***
На улице уже давно потемнело. Лишь свет от фонарей и яркие вывески магазинов освещают дороги. По тротуару не идёт ни один человек, а машины проезжают настолько редко, что их количество, проезжающее за час, можно сосчитать по пальцам. Лёгкий, прохладный ветерок колышет многолетние деревья. На небе сегодня можно увидеть множество звёзд и, если постараться, в них можно увидеть различные созвездия. В домах уже не горит свет, лишь в единичных квартирах он присутствует. Всё-таки ночь, многие люди спят. Есть, конечно, которые даже не собираются спать. Возможно, к ним относятся студенты, что учат билеты. Возможно, это трудоголики, что только пришли домой. А возможно, эти люди не относятся ни к одной из вышеперечисленных групп. К последней группе относится наша квартира. И лучше бы в ней жили студенты или трудоголики, чем те, кто на самом деле там проживают. На часах двенадцать ночи. Из квартиры под номером двадцать пять доносятся крики и звуки бьющейся посуды. Мужчина и женщина — Фудо и Кумико — снова поссорились из-за пустяка. Но ссоры в их квартире не такая уж и редкость. Каждую ночь одно и то же. Соседи вызывали полицию, и не раз, но ничего не помогало. Что уж говорить о бедных детях, что попали в этот ад. И самое непонятное для соседей — почему детей никогда не находила полиция? Куда они их прятали? Детей было двое — два очаровательных мальчика, один из них — из детского дома. Взяли они мальчика из детского дома ещё до того, как родители стали выпивать. И иногда невольно думаешь, что уж лучше бы мальчик остался там, где нет выпивающих взрослых. Звали мальчиков — Осаму и Чуя. Дазай Осаму — мальчик возраста пяти лет, имеет каштановые волосы и карие глаза. Он попал в семью Накахара в двухлетнем возрасте. Его настоящие родители отдали его сразу же, как он родился. Они не хотели его. Осаму был не нужен им. Его мать не делала аборт лишь потому, что не хотела убивать его. «Уж лучше пусть родится, чем умрёт, » — так рассуждала она. Так Дазай и попал в детский дом. Что же насчёт фамилии, которая осталась прежней? При усыновлении родители Накахары решили оставить Осаму его настоящую фамилию. Кстати, о самом Накахаре Чуе. Чуя — мальчик возраста десяти лет, имеет огненно-рыжие волосы и небесно-голубые глаза. Его нос и щёчки были в веснушках, которые лучше всего были видны на солнце. На кухне ругаются родители, употребляя в речи не очень-то и цензурные слова. Кумико кричит и, похоже по звукам, даже плачет. Фудо тоже кричит и бьёт жену. В этот раз полицию соседи вызывать не собираются. Толку нет. И пока эти ужасающие крики раздаются на всю квартиру, в комнате за стеной дети. Чуя, как старший, сидит возле двери и слушает, чтобы в один момент дать специальный сигнал брату. Этот сигнал был на случай того, если родители зайдут в комнату. А если они зайдут, то добром это не кончится. Они избивали детей. Но больше всего прилетало старшему, так как он защищал младшего, чтобы те не трогали его. Он готов вытерпеть всё — главное не трогайте брата. Осаму сидит на кровати и смотрит на Накахару, который так внимательно слушает, что же происходит на кухне. Младший был безумно благодарен своему брату, что тот защищал его. Он был буквально очарован им. Не раз в мыслях шатен называл его героем и идеалом. И Дазай верил, что в будущем он тоже будет защищать рыжика. И вот, за стеной слышатся шаги. Чуя щёлкает пальцами, тем самым подавая сигнал, и Осаму в ту же секунду прячется в шкаф. Шкаф был старым, но всё ещё мог выдержать ребёнка внутри себя. Закрывался он на ключ, что Накахара и сделал. Ключ он бросил под кровать. В эту же минуту заходит отец. Благо старший брат успел спрятать младшего. Теперь можно готовиться к тому, что рыжик ненавидит всем сердцем. Фудо разъярёнными глазами находит сына, который сидел на кровати, и сразу же подходит к нему. Он берёт мальчика за футболку и подносит к своему лицу. В нос Накахары сразу же вбивается запах алкоголя. Фудо был высоким мужчиной — около ста восьмидесяти пяти — волосы чёрного цвета, а глаза голубые, такие же, как и у сына. Глаза красные, а под ними тёмные синяки. И