать от страха, волнения и предвкушения. И от ада, что плескался в яростно-черных глазах Чонгука, стоящего прямо напротив него. Возле выкрашенного в белый и увитого розами штакетника. Ну полный сюр. Самый лучший сюр. В который разум Тэхёна всё еще отказывался верить. Но вот его сердце, вся его омежья сущность и его, нет, ИХ дочь… – Да, – сорвалось с его губ прежде, чем Тэхён успел хоть что-то сообразить. Совершенно искренне. Без капли сарказма. Без горечи. Тэхён и правда скучал. По своему чудовищу. Ведь за те десять лет, что они провели вместе в аду, Тэхён и сам превратился в монстра. Просто раньше он предпочитал этого не замечать. Но… на самом деле он уже давно не мог жить без этой истинной, взаимной, так тщательно взращиваемой, холимой и лелеемой ими ненависти. Не хотел. Без Чонгука. И не собирался. И сейчас его единственным желанием было взять и вернуть всё на круги своя. А там… Там они еще посмотрят. И поиграют обязательно. И однажды в этой игре выживет лишь один из них.

It's not over