***
Насчёт тёплой погоды синоптики не врали. Солнце, что сейчас светит очень ярко, припекает голову сверху. А на небе даже облачка нет, прекрасно. Они уже представляют, как же сложно будет выстоять церемонию. Но выбора им никто не давал, так что давайте, дружки, веселее идите в школу и университет. Вскоре их пути расходятся, хотя это не значит, что они остаются одни. Только зайдя на территорию учебных заведений, Чуя и Осаму встречают своих друзей. Дазай — Фёдора, Накахара — Сигму. Вот только Юан нигде не видно, наверное стоит где-то в другой стороне. — Ох, Фёдор, какие люди! Я уж думал ты умер за каникулы, а ты живой, даже синяки под глазами не такие тёмные! Прогресс, — восклицает Осаму, активно жестикулируя руками. — Мы вчера общались… Или ты уже забыл? — произнёс Фёдор, который был явно не доволен. Дазай бы сказал, что это его повседневное состояние. — А вдруг что-то произошло после звонка, я же не могу знать. И что-то мне подсказывает, что не надо было одеваться полностью в чёрный. Я точно умру. — Дурак ты, Осаму.***
Церемония проходит неплохо. За исключением того, что и Чуе, и Дазаю было очень жарко. В какой-то момент им показалось, что ещё чуть-чуть, и они точно превратятся в жидкий шоколад. Благо, этого не случилось, и как только они зашли в класс, сразу почувствовали приятную прохладу. Не сильную, конечно, но когда ты простоял на церемонии два часа, слушая информацию, которая меняется разве что парой-тройкой слов это… нудно, сложно, монотонно. Осаму весь этот «обряд» — это название придумал Дазай (и поверьте, оно в сто раз лучше, чем «сатанисты призывают сатану») — стоял и пытался не засмеяться. Причина проста — речь директора школы и его мимика. Когда Осаму всё-таки начинал тихо смеяться, Фёдор толкал его в бок, дабы тот замолчал. Но с долго ли, коротко ли добрались они до класса. Первый урок в этом учебном году проходит у Дазая обычно. В классе всё также все перешёптываются, Осаму то и дело тыкает в Фёдора ручкой, пока это не доходит до того, что Достоевский отбирает у него её… А нет, есть одно кое-что новенькое — им сразу говорят, что это ваш предпоследний год в школе, а значит впереди экзамены, к которым нужно начинать усердно готовиться уже сейчас. И конечно же, нужно уже определиться в какой университет ты хочешь пойти в следующем году и на какой факультет. А ведь это только первый урок, что будет дальше? Учитывая, что всему классу уже промыли мозги насчёт всего этого. Первая пара у Чуи — время, когда тебя заставляют вспомнить, что же вы учили в прошлом году. Это не сложно, как никак прошла всего неделя, и знания не совсем улетели, а даже что-то осталось. Хотя несмотря на всё это, преподаватель в хорошем настроении, то и дело спрашивает: «Как вы провели свои каникулы? Готовы ли к новому и последнему году в университете? Переживаете ли насчёт написания диплома?» и т. д. Пара не сложная — не может не радовать. Да и как заметили многие студенты, преподавательский состав сегодня уж больно в хорошем настроении. Даже те, которых ты видишь только с лицом «как же меня все бесят, отойдите от меня». Этому удивились все. Студенты так и твердили, что сейчас точно где-нибудь масштабная катастрофа, потому что в это невозможно верить и видеть.***
— Какой индивидуум додумался ставить вторым уроком мою горячо любимую химию? — возмущался Осаму. — Я сейчас пожалуюсь брату, и он… — Эй, Дазай, твой братишка случайно не Чуя? — говорит некая девушка, что возникла буквально из ниоткуда. — Нет, мой брат — это Доминик Торетто, — с серьёзным лицом шутит Дазай. — Ладно, да, Чуя, а что? Неужели ты его поклонница, которая очень хочет с ним встречаться, но он игнорирует тебя? — Нет, я в достатке внимания со стороны Чуи, особенно после недавней ночи, но… — Ты та самая, которую он поцеловал? — перебивает парень. Вообще-то, у него не было настроения сейчас общаться с незнакомцами, но раз мисс-фиолетовая-помада появилась здесь, будто грёбаный метеорит упал на Землю, то почему бы и не пообщаться? — Извини, но я уже знаю, что ты не во вкусе Чуи. — Да-да, конечно. Ну и кто же в его