вот, запах алкоголя становится сильнее, мужчина открывает рот и начинает грубым, высоким тоном говорить: — Что, опять спрятал его?! Чуя, ты у меня доиграешься! Ты хоть понимаешь, что делаешь?! Ну раз не хочешь по-хорошему, будет по-плохому… Удар. Сильный кулак Фудо прилетает сыну по подбородку. Голова Чуи отшатывается назад. Мальчик с болью прикусывает язык, и из глаз невольно начинают литься слёзы. Он до смерти напуган. Брат, сидящий в шкафу, напуган не меньше. Ему больно слышать такие звуки, а после всхлипы брата. Дазай хочет защитить его, но по сложению мальчик меньше, как и по возрасту. И он чисто физически не сможет что-либо сделать. Осаму начинает тихо плакать. Он утыкается головой в свои колени и молится, чтобы его не услышали, не нашли. Раздаётся ещё один удар, а за ним ещё и ещё. — Чего ты плачешь?! Ты — будущий мужчина, терпи! — кричит отец. А после Фудо наконец уходит с громким хлопком двери. Испуганный до смерти Накахара забивается в угол кровати и плачет. Из звуков своего плача он слышит, что в квартире становится тихо. Уснули. Мальчик встаёт и лезет под кровать, чтобы достать ключик. Достав железный ключ, он идёт к шкафу и открывает его. Дрожащий от страха Дазай накидывается на брата и плачет ему в плечо. Чуя поднимает его на руки и несёт на кровать. Осаму крепко прижимается к телу старшего своими маленькими ручками. Накахара прижимает его ещё крепче к себе. Младший лежит на рыжем и, наверное, они бы лежали так вечность. Им так хорошо друг с другом, что никакими словами мира это не описать. — Чуя, больше не давай себя в обиду, хорошо? — сквозь всхлипы говорит шатен. — Хорошо, малыш, — тот аккуратно поглаживает мальчика по волосам, иногда целуя в макушку. Взаимоотношения между ними были подобны лучику солнца среди беспросветной тьмы. У них была настоящая братская любовь. Когда Дазай только прибыл в семью, Чуя был рад. Он всегда хотел себе брата, но мать не хотела снова переживать боль, которую она чувствовала во время беременности и самого рождения Накахары. Так что было принято решение усыновить ребёнка из детского дома. И когда рыжик только зашёл в детский дом и ему предложили выбрать себе брата, Осаму тихо сидел в углу со своим мишкой. И как бы Накахара не пытался это объяснить, но именно к шатену его тянуло. Рыжик осторожно подошёл к мальчику и старался затянуть его в разговор. Младший колебался и сначала на контакт вообще не шёл. Это расстраивало старшего, но он продолжал с ним знакомиться. Его энтузиазм помог Чуе, потому что буквально через пятнадцать минут Дазай уже спокойно смеялся рядом с ним. А после Осаму ехал вместе со своими новыми родителями и братом в машине в свой новый дом. Вот так у Накахары появился брат. Они довольно быстро привязалась друг к другу. У шатена даже особо друзей то не было. Они были, но и то, это друзья Чуи. Старший брат как будто бы заменял младшему весь мир. Через несколько минут младший уже попал в царство Морфея, лежа на груди своего брата. Старший приобнимал Дазая за талию, смотря в потолок. Свет от фонаря проникал в комнату и освещал её. Голубые глаза с потолка перешли на каштановые волосы. Волнистые волосы небрежно лежали на лице мальчика. Рука Чуи аккуратно потянулась к его лицу, чтобы убрать волосы с его глаз. Конечности неприятно болели. Синяки от ударов отца были почти повсюду. На ногах, руках, животе, лбу. Накахара ходил в школу, и порой синяки замечали ученики и учителя. Он старался изо всех сил скрыть их. На деньги, что дают ему на проезд, он покупал тональный крем. Если же синяки замечали, то он говорил, что упал и поранился. Чуя не хотел в детский дом, а тем более возвращать туда Осаму. Но и жить в таком доме он не хотел. Рыжик пообещал себе, что, как только он станет более взрослым и сможет снимать квартиру, он заберёт брата. И, к сожалению, это произойдёт лишь через восемь лет, когда ему будет восемнадцать, а Дазаю тринадцать. Но это так долго, а ждать столько не хочется. Накахара обязательно что-нибудь придумает, чтобы этот момент настал быстрее, но не сейчас. Сейчас ему нужно заснуть. И где-то в глубине души он надеется, что проснётся уже в другом мире, где всё хорошо.***
