Гарри Поттер и Крёстный Отец, который Выжил

Гарри прищурился от света раннего утра. В рассеивающейся дымке тумана, вызванного сном, его мозг медленно воспринимал незнакомое окружение. Было тихо, но он чувствовал себя вполне комфортно, уютно устроившись под тёплым одеялом. Его кровать была мягкой, подушки удобными, а хрустящие льняные простыни слегка пахли солнцем и свежестью под открытым воздухом. Хоть и похожая, это не была его школьная кровать и не та маленькая кровать, на которой он спал в Норе. И это определённо не был жёсткий, тонкий матрас в его комнате у Дурслей... погодите... Он был у Дурслей! Но по мере того, как его слабое и вялое бодрствование расстаивало в пространстве комнаты, он обнаружил, что ему трудно приравнять то маленькое жалкое пространство, где он проводил так много лет, к этой заколдованной комнате, в которой он теперь оказался. Медленно, словно мечтатель, не желающий просыпаться от осознания того, что блаженный покой, в котором он оказался, был всего лишь сном, всё вернулось к нему. Сдёрнув с себя постельное бельё и вскочив на ноги, он нацепил очки на нос, распахнул дверь своей комнаты и помчался по короткому коридору в маленькую опрятную кухню. Там, как и в последние два утра, мужчина с чёрными волосами до плеч и усами сидел на одном из высоких табуретов у стойки и пил утренний кофе, читая "Ежедневный пророк". Услышав, как Гарри вошёл в кухню, он оторвался от чтения. На его худом, некогда красивом лице, появилась широкая улыбка, а его серые глаза заблестели от счастья. Сердце Гарри разорвалось от непрерывной радости. — Сириус! — Гарри бросился к крестному отцу и обнял его. Сириус обхватил своими длинными руками своего тринадцатилетнего крестника и крепко прижал его к груди. Нежно посмеиваясь, он легонько поцеловал Гарри в растрёпанные волосы. — Доброе утро, Гарри. Значит, всё ещё рад видеть меня здесь? — Поддразнил он его, но внутренне был в невероятном восторге от ещё одного восторженного приветствия мальчика. — Я признаю, что мог бы уже привыкнуть к этому. Не желая расставаться с комфортом объятий своего крёстного, Гарри ответил приглушённо, уткнувшись в рубашку Сириуса. — Я тоже мог бы. Подержав его ещё несколько мгновений, Сириус, наконец, быстро сжал его, а затем оттолкнул на несколько дюймов. Обычно растрепанные волосы Гарри снова становились ещё более непослушными, чем обычно, длинная чёлка почти закрыла шрам на его небольшом лбу. Его шокирующие зелёные глаза, как у Лили, всё ещё выглядели немного стеклянными ото сна, но на его лице сияло от радости. Сириус обнял его за плечи и опустил голову, дабы встретиться взглядом с Гарри. — Ты хорошо поспал? Гарри кивнул, застенчиво улыбнувшись. — Я снова забыл, где я нахожусь. Я не привык чувствовать себя счастливым, когда я нахожусь здесь. Небольшой укол вины захлестнул Сириуса от такого прямолинейного заявления. Он снова мысленно поклялся, что Гарри никогда больше не будет испытывать беспокойства от поведения его так называемой семьи. Он обхватил лицо Гарри правой рукой и посмотрел на него мягким извиняющимся взглядом. — Я понимаю. Но это всего на пару недель, и я обещаю тебе, что ты никогда даже и не почувствуешь, что они находятся с тобой в одном доме. Наш дом скоро будет готов, и всё это закончится ещё на один год. Гарри снова кивнул и заставил себя улыбнуться. Он не хотел, чтобы Сириус волновался. — Всё в порядке. Я понимаю, почему так должно быть. Честно говоря, мне все равно, где мне придётся жить, если это означает, что я буду рядом с тобой. Грудь Сириуса переполнилась от внезапно нахлынувших эмоций. С первого момента, как его лучший друг положил своего новорождённого сына ему на руки, Сириус полюбил маленькое существо с такой силой, которую он раньше никогда не знал. Эта любовь не уменьшилась ни на йоту в течении его двенадцати адских лет ложного заключения и безнадёжности. Теперь, когда мальчик снова оказался в его объятиях, любовь Сириуса к нему росла с каждым мгновением. Он отдал бы жизнь ради счастья Гарри. Вернувшись в настоящее, он ещё раз нежно улыбнулся Гарри. — Голодный? Гарри с энтузиазмом кивнул. — Хорошо. Иди умойся, и мы будем завтракать. Гарри