Позволь себе сложить оружие

Мне так хорошо… Я прекрасно спал, мне спокойно и тепло, я дома. Я улыбаюсь и потягиваюсь от души — такое замечательное пробуждение… Меня окутывает ощущение правильности и умиротворения, тишина и какой-то робкий восторг. Всё так невероятно… Я открываю глаза и встречаю внимательные серые, и снова улыбаюсь уже только ему. — Доброе утро, ma petite fleur, — так тихо и нежно, что у меня внутри всё трепещет, и я, поддавшись первому возникшему желанию, протягиваю ладонь к его лицу — Драко лежит на боку, подпирая голову рукой, и я запускаю пальцы в его манящую платиновую чёлку. Он ловит мои пальцы и целует прямо в центр ладони, от чего меня словно прошибает током. Ощущение усилившегося от такой простой ласки возбуждения вырывает меня из утренней неги, и я смущаюсь, и мне хочется как-то спрятаться от пронзительного взгляда. Я переворачиваюсь на живот в слабой надежде, что смогу скрыть очевидное от Драко. — Доброе, — я сам еле разбираю свой бубнёж в подушку. И тут же чувствую лёгкое прикосновение к своему плечу. — Гарри… Не прячься, прошу, — и я не могу ослушаться такой робкой просьбы и выглядываю из-под руки. — Я вчера тебя услышал, и всему своё время, но, пожалуйста, не прячься от меня. Я сейчас слишком счастлив, просто побудь со мной, ничего не изменилось, — он гладит меня по голове. Мне всё ещё неловко, но Драко тот же — нежный, внимательный, ласковый и заботливый. И счастливый — я снова заливаюсь лёгким румянцем, когда разглядываю его более внимательно. И меня завораживает то, как он выглядит, как он близко. И мне очень хочется его коснуться в ответ, но я всё ещё ничего не могу с собой поделать — слишком уж меня смущают моя утренняя «проблемка» и мысль, что, возможно, Драко испытывает тоже самое. — Не изменилось… — наверное, я говорю слишком отстранённо-задумчиво, потому что рука Драко замирает на секунду на моём плече. Мне тут же хочется всё исправить, и я перевожу взгляд прямо в его глаза: — Я люблю тебя, Драко. Очень. И я тоже счастлив, — я накрываю его руку своей. И я знаю, что он понимает меня, иногда лучше, чем я сам могу себя понять, иногда даже без слов. Потому что он мой подарок судьбы — лучшее, что случалось со мной в жизни. И я определённо испытываю смятение от мыслей о близости — но вот она: мы рядом, в одной кровати, и Драко такой тёплый, и мне хочется продлить этот момент до бесконечности. В голове звучит фраза: «Мы уже давно в отношениях», и на душе у меня всё так спокойно и правильно. Тетива напряжения, неизвестности лопнула, и я наконец полон успокоения от сбывшегося желания. Драко переплетает наши пальцы и спрашивает, снова очень тихо, будто не хочет что-то спугнуть: — Как ты смотришь на завтрак в постель? — теперь он точно — Драко из моих снов, непринуждённый и игривый, — Шокируем домовиков нашим видом? — смешливый огонёк играет в его глазах и совершенно невозможно удержаться от лёгкого поцелуя — он невероятно притягателен сейчас для меня. — Они и так уже всё знают, нечем шокировать, — мне становится немного стыдно, что я столько тянул и отказывался от такого счастья, поэтому мне странно хочется закрыться, и я сажусь, укладывая руки на колени. — Все знали это раньше меня. Твоя принцесса оказалась не слишком сообразительна, — я пожимаю плечами и поднимаю полный благодарности взгляд на Драко. Он такой невообразимый. Вчерашнее признание будто бы сорвало заслоны у меня в душе, и теперь внутри у меня целое цунами из чувств. И хотя раньше я выражал свою благодарность и заботился, как мог, сейчас я дрожу от этой бурлящей смеси внутри. Сейчас будто можно гораздо больше, я почти не в силах справиться с этим потоком, и мне волнительно, что и как будет дальше, но я тону в осознании, что всё именно так, как должно быть, и это очень успокаивает. Это и то, что вместо ответа Драко мягко касается моей щеки, а на лице его лишь спокойное счастье и взгляд такой тёплый, словно ничто плохое в прошлом не важно. — В таком случае предлагаю тебе воспользоваться моим душем, — Драко изящным жестом указывает на дверь в ванную, а я почти пугаюсь: — Но это же твоя спальня, давай, ты первый, а я потом, — мне не хочется уходить. Кажется, если я опущу ноги на пол, если слезу с кровати — прекрасная реальность рассыплется разноцветными стёклами. — Эмм… — Драко смотрит на потолок, наблюдая за неутомимым снитчем, — Боюсь, что мне понадобится немного больше времени в душе, чем тебе. Не хочу заставлять тебя ждать, — Драко выглядит непринуждённо и легко, и то спокойствие, с которым он говорит, усыпляет мою бдительность. Но через пару секунд меня всё же настигает понимание, что Драко имеет в виду. Я чувствую себя глупо и обнимаю свои колени, ещё больше закрываясь. Осознание его желания вновь сильно меня смущает. — Ээ, тогда, возможно, я лучше пойду к себе… И мы встретимся в столовой. Или в беседке. Или где хочешь, — почти шепчу я, отмечая, как мои щёки отчаянно