Купи меня

Больно. Больно. Мне больно. Неужели вы не видите? Почему вы все проходите мимо? Пожалуйста, заметьте меня. Прошу, дайте мне умереть. Больно, страшно. Я не хочу жить. Я хочу умереть. Пожалуйста. - По... Пожалуйста... Был ли это крик? Или, может, тихий шёпот? Цинсюань не знал. Его опухшая от криков и рыданий глотка едва ли могла издать хоть какой-то членораздельный звук. Ему казалось, что он в принципе теперь никогда больше не сможет сказать ни слова. Даже слёзы – и те закончились. Воспалённые и опухшие глаза слепо смотрели в одну точку, и в них будто навсегда погасла жизнь. Больно. Как же больно. Не физически. Тело как будто уже умерло. Никакая боль не могла сравниться с тем, что было на душе. Цинсюань не помнил практически ничего из того страшного вечера. Помнил только Мин-сюна, который вызвался помочь, когда Ши Уду попал в беду. Ши Цинсюань так и не понял, что произошло. Просто звонок, короткая просьба пригнать машину к пустырю за городом, а дальше... А дальше Цинсюань жалел лишь о том, что не выцарапал себе глаза, и был вынужден смотреть на происходящее. Это всё неправда, так ведь? Какая-то шутка. Кошмар. Просто сон. И звук выстрела – лишь воображение, и кровь с кусочками мозгов на стенке – тоже всего-то проекция больного сознания. Правда ведь? Цинсюань запомнил лишь тепло чужой крови на своей щеке. Кровь брата... Она была везде. На коже, на одежде. Ши Цинсюань смотрел на обмякшее тело, на осколки черепа. Что за пистолет такой? Разве может обычный пистолет практически полностью... Голова Ши Уду треснула, словно переспевший арбуз. Ши Цинсюань хотел отвернуться, но не мог. Он молча смотрел на то, что ещё минуту назад было его братом, и не мог отвести глаза. Не было ни слёз, ни слов. Только пустой взгляд и скупая надежда, что вся эта картинка смажется, стоит лишь ущипнуть себя за руку. Сон. Всего лишь сон. А потом по телу прошлась волна жара, и ноги, и без того державшие не слишком сильно, подкосились. Цинсюань упал коленями прямо в лужу крови, дрожащими пальцами вцепился в пиджак брата и слегка встряхнул, будто пытаясь привести в чувство. Конечно же, он придёт в себя. А то, что его мозг разлетелся по всей комнате, то, что от головы осталась лишь каша, в которой белели зубы, и из шеи торчали позвонки... Это ведь... Мелочи, да? В какой-то момент пришло осознание. И Цинсюань понял, что кричал. Кричал дурным голосом, срывая глотку, и слёзы наконец-то обожгли забрызганные кровью щёки. Воздух невыносимо пах кровью. Кровь была везде. Почти везде. Крови не было лишь на чёрном пиджаке и чёрной рубашке Хэ Сюаня. Несколько капель попало на лаковые туфли, но не более того. В его руке был большой чёрный пистолет. В обойме – разрывные патроны со взрывчаткой. Попадание пулей из этого пистолета вполне могло оторвать ногу. При попадании в голову у человека не было ни шанса. Золотые глаза холодно наблюдали за истерикой, в которой бился Цинсюань, не замечая никого и ничего вокруг. На какой-то момент он притих, глядя мёртвым взглядом в одну точку, но затем опустил глаза на окровавленные руки и начал дышать тяжело, будто рыба, которую выбросили на берег. Хэ Сюань знал, что Цинсюань боится крови. Панически боится. Он всегда бледнел от вида порезанного пальца, а вид обезглавленного брата наверняка оставил ему травму до конца жизни. Хэ Сюань сглотнул. Иначе было нельзя. Никак нельзя. Месть стала смыслом его