О тараканах в голове

Челл бежала. Она не помнила, когда начала бежать, не знала, когда закончит, лишь чувствовала холодный металл портальной пушки на левом предплечье, лязганье рессор под стопами и тягучую боль в голове и коленях. Вокруг стоял полумрак, она была потеряна, иной раз не понимая, где она находится и куда ей дальше, и есть ли вообще куда… Это не было похоже на испытания в обычном их понимании, скорее походило на лихорадочный бред. В ушах стоял постоянный шум и сквозь него, как через толщу воды, пробивался Её холодный роботизированный голос. Веки были будто наполнены свинцом и Челл перескочила через бездонный провал, как из ниоткуда возникший на пути, практически на чистой инерции. Казалось, если она сейчас сорвется и полетит вниз навстречу гибели, то только вздохнет с облегчением, что этот ужас наконец кончится. Никогда портальная пушка в руках не выглядела для нее так отвратно, как сейчас. Хотелось сорвать ее и швырнуть подальше, туда, в бездну, чтоб она в последний раз мелькнула своим белым глянцевым покрытием и исчезла во тьме навеки. Челл встала на месте как вкопанная, едва держась на ногах и апатично игнорируя Ее голос, звучащий где-то вдалеке, но в то же время будто прямо в ее голове. Голова шла кругом. Она больше не могла так. — Челл! Это был не Ее голос. Точно. Какой-то другой. — Челл! Ты слышишь меня? Она медленно повернула голову туда, откуда доносился этот едва слышимый, но выделяющийся на фоне общей какофонии звук. — Челл… Голубой отблеск. Челл встряхнула головой и быстро проморгалась. Туман, плотно затянувший ее сознание, чуть рассеялся и она впервые за неизвестно какое время смогла увидеть более-менее четкую картинку. Одна из панелей на стене сместилась и из-за нее в глаза Челл смотрел ярко-голубой визир, то и дело нервно озирающийся по сторонам. Он боялся Ее. Что она заметит его и раздавит в щепки. Панель вернулась на место и он пропал из ее поля зрения, не издав более ни звука. Челл в панике метнулась в то место, где видела голубой цвет в последний раз, но тут голос донесся уже из-за спины. — Челл! Я здесь! Она резко развернулась. Он был уже на другом конце тестовой камеры. Все так же взволнованно глядя на нее. Ей было неважно, как он попал туда с такой скоростью. Сейчас главным было не терять его из виду. В считанные секунды она оказалась перед ним и отчаянно выбросила левую руку вперед, сомкнув пальцы на нижней рукоятке модуля и сжав ее с такой силой, что костяшки побелели и хрустнули. — Воу, полегче, полегче! — вдруг воскликнул он и чуть дернулся, и Челл невольно отпустила его, испугавшись, что причинила боль. — Я здесь. Челл впилась взглядом в его единственный светящийся глаз, безмолвно умоляя не оставлять ее тут одну. Он будто прочитал ее мысли, чуть опустился на своем рельсе и тихо сказал: — Все хорошо. Я выведу нас отсюда. Ты мне веришь? Она кивнула, не размышляя ни секунды. Если в этом месте и был кто-то, кому бы она доверилась, то это был он. Это ощущалось так естественно, что в какой-то момент его вопрос даже показался ей глупым. Но ведь была причина, по которой он его задал, верно? Впрочем, это было неважно в данный момент. Все, что было важно — рассеявшаяся дымка перед глазами, зрительный контакт и Ее воцарившееся молчание. — Давай. Не будем терять ни минуты. Давай, давай, иди… иди вдоль моего рельса, я с тобой. Не паникуй. Челл уверенно следовала за его голосом, не задумываясь о том, куда же исчез Ее громоподобный голос, почему Она не мешает им и позволяет ему вывести ее из западни. Но у нее не было ни времени, ни желания спрашивать. Да и как она могла спросить, если горло опять сковала невидимая цепь, не позволяющая ей издать и звука? Все, на чем было сосредоточено ее внимание — путь на поверхность. Который он прокладывал для нее. Подбадривал своим голосом, указывал направление и то