пылают, но ничего не могу с собой поделать. Драко не соблазняет, он просто остаётся собой — открытым, честным, обычным — и я кажусь себе таким глупым от того, что пытаюсь убежать от реальности, которая уже некоторое время окружает нас обоих, пытаюсь отрицать физическое влечение, когда всей душой стремлюсь к тому же, о чём сейчас пытался не намекнуть Драко. — Я тогда пойду, — я будто спрашиваю разрешения, сползая на край кровати, погружаясь в самобичевание от того, что разрушаю такой тёплый и замечательный момент. — Тогда в беседке, — Драко всё ещё лежит, закинув руки за голову — невозможно прекрасный и такой привлекательный в своей непосредственности. Притягательный куда больше, чем когда совершенно неприлично пытался меня соблазнить. Пока я пробираюсь между упавшими полками и книгами, я чуть не сгораю от стыда. Градус неловкости зашкаливает, я никак не могу понять, как мне себя вести, что сказать, и это меня злит и раздражает. Я так недоволен собой, что чувствую боль в ноге от впившейся щепки, только когда приваливаюсь к стене за углом, закрывая лицо ладонями. Перед внутренним взором лицо Драко — довольное и полное интереса, лёгкая улыбка и взгляд — о, этот взгляд, он прожигает насквозь, и даже сейчас лишь при воспоминании о нём моё дыхание сбивается. «Мерлин, что ж я за болван-то такой?» — я даже стучу себя по лбу основанием ладони, чтобы как-то прийти в себя. «Это же просто Драко, ничего не изменилось. Мы признались друг другу, вернее я признался, мы вместе. Вместе!» — я снова и снова смакую в голове это осознание, а внутри закручивается странное волнение. «Душ! Надо освежиться!» — возможно, вода поможет немного успокоиться. Моё воображение подкинуло мне Драко под струями воды и то, чем он там сейчас сам занимается, и я закусываю губу от досады. Я снова злюсь на себя, ведь совершенно бессмысленно отрицать физическую близость между влюблёнными, тем более, когда желание растёт в геометрической прогрессии. Усилием воли я решаю зря не накручивать себя, действовать по ситуации, и направляюсь в свою комнату. За завтраком моё смущение окончательно отступает под атмосферой близости и тепла, которых мне так не хватало, по которым я безумно скучал в эти дни, и которые я с благодарностью принимаю, наслаждаясь каждым мягким взглядом, каждым невинным касанием — за каждое сейчас хочется кричать «спасибо». И Драко, конечно же, я не сомневаюсь — это замечает. Его лёгкая улыбка не сходит с лица, и он прекрасен — расслабленный, лёгкий, свободный. Воплощённый из моих снов, только гораздо лучше. Действительно, он невероятный — столько времени держать маску, сдерживать свои порывы и эмоции, зная ту меру тепла, что была между нами там, в неяви — меня вот надолго не хватило. А ещё меня невероятно привлекает его свобода в поведении и движениях — она едва читается, но для меня она очевидна — Драко будто расслабился. Он держится так же элегантно и изящно, но сейчас — позволив себе откинуться на спинку кресла, придерживая одной рукой блюдце, а другой чашку любимого кофе, он невероятен — моя душа поёт, наблюдая такого Драко. И это ужасно приятно, что я отчасти являюсь причиной его такого настроения. — Я готов выполнить твою просьбу. Можно даже сразу после завтрака, — Драко смеётся, видя моё недоумение. Точно зная, что я утонул в своих мыслях, и о ком были эти мысли, точно зная, что я не слышал его предыдущих фраз, он поясняет. — Можем сейчас забрать палочку. Хочешь? — А, да! Да, пойдём, я хочу… С тобой, — в отсутствии угрозы и в пришедшей лёгкости, в освободившемся времени Драко мне очень эгоистично хочется всё делать вместе, совсем не хочется расходиться. — Гарри, я давно уже с тобой, — то, как звучат эти слова… Я будто впервые их услышал — их монументальность. Это осознание трогает меня до глубины души. Я понимаю, что давно уже люблю. И вся эта скрытая нежность, ласка — всё, что копилось под слоем моих страданий и самокопаний, будто вырвалось сейчас наружу неудержимой лавиной. И я не могу сдержать слёз. — Эй, цветочек мой… Что с тобой? — Драко отставляет чашку и встаёт передо мной на колени, оглаживая большим пальцем мою щёку. Я закрываю глаза, и я не в силах сдержать своего порыва — соскальзываю со стула в неуёмном желании быть ближе, обнять, прижаться, утонуть. Я утыкаюсь Драко в шею, остервенело прижимая его к себе, будто никогда в жизни ещё его не обнимал. — Я так тебя люблю. Ты мне так нужен, Драко, — и слов совершенно недостаточно. Они не могут выразить весь спектр того, что я сейчас ощущаю. — Я знаю, mon bien aime , я знаю. Я здесь, я с тобой, — и всё равно я не в силах оторваться от него. Спустя несколько минут я нехотя отстраняюсь, и он вытирает мои слёзы — нежно и заботливо. И целует меня в лоб, пытаясь успокоить. Но мне этого мало, и я гипнотизирую его губы, и всё вокруг замирает, потому что это уже не порыв — это то, что мне жизненно необходимо, то, чего я действительно