вкусе? Хочу поспорить, это я, логич… — Парни, — Осаму снова прерывает её речь, но как такую шутку не используешь, тем более, такая возможность! — Во-первых, хватит меня перебивать, а во-вторых, что за чушь ты несёшь? Ты даже представить себе не можешь, как он меня целовал, — усмехается девушка. — Масами, если ты так уж очень хочешь моего брата, то просто возьми и найди его. И уже у него спрашивай, кто в его в вкусе, и хочет с тобой он трахаться или нет. — Ох, Дазай, ну вот кто тебя учил с девушкой общаться? С ней нужно быть мягче, а не грубить. Но мне, если честно, на это всё равно, — Масами демонстративно смотрит на свои ногти. Из неё так и лезет лицемерие. — А вот найти его — неплохая идея. — Тебе серьёзно просто хочется провести ночь с моим братом? Боже, зачем ты сюда пришла? Просто сказать то, как сильно ты хочешь Чую. Ладно, я тебя понял, обязательно ему передам, а теперь давай, ступай отсюда. — Сегодня ночью ждите меня. — Я уверен, что мы оба будем спать, — Дазай отвечает сухо. На лице явное отвращение. Как можно быть настолько противной? И Чуя с ней целовался? Прекрасно, вкус у Накахары просто прелестный, да настолько, что хочется выйти в туалет. Может быть, внешность у неё и хорошая, но характер… Это сколько нужно было выпить, чтобы увести её за клуб и там её поцеловать? «С кем я живу…» — Думал Осаму. Ему безумно хочется взять телефон и набрать Накахаре. Пожаловаться. Масами Дазай знает. Она ему ровесница. Слухи про неё ходят разные, но все они не имеют положительный подтекст. Девушка считалась среди всего второго года самой популярной. И знаменитой она стала, как вы уже поняли, по плохим причинам. Так уж сложилось, что Масами обладает привлекательной внешностью. Парни буквально сохнут по ней, а она или их отвергает, или проводит с ними ночь. Девушка даже не опровергает это. Она на полном серьёзе может подойти к компании парня, с которым провела ночь и напрямую сказать, что он хорош в постели. Её одновременно обожают и ненавидят. Последнее в особенности относится к девушкам. Ведь некоторые говорят, что Масами увела их парней. Но «похитительница чужих сердец» лишь ухмыляется им и говорит что-то по типу: «Значит, ты не так хороша как я, милая». Это моментально заставляет девушек злиться. Но той всё равно, ей забавно. Все остальные уроки проходят в отвратительном настроении. Пусть Осаму этого и не показывает, но ему очень не нравится Масами. Она омерзительная и лицемерная. И что она имела в виду под словами «Сегодня ночью ждите меня»? Дазай подождёт, и Чуя тоже. Посмотрим, что же такого она сделает, и придёт ли она вообще. Может Масами просто запугала их и соврала? Кто знает, кто знает…***
День в университете проходит спокойно, размеренно. Это радует, потому что не очень хотелось, чтобы он прошёл как-то сумбурно. Но несмотря на всё это, хочется уже поскорее оказаться в квартире и рухнуть на кровать. Надеть удобную одежду и поесть. Осаму уже дома, в этом плане ему повезло больше, чем Чуе. Вот Накахара уже возле двери в квартиру. Два стука, которые разносятся эхом по всему подъезду и открытие. Старший снимает с себя обувь и кое-что замечает. Осаму молчит. Это нельзя назвать удивительным событием, а хотя… можно. Это очень сильно не похоже на него. Обычно Дазай хотя бы пару слов, но в знак приветствия скажет. Сейчас умиротворяющая тишина, которая в какой-то мере раздражает, а какой-то радует. Но в глубине души что-то подсказывает Чуе, — по всей видимости, ангел на ухо шепчет — что здесь явно что-то не так. Напряжение повисает в комнате, сдавливая воздух, медленно распространяясь по всей квартире. Он знает Осаму почти пятнадцать лет. И молчание никогда не означало что-то хорошее. — Что-то случилось? — Чуя прерывает затянутую и неловкую тишину. — Масами случилась, — кротко произносит Дазай без какой-либо эмоции на лице и в голосе. Это имя кажется знакомым Накахаре. Он начинает искать воспоминания, связанные с ней, в самых недрах его сознания.«Я бы хотела с тобой познакомиться. Я Масами.»
Так вот, кто это…«Может, скажешь своё имя, а, мистер-загадочный-рыжик-очаровашка?»