Просыпается Чуя не от того, что уже выспался, а из-за того, что слышит всхлипы. Он медленно открывает глаза и видит своего брата, который уткнулся ему в бок и плачет. Это не первый раз, когда он заливается горючими слезами посреди ночи. И это не первый раз, когда Накахара просыпается от этого. Причиной этих всхлипов были кошмары. Они мучали ребёнка уже на протяжении пяти месяцев. Старший пытался спрашивать, что же снится младшему в кошмарах, но тот не мог говорить. Его сразу пробивала дрожь, а из глаз снова лились слёзы. Рыжик садится, поднимая тельце брата и обнимает. Так крепко и тепло. Осаму не поднимает на него глаз. Он ни на что не смотрит, так как закрыл лицо руками. Дазай сильнее прижимается к старшему, ему нужна поддержка, определённо. Получить же её он может только от брата, за что ему благодарен. Чуя целует его в макушку и говорит что-то успокаивающе. Взгляд Накахары переходит на часы, что стояли на прикроватной тумбе. Четыре часа утра. Солнце уже потихоньку встаёт. Как-никак, лето, рассвет приходит раньше. — Ты не должен был просыпаться только из-за меня… — тихо, сквозь многочисленные всхлипы, произносит Осаму. — Должен. Ты мой младший брат и я должен о тебе заботиться, — зарываясь носом в каштановые локоны, отвечает рыжик. И это правда. Он должен заботиться о брате, тем более если позаботиться больше некому. Родителям не было дела до детей. Единственное, что они делали — это давали денег на проезд до школы и готовили для них еду. Детям разрешалось гулять, но только до семи вечера. Но родители хотя бы разрешали, что уже чуть-чуть радовало. А они ведь могли бы не разрешать. Карманные деньги мальчики не получали, поэтому Чуя иногда ходил пешком до школы, чтобы оставить деньги себе. Расстояние от дома до школы занимало минут двадцать пять ходьбы. Так что выходить приходилось раньше. — Спасибо, Чуя, — шёпотом поблагодарил брата Дазай. — Ты самый лучший брат, — продолжил младший, а после поцеловал рыжика в щёчку. От таких безусловно тёплых слов сердце начинало биться чуть быстрее, а мозг так и твердил тебе: «Тебя любят. Ты молодец». Хотя вроде бы — обычные слова про то, что ты самый лучший брат, а сколько же чувств! Даже гордость в какой-то мере брала в этот момент, потому что Чуя и в правду заслужил эти слова. Кто, если не он? Накахара поддерживал, ухаживал и, если можно так выразиться, растил своего младшего брата. Разве он не достоин этаких слов? Достоин. И стесняться он этого не должен. Но на щёчках проявляется розоватый румянец. Эти слова умиляют. Рот расширяется в ухмылке, а в глазах сверкает мимолётный огонёк. И в такой ситуации Чуя смог выдавить из себя лишь: — А ты самый лучший младший брат. Давай, успокаивайся и засыпай! Сейчас тебе приснится самый лучший сон, веришь? — мальчик одобрительно кивает. — Ну вот и хорошо. Всё, давай дальше спать! — после слов Накахара ещё ближе к себе прижимает брата и целует в макушку. Они укладываются в удобную позу и засыпают. Дазаю и в правду снится прекрасный сон. Там он со всей семьёй гуляет в парке аттракционов. Они веселятся, едят мороженое. Вот бы это произошло в реальности, а не только во сне…***
Утро мальчиков начинается на удивление тихо. Видимо, родители ушли на работу. Отец работал на заводе, а мать же продавцом в местном магазине. Зарабатывали они пусть и немного, но этого хватало, чтобы купить еду, оплатить коммунальные услуги и купить что-то не относящиеся к этим группам. На алкоголь и сигареты денег тоже хватало. Одежду детям покупали, но это было редко. И это было не из-за нехватки денег, вовсе нет. Скорее из-за того, что родители или же забывали про такие траты, или же говорили, что пусть донашивают. Хотя донашивал здесь только Осаму, так как он младший и старая одежда Накахары доставалась ему. Чуя же был мальчиком не особо большим, да и ростом не выделялся. Большинство сверстников были выше него. Но он верил, что ещё успеет вырасти. Первым открыл глаза Дазай. Солнце раздражающе светило в глаза, отчего он прикрыл их рукой. Подняв свой взгляд чуть выше, Осаму заметил