хочу. И я совершенно осознанно, медленно приближаюсь и целую его. И всё так правильно, потому что это Драко, и потому что я его люблю, а он любит меня тоже. Этот поцелуй, хоть и целомудренный, но очень значимый. И я не отстраняюсь, я делю с Драко одно дыхание на двоих, мы так близко, и это касание очень трепетное. Я наконец ослабляю свою неистовую хватку и слегка оглаживаю его спину. — Теперь всё у нас будет хорошо, — говорит Драко, и я ловлю ощущение дежавю, и киваю в согласии. Я разделяю это убеждение, которое легко ложится на моё сердце. Момент настолько волнующий, что совершенно невозможно допустить даже маленькую дистанцию, и всю дорогу к шифоновой гостиной мы не расцепляем рук. Драко открывает двери и какое-то время осматривает комнату, а потом шагает внутрь первым, спустя минуту приглашая меня пройти за ним. Я медленно ступаю по красивому ковру на другой край комнаты, осматриваясь по сторонам. Я пытаюсь воспроизвести в памяти те свои ощущения, но пространство совершенно ровное. — Так странно. Я совсем ничего здесь не чувствую, — однако вопреки отсутствию любых колебаний магии, внутри меня охватывает ещё больший трепет и волнение. — В этом и суть, — Драко выглядит теперь собранным и сосредоточенным, — никто никогда не сможет ни найти след, ни считать информацию из поля. Нужно только убрать остатки рун… — Невероятно, — выдыхаю я, и меня накрывает волна адреналина от произошедшего здесь четыре дня назад. Осознание, что сейчас я могу стоять тут с Драко, делить с ним своё тепло и чувства, а ведь всё могло быть совсем иначе. — Да… — Драко не может сдержать лёгкую улыбку для меня, и эта улыбка усиливает мою внутреннюю дрожь от накрывающей меня эйфории. У меня совершенно нет слов, только магия бурлит внутри и буквально искрится предвкушением в моём поле. Моё магическое нетерпение не остаётся для него незамеченным, поэтому он предлагает: — Попробуешь? — и указывает мне на палочку, отлетевшую в самый угол. Я дрожу от любопытства. Это вызов в самом хорошем смысле. Вызов самому себе. Тем более, когда у меня рядом есть вся поддержка, что когда-либо могла бы мне понадобиться. Драко так верит в меня — всегда, что эта уверенность передаётся и мне как-то незаметно, но очень привычно. Я делаю глубокий вдох: — Мерлин… — выдох. — Да, — и я, отбросив все мысли, протягиваю руку, — Акцио, палочка! — и вот она мгновенно оказывается в моей руке. И сразу я даже не ощущаю, а скорее вижу спиральные нити магии вокруг моей руки. Палочка «знакомится» со мной. Она ощущается совсем по-другому, не так, как моя старая, и совсем не так, как палочка Драко. Я каждой клеточкой ощущаю её мощь, уже понимая, что она буквально продолжение меня — моя новая помощница. — Красивая, — завороженно шепчу. Я чувствую жар и покалывание в руке, моя магия буквально рвётся наружу, почуяв возможность направленного выхода. Это желание похоже на одержимость, неуёмную тягу ворожить. Мне нужно ею воспользоваться. Моя эйфория, счастье, любовь, нежность, трепет и бабочки от осознания, что у меня есть всё, чтобы быть счастливым, чтобы иметь прекрасное будущее с Драко — все эти эмоции ищут выход вместе с моей магией. Момент не омрачает даже понимание, в чьих руках эта палочка была до меня. Теперь она моя. — Вингардиум Левиоса, — магия всё также зарождается в ядре, но сейчас словно по венам тонкой струйкой перетекает в палочку, создавая воздушное, невесомое нечто, и я понимаю, о чём говорил Драко. Чаровать невероятно легко, и вскоре к летающей под потолком подушке присоединяются все предметы мебели. Мои былые страхи и опасения канули в лету, сейчас мне хочется парить наравне со всеми зачарованными вещами. Увлечённый, я начаровываю радугу и плывущие по спирали пушистые облака и смеюсь, созерцая результат своих трудов. А затем превращаю подушки в мыльные пузыри и выпускаю несколько снопов разноцветных искр. Атмосфера совсем неожиданно напоминает мне нашу прогулку в мой день рождения. Тогда всё было куда труднее и опаснее, и всё же подарок Драко, наш вечер и прекрасная оранжерея откликаются во мне лишь радостью теперь. Я вдруг замечаю, что Драко подходит ближе ко мне. Я вижу, что он проникается моими заразительными эмоциями вопреки всем тем сложным и невероятно важным мыслительным процессам у него внутри, и мы будто делим одни эмоции на двоих. — Нравится? — спрашивает он, подходя совсем близко, слегка обнимая меня, а я только киваю. Драко гладит меня по щеке. — Я рад, mon chéri, — и я накрываю его руку своей, плотнее прижимая её к своему лицу, наклоняя голову. Я знаю, он понимает меня. Он целует меня так нежно и бережно, прикрывая глаза, и я дрожу внутри от того, насколько мне хочется оказаться ещё ближе к нему. — И должен заметить, что теперь ты ещё и мастер невербальных, — глаза его сияют, а я только сейчас понимаю, что произнёс вслух только самое первое заклинание. В моей душе трепещет восторг, я не могу перестать