***
Дима сидел в каком-то баре с Эдом и его компашкой. Пил он больше всех, заказывая всё новые и новые напитки. Эд расспрашивал его об Антоне, Дима рассказал ему всё, что сам знал, а знал немного. Ему бы даже никогда не пришло в голову, что он перейдёт в компанию Эда, в компанию тех, кто вечно чмырил его лучшего друга, бывшего лучшего друга. Он никогда и не думал, что однажды, проснувшись рано утром, увидит сообщение, которое разобъёт его на тысячу мелких осколков. Тоха Дим,родители решили помочь мне финансово, дали мне денег, с условием, что я уеду учиться в Турцию. Вряд ли бы я рассчитался с банком. Прямо сейчас на пути в аэропорт я понимаю, что мы больше никогда не увидимся вновь. Прощай. От этого сообщение Дима впал в ступор, ему хотелось рвать и метать, он не мог поверить, что друг так просто бросит его, ради каких-то бумажек. Эд был первым, кто в универе заметил отчаяние вечно счастливого парня. На предложение вступить в их банду, Дима, не думая ни секунды, согласился. И сейчас он сидит в баре и пьёт как ни в себя, отчаяние поглотило его. Но ему на смену вскоре придёт пофигизм, он перестанет думать об Антоне, даже не зная, что тот уехал вовсе не в Турцию и точно не по своей воле.***
Ни в комнате, ни у самого Шастуна не было каких-либо определителей времени и спустя 7 минут юноша вновь покинул комнату. Идти к своему похитителю вовсе не хотелось, но голод заставил направиться в сторону лестницы. Спустившись на первый этаж, Антон увидел перед собой большую гостиную комнату, посреди неё стоял большой диван, напротив него приличных размеров плазма, а также стеклянный столик. Больше ничего рассмотреть юноша не успел, со стороны прохода в форме арки послышался голос мужчины: — Антон, я слышу, что ты спустился, не стой истуканом, иди сюда. Юноша направился на голос, войдя в арку, он увидел кухню. Сама кухня находилась лишь у одной стены и была выполнена в серых оттенках, остальное пространство занимал длинный стол. Накрыты были всего два места, находившиеся напротив друг друга, это означало, что выбор Шастуну не предоставили, и он сел за одно из них. Мужчина же в это время крутился возле плиты. Спустя некоторое время у Антона на тарелке появилась яичница с беконом, на краю тарелки кусок белого хлеба, а в стакане яблочный сок, как понял юноша, свежевыжатый. В тарелке у мужчины всё было идентично, отличало их только наличие у мужчины брокколи, в стакане был томатный сок. Покончив с готовкой, мужчина сел за стол и уставился на юношу, жадно поглощающего недавно приготовленную пищу. Заметив это, Антон прекратил трапезу и поднял взгляд на мужчину. — Не смотри на меня так, я давно не ел. Ты же вроде хотел поговорить со мной, я слушаю, — тон юноши был слишком наглым и оттого крайне раздражающим мужчину. — Право обращаться ко мне на "ты" тебе никто не давал, — мужчина серьёзно посмотрел на Шастуна — Теперь ты будешь жить в этом доме со мной, а значит соблюдать все мои порядки, — он хотел ещё что-то добавить, но Антон не дал ему этого сделать. — Я не собираюсь здесь жить, тем более прямо сейчас мне надо быть в универе, иначе меня могут отчислить, — Антон смотрел на мужчину крайне укоризненно, что также не скрылись от синих глаз. — Во-первых, никогда не перебивай меня, — мужчина резко ударил кулаком по столу — Во-вторых, твои документы ещё вчера были забраны из университета. В-третьих, я ещё раз повторюсь, отныне ты живёшь здесь, — Антон явно разозлил мужчину — обращайся ко мне Арсений Сергеевич. На счёт того, что ты куришь я знаю, тебе придётся бросить эту дурную привычку. Завтракать, обедать и ужинать ты будешь здесь, телефон я тебе не отдам, поэтому будешь читать книги. Когда меня не будет