сладко спящего брата. Но, судя по тому, что он потихоньку начинает ворочаться, можно понять, что тот скоро проснётся. Это оказалось правдой. Уже минут через пятнадцать Накахара открыл глаза. Взгляд сразу же оглядел комнату. На стенах были голубые обои с узором. Напротив кровати стоял письменный стол, на котором лежало несколько книг и учебников. По правую сторону от кровати прикроватная тумбочка и шкаф, тот самый, куда прятался младший. Рядом со шкафом была коробка со старыми игрушками. Посередине комнаты на полу лежал зелёный ковёр. Комнату освещало окно, на подоконнике которого стояло несколько цветов. Один из цветов из-за неполива завял. После взгляд устремляется на милое личико, что будто бы загипнотизировано. Осаму пристально смотрел за каждым движением старшего, не отводя взгляда. Ему нравилось вот так просто наблюдать за братом, даже если он просто смотрит. Дазай находил в этом что-то своё, родное, любимое. Особенно он заострял внимание на веснушках Чуи, что так красиво смотрелись на солнце. — С добрым утром, Осаму, — прерывая тишину говорил Накахара. На лице виделась дружелюбная улыбка, напоминающая лучи солнца среди непросветной тьмы. — И тебя с добрым утром! — весело ответил тому шатен и полез к брату с объятиями, на которые рыжик ответил взаимностью. Чуя аккуратно поворачивает голову в правую сторону, глаза находят на прикроватной тумбочке часы и смотрят. Время девять утра, воскресенье. Завтра уже понедельник и снова в эту назойливую школу. Накахара относился к учебному заведению с двояким чувством. С одной стороны школа — это место, где можно уйти от проблем и не видеть пьяных лиц родителей. А с другой стороны школа — это место, где ты получаешь ненужную информацию (хотя что-то из этой информации всё-таки нужно), тебя в лёгкую могут осудить за внешность, за то, как ты одет и за то из какой ты семьи: обеспеченной или бедной. Это и не нравилось рыжему. Благо младший ходит в детский сад и ему не приходится оставаться одному — это хоть как-то успокаивало душу старшего. Дети ещё несколько минут лежат на кровати в полном спокойствии, а после Накахара встаёт с постели и отправляется на кухню. Дазай не отстаёт от него и тоже поднимается, а после идёт за ним. Кухня была небольшая. Слева стояла газовая плита, кухонная мойка, холодильник, различные шкафчики и тумбы. Справа находился стол и четыре стула. На столе были бутылка от пива, две пачки сигарет и пепельница. В комнате были узорчатые бежевые обои. Осаму сел на один из стульев и стал снова наблюдать за действиями брата. Чуя же открыл холодильник, в котором не было огромного разнообразия еды. Найдя яйца, он достал их и решил, что на завтрак будет самая обычная яичница. Достав сковородку из шкафа и масло, он зажёг плиту и поставил на неё посуду, налив в сковороду масло. Когда она уже достаточно нагрелась, то Накахара разбил в неё четыре яйца, а после посолил. Спустя пять минут завтрак был готов и подан на стол. Рыжик разрезал яичницу напополам и положил каждому на тарелку. Можно есть. Блюдо оказалось вкусным — не пересоленным, не недосоленным. Накахара готовил неплохо, учиться готовке он стал с восьми лет. Чуя считал это важным навыком, что и правильно. — Чуя, а давай погуляем сегодня в парке? — спросил младший, жуя яичницу. — Да, конечно! Только сейчас маме позвоню, хорошо? — радостно ответил старший. Он не особо любил звонить кому-либо из родителей, но приходилось. Звонил Накахара со старенького кнопочного телефончика, который отдала ему Кумико. На этом телефоне, к удивлению, даже было две игры — змейка и гонки. В эти игры чаще всего играл Дазай, но, в общем-то, Чуя не был против. Рыжик встал со стула и отправился в комнату. Открыв первый ящик в прикроватной тумбочке, он взял телефон и, найдя в контактах номер матери, позвонил. Несколько гудков и Кумико берёт трубку. — Чуя, говори быстро и по делу, я занята, — сказала женщина серьёзным тоном. На фоне были слышны голоса людей и прочий шум. — Мы пойдём гулять, хорошо? До семи вечера, разумеется, — спокойно ответил мальчик. — Вернётесь позже семи, сами знаете, что будет, — после этих