улыбаться и мне хочется кричать от избытка эмоций. Нас отвлекает Типпи: — Хозяин, Вам письмо. Драко раскрывает небольшой конверт и на мгновение хмурится: — Попрактикуешься ещё? Или желаешь посетить школу? — Драко внимательно смотрит на меня. — Это скорее всего надолго… Это не заманчивое предложение. Что бы ни изменилось в мире со смертью Волдеморта, я не готов пока покидать Мэнор. И Драко будто уже знает мой ответ. Хотя отпускать его, оставаться без него мне совсем не хочется. — Нет, я лучше останусь дома. И мне так жаль, что ты не можешь остаться… — я немного смущаюсь в этом признании. Мне не хочется ни с кем сейчас делить Драко, но я вдруг понимаю, что у меня нет никакой альтернативы. Не сидеть же ему целый день возле меня, к тому же Мэнор сейчас как никогда требует моего внимания и участия. — Я постараюсь вернуться поскорее, — обещает он, и я сжимаю его руку, немного краснея, потому что мне хочется его поцеловать в щёку, но я не знаю, как это сделать, и теряюсь. Мы только что целовались, но я снова зарываюсь головой в песок. Это разочаровывает, но я не смею проявить инициативу. Он уходит, и его взгляд, брошенный на прощание говорит больше тысячи слов. Я погрузился в заботы почти на весь день, едва вспомнив о перекусе в обед. Вопреки своей занятости и сосредоточенности на важных решениях, я то и дело мыслями возвращаюсь в чудесное утро к Драко, и невольно отмечаю свою мечтательную улыбку, то и дело касающуюся моих губ. Мне так хочется порадовать Драко, сделать ему какой-то сюрприз, и я, чувствуя неожиданную смелость, даю распоряжение домовику. Мороженое — то, от чего Драко никогда не откажется — ни после обеда, ни перед ужином. Уже ближе к вечеру домовик возвещает о возвращении Хозяина, и я прошу перенести меня — так мне не терпится его увидеть. Драко уже в оранжерее. Я приближаюсь к нему, уже по первому взгляду отмечая его усталость, и это беспокоит меня, но радость от встречи затмевает всё. — Я скучал, — мне очень радостно и спокойно, и я беру его за руку, усаживаясь рядом. — Решил сделать тебе приятное. Лицо Драко озаряет благодарная и тёплая улыбка, и я знаю, что она только для меня, что только со мной он может себе позволить такое проявление эмоций и от этого внутри настолько тепло и пряно, что кровь словно вскипает. Однако я всё ещё волнуюсь и пальцем дотрагиваюсь до едва заметной складки между бровями: — Выглядишь вымотанным… — О да… А ещё я зол и раздражён. Не представляю, куда делись все их умственные ресурсы. Они ищут варианты избавиться от моей нелюбимой тётушки, дабы избежать проблем. Представь себе, эти знатоки решили сообщить, что она отправилась к моей маман во Францию. Пфф… Леди Лестрейндж, та, которая величает Нарциссу самыми нелицеприятными эпитетами, вдруг прониклась семейными узами и, наплевав на все указания Министра, отправилась в бон вояж. Жуть… — Действительно, — вторю я, оглаживая его пальцы. Я не перестаю восхищаться своим Драко. И хоть сейчас я не могу в полной мере охватить и предположить масштаб необходимых действий и изменений, где-то на периферии сознания чувствую лёгкую тревожную неопределённость будущего, но внутри теплится спокойствие. Уверенное, как размеренное сердцебиение. И я понимаю, что это из-за близости к Драко. — Не лучше ли сказать, что Министр вызвал её на помощь, или на какое-то другое секретное задание. — Вот видишь, даже ты — лучший стратег, чем они, — Драко снова одаривает меня лёгкой улыбкой, оглаживая моё лицо. Мы сидим рядом, и я совершенно не замечаю, сколько времени проходит за разговорами. Мороженое давно съедено. Я касаюсь его и отмечаю про себя, насколько легче и более наполненно я чувствую себя рядом с Драко, когда можно позволить себе прижаться поближе, ещё стесняясь, но всем своим телом показывая необходимость уютных объятий. Я делюсь тем, что успел сделать за день — по факту довольно много, но вдруг сокрушаюсь, что мог бы сделать больше, если бы не отвлекался на мысли о нас. Не сказать, что мне это признание далось тяжело, но мне хочется показать Драко, как меня к нему тянет, и он, улыбаясь, обнимает меня ещё крепче, и я счастлив. В этом общении совсем неожиданно нас беспокоит Типпи с вопросом об ужине, и я предлагаю остаться в оранжерее. Прекрасные блюда, лёгкое вино — я ловлю ощущение, что вкусы стали ярче и не могу вспомнить с какого именно момента. Это и не важно, важно то, что Драко рядом. Непринуждённость между нами абсолютно избавляет меня от неловкости по дороге в спальню — мы пара, мы вместе. К тому же мы уже не раз проводили ночь вместе. Но когда Драко прижимает меня к себе, уже лёжа в кровати, внутри меня всё робко трепещет. Я лежу на его плече, уткнувшись в шею, чувствую его запах, который сейчас — в этой близости — кружит голову. С моих губ срывается рваный вдох, и Драко приподнимается, возвышается надо мной, заглядывая в глаза. А я не могу отвести взгляд от его губ, которые в полумраке