жизни. Он долгие годы готовился к этому моменту. Ещё тогда, умирая от голода и понимая, что все планы на жизнь уничтожены, он мечтал лишь о том, чтобы увидеть эту картину: труп ублюдка и его братца. Только вот убить Цинсюаня рука никак не поднималась. Вдруг Ши Цинсюань поднял голову. Пистолет в руке дрогнул. Яркие сине-зелёные глаза из-за слез казались ещё более сочного и насыщенного цвета, чем обычно. Казалось, прошла целая вечность, пока они смотрели друг на друга, и Цинсюань наконец не прошептал: - Убей меня. Хэ Сюань вздрогнул. Он сначала не понял, что сказал Цинсюань. Даже не услышал. Лишь заметил, как шевельнулись сухие и потресканные губы. Цинсюань же опустил голову и повторил: - У... Убей меня... Я не хочу жить... Убей... Убей... Меня... - Размечтался, - холодно ответил Хэ Сюань и тяжело сглотнул. Рука с пистолетом мелко дрожала, и он опустил оружие, поставив на предохранитель. Цинсюань же, хватившись за голову, повторял словно мантру лишь два слова, которые навсегда отпечатались в голове мужчины: - Убей меня, убей, убей, убей меня, убей, убей меня... - Убить... Убить тебя?! - вдруг сорвался Хэ Сюань и в два шага оказался рядом. - Какой мне смысл убивать тебя?! Зачем мне это делать?! - У... Убей... - прохрипел Цинсюань, задыхаясь от слёз. Хэ Сюань схватил его за ворот и дал звонкую пощёчину, пытаясь привести в чувство, но голова Цинсюаня дёрнулась, словно у марионетки. Хэ Сюань крепко взял парня за подбородок, пытаясь поймать взгляд, но тот был слишком рассеянным и пустым. Стеклянным, как у куклы. - Я не хочу жить. - Мало ли чего ты хочешь, - ответил Хэ Сюань и поджал губы. Взгляд невольно упал на остывающий труп Ши Уду, и Хэ Сюань внезапно понял одну страшную вещь. Он ничего не чувствовал. Не чувствовал ни ликования, ни радости от мести. Буквально ничего. Лишь кислый привкус желчи во рту. Хуа Чэн предупреждал, что так будет. Он говорил о том, что желаемое – это отнюдь не тоже самое, что действительность. И Хэ Сюань сам это понимал, но зашёл так далеко, что повернуть обратно уже не мог. Он всю сознательную жизнь готовился к тому, чтобы поступить в эту академию. Нищий, но талантливый, он готовился сам, без репетиторов и посторонней помощи. Он смог блестяще сдать экзамен, и был готов к тому, что переедет наконец-то в чистое сухое общежитие, что будет получать государственную стипендию. Мама бы так гордилась. Но всё перечеркнул богатый ублюдок, который просто пропихнул на место Хэ Сюаня своего бездарного брата, который не горел желанием ни учиться, ни что-то делать, и просто плыл по течению, потому что "так сказал брат". Хэ Сюань поклялся, что отомстит. Поклялся, что они все заплатят. Они все получат по заслугам. - И чего ты добьёшься? - спросил однажды Хуа Чэн, глядя в горящие холодным пламенем глаза. - Справедливости, - ответил Хэ Сюань, ни разу не усомнившись в своих словах. И вот она, справедливость. Каждый получил по заслугам, но... Но почему тогда так пусто в душе? - Братик... Братик, не оставляй меня... Как же я... Как я без тебя... Братик, я хочу домой... - бездумно шептал Ши Цинсюань, повиснув в руках Хэ Сюаня, будто сломанная, бездушная кукла. - Домой он хочет... - фыркнул Хэ Сюань и снова встряхнул Цинсюаня. - Очнись уже, блаженный. Твой брат мёртв. Цинсюань не ответил и лишь зарыдал ещё сильнее. Хэ Сюань уже даже не ждал, что тот скажет что-то ещё, но Ши Цинсюань вдруг поднял