Что же, прекрасно. Вот стоило ему поцеловать незнакомую девушку, как тут такое прекрасное известие. Превосходно. — Чуя, она собирается к нам сегодня в гости, если судить по её словам. И она очень хочет тебя, как я понял, — продолжает Дазай. — Она моя ровесница. О, Чуя, ты больше не ходишь в клубы или же не целуешь каких-то незнакомок. — Во-первых, откуда она узнала, что я твой брат, а во-вторых, что она говорила? — спрашивает Накахара. Тон его голоса становится серьёзнее и грубее, а глаза блестят от злобы. В первую очередь на себя, потом уже на Масами. Он, чёрт возьми, не понимает, что происходит. — Я понятия не имею, как она узнала, но говорила она довольно смешные вещи. В основном про то, что она хочет тебя, про то, что ты в её вкусе и про то, что ты её целовал прекрасно, — говорит Осаму. — Кстати, я классно пошутил про то, что в твоём вкусе парни… — Ты в своём уме?! А если бы это кто-то услышал и воспринял не как шутку?! — возмущается Чуя. Теперь к его списку людей, на кого злится, добавляется Дазай. — Не думаю, что такие люди есть, — усмехается Осаму, подходя ближе к брату. — Но всегда есть Сигма, который может притвориться твоим парнем, — шепчет младший на ухо старшему. Чуя чувствует горячий воздух возле своего уха. Первое, что чувствует Чуя — смущение. Его лицо заливается красным оттенком, почти сливаясь с цветом волос. Глаза вмиг расширяются. Что сейчас произошло? Накахара молниеносно отпрыгивает от Осаму, который сейчас стоит и наблюдает за этой ситуацией с хитрой улыбкой. — Ты… какого чёрта ты творишь?! — возмущается Чуя, отвернувшись от Дазая, дабы он не видел, как сильно покраснел. Но младший уже успел увидеть его лицо, которое больше смахивает цветом на помидор. — Чуечка, ты засмущался? Это так мило! Я сейчас расплачусь! — он напрыгивает на Накахару с крепкими объятиями. — Неужто я правду сказал? — снова шепчет шатен на ухо. — Осаму, прекрати сейчас же. Не нужно пробовать на мне свои навыки флиртовать с людьми, которым ты обучился, — шипит Чуя, скрипя зубами. В итоге Дазай отходит от брата, как бы ему не хотелось продолжать его бесить. Видеть раздражение и смущение Накахары одновременно — лучшее зрелище. Нет, ну правда, Осаму, которому всего-навсего шестнадцать лет — скоро семнадцать — смог засмущать такого взрослого двадцатиоднолетнего дядю Чую. Дазая даже какая-то гордость берёт за это, что он вот так просто в открытую начал флиртовать с Накахарой. Но сделано это было в… — Если Масами всё-таки придёт к нам, что будем делать? — задёт вопрос Чуя. — Во-первых, ты с ней целовался, я здесь не причём. Во-вторых, мы её выслушаем и выгоним на улицу, ибо нечего ходить, куда не просят, — Осаму становится более серьёзным, чем был пару секунд назад. — Хорошо.***
Казалось, что время решило тянуться вечность. Ждать вечера было невыносимо. Могла бы хотя бы время сказать! Это хоть как-кто упростило ожидание. Чуя не чувствует страха или волнения, нет. Злость — и больше ничего. «Я больше никогда не буду целоваться с незнакомыми людьми. Поигрались и хватит. Ну понравился я тебе, Масами, что ты сразу ведёшь себя, как последняя сучка?» — рассуждал Накахара, рисуя что-то в своём уже излюбленном блокноте, в котором он частенько что-то изображал, когда было совсем скучно или он увлечённо о чём-то задумывался. Время уже перевалило за семь часов, а Масами всё нет. Главное, чтобы она не пришла совсем поздно, ибо они не собираются ждать её до самой ночи. Они просто пойдут спать, и им будет всё равно. Два прерывистых и глухих стука в дверь заставляют Осаму и Чую насторожиться. Вот она, явилась собственной персоной. Накахара даже не смотрит в глазок, сразу открывает. Потому что они больше никого не ждут. — Ну наконец-то ты явилась, Маса… — Чуя не договаривает предложение, потому что это не Масами.Это Кумико.