развернулся и пошёл по коридору обратно в свою спальню. Он прошёл по толстому ковру в соседнюю ванну, чтобы умыться. Закончив, он вернулся в свою комнату, достал из комода футболку и джинсы, оделся и вернулся на кухню, положив пижаму в маленькую корзинку в ванной. Точно по расписанию, Добби появился, пока Гарри одевался, и добродушный домашний эльф наколдовал ещё один завтрак на барной стойке. Увидев Гарри, Добби тут же начал возбуждённо махать рукой своему любимому мальчику-волшебнику. — Доброе утро, Гарри Поттер, сэр! Для меня, как всегда, большая честь видеть Вас Гарри сильно покраснел от чрезмерного энтузиазма домового эльфа. — Доброе утро, Добби. Я тоже рад тебя видеть. Пожалуйста, не называй меня сэром, хорошо? Просто Гарри. На маленьком морщинистом лице промелькнул ужас. — О нет, сэр. Гарри Поттер ‐ величайший из всех волшебников! Добрый и щедрый! Добби никогда не сможет называть его просто Гарри, сэр. Добби должен прищемить себе уши дверью за такое пренебрежение! Гарри раздражённо закатил глаза. Это повторялось каждое утро. Снова и снова. — Ладно, Добби. Только не навреди себе, хорошо? Сириус улыбнулся про себя, снова став свидетелем разговора. Добби так сильно отличался от других жалких эльфов, служивших роду Блэков в его детстве. Конечно, он должен был признать, что служба его мерзкой семье, безусловно, сведёт с ума любое существо. Именно Дамблдор заботливо предположил, что, поскольку в школе летние каникулы, Сириусу может понадобиться помощь школьного домового эльфа, чтобы позаботиться о Гарри и о себе. В конце концов, Сириус все ещё шёл на поправку после долгих лет ужасного заключения, и наличие такого удобства могло бы сделать пребывание у Дурслей немного более терпимым. Услышав о необходимости домашнего эльфа для Гарри Поттера, Добби бросился к Дамблдору с просьбой о разрешении помочь. Он заверил доброго директора, что для него нет бóльшей чести, чем заботиться о мальчике во время летних каникул. Когда Сириусу сообщили о непоколебимой преданности Добби его крестнику, он немедленно согласился на это предложение при условии, что Добби примет оплату за свои услуги. Сириус был непреклонен в том, чтобы свободный домовой эльф получил деньги за свою работу. По правде говоря, Сириус с благодарностью принял это предложение скорее из-за преданности Добби по отношению к защите благополучия Гарри, чем из-за его навыков ведения домашнего хозяйства. В глазах его крестного отца невозможно было принимать слишком много мер предосторожности, чтобы обеспечить безопасность мальчика. После регулярного отказа от приглашения присоединиться к волшебникам во время приёма пищи за стол (Добби был ещё раз ошеломлён такой щедростью, заламывая руки в благодарном дискомфорте), эльф с щелчком исчез, и Сириус вместе с Гарри одни остались есть за их уютным кухонным столом. Между укусами яйца и колбасы глаза Гарри снова блуждали по их окружению. Сириус улыбнулся, зная, что происходит в голове мальчика. — Итак, ты все ещё должным образом впечатлён? Голова Гарри повернулась к крёстному, на его лице появилось вопросительное выражение. — Хм? Сириус озорно подмигнул и медленно махнул изящной рукой в сторону гостиной. — Твоя старая комната. Теперь она выглядит немного иначе, чем раньше, не так-ли? Хочешь что-нибудь изменить? Есть ли что-то, что я забыл? На лица мальчика отразилось удивление. — Что? Нет! Нет, это идеально, Сириус! Действительно, так оно и было. Сириус пришёл в ужас, когда Дамблдор рассказал ему о мистической защите крови, которую принесла в жертву Лили ради ее маленького сына. То, что его заставили позволить провести Гарри хотя бы одну секунду в этом ужасном доме его детства, ранило его до глубины души. Две недели каждое лето, пока Гарри не достиг своего совершеннолетия, раздражили нервы Сириуса так, как никогда не удавалось даже дементорам. Дамблдору потребовалось невероятное терпение, чтобы заставить мужчину увидеть причину. В конце концов, Сириус понял, что это в интересах Гарри, что, конечно, всегда было в его главных приоритетах. Условие согласия заключалось в том, что Сириус остаётся на эти две недели жить вместе с Гарри. Он лично позаботился о том, чтобы никто не расстроил и не причинил вреда Гарри во время его вынужденного проживания с этими жалкими магглами, портящих жизнь его крестника. Однако никто не говорил, что мальчику должно быть безрадостно и неприятно. С угрожающей настойчивостью (и с очень большой отваленной суммой) Дурсли согласились на улучшение спальни Гарри до тех пор, пока она оставалась в том же состоянии, в котором она находилась до этого. Заверение, что им вообще не нужно видеть Гарри во время его пребывания там, стало лишь вишенкой на торте. В качестве дружеского предупреждения им напомнили, что комнату нельзя трогать в течение всего их двухнедельного пребывания, и настоятельно намекнули, что любая попытка открыть дверь приведёт к... плачевным последствиям. Это должно было стать частью их сделки с Дурслями. С помощью Дамблдора и благодаря своей палочке, недавно полученной от Оливандера, Сириус вспомнил свои магические навыки, превратив маленькую унылую спальню на Тисовой улице в большое жилое пространство для себя и Гарри. Когда он закончил, то, что было немногим больше встроенного шкафа (хотя и значительно большим, нежели первая "комната" Гарри в этом доме), теперь стало просторным открытым пространством, в котором находились две большие спальни, каждая из которых имела свою ванную комнату, удобная кухня, небольшой кабинет и уютная гостиная. В каждой комнате были большие окна, которые были зачарованы так, что они показывали погоду, которая была на улице. В гостиной стоял мягкий диван, небольшой столик для чтения с двумя стульями без подлокотников и камин с парными креслами, очень похожими на те, что стоят в гостиной Гриффиндора. По размерам кухня, украшенная смесью теплых пород дерева и камня, отлично подходила для двух человек. По внешнему виду она была радостной и практичной. Помощь Добби, которого можно было использовать только для подачи пищи, отлично подходила для этой задачи. В кабинете были большие книжные полки вдоль трёх из четырёх стен, заполненные книгами всех размеров, яркий персидский ковёр, растянувшийся практически по всей длине твёрдого деревянного пола, большой письменный стол с мягким стулом, два кресла с откидывающимися спинками и настольной лампой между ними, а так же запах, напоминающий кожу и старинную бумагу. Комната Сириуса была оформлена в приглушённых золотых тонах с мебелью вишневого цвета. Его большая полутороспальная кровать была с обеих сторон приставлена тумбочками, а так же высоким комодом, стоявшим сбоку от двери. Слева от него находилась большая мраморная ванная комната. Через небольшой коридор в комнате Гарри стояла большая кровать с красными занавесками, точно такая же, как и его кровать в Хогвартсе. Тумбочка и комод, похожие на те, что были в комнате Сириуса, дополняли деревянный стол и стул, которые стояли в углу возле окон. На стене рядом с его собственной ванной, точно такой же, как и предыдущая, висел большой герб Гриффиндора с рычащим львом через равные промежутки времени днем, спя ночью. Потолок был заколдован так, чтобы он показывал солнечное лето днём и фантастический метеоритный дождь ночью. На всех плоских поверхностях стояли фотографии Гарри в рамках. Гарри нравился каждый сантиметр данного убранства, поэтому он отчаянно хотел заверить своего снисходительного крестного, что он абсолютно всем доволен. Когда Гарри наелся до отвала, Сириус взмахом волшебной палочки убрал посуду в шкаф, уничтожив остатки еды на ней. Добби всегда готовил больше, чем необходимо, поскольку Сириус был полон решимости не позволять Гарри снова испытывать тот голод, что он испытал у Дурслей. Высокий мужчина встал и хлопнул в ладоши с широкой улыбкой на лице. — Ну что ж. У нас есть около часа до того, как Римус зайдет в гости. Как ты смотришь на то, чтобы поиграть в волшебные шахматы? — Только за! Вскочив со стула, Гарри нетерпеливо последовал за своим крестным в гостинную и бесцеремонно плюхнулся на диван. Наблюдая, как Сириус расставляет доску на небольшом столике, Гарри наслаждался окружающем его счастьем и, вспоминая события последних нескольких недель, поражался тому, насколько всё могло бы быть по-другому...