голову и спросил: - Мин-сюн... За что?.. За что ты так со мной? "Не с тобой, глупый ты..." - подумал Хэ Сюань, но внезапно его пронзило страшное осознание. Месть свершилась. Человек, повинный во всех бедах, мёртв. Но Цинсюань... Он же не был ни в чем виноват. Он же ни о чем не знал. И теперь, когда его брата убили у него же на глазах, ему просто придётся всю жизнь помнить, что убийство совершил его самый близкий друг и товарищ. Стоила эта ли месть того? Определённо, нет. Но ничего назад уже не вернёшь. У Ши Цинсюаня в голове словно взорвалась лампочка. Он не помнил, как оказался в своей квартире, не помнил, почему в итоге проснулся в своей постели. Крови на руках и на лице не было, но парню казалось, что она въелась в его кожу и кости. Он молча смотрел в стену, расчёсывая запястья до мяса, и игнорировал телефонные звонки. Тело брата нашли на одной из заброшек, но не было никаких следов, указывающих на то, кто там был. Почему-то не было следов даже самого Ши Цинсюаня. Он словно в тумане наблюдал за тем, как следователи берут показания, как ищут следы пороха на одежде. Они что то спрашивали, но он ничего не говорил. Кто-то стучал в дверь, кто-то пытался выразить соболезнования. Но Цинсюань молчал. Не ел, не пил. Только спал и смотрел в одну точку. Перед глазами была только одна сцена, и её хотелось выдрать из головы вместе с глазами. Но больнее, чем смерть брата, было предательство друга. Предательство человека, которому хотелось верить несмотря ни на что. А потом Цинсюань начал пить. Он выпил всё, что было в доме, а когда захотелось добавки, до магазина просто не дошёл. Не смог. Шёл бесконечно холодный и злой дождь, в котором хотелось раствориться. Цинсюань сидел у стены в одной из подворотен и что-то глушил из горла бутылки. Когда он поднёс бутылку к губам, чтобы сделать ещё один глоток, бутылка выскользнула из ослабевших пальцев и упала прямо на камень, треснув на пополам. Цинсюань взял разбитую бутылку за горлышко и с силой ударил об стену, наблюдая за тем, как капли дождя и алкоголя стекают по острым пёрышкам получившейся "розочки". "А как правильно резать вены?" - вдруг подумал Ши Цинсюань и царапнул "розочкой" по запястью. Капли на ране не успевали набухать, и их тут же смывало дождевой водой. Цинсюань надавил ещё чуть сильнее, равнодушно глядя, как вместе с кровью из него вытекает жизнь. В глазах потемнело то ли от алкоголя, то ли от вида крови, но в воспалённом мозгу Цинсюаня вдруг пронеслось: "Я иду к тебе, брат". Цинсюань был слишком слаб из-за голода и алкоголя, и не сразу почувствовал чьи-то пальцы на своей повисшей плетью руке. Кто-то зажимал рану в попытках остановить кровь, но Цинсюаню было все равно. Он лишь прошептал: - Пожалуйста, дайте мне умереть. Ответа не было. Либо он был, но Цинсюань его не услышал. В ушах слишком шумело. Все события воспринимались рвано, покадрово. Он даже не был уверен, что это происходит именно с ним. А когда пришёл в себя, то лежал уже не в холодном переулке под дождём, а в тёплой и сухой квартире. Такой до боли знакомой и родной. Цинсюань медленно поднял слипшиеся ресницы и перевёл взгляд на свою побелевшую руку, которую ловко бинтовали длинные узкие пальцы. Когда парень понял, кто именно оказывает ему помощь, он попытался вырвать руку, но сил на это не хватило. Цинсюань смог лишь слабо дёрнуть кистью, и тут же встретился взглядом с холодными золотыми