дома ты будешь заперт у себя в комнате. Тебе всё понятно? — мужчина вопросительно посмотрел на юношу. — Почему я здесь? — Антону не хотелось язвить, всё происходящее начало пугать его. — Тебя это не касается, — мужчина отвернул взгляд от Шастуна. — В смысле не касается!? Это напрямую касается меня и моей жизни, — выкрикнул юноша. — Не смей повышать на меня голос, — Арсений начал кричать на мальчишку, встав из-за стола. Антон, не доев еду и не прикоснувшись к стакану с соком, направился в свою комнату. Он был слишком зол на мужчину. Спустя несколько минут после возвращения в комнату, Антон заметил, что за окном потемнело. Похлопав по карманам, юноша ожидаемо не нашёл там ничего, но резко кое-что вспомнив, засунул руку под новое худи и нащупал тайный карман. Этот тайник был единственной причиной, по которой Антон купил именно эту вещь, ведь в магазине было множество худи и получше. В этот карман была припрятана пачка сигарет и зажигалка. Юноша в первый раз почувствовал себя самым гениальным человеком этого мира. Подойдя к окну, открытому на микропроветривание, Антон зажёг одну сигарету, спрятал пачку и зажигалку обратно в худи и затянулся. Горький дым приятно ощущался внутри. Выдохнув его в небольшое отверстие, юноша вновь прислонил сигарету к губам, он искренне надеялся, что мужчине не приспичит прийти в его комнату именно сейчас. Но назло надеждам Шастуна дверь в его комнату открывается и на пороге стоит Арсений. Заметив то, чем занимается юноша, он мгновенно подлетает к нему, выхватывая у того сигарету и туша её о тарелочку, стоящую на подоконнике. — Ты где её взял, паршивец!? Я же чётко сказал, что в моём доме тебе курить запрещено, отдай мне пачку, — Арсений зло посмотрел на младшего. — Я твоим принципам следовать не собираюсь, иди нахуй, — Антон повысил тон. — Хорошо, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, — мужчина схватил юношу и потащил к кровати. Усевшись на неё прозвучала бляшка ремня, у юноши, стоявшего напротив, также вытянул ремень, а после ловким движением затянул его на кистях юноши, сковав тому движения. Антон завис на некоторое время и очнулся, лишь тогда, когда оказался лицом у пола, а его пятая точка перед мужчиной. — Отпусти, пожалуйста, что ты хочешь сделать? — просьба юноши была проигнорирована. — Сейчас я преподам тебе урок, — прорычал мужчина. Антон услышал как мужчина взял свой ремень, и почувствовал как тот спустил с юноши боксеры. Парень вскрикивает и закрывает глаза от жгучей боли, когда ремень со свистом ложится на его ягодицы, отдаваясь звонким шлепком, нарушившим тишину комнаты. Юноша умоляет остановиться, но старший продолжает наносить удары. Ягодицы уже давным-давно красные и сильно болят, но Арс не останавливается, его цель – проучить непослушного и наглого мальчишку. С щёк Антона уже давно катятся слёзы, он сжимается на чужих коленях, пытается схватится за пол, будто тот защитит его от жестокого мужчины. Юноша кричал, выл, просил прощения, но удары не прекращались, все они отдавались сильной болью. Лишь спустя несколько минут, показавшихся Антону вечностью всё прекратилось, юноша в это время уже обмяк на коленях мужчины, той дерзости в нём уже не осталось. Арсений встал, перекинув всхлипывающего мальчишку на кровать, вдел свой ремень в джинсы, освободил руки Антона, и выходя из комнаты произнёс: — Знаешь, Антон, в гневе я страшный человек, и до такого состояния меня лучше не доводить, — мужчина вышел из комнаты, захлопнув дверь, в замочной скважине послышался поворот ключа. Антон так и остался лежать на кровати с опущенными штанами и боксерами, жалобно всхлипвая. Ему было больно, очень больно, но он понимал, что это повторится и не раз.