Звонкая мелодия будильника оглушает всю комнату. Она заставляет лежащих на кровати резко проснуться. Чуя лениво тянется рукой до телефона, дабы выключить столь неприятный звук. Осаму устало трёт глаза, показывая всем видом, что вставать он не хочет. Он с радостью сейчас бы мирно лежал в тёплой и мягкой кровати, а не собирался в школу. Но увы, реальность такова, что спать им дольше не дано. Нужно идти в школу или в университет. Когда Накахара, наконец-то, полностью открывает глаза, его ослепляют яркие лучи солнца, пробивающиеся в комнату сквозь шторы. Судя по всему, жара продолжается. Чуя от света чуть зажмуривает глаза и поворачивается в противоположную сторону, смотря теперь на Дазая. Тот, замечая на себе взгляд, поворачивается лицом к старшему брату, пододвигается к нему ближе, утыкаясь головой в его плечо. Он невнятно говорит: «Давай прогуляем», но такие слова не действуют на Накахару, поэтому он отрицательно мотает головой. Осаму тихо фыркает. Проходит минута, прежде чем Чуя встанет с кровати. Он, зевая, идёт на кухню, чтобы приготовить завтрак.
Парень ставит чайник и садится на стул. За окном потихоньку просыпается город. Уже слышно гул машин, пение птиц и разговоры людей, которые, конечно, не так хорошо доносятся до седьмого этажа. Чувствуется некое спокойствие, хотя длится оно не долго. Уже вскоре Накахара вспоминает вчерашний день, разговор с Кумико, рассказ Осаму о Масами… Чую снова берёт злость. Боже, как только хватило совести девушке рассказать госпоже Накахаре об их адресе. Откуда вообще Масами его знает? Каким только образом она смогла вычислить, где живут братья? Но несмотря на всё это, Чуя злится и на себя тоже. А именно из-за того, что поцеловал Масами в том клубе. Вот нужно было ему пойти и именно с ней. Неужели нельзя было понять, что это идея с самого начала казалась провальной. Возможно, из-за этой ошибки, к ним бы не пришла Кумико. Теперь же остаётся только расхлёбывать эту кашу, надеясь, что женщина к ним больше не явится, как туча посреди ясного дня.
Во время раздумий Накахара даже не замечает Осаму, что появился на кухне и теперь сидит напротив него. К тому моменту чайник уже закипает. Чуя делает им обоим чай, достаёт печенье, и они спокойно завтракают.
— Ты же поговоришь с Масами? — спрашивает Накахара, доставая ещё одну печеньку из упаковки.
— Да, конечно. Эта тварь у меня ответит за всё, — Дазай делает глоток чая. — Только в следующий раз не целуйся с незнакомками в клубе, хорошо? А то я не хочу, чтобы ещё одна девушка появлялась у нас в квартире или рассказывала адрес Кумико. Спасибо, что хотя бы не Фудо.
— Понял я уже, понял, — сухо отвечает Чуя.
На этом их разговор заканчивается.
Дальше всё, как обычно: сборы в учебные заведения, выезд и прибытие.
Чуя возле кабинета встречает Сигму, который что-то усердно печатает в телефоне. Накахара встаёт рядом с ним и приветствует его. Парень с двухцветными волосами убирает телефон в карман и тоже здоровается с другом, миловидно улыбаясь.
То, что они на одном факультете и в одной группе — случайность. У друзей даже идей не было насчёт того, чтобы поступить вместе. Они даже истории не придумывали о том, как бы было круто. Более того, Сигма и Чуя успели попрощаться друг с другом, пока не узнали, что никто никуда не уезжает и, что они поступают на один и тот же факультет. Накахара знал, что его друг довольно красиво рисует. Чуе даже повелось увидеть его творения, когда они были у Сигмы дома. Уже под конец года Накахара узнал, что он выбрал ту же самую профессию. Радости тогда у Чуи не было придела. Во-первых, ему бы не пришлось одному искать ту или иную аудиторию или как-то неловко чувствовать себя в новом коллективе, стоя одиноко где-то в углу. Во-вторых, с давним другом всегда интересней и веселей. Сигма был приятно удивлён тому, что они будут учится вместе.