глазами. - И чего ты добился? - спросил Хэ Сюань. - Полегчало? Ши Цинсюань молча отвернулся и закрыл глаза, чувствуя, как начали закипать слёзы. Хэ Сюань же отпустил его руку и грубо взял за подбородок, поворачивая голову парня к себе, после чего спросил: - Будешь меня игнорировать? Или скажешь о том, как сильно меня ненавидишь? - Я... Я не хочу... - прошептал Цинсюань. Чего именно он не хотел? Хэ Сюань, внимательно вглядываясь в полные боли и равнодушия глаза, так и не нашёл ответа на этот вопрос. - Если ещё раз что-то подобное выкинешь – я... - Хэ Сюань запнулся. Я – что? Убить его? Так он же и сам этого хотел. - Ты... - Оставь меня... - тихо попросил Ши Цинсюань. - Почему ты просто... Не убьёшь меня... - Потому что ты не заслужил смерти, - как можно более холодно ответил Хэ Сюань, но голос всё равно дрогнул. Ши Цинсюань ничего не ответил и отвернулся, снова проваливаясь в беспамятство. Слабый, словно примятый ветром росток, разбитый, раздавленный. Он ведь действительно этого не заслужил. Он хотел лишь веселиться и хоть немного пожить в своё удовольствие, вырвавшись из-под опеки брата. Но в итоге... В итоге тихо просил о смерти. Когда Цинсюань снова пришёл в себя, то не чувствовал ничего, кроме головной боли. Рука ныла, желудок от голода будто к хребту присох, и одновременно с этим дико хотелось блевать. Парень перекатился на край кровати и склонился над полом, глотая слёзы и чувствуя мерзкий желчный привкус во рту. По ощущениям, желудок будто разъедал сам себя. Вдруг дверь открылась, и на пороге появился Хэ Сюань. В руках он держал тарелку, но Цинсюань забился в самый угол кровати, будто на него наставили пистолет. Он натянул одеяло до подбородка, желая хоть как-то скрыться от изучающего взгляда золотых глаз. Хэ Сюань же, заметив его состояние, какое-то время стоял на пороге, но потом всё же обошёл кровать и поймал попытавшегося отползти Ши Цинсюаня за плечо, с силой придавив к спинке кровати. Цинсюань тут же начал вырываться, из-за чего содержимое тарелки частично расплескалось, попадая на простыни. Хэ Сюань, одной рукой держа тарелку, второй рукой прижал Ши Цинсюаня к кровати, надавив коленом на живот. - Успокойся! - приказал он, наблюдая почти животный ужас в огромных глазах. - Я тебе ничего не сделаю. Впрочем, давить коленом на живот было очевидно плохой идеей. Ши Цинсюань, и без того бледный, вдруг и вовсе побелел. Оттолкнув от себя Хэ Сюаня, он прижал ладони ко рту. Запах еды из тарелки ударил в ноздри, и терпеть стало просто невыносимо. - Блять... - только и произнёс Хэ Сюань, подхватывая Цинсюаня на руки. - Только попробуй мне ковёр заблевать! Цинсюань стоически держался до самой ванной, боясь, что если не сдержится, то точно повторит судьбу брата. Но, склонившись над унитазом, парень вдруг понял, что скрученный голодной судорогой желудок не может из себя извергнуть совершенно ничего. Лишь слюна. И слёзы. Хэ Сюань лишь покачал головой, наблюдая за этой печальной картиной. Цинсюань же переполз к раковине, и, открыв кран, прополоскал рот, после чего принялся жадно пить, зачёрпывая воду пригоршнями. Напившись настолько, что ещё глоток, и все полезет обратно, он закрыл воду и посмотрел на намокшую повязку. Воспоминание о крови вдруг напомнило о том страшном вечере, и Ши Цинсюань вдруг тяжело задышал. Парень весь побелел и покачнулся, уперевшись дрожащими руками в раковину. Хэ Сюань, наблюдая за тем, как парень начал судорожно хватать ртом воздух, усадил его на край ванной, взял горячее лицо в ладони и произнёс: - Смотри на меня. Успокойся. Всё в порядке. Дыши. Вдох... Выдох. Тише, Цинсюань. Давай, ещё раз... Вдох... Выдох... - Воздуха... Нет... - прохрипел Цинсюань, глотая слёзы. - Не могу... Дышать... Хэ Сюань начал внимательно вглядываться в огромные глаза Ши Цинсюаня, который словно оказался в вакууме. Слёзы, перекошенное бледное лицо, судорожно сжимающиеся пальцы... Неужели это действительно тот самый Цинсюань, оптимизм и жизнерадостность которого всегда ставили в пример? - Это паническая атака. Успокойся. Воздух есть. Вдыхай полной грудью... Тише... - Хэ Сюань осторожно положил руки Ши Цинсюаню на плечи и неловко сжал. - Спокойно. Всё будет хорошо. - Не... Не будет... - натужно ответил Ши Цинсюань и вяло оттолкнул Хэ Сюаня от себя. - Не... Трогай... Не... Меня... Убери от меня руки...! - Не командуй, - резко ответил Хэ Сюань, и его глаза опасно сузились. - Я тебя боюсь, - ответил Ши Цинсюань и уткнулся лицом в ладони, будто желая так спрятаться от всего мира. - А говорил совсем другое... - хмыкнул Хэ Сюань. - Идём со мной. - Я не хочу... - Я не спрашивал твоего мнения, - отрезал Хэ Сюань и вывел Ши Цинсюаня из ванной, затолкнув обратно в спальню. Ноги парня почти не держали, и он даже из-за лёгкого толчка в спину потерял равновесие. Сделав несколько шагов по инерции, он упал на кровать, больно ударившись коленом об бортик. - Я тебя оставил всего на несколько дней. Посмотри, во что ты превратился. - А кто... В этом виноват? - рвано спросил Ши Цинсюань, всё ещё пытаясь отдышаться. Потихоньку дыхание наладилось, но сердце всё ещё бешено стучало, а в глазах стоял туман. - Ты... Ты убил его... Ты убил... Убил... Брат... Как ты мог так поступить?.. - Твой брат заслуживал тысячи смертей, - холодно ответил Хэ Сюань и, подойдя к кровати, взял с полки тарелку. - Пей. Бульон. - Я не хочу... - начал было вяло отпираться Цинсюань, но Хэ Сюань был куда сильнее и упрямее. Он едва ли не силой влил содержимое тарелки в слабо сопротивляющегося парня, и держал до тех пор, пока тот всё не проглотил. Парень пытался отворачиваться, пытался избежать ловких рук, но силы были на пределе, и ему просто пришлось подчиниться. - Кхе-кхе... - закашлялся Цинсюань, снова чувствуя, как его тошнит. Бульон был совсем не солёный, жирный и почти остывший, из-за чего мерзкое послевкусие едва не заставило парня выплюнуть всё обратно. Он поднял полные боли глаза на Хэ Сюаня, но тот был совершенно спокоен. - Скажи, как будешь готов к конструктивному диалогу, - сказал Хэ Сюань, вытирая дрожащие губы парня краем одеяла. - К какому диалогу? О чём говорить... О чём мне с тобой говорить... - прошептал Цинсюань и слегка отодвинулся назад. - Зачем эта пыль в глаза? Что за попытки позаботиться обо мне?! Оставь меня в покое! Просто оставь меня! Не трогай, не подходи!!! Просто дай мне умереть!.. - Не могу. - просто ответил Хэ Сюань и схватил Цинсюаня за плечи, не давая тому отодвинуться. - Теперь не могу. - Почему ты так поступил со мной... - прошептал Цинсюань, чувствуя, как дерёт давно сорванное из-за криков и рыданий горло. - Я ведь... Я ведь верил тебе... Я же лю... Любил тебя... Любил. Любил? Это слово обожгло сознание Хэ Сюаня калёным железом, и он молча уставился на Ши Цинсюаня, сжимая его плечи до хруста. Любил? Кого