Дыхание учащается, глаза расширяются, а брови сводятся ближе к переносице. Что она здесь делает? — Ма… — Накахара хочет назвать её мамой, но понимает, что она была ей когда-то, сейчас же она — человек, при вспоминании которого, в голову лезут не самые лучшие воспоминания. — Кумико? Что ты здесь забыла? — Чуя… я… я так беспокоилась, знаешь… — Женщина выглядит растерянной. За столько лет она постарела, и на лице стало больше морщин. — И я так хотела увидеть вас… потому что мы с… Я переживала. — Я не рад тебя видеть здесь. Осаму тоже, — голос Чуи грубый и надменный. Он зол. Он в гневе. — Как ты узнала наш адрес? — Я… Одна добрая девушка мне подсказала… Видимо, она прочитала мою фамилию на бейджике в магазине и поняла, что я твоя мама, Чуя. Её звали… совсем из памяти вылетело… Масаки вроде… — Масами, — поправляет Дазай, что стоит всё это время прислонившись к стене и наблюдает за действиями Кумико. Он ненавидит её за то, что она не останавливала своего мужа, когда он избивал его и брата. Осаму ненавидит её за то, что из-за этого у него и у Чуи проблемы. — Как ты думаешь, мы рады встрече с тобой? — спрашивает Накахара. — Нет… Но прошу, пожалуйста, дайте мне сказать пару слов! Я… осталась совсем одна и… — женщина испуганно подбирает слова. С глаз начинают течь холодные и солёные слёзы. Они обжигают щёки. — Входи, — кротко говорит Чуя. — Но, Чуя, зачем?! — возмущается Осаму, подходя ближе к нему. — Ты не понимаешь, что она… — Понимаю, а теперь я хочу, чтобы она вошла, — Накахара грозно скалится в сторону Дазая, а тот лишь закатывает глаза. Осаму провожает фигуру Кумико злобным взглядом, пока та идёт в гостиную. Она сгорблена и постоянно вытирает слёзы руками, но вскоре Чуя даёт ей платок, на что она молвит тихое: «Спасибо». Женщина присаживается на диван, Накахара садится напротив в кресло, а Осаму стоит в дверном проёме. — После того как минул месяц с суда ваш… Фудо ушёл. Он просто покинул меня… Я не знала, что делать… Я осталась одна, совсем одна… — Кумико опустила лицо и горько плакала. — И… вы так выросли, мальчики… Я была для вас плохой матерью, но я делала всё, что могла. — Всё, что могла, говоришь, да? То есть, когда меня избивал мой собственный отец в другой комнате, ты не могла вызвать полицию? Не могла пойти к соседям? — Чуя повышает голос. Его глаза смотрят на неё с отвращением. — Правильно, пусть Чуя получает, он же будущий мужчина — потерпит. И ничего страшного, что пятилетний Осаму сидит в шкафу, потому что он боится, и я его туда спрятал, потому что переживал, что Фудо начнёт бить его. Пусть будет так, чем попросить помощи, да, Кумико? — взгляд Дазая переходит на Накахару. Младший вспоминает те времена, когда он сидел в полной темноте и слушал плач старшего, крики отца и удары. Осаму в эти моменты молился, чтобы Фудо случайно не убил его. Дазай был чертовски напуган. Глаза Кумико расширяются, но она не смотрит на парней. Женщина теребит подол юбки, плачет, но не поднимает взгляда. Она не знает, что сказать. Она просто слушает и вспоминает те дни, когда Фудо избивал детей. Ей больно. — А помнишь тот день, когда Осаму заболел? — Кумико кивает. — Ему пришлось остаться дома, я был в школе, ты на работе. Фудо избил Осаму. Пятилетнего ребёнка! И кто помог ему? Я. А ты помогла? — Женщина отрицательно мотает головой. — Нет. Хотя в первую очередь мать должна помочь, а не брат, которому всего-навсего десять лет и он учится в младшей школе! Успокоил его тоже я. Я каждый раз был рядом, какой бы трудный момент ни был. Я его, мать вашу, в детский сад отводил, пока все остальный дети приходили с родителями! Знаешь как это больно, когда видишь, что другие ребята веселятся с ними, не боятся?! — Накахара переходит на крик. Он прокручивает в голове всё это и… он хочет завернуться в одеяло, спрятаться от всего и плакать. — А знаешь, что хуже всего? — Кумико мотает головой. — Это то, что про тебя в детском саду ходят слухи о том, что у твоих родителей денег нет и смеются, — Дазай помнит это. Это было отвратительно. — Я… Простите… — Женщина отчаянно закрывает лицо руками, всхлипывая всё чаще. — Извиняться нужно было раньше, — заявляет Чуя, скрещивая руки на груди. — Я рад, что тогда на суде смог сделать так, чтобы у нас была другая семья. Ты даже не представляешь, как мне было сложно. Но я терпел. На перерыве я плакал, но Осаму утешал меня. Пятилетний ребёнок, я напомню. И так было всегда. А потом