— К нам вчера домой заявилась Кумико, — не выражая каких-либо эмоций, кроме отвращения, говорит Чуя. — А всё это случилось из-за того, что мы ждали эту Масами, которая решила к нам заглянуть. Не знаю, как она узнала наш адрес, но меня это очень сильно раздражает, — парень строит недовольное лицо при упоминании девушки.
— Кумико, насколько я помню, твоя прошлая мать, а Масами — девушка из клуба, так? — уточняет Сигма. Он достаточно удивлён услышанной информацией. Его брови слегка приподнимаются. Чуя одобрительно кивает. — А как тогда Кумико узнала ваш адрес?
— Эта Масами любезно ей подсказала, потому что увидела на бейджике мою фамилию. Вот же тварь, — фыркает Чуя, отводя взгляд в сторону.
— И как всё прошло? — интересуется Сигма.
— Просто волшебно! — взмахивает руками Накахара. — Сначала она начала говорить о том, что осталась одна, потому то Фудо её бросил, когда минул месяц с суда. Позже Кумико говорила про то, что была и вправду ужасной матерью, но она «делала всё, что могла». Да-да, конечно… И после уже в разговор втиснулся я, ибо нечего такое говорить. Привёл ей довольно хорошие аргументы. Например, про то, как Фудо избивал меня, пока она ничего не делала, а хотя могла вызвать полицию. Или про то, что пока Осаму болел, над ним знатно поиздевался «отец», — Чуя кривится, когда называет Фудо отцом. Он для него — самый отвратительный человек на земле, который не заслуживает даже звания «бывшего папы», — и кто его успокаивал? Правильно — я, а не Кумико, хотя она мать. Боже, да она даже не удостоилась чести обработать раны! Единственное, что она сделала, так это извинилась спустя одиннадцать лет, прекрасно, горжусь ей! Её слова исправили просто всё, да так, что не простить и не понять её — грех!
— Я, конечно, не видел Кумико, но она мне уже не нравится. Как можно так отвратительно относиться к своим детям? — недоумевает Сигма.
В отличии от Чуи, он жил в хорошей семье. Его мать раньше работала в офисе, но с появлением мальчика, взяла работу на дом, чтобы проводить больше времени с сыном. Отец — преподаватель в средней школе. Детство Сигмы прошло не в Йокогаме, как можно предположить, а в прекрасном городе — Осака. Именно здесь парень прожил свои прекрасные шесть лет. Он ходил в детский сад, где у него было несколько друзей, но Сигму нельзя назвать очень уж общительным мальчиком. Стеснение, извинения, тихий голос — вот его краткое описание. Но если паренька что-то раздражало, то из этого нежного мальчика он превращался в очень-очень злого. И ни в коем случае не пытайтесь брать у него игрушки без спроса, а уж тем более им как-то вредить, — и это необязательно, чтобы человек их как-то рвал, разукрашивал или ломал, достаточно просто ударить любимую вещь или сказать: «Какой плохой мишка!» — Сигма скорее откусит вам пальцы или сделает то же самое, что сделали вы с его предметом, ибо нечего портить! Он самый настоящий защитник своих вещей. Родители всегда учили его, что нельзя трогать что-то чужое, поэтому, исходя из этого, он не разрешал другим брать его игрушки. Всё честно.
Уезжать из родной, доброй, душевной Осаки было сложно. Мальчик изливался слезами, говорил, что никуда не поедет, что останется здесь. У него были в Осаке друзья, которые за такой промежуток времени стали драгоценными. Даже расставание с Николаем, который его порой раздражал, было сложно пережить. Но так уж получилось, что бабушка по линии отца, живущая в Йокогаме, заболела, а за ней нужен был постоянный уход, дедушка же умер. Именно поэтому семье Сигмы пришлось переехать, но эта не единственная причина. В Йокогаме матери мальчика предложили более прибыльную работу, чем та, что у неё была. Именно поэтому парень теперь живёт здесь.
Адаптироваться в новом городе было сложно. Завести друзей — ещё трудней. Но тем не менее, он смог. Родители Сигмы всячески поддерживали его, мальчик каждые выходные ходил к бабушке, которая рассказывала ему различные истории из жизни и… Наверное, семья — это то, что помогло мальчику справиться с переездом. И она занимает отдельное очень большое, согревающее своим бесконечным теплом, место в теле.
