Dream On

      Кэролайн уже целый час сидела в отдельной библиотеке Локвуда, отодвигая время сна на общей кровати с ненавистным, хоть и настоящим мужем.       После утреннего инцидента она до сих пор пребывала в ярости, и дневной эфир не помог ей выплеснуть всю свою злость, которая только добавилась с обрывками всплывающих воспоминаний. Реакция Клауса на проведённую ночь вместе имела на еле пришедшую в себя блондинку особое влияние и даже разрушительный эффект, и теперь она усомнилась в том, о чем мечтала последние дни, как глупая наивная девочка, перечитавшая в юношеском возрасте женских романов.       Когда она вернулась домой, Бонни встретила ее и рассказала о тупой шутке заботящихся о них людей, и девушка обиделась на каждого из благодетелей-неудачников, решив сбежать на работу и заняться своими делами.       Сейчас Кэролайн перебирала интересующие ее документы, все ещё морщась от боли в висках и подошедшей после обеда тошноты, длящейся вплоть до позднего вечера, а также ощущая дискомфорт совершенно другого рода, охвативший телеведущую сразу же, как только она вспомнила некоторые события прошедшей ночи.       Она открыла глаза и увидела сплошную темноту, которая так раздражала в последнее время и вообще не сулила ничего хорошего. Алкоголь все ещё гулял в крови, и в голове появлялись навязчивые образы и неприличные мысли, поэтому нужно было срочно увидеть хоть какой-то свет, даже если на улице царила глубокая ночь.       Блондинка, выругавшись, подошла к окну и с силой развесила чёрные полотна штор по обе стороны к стенам. Она точно не понимала, где находится и что делает в данную минуту, но мужское ворчание, послышавшееся совсем рядом, дало знать, что это либо ее эротический сон, либо она спустила себя с поводка и сняла какого-то незнакомца после вечеринки с девочками.       Кэролайн не помнила, как оказалась рядом с источником шума и уже нависла над мужским телом на кровати. Она внимательно посмотрела на привыкающего к лунному свету человека и решила, что если находится ещё и в наркотическом опьянении, то точно попросит своего мужа-политика легализовать запрещенные вещества как лекарство от душевных травм и бешенства матки.       Ее галлюцинации сейчас — это то что надо. Она ведь могла поразвлекаться хотя бы в какой-то альтернативной реальности? И тем более она была абсолютно голой и уж точно не сообразила, когда вообще успела раздеться и где сейчас находится ее платье. Было же на ней какое-то платье?       — Ты не хочешь меня оставлять, верно? — Клаус дотянулся до ее лица и очертил чуть поднятый подбородок. Его глаза налились гневом, и он безуспешно дёрнул блондинку-наваждение на себя. Она только улыбнулась какой-то коварной улыбкой и провела рукой по его торсу, пока не остановилась у широкой резинки его белья. — Интересно, если попытаться вытрахать тебя из моей головы, ты наконец испаришься? — он задумался, продолжая следить за ее дразнящей ухмылкой. — Хотя я делал это сотни раз за прошедший год, а ты все равно здесь. Кажется, ты недостаточно получила в тот сон. Придётся это исправлять всю ночь. Или что там сейчас? Вечер?       Кэролайн было наплевать на то, что он говорит, тем более она знала наверняка, что играет со своим разбушевавшимся сознанием. Об этом она легко догадалась по тому, что не замечала ничего вокруг, кроме своего бывшего возлюбленного, лежавшего на какой-то огромной незнакомой кровати и уже опустившего свои руки к ее обнаженному телу.       Он касался ее почти невесомо, будто сам себе не верил, что она настоящая, и это не понравилось отчаявшейся девушке. Она сбросила мешающееся одеяло и переместилась чуть выше, усаживаясь и задевая своей голой плотью вполне заметную твёрдость, которая тут же отозвалась под тканью боксеров и запульсировала, вызывая болезненное мужское шипение.       — Сегодня мы даже не будем разговаривать? — Клаус недоверчиво на неё покосился, а потом прикрыл глаза от приятного и одновременно невыносимого ощущения трения их тел. — Обычно мы ведем долгие беседы обо всем подряд, пока наконец не доходим до самого главного, а сейчас ты смеёшься мне в лицо, — он вдохнул в себя воздух, когда она начала откровенную провокацию, прокатываясь по нему своим интимным проколом и тихо постанывая.       — Я хочу, чтобы ты заткнулся и молча выполнил своё обещание, — Кэролайн приподнялась, помогая ему избавиться от ненужной ткани и оказаться таким же голым, как и она.       