новая семья. Огай, Ёсико, Элис. Я впервые почувствовал тогда, что это такое — не бояться родителей, разговаривать с ними, приходить обратно домой. Ты была и вправду отвратительной матерью, Кумико. — Были времена, когда я хотел обратно, — вмешивается в разговор Осаму. — Но Чуя из раза в раз давал мне надежду, что скоро всё будет по-другому, что всё наладится. Я поверил ему, доверился его словам и не жалею. Чуя стал для меня опорой и лучшим человеком в этой жизни. И он не теряет свою планку, — Накахара удивлённо смотрит на Дазая. — Я знаю, что не стала для вас хорошей мамой, но… мне так больно, что я потеряла всех. Даже Фудо я была неинтересна! У него была любовница, к которой он ушёл… Оставив меня совсем одну! У меня никого нет, — Кумико помнит, как плакала в тот день, когда Фудо покинул её. Без скандала не обошлось, но мужчина не выдержал крики жены и вышел из квартиры с громким хлопком. — Не знаю, счастлив ли он сейчас и с кем, но я ненавижу его! — её крик всё тот же — горестный, отчаянный, громкий. — Я думаю, нам не о чём говорить, — говорит Осаму. Он не смотрит на Кумико, лишь на Чую, но во взгляде Дазая нет эмоций кроме одной — отвращения. — Я думаю также. Ты высказалась, мы высказались, больше ничего не нужно. Прощай, Кумико, надеюсь, мы больше не встретимся, — не желая вести разговор дальше, говорит Чуя. — Не знаю, зачем и для чего ты пришла, но больше ты здесь не появишься. — Но, Чуя, я… Я думала вы поймёте меня! — Уходи. Кумико смотрит на Накахару и… она не узнаёт того маленького доброго мальчика, что в раннем детстве с улыбкой на лице бежал к ней, дабы она обняла его. Сейчас же Чуя холодный. За такой большой промежуток времени он поменял своё мнение насчёт Кумико. Парень повзрослел и увидел все её изъяны. Она была неприятна ему. Женщина хочет возразить, но она понимает, что смысла в этом нет. — Прощайте, — кратко заявляет Кумико выходя из квартиры. Воцаряется тишина. Спокойная, приятная. Парни с облегчением выдыхают. Это было сложно. Братья точно не хотели её видеть, а в итоге она берёт и появляется тогда, когда её вообще не ожидаешь. Они надеются, что больше женщина не придёт. Им не о чём разговаривать, всё уже давно прошло. Пора бы забыть. Желательно, даже не вспоминать. Чуя откидывает голову на кресло и закрывает глаза. Он устал. Сложно отвечать холодно тому человеку, что когда-то казался родным. Но это было так давно, ещё до появления Осаму. Дазай садится на диван, продолжая смотреть на Чую. Годы идут, а они всё также любят наблюдать. Осаму видит, как грудь брата поднимается от каждого вздоха, а руки расслабленно лежат на подлокотниках. Но в какой-то момент по лицу Накахары пускается одинокая слеза, которую он незамедлительно вытирает рукой. Дазай встаёт с дивана и подходит сзади к креслу. Он обвивает руками тело брата, смыкая их вместе. Голову парень кладёт на спинку кресла. Чуя чувствует прикосновение, но не пытается как-то выбраться из него, наоборот, ему становится от этого чуточку лучше. Он обхватывает его руки своими и расплывается в объятии. Ещё одна горячая слеза стекает по щеке, оставляя после себя мокрый след. — Чуя, ты чего? Всё же хорошо. Она ушла, я с тобой, — еле слышно произносит Дазай. — Я просто… вспомнил, что ты сказал, что я лучший человек в твоей жизни… — молвил Чуя, расплываясь в улыбке.«Чуя стал для меня опорой и лучшим человеком в этой жизни.»
Осаму удивляется с его фразы. Его зрачки расширяются, но вскоре они возвращаются в своё обычное состояние. — И это правда, Чуя, — Дазай нагибается чуть ниже, чтобы поцеловать его в макушку. — Самый лучший и неповторимый. Накахара буквально тает от этих слов. Это самые приятные слова, которые он когда-либо слышал. — Давай пойдём и посмотрим фильм какой-нибудь? — предлагает Чуя. — Ты же знаешь, я только за. Их оставшийся вечер проходит за просмотром какой-то комедии, которую предложил Осаму. Дазай поудобнее устроился на ногах у брата, пока Накахара впутывает свои пальцы в его мягкие кудрявые волосы. Младший сейчас больше похож на кота: ласкается, сам подставляется под руку и, поддерживая образ, мурчит. Ну что за милота! Чуя лишь получает удовольствие с этого. Получается даже так, что Осаму засыпает на его ногах, но Накахара не против, пусть спит. Он лишь накрывает их вместе одеялом, убирает подальше компьютер, ставит будильник, чуть-чуть меняет положение Дазая и засыпает вместе с ним. Это был интересный день.