— Не знаю, как так можно, но в этом вся Кумико, — заключает Чуя.
***
О боже, Осаму пережил ненавистную ему биологию. Учитель по ней — сущий ад, а не человек. Создаётся ощущение, что он знает всё. А как же он быстро говорит! Моргнуть не успеешь, а учитель уже успел рассказать, как появилась жизнь на земле, что появилось первее и плюсом к этому разберёт каждое растение вплоть до одноклеточного. Даже дьявол если послушает хотя бы один его урок, то перекрестится и начнёт читать молитву! Но с горем пополам Дазай выжил.
Дальше его ждал разговор с прекрасной и просто самой очаровательной особой на этой земле — Масами. Добрее её нет никого на белом свете! А ещё у неё наичистейшая душа настолько, что сам Иисус или Дева Мария рядом не стояли. Но шутки шутками, а Осаму, если честно, не был рад тому, что ему придётся говорить с Масами. Ему хотелось повернуть обратно, а не идти в сторону её класса. Правда, выбора у Дазая нет, поэтому хочешь ты или не хочешь, тебя никто не спрашивает. И парень хотел бы идти до неё вечность, но, к сожалению, её класс находится рядом. Радует то, что сейчас она стоит возле своего кабинета одна, держа в руках телефон.
— Ох, как же так, Масами, ты вечером не пришла! Неужели вчера что-то случилось? Или просто испугалась? — усмехается Осаму, строя опечаленную гримасу.
Девушка выключает телефон и переводит взгляд на голос. На её лице появляется ухмылка.
— А вы что, ждали меня? Какая честь! Знаешь, я вчера совсем не учла то, что у меня огромная гора дел. Я могу заглянуть к вам и сегодня, раз уж вы так хотите, — Масами смотрит на Дазая из подлобья.
— Надеюсь, ты уже забыла наш адрес. Давай, говори, откуда узнала? Подсказал кто-то или выследила? — интересуется Осаму.
— Секрет. И вы точно убедились, что я знаю ваш адрес, да? Осаму-кун, может скажешь, что это за очаровательная женщина Кумико, м? — её улыбка становится всё шире. Она будто назло задаёт все эти вопросы, суя свой нос туда, куда уж точно не просят.
— Не для твоих ушей эта информация, Масами. Зачем ты ей сказала наш адрес? Неужели настолько повеселиться хотелось? Или наш адрес всем кому не лень рассказать? — хмурится Дазай.
— Да брось, почему же кому не лень? Разве Кумико не ваша мать? Ах, забыла, она же носит такую же фамилию, как и у Чуи, а это значит… Неужели вы сводные братья, а, Осаму? Как же ты попал к нему в семью? Из детского дома, наверное, да? Или…
— Заткни свой грязный рот и не лезь в чужие дела. Кстати, Кумико уже давно нам не мать, — Осаму буквально прожигает огнём её фигуру. Тон голоса становится с каждым словом грубее и грубее, а взгляд наполняется неимоверной яростью, которую он с трудом контролирует, ибо если бы он этого не делал, то точно бы пробил стену.
Для него эта тема — запретная. Её касаться может только его семья, ну, ещё и Фёдор. Больше никто. В особенности её нельзя поднимать в разговоре с незнакомым человеком. Но одно дело, когда ты сам всё это контролируешь, другое, когда кто-то другой начинает задевать её, проникая туда, куда уж точно нельзя. Хуже всего это слышать от Масами, которая совсем не знает личных границ. Если она узнаёт какую-либо информацию о человеке, что не совсем приятна, то, Осаму уверен, она начинает давить на человека и всячески манипулировать им. Что, безусловно, отвратительно. Именно сейчас девушка этим и занимается, пытается вывести Дазая на негативные эмоции, и что же… у неё это получается, что очень нехорошо для Осаму. Они сейчас находятся в общественном месте, и парню будет не очень хорошо, если он сделает что-то плохое.
— Не мать? Неужели что-то произошло, да? А почему ты так бурно реагируешь? Ты что, и вправду из детского дома?! — Масами поднимает брови чуть вверх, прикрывая рот рукой, как бы удивляясь.
Это была последняя капля.