слов мать вешает трубку, не давая рыжему сказать банальное «Пока». С матерью было общаться в разы проще, но ситуацию это не улучшало. Кумико была строгой, целеустремлённой женщиной и никого не щадила. У неё был вспыльчивый характер, такой же, как и мужа. Иногда удивляешься: «Как они вообще сошлись?». Они оба сильные личности и оба легко раздражаемы. Такое качество, конечно же, досталось и Чуе. Мальчик мгновенно становился злым, но при младшем брате он старался быть более сдержанным. Накахара хотел показывать себя только с самых лучших сторон, чтобы тот брал с него пример. А ведь это работало, и Дазай действительно брал с него пример. Для Осаму рыжий был суперзвездой или же супергероем, главное, чтобы это был положительный герой и обязательно с приставкой «супер». Никто ещё так не любил шатена, как он. Ах, если ещё вспомнить, что Дазай ещё совсем маленький ребёнок, то впечатление произвести на него ещё легче. У него только складывается взгляд на этот мир, и Чуя изо всех сил старался, чтобы этот самый взгляд был только положительным. Но, увы, от всего в мире не спрячешься и даже то, что мы не хотим видеть (а это, как правило, что-то определённо негативное) всё равно всплывает на поверхность. И там уже не спрячешься. — Осаму, она разрешила! Тогда в час пойдём, хорошо? Как раз и пообедать успеем, — весело подбегая к братику и обнимая его, говорит Чуя. — Хорошо-хорошо! — весело, обнимая крепче, воскликнул Дазай. Оставшиеся четыре часа они провели за своими делами. Накахара что-то рисовал в своём блокноте, Осаму собирал пазл. Этот пазл был на пятьсот деталей, и ему его подарил старший брат на накопленные деньги. Рыжику очень сильно хотелось порадовать мальчика, поэтому он решил подарить пазл. На картинке, которую нужно было собрать, было изображено дерево сакуры посреди парка. И это был не первый раз, когда младший садился на коврик, брал коробку от пазлов, раскладывал их и собирал. Для него это было занимательно и помогало убить время, в хорошем смысле. Когда же время близилось к обеду, то Чуя снова пошёл на кухню. Открывая холодильник, он заметил рис и свежие огурцы, чем дети и поели. Еда была вкусная, готовила мать. После они пошли одеваться. Открывая тот самый старый шкаф в комнате, они стали выбирать, что же надеть. Выбор не был каким-то огромным, но он был. Шатен безумно упрашивал дать старшего свою футболку, но Накахара отказывался. Ну, это уже понятно почему — она будет просто-напросто большая Осаму. У них разница в росте тридцать сантиметров, а если учитывать то, что эта футболка была чуть большая даже Чуе, то Дазай бы утонул в ней. Так что, несмотря на все просьбы, тот отказал. А ведь младшему она так понравилась! Такого красивого красного цвета! Эх, видимо, не судьба! В итоге Осаму надел голубую футболку с рисунком машинки и чёрные шорты. Рыжик же надел зелёную футболку, которая цветом была ближе к болотному, и тоже чёрные шорты. Можно идти гулять! Выйдя на улицу, в лицо подул прохладный ветерок — то, что надо в летний день! Солнце возвышалось над головами людей и пекло. От асфальта создавалось ещё большее ощущение духоты, а ведь только вчера был дождь. Деревья слегка колыхались, птицы пели свои весёлые песни, люди шли в неизвестном направлении, на площадке возле дома играли дети. Всё это уже до боли привычно. Чуя и Осаму выходят из дома и держась за руки, идут гулять по городу. Сначала они пошли в парк. Этот парк находился недалеко от дома, что было одним из плюсов. Второй же плюс состоял в том, что он был достаточно большим и красивым. В парке было две детских площадки, фонтан, памятники, небольшое озеро с уточками. В общем, то, что нужно! Ребята, конечно же, отправились сначала на площадку. Куда же ещё они могут пойти? Всё остальное было для них не так интересно! На площадке были и другие детишки. Одна компания играла в «догонялки», вторая — в «кафе» с куличиками и котлетками из песка, третьи скакали через скакалку. Накахара и Дазай были сами по себе. Они забрались на самый верх горки и играли в пиратов. Братья спасались от шторма, кричали «Право руля! Лево руля!» и скатывались