комнаты притягивают меня магнитом. Мои пальцы чуть подрагивают на его груди, а уютная темнота в мерцании свечей добавляет мне смелости — я не хочу больше отказывать себе в удовольствии. Я тянусь к нему за таким желанным поцелуем — и он нежный и тягучий, и я тону в нём, окончательно теряя разум. Моё сердце бьётся бешено, сильно, для него, и я судорожно сжимаю руку в кулак, сминая рубашку Драко, притягивая его к себе, стараясь оказаться ещё ближе. Драко дарит мне столько нежности в этом касании губ, но теперь этого слишком мало. Он словно понимает это, чуть отстраняется, чтобы взглянуть на меня, а я не сразу могу вернуть себе способность видеть, ошеломлённый этими эмоциями. Сквозь шум в ушах я едва разбираю: — Depuis combien de temps j'attends ça . Я знаю, что это значит, я так счастлив знать, что шепчет мне мой Драко, и я совершенно не в себе. Я растворяюсь в этом ощущении нужности, в понимании, что голос Драко чуть хриплый и такой сильный, я теряюсь в его, в своих желаниях и шепчу в ответ срывающимся от дрожи голосом: —Je t'en prie… Drago ... А он замирает от моих слов. Не дышит, кажется. Наконец он улыбается, касается ладонью моего лица, целуя висок, и прямо в ухо, вперемешку с горячим дыханием, до меня долетает: — Ты веришь мне, родной мой? — я киваю, не совсем успевая понять, зачем это, но он кивает в ответ и просит, — Не отталкивай меня, любимый, пожалуйста, — он целует меня, а я и представить не могу, чтобы такое могло произойти. Драко спускается ниже, и кожа на моей шее горит его поцелуями. Они горячие и медленные, такие томные — посылают по моему телу миллионы огненных вихрей — это словно сама магия. Он целует мою грудь, оглаживая рёбра и живот, и его губы, его руки такие нежные. Я не в силах открыть глаза, теряясь и утопая в этих новых, таких желанных ощущениях. «Это страсть», — думается мне, и это так хорошо, это чувствуется невероятно хорошо. Мне кажется, что моё сердце сейчас разорвётся, и мой стон такой хриплый от сухости в горле — так часто я хватаю воздух. Я не сразу осознаю, что одежды на мне больше нет, и тут же напрягаюсь, зажимаюсь, но Драко с ласковым упорством вновь утягивает меня в мир чувственности, нежа моё тело. Я дрожу от возбуждения — не сразу понимаю это, но это так — пальцы мелко вибрируют. Я хватаюсь за простыни, сминая их, и мне так хочется большего. И Драко знает это. Путешествие его губ и языка по моей коже продолжается, стирая любые мысли, и с моих губ срывается новый стон, когда головку, наконец, накрывает горячий рот, даря острое наслаждение. Я прогибаюсь, сильнее натягиваю простыни под собой, буквально сходя с ума. Краем сознания я понимаю, что сейчас делает Драко, но мне слишком хорошо, чтобы сейчас стыдиться и переживать о чём-то. Мой разум сдаётся под желаниями тела, полностью отданного мною во власть Драко, и это такое нужное мне властвование — невозможно великолепно. Мне не хватает воздуха, губы и руки дрожат, меня пронизывает горящей стрелой реализованной страсти, а потом почти сразу накрывает блаженная нега. Сердце колотится в груди, но мне так трудно осознавать сейчас произошедшее. Так трудно, но мне так хорошо. Моё тело тяжелеет и веки наливаются свинцом. Я знаю Драко рядом, я чувствую его, и он снова меня обнимает, укладываясь рядом. Его руки тоже дрожат, когда он касается меня нежно, когда укрывает меня простынёй. Я не могу говорить — так мне хорошо, и даже обнять его в ответ сил нет, но губы сами отвечают на его поцелуй. — Как ты прекрасен, ma petitе fleur. Отдыхай, любимый… — и я проваливаюсь в сон, не успевая подумать ни о чём, кроме того, что Драко — тоже любимый. Я просыпаюсь, лёжа на груди Драко, обнимая его. Он обнажён, его кожа горячая, и я чувствую его сердце под своей ладонью — оно бьётся почти в унисон с моим. Я откуда-то знаю, что он не спит, знаю, что наблюдает. Я касаюсь воспоминаний о прошлой ночи, и тут же чувствую свою наготу. Это глупо, но я натягиваю на себя простынь, резко и дёргано, словно пытаюсь спрятаться от любимых глаз. — Доброе утро, цветочек мой, — Драко слишком прекрасен, чтобы я посмел испортить ещё одно утро своим смущением. Несмотря на произошедшее вчера ночью оно рвётся из меня, заставляя искать хоть какого-то укрытия. Я всё-таки заливаюсь румянцем, но справляюсь со своей робостью, обнимаю его, чувствуя необходимость ощутить его тепло. — Доброе утро, Драко, — выдыхаю я уже ему куда-то в шею. Вот так просыпаться в объятиях, лежать рядом с Драко в одной постели — словно исполнившаяся давняя горячо желанная мечта, и мне так хочется преодолеть свои странные мысли о том, что происходит, свою ненужную скромность и смятение. Но всё, что я могу — это лишь прижаться ближе и спрятать взгляд. А ещё чувствовать тепло тела Драко, его дыхание и лёгкие касания. Минуты проходят, и я так близок к безмятежности сейчас, но Драко прерывает мой поток счастливых мыслей: — Уже довольно поздно, ma petite