— Слушай, Масами, если ты выросла в нормальной семье, это не даёт тебе право насмехаться над другими, понятно?! — рявкает Осаму. — Да, я провёл первые пять лет своей жизни в не лучшей семейной обстановке, но ты хоть знаешь, что я пережил?! Если будет интересно, то спроси у объекта своего воздыхания — Чуи, ладно?! Зачем ты вообще появилась?! Что тебе нужно? Что ты получишь от того, что насмехаешься надо мной и бегаешь за Чуей?! Что тебе это даст, а?! — с каждым словом его голос становится громче. Глаза Масами округляются, она не знает, что сказать. — Или же ты это делаешь и вправду чисто для того, чтобы доставить себе удовольствие? Боже, какая же ты дура, Масами.
Взгляд девушки меняется с удивленного на раздраженный.
Дазай не хочет продолжать диалог с ней или слышать какой-либо ответ от неё. Он просто берёт и уходит, ибо если он останется, то точно случится что-то безрассудное.
— Ничего себе, какой Осаму злой! Ты же знаешь, что девушек обзывать нельзя? — Масами берёт его за руку, парень оборачивается, с брезгливостью смотря на её лицо. — Или тебе такому не учи…
Девушка не успевает договорить, как чувствует сильную боль и жжение. Осаму дал ей пощёчину. Масами прижимает свою руку к щеке, которая сейчас с каждой секундой становится всё краснее и краснее. Глаза широко раскрыты, а рот застыл в удивлённой букве «о». Она не ожидала такого от него. Девушка отходит назад от Дазая, облокачиваясь на стену. Ученики, проходящие мимо, смотрят сначала на Масами, а потом на Осаму. Они удивлены не меньше девушки.
— Надеюсь, ты получишь из этого урок, что не нужно лезть в чужую жизнь, — на прощание произносит Дазай.
***
— Осаму, ты серьёзно ударил её? У этого могут быть последствия, — говорит Чуя, выслушав историю Осаму.
— Чуя, она буквально начала давить на меня! Логично, что мне неприятно это слушать, а она только продолжала! — возмущается Дазай, смотря на брата снизу вверх. Его голова лежит у Накахары на ногах. — Мне остаётся только надеяться, что это послужит ей хорошим уроком, и она не будет подходить ко мне. Хотя она не выглядит той, которая так легко отстаёт от людей…
— А Фёдор как отреагировал? — интересуется Чуя. Он берёт с тумбочки стакан воды.
— Ну, как-как… Удивился, сказал, что всё можно было решить разговором… Ничего интересного, — вздыхает Осаму. — А, нет! Пошутил про то, что из ненависти рождается любовь!
Накахара давится водой, чуть не выплёвывая её на брата. Дазай сразу подскакивает, чтобы если что, то вылилось всё не на него. Чуя начинает кашлять, а Осаму с этого смеётся.
— Осаму, боже, кха! — произносит старший, ставя стакан обратно на тумбочку. — Вот именно сейчас тебе нужно было рассказать шутку, когда я пью! Я же тебе отомщу!
— Да-да, Чуя, обязательно, — закатывая глаза, говорит Дазай.
В ту же секунду на него набрасывается Чуя и начинает ожесточённо щекотать. Он ещё с детства запомнил, что тот очень этого боится. Вспомнить даже тот день, когда Осаму украл альбом у Накахары.
«Прекрати, прекрати! Я уже всё понял!»
У него буквально истерика начинается из-за этого. Старший брат нависает над младшим, смотря, как тот плачет от смеха. Дазай всячески извивается под Чуей, стараясь убрать его руки со своих боков, но это безуспешно. Накахара вцепился в него и явно не собирается отпускать. А Осаму всё умоляет его отпустить и пощадить. Но кто Чуя такой, чтобы так быстро отпускать? Он лишь продолжает мучить его дальше, пока уже сам не устаёт. Накахара падает на кровать и ложится рядом с Дазаем, пока тот пытается отдышаться.
— Чуя, ты знал, что ты самый настоящий садист? — подкалывает старшего младший, поворачиваясь к нему лицом.
Осаму обнимает его, утыкаясь головой в его грудь, тяжело дыша. Чуя прижимает его к себе и кратко целует в макушку.
Прямо как в детстве.
