Круг ненависти

      Бесшумно распахиваются тяжелые створки двери, ведущие в его спальню. Он стоит посреди комнаты, отвернувшись лицом к окну. Я ненавижу его широкую спину, скрытую под белоснежной рубашкой. До зубовного скрежета не переношу запах сигарет, которые он лениво выкуривает исключительно в моём присутствии. Я ненавижу его парфюм, который заставляет меня с исступлением выцеловывать каждый миллиметр его гладкой кожи, проводить носом по шее и прикусывать косточки ключиц. Мне отвратительно своё тело, которое становится слишком податливым в его холеных руках, опаляемое ожогами их прикосновений. Его тонкие пальцы знают каждую точку, каждое возвышение и провал моего желания. Я ненавижу его вечную усмешку, которую хочется навсегда стереть с гладковыбритого лица мощным ударом кулака. Но я лишь только обхватываю его лицо ладонями и впиваюсь в ненавистные губы жестким, кусачим поцелуем.       Я ненавижу, когда он рвёт на мне одежду. Как пуговицы блузки летят на пол и звонко скачут по дорогому паркету. Как жалобно трещит замок на юбке и капрон чулок превращается в изрешеченное месиво. В порыве гнева я отвечаю тем же, срывая с его мускулистых плеч безупречно выглаженную рубашку. Мне хочется уничтожить хоть что-нибудь, принадлежащее ему, но он только ухмыляется. Я вижу, как его губы складываются в ироничную улыбку, а затянутый похотью взгляд скользит по моему оголенному телу, не пропуская ни единого его участка. Я буквально ощущаю его взгляд, мазками проходящий по шее, по часто вздымающейся груди, впалому, подрагивающему от изнуряющего желания животу. Он любуется, он ждёт, издевательски долго ничего не предпринимает. Он знает, что я буду просить, буду унижаться только для него одного. Эта власть пьянит, кружит его голову. А я дрожу от ненависти и острого как лезвие бритвы возбуждения, растекающегося огненным потоком по моим венам.       Меня выворачивает наизнанку от засосов, этих вульгарных меток, которые он отставляет на моей коже. Я ненавижу свои стоны, которые каждый раз безуспешно пытаюсь сдерживать. Я вонзаюсь в его спину ногтями, оставляя на ней ярко-красные кровоточащие полосы, которые он, кажется, даже не замечает. Я со всей возможной остервенелостью кусаю его в плечо, чувствую, как зубы лишь слегка прокусывают его идеальную кожу. Я слышу как он рычит и сжимает пальцами мои ребра. Кажется, что ещё чуть-чуть и они треснут, не выдержав такой силы. Я ненавижу его низкий, рокочущий голос, который звенит в моей пульсирующей голове тысячью электрических разрядов. В бессилии я выгибаюсь ему навстречу, впечатывая в его поясницу свои скрещенные ступни, прижимая его влажный от пота торс к своей груди, ощущая, как наши сердца колотятся в хаотичном бешенном ритме. Мне отвратительно нарастающее ощущение того, что сил ненавидеть его становится всё меньше.       Он сбрасывает с себя мои ноги, рывком переворачивает меня на живот. Я не могу сопротивляться, я бессовестно поддаюсь любому его действию, яростно в мыслях проклиная свою слабость, а на деле громко стону от сыплющихся на мои ягодицы хлестких ударов ремня, который он только что в спешке выдернул из шлёвок брюк. Моя кожа горит, плавится от жалящих щелчков. Я уже не чувствую боли. Как же я ненавижу его и своё невыносимое желание.       Он входит неожиданно резко и глубоко, одним рваным движением. Из меня вырывается хрип, глаза застилают мерцающие вездесущие звёздочки. Я сжимаю руками простынь, комкаю её, вымещаю на ни в чём не повинной ткани всю свою злобу и горечь. Он ставит меня на колени, наматывает на кулак волосы, второй рукой болезненно обхватывая чувствительную грудь, двигается быстро, неумолимо приближая меня к разрядке. Я беспрерывно стону, кричу что-то нечленораздельное, выкрикиваю его имя, вперемешку с жалкими просьбами не останавливаться. Он как никогда прилежен и делает всё, что я захочу. Я постепенно теряю контроль, в голове не остается мыслей, не остаётся места для ненависти, а только для ширящегося в размерах унизительного для меня удовольствия. Я чувствую, как он содрогается, тяжело выдыхает горячий воздух из легких, ускоряется до предела и изливается в меня. Он знает, что я пью противозачаточные. Он знает обо мне всё.       Я падаю на влажные простыни, хватаю тяжелый воздух мощными глотками, словно выброшенная на берег рыба. Он переворачивает меня на спину. Я вижу как его лоб покрылся испариной, по виску стекает капля пота и приземляется ровно между моих грудей. Он наклоняется и слизывает ее своим горячим языком, перемещая его на вершину груди, в то время как его изящные пальцы погружаются в нежную плоть, с целью довести моё дрожащее тело до долгожданного пика. Я хватаю его за короткие волосы на затылке, зная, что после в моих пальцах останется несколько его вырванных волосков. Мои ноги бесстыдно раздвигаются всё сильнее, моля о большем, его язык и зубы на груди становятся настойчивее. Еще несколько рваных движений и я выгибаюсь, срываю голос, бьюсь в сладостной агонии.       Я чувствую, как рядом со мной прогибается матрац, как щелкает крышка зажигалки и трещит подожженный кончик сигареты. До зубовного скрежета я не переношу запах сигаретного дыма. Эта мысль отрезвляет меня. Я молча поднимаю своё истощенное тело, слабыми руками собираю одежду и направляюсь в ванну, зная, что он не скажет больше ни слова, не сделает ни единого движения в мою сторону. Я бесшумно закрываю дверь его спальни, оставляя его в одиночестве. До жжения на кончиках пальцев я ненавижу себя за то, что завтра вновь распахну эту дверь и увижу его ненавистную фигуру, стоящую лицом к окну.