fleur, Типпи уже несколько раз пытался меня вытащить из постели, но я не хотел тебя будить. Мэнор нуждается в своих хозяевах… — грустно говорит он, и только сейчас я отдаю своё внимание поместью. Магия особняка бурлит и мечется, ищет выход, закручивает собственный поток, и я на мгновение чувствую себя предателем за то, что так надолго оставил дом без своего участия. — Мне ужасно не хочется вылезать из постели, но нам нужно идти. Я в душ, — Драко целует меня и уходит, по-кошачьи грациозно играя мышцами красивой точёной спины. А я глупо благодарен ему за то, что он не ставит меня сегодня перед выбором — я пока не готов щеголять нагишом перед его взором, хотя не оценить красоту Драко не могу, провожаю его взглядом, снова смущаясь, краснея, запинаясь в мыслях. Мы вместе проводим целый день, и это словно персональный подарок мне. Мэнор с благодарностью принимает наше внимание, а мы — и я, и Драко, с удивлением и почтением изучаем новые возможности особняка и сада, направляем магию в нужное русло, создавая новый магический лабиринт — небольшой, скорее игрушечный, но дающий поместью нужный баланс сил — всё же свершившееся в стенах Мэнора не может так просто пройти для магического фона древнего рода. Мы не говорим о том, что произошло вчера ночью, и поначалу мне от этого спокойно и немного неловко — потому что темы этой избегать вечно нельзя, но я не готов. Я так сильно не готов к тому, чтобы хотя бы что-то сказать. Хотя бы «спасибо». Или… Тема-табу. Тема-зарок. Драко внимателен ко мне, он уверен, как и всегда, впрочем, спокоен и предупредителен. Он касается меня бережно и поддерживает меня в ворожбе, но я знаю, что он старается не смущать меня. Это не в его силах — всю работу я делаю сам. Вспоминаю те ощущения, когда он делает глоток из высокого стакана, покрытого испариной — мы снова обедаем в беседке, воображаю, что эти губы делали со мной ночью, когда он свистит, чтобы призвать Пифагора, мечтаю… Мечтаю о повторении и тут же теряю дыхание, краснею, сбиваюсь с шага. Мне кажется, что он замечает… А я… Я будто схожу с ума и во второй половине дня вообще почти не касаюсь его. С одной стороны, мне кажется, что я наброшусь на него, как жадное, остервенелое животное, потому что мне так мало его, так мало после того, как близко мы были вчера, но я знаю, что этого не произойдёт. Потому что я не смею, потому что есть и другая сторона. В которой эта близость — сама мысль о ней, даже намёк на неё — меня парализует. Я не могу выдерживать этого напряжения. Мне ощущается, что я постоянно возбуждён, что я какой-то неправильный, что это — хотеть так сильно Драко — неправильно, грязно и глупо, но я знаю, что это не правда. Я знаю, что это моя робость так защищает меня от инициативы, от первого шага. Потому что я знаю, что это взаимно, что Драко тоже хочет меня, что не будь я таким страусом, возможно, мы нашли бы время в этой круговерти вопросов Мэнора на нас двоих. Потому что быть с ним — это на самом деле всё, чего я хочу, всё, что мне нужно. Я дошёл до того, что я боюсь Драко, боюсь его прикосновений, потому что они словно заражают меня вирусом похоти. Но ещё больше боюсь себя. И где-то в глубине души я злюсь на Драко. Потому что он такой сдержанный, такой тактичный, такой осторожный. Поцелуй он меня так, как сделал вчера вечером, я бы сдался на милость своим желаниям, я бы забыл обо всех своих смущениях, я бы растворился в нём снова, я так этого хочу. И я злюсь, только признать это трудно, а потому я стоически обманываю себя. В конце концов, когда я в очередной раз шарахаюсь от ладони Драко, будто от огня, мой любимый не выдерживает. Просит Типпи подготовить магические накопители, чтобы завтра мы установили их в астрономические часы — это поможет саду не так сильно страдать от резких всплесков магических потоков, и уходит, предложив мне поужинать чуть позже. Он скрывается так стремительно, что я не сразу понимаю, что произошло, но я точно знаю, что сейчас я должен быть рядом с ним. Это мне просто известно. Без каких-то лишних мыслей и объяснений. Я нахожу его в спальне — в его, или уже в нашей — по наитию, без помощи домовиков или магии особняка. Он стоит у зеркала, в его руках тёмно-синяя сорочка, которую он собирается надеть. Я отвожу глаза, мне снова стыдно, мне снова неловко, но в глазах Драко вопрос, а ещё какая-то ненужная тень. Что-то, чего видеть в этом взгляде не хочется. Что-то неправильное — не должен так смотреть на меня мой Драко. Я тушуюсь, и хочу уже спросить хоть что-то, но Драко неожиданно разворачивается и отбрасывает рубашку. Он выходит на середину комнаты, туда, где совсем недавно мы с ним устроили разгром, выясняя наши отношения, и долгие секунды молчит. А я не могу не смотреть. Какой же он красивый. Какой же он… Как скульптура великих мастеров, как божество… Мне снова становится страшно, но я пожираю его глазами, исподволь, не в силах сопротивляться этому