и дело напоминал, что он рядом и она будет в порядке. И как только с лязгом открылась тяжелая железная дверь и хлынувший в щель солнечный свет чуть не обжег ей лицо, все рассеялось и погрузилось в полумрак. Другой полумрак. Не гнетущий, как в Том Месте, а успокаивающий и уютный, как… в ее спальне. Она не сразу заметила, что ее занесенную за спину ладонь сжимает чужая рука. На долю секунды запаниковала, но вовремя осознала кто это и успокоила взвинченные нервы до того, как совершила какое-либо движение. Она лежала лицом к стене, так что он очевидно не видел, что она проснулась. Теплые пальцы на ее руке разжались, матрас под ней чуть заметно шевельнулся и едва слышные шаги босых ног стали удаляться в сторону двери. Челл неподвижно лежала в размышлениях пару секунд, взвешивая все «за» и «против», и в конце концов… — Уитли? Он замер в дверном проеме, когда она перевернулась на другой бок и их взгляды встретились. — Прости. Я думал, ты спишь… не хотел будить. Челл не могла уже слышать это слово от него. Кажется, «прости» стало его вторым именем. Неотделимой частью. Словом, без которого он не мог представить свое существование. — Не извиняйся. — Не могу. Резонно. Челл едва слышно хмыкнула и приподнялась, оперевшись на локоть. Уитли неловко переступил с ноги на ногу и облокотился на дверной косяк, ссутулившись до такой степени, что стал казаться по меньшей мере на четверть ниже своего реального роста. Челл молча смотрела на него несколько секунд, думая о том, какой уже раз его успокаивающий голос вывел ее из кошмара. Как она на подсознательном уровне безо всяких сомнений доверялась ему. Как он стремился ей помочь. И спасал от бессонных ночей и пробуждений в холодном поту. — Останься. Это вырвалось непроизвольно, но Челл вовсе не жалела о том, что озвучила эту мысль. И сейчас лишь наблюдала, как Уитли растерянно заморгал в тусклом свете ночника-камушка. Он не смотрел ей прямо в глаза, но то и понятно, он был без очков, а с его-то минусом он с другого конца комнаты едва ли мог различить овал ее лица. Тем не менее, он пытался хотя бы создать иллюзию зрительного контакта и не отвел взгляд, как он обычно это делал, когда нервничал… — …что? — Останься, — просто повторила Челл. Не потрудилась одарить его подробностями и пояснениями. — Я… где? Я имею в виду, у тебя тут нет ничего, кроме- Челл молча положила ладонь на матрас под собой и пару раз тихо хлопнула по простыни. Уитли не шевельнулся, а лишь еще растеряннее посмотрел на нее нервно заламывая пальцы на левой руке. Челл попросила его остаться по двум причинам, которые она не проговаривала вслух, и не знала, какая из этих причин сильнее или же они равносильны. Первая — она не могла без сочувствия смотреть, как эта длинноногая каланча пытается уместиться на крошечном диване на первом этаже, который был где-то на треть короче него самого. Если она впустила его жить в свой дом, то не предоставить ему адекватное спальное место при этом было моветоном. С другой стороны… в ее маленьком доме на втором этаже была всего одна комнатка. В которой спала она сама. Вторая причина — которая была далеко не настолько бытовая, как первая — она не могла отрицать свое влечение к нему. Еще тогда, на холодной решетчатой площадке в глубинах комплекса, когда он в очередной раз вернулся почти что с того света, они переступили за границу обычной дружбы. Этот поцелуй был короткий, неловкий — и аромат стоял так себе — но он был. И хотя Уитли, скорее всего, не понимал что в принципе происходило, Челл была уверена, что он в тот момент почувствовал то же, что и она. Они ни разу не обсуждали этот случай. Прошло уже полторы недели с их возвращения, а в разговорах между ними ни разу не поднималась тема того одиночного спонтанного поцелуя. Уитли тактично соблюдал дистанцию, будто боялся раздражать Челл своим вечным присутствием