с горки, как бы спускаясь на сушу. Они смеялись, радовались и даже чуть ссорились. Но это была ссора лишь для игры. Пираты же не живут всегда в мире, правда? На часах было уже четыре часа вечера, когда они выходили из парка. Они решили отправиться на площадку, которая находилась рядом с их домом. Она была не такая большая, но для игр это никак не мешало. На самом деле у них не так уж и много мест, куда можно сходить. Парк, ближайший магазин, детская площадка возле дома. Иногда, конечно, Чуя решал отвести брата чуть дальше, чем все эти места. Например, набережная. Идти до неё около двадцати минут, а то и чуть дольше. Такое случалось безумно редко, но такие разы были. И чудо в том, что их ни разу не замечали за тем, что они уходят дальше положенного. Это было очень хорошо. Если бы они попались, то всё — финита ля комедия! Вернёмся же к детям, которые уже пришли на площадку. Братья сели на лавочку. Ну, как сели… Накахара сел, а Осаму положил свою голову ему на колени и лежал. Как сказал сам мальчик: «Я загораю!!!». Игра в пиратов забрала силы и играть во что-то ещё не хотелось. По началу они сидели в тишине, пока один из них не заговорил. — Чуя, смотри, сколько птиц летит! Вон там! Смотри-смотри! — восторженно говорил Осаму, указывая пальцем в небо. Птиц и вправду было много. Они летали по голубому, как морская гладь, небу, наворачивая круги и пев свои задорные песни. Это выглядело необычно красиво. Будто бы это небесная сцена, на которой сейчас выступают артисты, вызывая у зрителей искренние, положительные, чарующиеся эмоции. — И в правду много, — усмехнувшись, смотря на искрящиеся глаза младшего, сказал рыжик. Птицы сделали ещё несколько кругов, а на последнем они попрощались со своими зрители и улетели. Кто знает, куда же они улетели? — Это было… Завораживающе… Да, точно, завораживающе! Хочу вот как они, взять, да и улететь! — Дазай кинул взгляд на брата, а после с улыбкой на лице тот продолжил. — С тобой, конечно! Ты у меня один не останешься, понял? — Понял! А ты никуда от меня и не денешься! Я всегда-всегда буду рядом, обещаю! А я ведь обещания держу, ты же знаешь! — подмигнув, весело проговорил шатен. Мальчик встал и сел Чуе на колени, обняв того за шею и положив голову на плечо, он уже тише произнёс. — Ты только не бросай меня, хорошо? Именно в этот момент Накахара прижал младшего к себе ещё ближе. И, чёрт возьми, он готов прямо сейчас расплакаться от таких до боли тёплых слов. Порой кажется, что Осаму развит не по годам. «Ты слишком прекрасный, Осаму, » — в мыслях произносит Чуя, что является чистой правдой. Обнимая его, старший будто бы уберегает его ото всех бед и всего плохого в этом мире. В этих объятиях так хорошо и спокойно… — Я не брошу тебя. Не смей даже думать, что я тебя брошу, — утыкаясь в плечо младшего, тихо говорит рыжик. Он не собирается его отпускать, бросать, терять. Он будет рядом всегда. Тогда Дазай прижимается ещё ближе, сжимая своими маленькими ручками шею сильнее, как бы говоря: «Верю». В таком моменте хочется остаться навечно. Забыть о том, что когда родители придут домой, то снова будут крики. Забыть о том, что живут они не так, как многие дети. Пусть это всё правда, но на мгновенье для братьев это не важно. Они вместе, а это самое главное. И вместе они преодолеют любые трудности, любой сложности. — Чуя, пойдём домой, я хочу чай, — вставая с брата, говорит младший. — Да, конечно, пошли, — вставая со скамейки, отвечает Чуя, и они вместе, держась за руку, идут домой. Дома чуть прохладней, чем на улице, что даёт некое наслаждение. Накахара идёт на кухню и ставит чайник. Дазай в это время уже сидит на стуле и ожидает своего чая. И пока ждёт, он задумывается о том, что завтра в детский сад. Там неплохие ребята, с которыми весело, но мальчику больше нравилось проводить время со старшим братом, чем с ними. А ведь на следующий год ему в школу… Осаму не боится, нет. Но видя, как Накахара долго делает уроки, расстраивается из-за оценок, ему не хочется туда идти. — Тебе чёрный же, да? — на всякий случай спрашивает рыжик, хотя уже сам знает ответ. — Да, чёрный.