желанию. Я смотрю и почти задыхаюсь от стеснения. Драко зачем-то разводит руки в стороны, опускает голову, покорно, как-то несмело — это так не вяжется с моим Драко — и поворачивается вокруг своей оси. Показывает себя, позволяя мне смотреть без стеснения, когда его глаза моих не видят. А потом вскидывает взгляд и протягивает мне руку, словно призывает меня к себе. — Гарри, прошу, не бойся. Прикоснись ко мне. Так, как ты можешь это сделать. Как можешь себе позволить. Я не хочу пугать тебя, не хочу, чтобы ты боялся меня или чувствовал себя обязанным. Но я вижу твои взгляды, вижу, можешь не верить, твои желания, вижу, как ты сдерживаешь свои жесты, как запрещаешь рукам касаться меня. Не нужно. Мне от этого так печально… Я здесь, я рядом, я жду, я на самом деле так долго этого жду… И я прошу тебя, Гарри, сейчас прикоснись ко мне. Ну же, давай, просто протяни руку и дотронься! Это просто моя рука, это просто моя ладонь, я просто не могу доверять себе достаточно, чтобы сделать первый шаг, — и он протягивает раскрытую ладонь ещё ближе ко мне. Я подхожу к нему, словно заворожённый, и вздрагиваю — касание тёплой кожи стало уже давно привычным. Это совсем не сложно — касаться руки Драко. И я бережно беру его кисть в свою руку и глажу середину ладони большим пальцем. В глаза посмотреть страшно. Драко внимательно следит за мной, выжидающе, настороженно, словно готов к броску. А я чувствую внутри закручивающееся волнение от осознания — мне можно. Я хочу этого — касаться Драко. Я видел это, ощущал во снах и переживал в реальности, я действительно хочу этого. Я слегка тяну его за руку в немой просьбе подойти, словно сам всё ещё не могу решиться сделать ещё один шаг навстречу. Но я весь трепещу. Он стоит передо мной с опущенными руками, и я провожу вверх по его плечам, очень медленно, постепенно продвигаясь вверх, словно впервые знакомлюсь с этими сильными руками. Я останавливаюсь, сжимая немного сильнее, совершая большими пальцами круговые движения, прощупывая, а потом снова продолжаю путь своих ладоней, и снова, и снова… Я не смотрю на него, я словно зачарован пониманием, что вот он — в моих руках, моё счастье, то, чего я желаю по-настоящему. Мои пальцы медленно скользят по ключицам к груди, и я всё же делаю этот шаг навстречу, упираясь лбом в его щёку. Я чувствую бешеное сердце в его груди, моё звучит так же сильно, готовое вырваться наружу. Я немного отстраняюсь — мне нужно посмотреть на него, найти его глаза. А они зовущие, тёмные. И этот Драко невероятно прекрасен в своей силе, невероятно притягателен в своём самоконтроле. Я загипнотизирован, и меня поглощает желание, медленно, но неотвратимо, и я не хочу это останавливать — мне можно. Я перевожу ладонь на его шею, обхватывая её, и слышу хриплое: — Гарри… Я боюсь что не смогу удержаться, если ты продолжишь в таком духе… Он почти шепчет, а я понимаю, что не хочу больше бежать, что я совершенно не в силах отказаться от Драко, что он — живое воплощение всего, что я когда-либо хотел, и мне с ним ужасно хорошо. Меня смущает моя неопытность и неосведомлённость в ласках, но уровень честности между нами, и то, насколько, мне всегда было рядом с ним легко, комфортно и надёжно, но главное, что я теперь совсем не боюсь ни его, ни его возможных действий, а всего лишь волнуюсь, даже трепещу перед неизведанным — всё это выплеснулось в жаркой просьбе: — Покажи мне, как это, Драко, — я вновь вскидываю глаза и чувствую жар на моих щеках: то ли от моего возбуждения, то ли от очевидной реакции Драко на мои слова. Я чувствую его сильный пульс под моими пальцами. — Я хочу тебя, — и это признание похоже на прыжок с обрыва, потому что Драко резко выдыхает и, наконец, отмирает. Он берёт моё лицо в свои ладони, медленно и крепко. Я его — в этом поцелуе — и это уже наверняка бесповоротно. Я уже давно его, а он мой. И поцелуй этот нежный и глубокий, очень доминирующий, и всё моё смущение тонет под этой нежной и обжигающей лавиной желания и присваивания. Я задыхаюсь, ноги становятся ватными, а в паху разгорается возбуждение. Я отвечаю, неистово притягивая его к себе за талию, и с его губ срывается глубокий вибрирующий стон, а я… Я в этот момент схожу с ума. Мне хочется слышать его ещё и ещё, я смелею и перемещаю руку на его затылок, одновременно проникая языком глубже, смакуя сладость бесподобных губ. Интенсивность прикосновений нарастает и наши руки всё требовательнее блуждают по телам друг друга. Неожиданно я чувствую рывок и почти падаю на кровать. Я тут же поднимаюсь, чтобы утянуть Драко за собой. Происходящее похоже на помешательство, мой разум застилает пелена из вздохов, бешеного пульса и непреодолимой тяги к любимому. Я теперь совсем не думаю, как и что мне делать, а просто иду за своими желаниями — позволяю рукам блуждать по горячему торсу, а языку — наслаждаться запахом и вкусом пряной кожи на этой притягательной шее, которая столько раз