любил? Его, или ту маску? Ту личину, которую пришлось разыгрывать, чтобы подобраться поближе и нанести удар? Хотя... Есть ли теперь в этом смысл? - Почему я так поступил... - повторил Хэ Сюань и поджал губы. - Почему? Почему... Да потому что твой брат забрал у меня всё. Я не жду, что ты меня поймёшь. И не жду, что простишь. - Ты убил его... - прошептал Цинсюань, и на глаза снова навернулись слёзы. - Разве он заслуживал смерти? Он... Он для меня был самым лучшим братом. Он хотел, чтобы я был счастливым. - Да, но твоё счастье в итоге стоило моего. - грустно хмыкнул Хэ Сюань. - О чём ты? - всхлипнул Ши Цинсюань. Хэ Сюань вздохнул и рассказал. Рассказ состоял из сухих фактов и был лишён эмоций, будто он говорил и вовсе не о себе, а о ком-то другом. Рассказал про то, как с детства мечтал, как старался, и как его лишили всего в мгновение ока. Рассказал, как от безысходности пришлось браться за самую чёрную работу. Расчленять тела, избавляться от улик. Жить в долг и быть по гроб должным. Не иметь права на будущее и права на счастье. И всё лишь потому, что кто-то захотел пропихнуть своего братишку, отняв даже надежду на лучшее. Рассказал не только про себя, но и много про кого другого, кто из-за тёмных дел Ши Уду оказался на обочине жизни. Ши Цинсюань слушал молча и не перебивал. Неужели это правда? Да, он знал, что брат не был святым человеком, и наверняка делал что-то незаконное, но всё услышанное просто не укладывалось в голове. Ведь если это правда, то выходило, что Хэ Сюань... Он имел полное право на месть. Он действительно отомстил тому, кто втоптал в грязь его жизнь. - То есть... Всё что между нами было... Это было лишь поводом, чтобы подобраться к брату поближе? - тихо спросил Ши Цинсюань, опустив ресницы. Его губы дрожали, а голос срывался на хрипы из-за рыданий. - Ты... Ты обманул меня? - Я же предупреждал тебя... - вздохнул Хэ Сюань и посмотрел Ши Цинсюаню в глаза. - И всё же, я тебе не врал. Ты действительно близкий мне человек. - Но это не помешало тебе убить моего брата... У меня... На глазах... - последние слова он произнёс почти шёпотом. - И что теперь? Помнишь, я спрашивал, как ты будешь относиться ко мне после того, как узнаешь правду? - спросил Хэ Сюань и отвернулся к окну. - Я не желаю тебе плохого. До меня поздно дошло, что ты – это не твой брат. Ты достоин жизни. Достоин всего лучшего. Я хочу убедиться, что ты ничего с собой не сделаешь и будешь жить дальше. Я понимаю, что ты меня ненавидишь, и не буду мучать своим присутствием. - Мин-сюн... Тебя же так зовут? - спросил Ши Цинсюань. Хэ Сюань покачал головой. - Вот как... В любом случае... Я не ненавижу тебя. Мне нужно время всё обдумать, но... Но мне было очень плохо, когда я был один. Когда пришёл ты, мне стало лучше. Я никогда не смогу простить тебя. Но я не испытываю к тебе ненависти. - Было бы проще, если бы ты меня ненавидел, - ответил Хэ Сюань и закрыл глаза. - И если бы я тебя ненавидел. - А что между нами? - спросил Ши Цинсюань, тяжело сглотнув. - Ведь после... После того, что произошло... Ничего не будет как прежде? - Не будет, - ответил Хэ Сюань и встал с кровати. - Когда придёшь в себя, можешь идти куда вздумается. Меня же здесь больше ничего не держит. Ши Цинсюань ничего не ответил и опустил голову. Может, это к лучшему? Но почему-то в груди снова разлилось нечто кислое. Цинсюань вдруг подумал о том, что