лишний раз. А она ни разу не пыталась обсудить его поведение один на один. Она подозревала, что он боялся надоесть ей. И иной раз пытался слиться с интерьером дома. Стал гораздо меньше болтать, нервно отводить взгляд. Происходило что-то, о чем он упорно молчал, и о чем она не осмеливалась его спрашивать. Это не могло не волновать. Было бы глупо утверждать, что тот Уитли, что послал себя в комплекс через антенны Дигиталис, и тот Уитли, что вернулся оттуда на едва держащих вес тела настоящих человеческих ногах, был одним и тем же. То есть, фактически, он был. Но он все же был при этом другой. Челл заметила этот резкий переход. Предполагала, с чем он связан. Но ни разу не думала проверять свои предположения и заводить открытый разговор на эту тему. Слишком уж это был неудобный предмет для обсуждений. Но если бы Челл не хотела видеть его на своей личной территории, она бы и сказала ему по возвращении, что ему придется подыскать себе самостоятельное жилье. Она этого не сделала. После того, как ей наконец удалось выдрать его из цепких, но заботливых рук доктора Диллон, она притащила это человеческое подобие фламинго в свой дом, отмыла от что-бы-то-ни-было-но-запах-был-лютый, после чего он бессознательной кучей локтей и коленок вырубился на диване внизу на ближайшие семнадцать часов. А когда пришел в себя, лежал минут пятнадцать, моргал в потолок, а заметив присутствие Челл, посмотрел ей в глаза, сощурился изо всех сил и спросил тихим охрипшим голосом: «Что я такое?» На что она ответила лишь… «Один из нас.» Он криво улыбнулся в ответ, одними губами произнес «Вот я влип…» и снова вырубился. А третьей фразой, что он произнес после возвращения, было «Кажется, у меня есть пальцы на ногах. Это странно.» Челл не могла вспоминать это без улыбки. Его сейчас было чертовски легко удивить. Аналогично предложение лечь в одну с ней постель ввело его в полный ступор. Его будто закоротило и он стоял и молча смотрел на нее таким взглядом, будто вместо нее в комнате сидел дракон. — Я… ты… — мялся еще пару секунд. — Ну, если ты хочешь… «А сам-то ты хочешь?» — хотела спросить Челл. Она не хотела, чтоб он воспринимал ее слова исключительно как приказ к действию. Она хотела, чтобы он почувствовал, что отныне самостоятельность его решений это не просто пустое слово, а нечто, имеющее реальное влияние. И ему не обязательно неловко мяться в уголке, пока кто-то не скажет «поди туда-то и сделай то-то». Что он — самостоятельная и (почти) ни от кого не зависящая личность. А не предмет. Челл не обиделась бы, откажись он, пусть это будет самая неловкая беседа за неделю, но он поймет, что имеет право ставить собственный комфорт выше просьб других людей, в разумных пределах, разумеется. Но, видимо, пока он этого не осознавал. Потому что неуверенно, вразвалочку приблизился к матрасу, опустился сначала на колени на самый край, а потом, не отводя от нее нервного взгляда, опустился на простыню. До сих пор удерживая максимальную дистанцию между ними, какую только мог позволить размер матраса. Уитли лег на бок и максимально сгруппировался, попытавшись, как и много раз до этого, безуспешно свернуться в калачик. Он подтянул колени к груди и спрятал за ними половину лица, так что из-за них на Челл смотрели только два круглых и немного испуганных от нетипичности ситуации глаза. Он загнал себя в такой стресс, что вряд ли бы уснул сейчас. А Челл не смогла бы сама заснуть, зная, что он вылупился на нее, забыв как моргать. Так что они просто с минуту молча смотрели друг на друга и она наконец убедила себя, что ее молчаливость никак не поможет ситуации. — Ты чего-то боишься. Это было именно утверждение, а не вопрос. — Мягко говоря, чувствую себя не в своей тарелке, — едва слышно прошептал он, все еще ткнувшись в свои костлявые колени. — Челл, я просто… Это твоя комната, ты