манила мой взгляд. И пусть это состояние близко к сумасшествию, но всё очень правильно. Каждое касание желанное и долгожданное, каждый поцелуй, вдох и стон. Это чувствуется, как рай на земле. Драко снова спускается поцелуями ниже, и меня пронзает от новых ощущений, но мне нужно, чтобы он был ближе. Мне нужно видеть его… Я не ожидаю от себя подобной требовательности, но настойчиво притягиваю его к себе. — Мой нетерпеливый, — Драко подчиняется моим рукам и бесконечно выцеловывает моё лицо и шею, — мой прекрасный. Я схожу с ума, мне хочется раствориться в Драко, я так отчаянно тяну его на себя, вплавляю в себя всё сильнее и крепче. И меня словно молнией пронзает, когда я слышу, как он рычит. Это так остро, так прекрасно… Я ощущаю небольшую прохладу там, внизу, от прикосновения магии Драко, и отчего-то замираю. Я хочу этого, я хочу, хочу его ещё больше, ещё ближе, ещё глубже, но всё равно глупо замираю. Ненужные сейчас мысли заполняют голову. Я знаю про Драко, я знаю, что он всё сделает правильно, я знаю, что мне будет хорошо, но несмотря на ломающее волю возбуждение я дрожу не только от страсти. Это предвкушение, но ещё и снова робость. Та, которая едва-едва преодолевает страх. Драко чувствует меня, Мерлин, как ему это удаётся — так чувствовать меня, но его движения становятся медленными, тягучими, настойчивыми. Такими завораживающими, словно змея пытается загипнотизировать льва. Я снова вижу его глаза, они как расплавленная платина, и то пламя, что в них горит — оно не пугает, оно притягивает. Он ласкает меня пальцами, едва касаясь, и кожа вновь распаляется под этими призрачными касаниями — рёбра, низ живота, внутренняя сторона бёдер… Он нависает надо мной, словно низвержимая глыба, такой непоколебимый и сильный, удерживая себя на предплечье и упираясь коленом между моих ног — как я посмел так развратно раскинуть их — но когда Драко с силой проводит по моему бедру, останавливая касание у самого интимного места, когда его ноздри трепещут от запаха влаги, бесстыдно вытекающей из моей головки, я не могу больше ждать. Я снова молю его о большем — взглядом, руками, словами, и я не знаю, что именно становится последней каплей. Он впивается в мой рот жадно, страшно, глубоко, и почти сразу же заполняет меня собой. Я вскрикиваю от этого нового ощущения — я наполнен им, заполнен до краёв, он так глубоко, и это такое новое наслаждение, новое и желанное до поджавшихся мизинцев на ногах, и я выгибаюсь, насколько это возможно лёжа на спине. Он овладел мной, и это куда больше, чем тело. И я чувствую как его руки по бокам от меня дрожат. — О, Мерлин, — он блаженно выдыхает и практически срывается в неистовый темп. Я забываю как дышать. Каждое его движение отзывается во мне неземным удовольствием, каждый раз по телу проходит невозможная волна блаженства. Ничего не имеет вокруг значения, время вокруг нас остановилось. Наше единение чувствуется настолько превосходно, что кажется невыносимым в своей интенсивности. Меня сметает лавина высшей степени экстаза, и я, ощущая горячие капли на своём животе, слышу стон Драко. Это самый прекрасный звук во всём мире. Он накрывает меня собой, расслабляясь, и мы ещё долго лежим в обнимку, не в силах отстраниться, нежа и оглаживая друг друга, вспоминая вновь, как дышать и смотреть. — Je t'aime, mon Harry, — тихий шёпот в самое сердце, в самые глубины моей души. — И я тебя, Драко… Очень, — нежный поцелуй, такой трепетный и благодарный — апогей нашего единения, как безмолвная клятва вечной принадлежности друг другу. Мы проснулись почти одновременно — также в неразрывных объятиях, тесно прижимаясь друг к другу. Я вижу растрёпанную платиновую чёлку, блестящие глаза и счастливую открытую улыбку. Драко тянется ко мне, целует меня с тихим удовлетворённым стоном, и откидывается на подушку с закрытыми глазами, утягивая меня за собой. — Доброе утро, ma petite fleur, — и мои глаза наполняются влагой от любви к нему, когда я вижу его улыбку, не сходящую с прекрасного, дорогого мне лица. — Доброе-чудесное, Драко, — и он улыбается ещё шире, укладываясь поудобнее, ещё ближе прижимая меня к себе. — О да, чудесное. И бесконечно счастливое. Я глажу его плечо кончиками пальцев, ловя все виды наслаждения просто от того, что я рядом с ним — чувственное, эмоциональное и визуальное. Я целую его в плечо, отстраняюсь немного, оглаживаю его щёку большим пальцем, мягко поворачивая его лицо ко мне, побуждая его открыть глаза: — Драко, я очень люблю тебя. Я так счастлив. И я хочу, чтобы и ты был таким счастливым каждый день… — Откуда это, радость моя? — он видит слёзы в моих глазах, а ещё монументальность и решительность. — Просто я теперь знаю, что внутри меня есть так много того, что я могу тебе дать… Раньше, наверное, не было. Или я об этом не знал. Но ты… Ты — моё счастье, и я так хочу сделать тебя счастливым… Хочу и могу. И сделаю. — Уже, ma petite fleur… Уже делаешь…