теперь, кажется, вся жизнь будет одной сплошной чёрной полосой. В его жизни было лишь два действительно близких человека – брат и тот, кто называл себя Мин И. И как же вышло, что... Как же так вышло... - Не... Не бросай меня... - вдруг тихо попросил Ши Цинсюань. Хэ Сюань обернулся. В его глазах скользнуло удивление. - Что? - Останься, - попросил Ши Цинсюань. - Ты ведь мой единственный... Единственный друг. У меня... Никого больше не осталось. Мне... Мне страшно... - Ты совсем дурак? - беззлобно спросил Хэ Сюань. Только сейчас Ши Цинсюань заметил, что под золотыми глазами залегли тяжёлые чёрные тени усталости и недосыпа. - Я не хочу остаться один... - ответил Ши Цинсюань. - Не бросай меня. - Какой-то же ты всё-таки... - Хэ Сюань попытался подобрать слово, но не смог. - Цинсюань. Что мне делать? Что нам делать? - Жить дальше... - ответил Ши Цинсюань и слегка придвинулся поближе. - Я не уверен, что скоро оправлюсь. Мне очень больно. И очень страшно. Но нужно найти силы... Так ведь? Се Лянь говорил, что нужно быть сильными... Нужно... Думать о том, что будет дальше... - Ты уверен, что хочешь видеть рядом того, кто сломал тебя? - тихо спросил Хэ Сюань и протянул руку, чтобы стереть слезу с впавшей щеки парня. - Я выше мести. А какой у тебя теперь смысл жизни? - склонил голову Цинсюань. - Ты ведь... Ты ведь сделал то, что хотел. - Я не знаю, Цинсюань. У меня давно нет ни цели, ни смысла, - грустно хмыкнул Хэ Сюань. - У меня есть только долги. И ты. - Я? - удивился Цинсюань. - Ты единственное, что в моей жизни не такое уж дерьмо. -... - Не делай такие глаза, - нахмурился Хэ Сюань. - Ложись спать. Ты устал. - А ты? - вдруг спросил Ши Цинсюань. - И я, - не стал лукавить Хэ Сюань. Цинсюань отодвинулся от края и потянул Хэ Сюаня за рукав, будто приглашая лечь рядом. - Давай просто уснём, а когда проснёмся, этого всего не будет, - тихо попросил парень. - Не может же всё быть настолько плохо? - Поверь мне, малыш, всё может быть ещё хуже, - ответил Хэ Сюань и откинулся на подушку. Ши Цинсюань не стал ничего отвечать и расправил одеяло, накрывая их обоих целиком. Найдя чужую руку, он несмело коснулся прохладных пальцев. Рука Цинсюаня была ледяной. - Замёрз что ли... Или из-за потери крови... - пробормотал Хэ Сюань и придвинулся поближе. Ши Цинсюань дёрнулся, но не отодвинулся. - Давай сюда свои холодильники. - Мин-сюн... - выдохнул Ши Цинсюань, переплетая свои пальцы с чужими. Хэ Сюань ничего не ответил и прижался ещё чуть ближе, положив острый подбородок на плечо Ши Цинсюаня. Он снова плакал. - Обещай мне, что всё будет хорошо... - прошептал Ши Цинсюань, сжимая чужие пальцы. - Пожалуйста, пообещай мне. Не... Не обмани меня. - Обещаю, Цинсюань. - тихо ответил Хэ Сюань, тяжело сглотнув. - Я сделаю всё для этого. И он не обманул. Он действительно сделал для этого всё. Было ли это сделано из-за чувства вины? Может, по другой причине? Кто знает. Но Цинсюань, каждую ночь засыпая в чужих объятиях, и в правду потихоньку начал верить в то, что когда-нибудь всё будет хорошо. А Хэ Сюань вдруг понял, что в его жизни всегда был смысл с тех пор, как он повстречал этого человека. Просто он этого не замечал, ослеплённый жаждой мести. Но теперь всё будет иначе. Всё будет по-другому. Когда-нибудь Цинсюань перестанет плакать по ночам. Когда-нибудь перестанет видеть кошмары и кричать во все. Когда-нибудь всё действительно наладится.