тут спишь, это… Я вообще не должен был сюда входить. Я просто… Я не могу слушать как ты мучаешься от кошмаров. Мог бы помочь сквозь стену — помог бы, проблем ноль. Но сама видишь, вариантами не располагаю. А сейчас я будто нарушаю твою территорию. И мне неудобно от этого, жутко неудобно. — Еще десять дней назад ты о личном пространстве и не думал. А теперь что на тебя нашло? Уитли помолчал, нахмурившись. — Я не знаю. Но ты помнишь, я рассказывал про голосок? Так вот, теперь тот голосок, он заткнулся. И появился чертов корабельный ревун. Его раньше не было. Я не знаю что это, он дико давит на мозги, я не знаю… — он прижал руку ко лбу и крепко зажмурился. — Все это новое тело. Оно что-то думает и чего-то хочет, отдельно от меня, и я должен ему подчиняться, ничего не могу с этим сделать. Отвратительное ощущение. Не хотел этого признавать, но чем-то даже напоминает то время когда я был… — он резко оторвал руку ото лба и яростно заскреб ногтями по щиколотке. — Вот например эта чертовщина. Почему она чешется? Почему? Я ее просил? На меня что-то налипло? Нет! Она просто чешется, и все тут. И так со всем, понимаешь? Я никогда так не чувствовал себя беспомощно в собственном теле, как сейчас. — Это называется «человечность», — сказала Челл с легкой улыбкой на губах. При виде этой улыбки Уитли наконец немного расслабился и перестал так отчаянно пытаться сжаться в комок. — Ощущения неестественные, — пробормотал он и перевернулся на спину, уставившись в потолок. — Ты привыкнешь. Он хмыкнул. Челл аккуратно подалась вперед и придвинулась ближе, осторожно, но уверенно положив руку на его плечо. Она почувствовала, как мышцы под ее ладонью напряглись. Весь тот новый мир, в который он попал… Был для него чужеродным. При том, что он изначально был самым обычным человеком, комплекс перекроил ему мозги помощнее чем Челл. Он был просто искренне напуган в собственном непонимании и отсутствии всякого контроля над происходящим вокруг. И с каждым днем, вместо ожидаемой адаптации, его нервозность лишь нарастала. Челл это волновало. Этот момент, когда она проснулась и почувствовала его ладонь в своей — был всего лишь вторым разом, когда он осознанно, по собственной инициативе коснулся ее за все это время. И то думая, что она спит и не замечает. Первый раз тоже был во время кошмара. Всего через день после их возвращения. Но тогда она усердно притворилась спящей и позволила ему тихо уйти, а наутро делать вид, что ничего не произошло. — Не бойся всего неизвестного, — прошептала она, придвинувшись еще ближе, буквально чувствуя, как трещат от напряжения синапсы в его мозгу. — А то не сможешь выйти из дома. Тебе надо просто… принять, что теперь ты такой. Что мы такие. И все будет хорошо. В ответ лишь прерывистый вздох. Челл с минуту смотрела на пульсирующую жилку на его шее, а потом подалась вперед и ткнулась носом ему в плечо, отчего Уитли едва заметно дрогнул. — Спасибо. За то что выводишь из кошмаров, — пробормотала она, уже понемногу проваливаясь в сон. — Да не за что, — выдавил из себя Уитли, все так же глядя в потолок. Только почувствовав, как ее дыхание стало глубоким и ровным, он позволил себе повернуть голову набок и уткнулся носом в ее распущенные угольно-черные волосы. Эта близость одновременно и пугала его, и заставляла что-то под ребрами мелко-мелко трепыхаться, невольно вызывая легкую, совершенно дурацкую улыбку, которую все равно никто не увидит. Но если Челл считает, что им можно сократить расстояние до такой степени… То почему бы и нет?… На утро Челл, едва открыв глаза, обнаружила себя бесцеремонно выпутанной из одеяла и заключенной в объятия. Она не шевельнулась и лишь усмехнулась, почувствовав теплое дыхание на своей макушке. Может, стоит наконец перестать издеваться над несчастным диванчиком внизу. На ее матрасе вполне хватает места на двоих.