Клаус почему-то усмехнулся напору журналистки из его грёз и попытался принять вертикальное положение, чтобы добраться до ее закушенной губы, но она с силой оттолкнула его торс назад, упираясь ладонями в твёрдую мужскую грудь.       — Ты будешь командовать, я понял, — он улыбнулся, устремляя свои руки к ее бокам и поднимаясь выше.       Теперь блондинка обхватила его предплечья и задала нужное в данную минуту направление, проходясь его ладонями по своей груди и шее, пока он не наклонил ее голову к себе и не впился в приоткрытый рот.       — Это слишком похоже на реальность. Черт, — девушка выдохнула, пробормотав между глубокими и жадными поцелуями, продолжая раскачиваться и проскальзывать своими складками с пирсингом по всей его набухшей длине.       На этот раз ей не ответили, и Клаус вновь захватил ее губы в плен, просовывая руку между их телами и принимаясь поглаживать ее у самого входа. Он удостоверился в ее полной готовности и толкнулся внутрь, не забывая потирать большим пальцем снаружи и аккуратно им постукивать по затянувшемуся в один тугой узел комку нервов.       Сейчас телеведущей приносили несказанное удовольствие всего лишь рукой, и она уже громко застонала в мужской рот, чувствуя приятное растягивание внутренних стенок.       — Заткнись, Кэролайн, — он прошептал, отвечая ей усмешкой, как только она засмеялась на его реплику.       Она знала, что порой была очень громкой, и им не раз приходилось краснеть перед соседями ещё год назад, но если это всё не по-настоящему, то пошло оно к черту. Она могла кричать сколько угодно.       — Займись лучше делом, — блондинка прошипела под его согнутыми пальцами внутри себя и в отместку завела свои руки назад, принимаясь накачивать его у основания и поднимаясь выше.       Она быстро размазала проступившую жидкость и теперь использовала свой фирменный поворот кисти, прокатываясь вверх и вниз, пока не сомкнула пальцы в плотное кольцо и не сжала давно затвердевший и распирающий орган, уверенно располагая его под собой.       Клаус повиновался, наконец освобождая ее от своей сильной и настойчивой руки с характерным звуком влажного и уже достаточно мокрого клацания, а затем двинулся бёдрами вперёд, когда она нетерпеливо насадилась на него, затаив дыхание всего лишь на одно мгновение, и уже вовсю задала приличный темп, начиная подпрыгивать с короткой амплитудой.       Он помогал ей подскакивать, удерживая за бедра и проходясь по изгибам такого желанного тела, о котором так и не смог забыть, как бы ни старался. В какой-то момент руки сами потянулись к ее подпрыгивающей высокой груди, являющейся для художника каким-то эталоном женской красоты и совершенства: она идеально вмещалась в его большие ладони, в одну секунду наливаясь и тяжелея, когда он обхватывал ее и принимался сжимать и разжимать округлые полушария, уделяя внимание загрубевшим соскам.       Кэролайн точно знала, о чем Клаус думал, пристально рассматривая ее и продолжая любоваться природной формой ее груди и узким межгрудным пространством. Он и год назад постоянно твердил о том, что готов рисовать ее целую вечность, но спустя время взгляд восхищения никуда не исчез, а только распалил огонь желания ещё больше.       Блондинка вспомнила, как он все равно трепетно следил за ней, будучи в затуманенном сознании, и позволял ей самостоятельно выбирать угол или же задавать необходимый темп, поэтому все ее ощущения уже перемешались и слились в одной нахлынувшей волне, подоспевающей совсем скоро. Девушка обездвижено упала куда-то вниз, пока он продолжал нанизывать ее, и протяжно захныкала ему в лицо, в то время как он пытался заглушить ее истосковавшимся поцелуем.       Через несколько резких и рваных толчков она полностью успокоилась и скатилась с довольного собой мужчины, проявляя инициативу и дальше, когда решила помочь ему достичь подобной кульминации их сцепленными руками.       Разгоряченная и податливая, как тёплый пластилин, телеведущая накрыла его ладонь своей и направила вниз к подергивающейся плоти, начиная ласкать ее и перекатывать, вскоре меняя ритм на прерывистый и тут же возвращаясь к дразнящему поглаживанию. Она наклонила голову, соблазнительно облизав губы и готовясь обхватить ими всю длину, но их общий быстрый темп заставил Клауса хрипло выдохнуть и освободиться вслед за ней.       Кэролайн дерзко усмехнулась, изогнув одну бровь, и решила завершить задуманное, опять опуская голову и попутно обтирая руку о простынь, но ее так резко перевернули и подмяли под себя, что она только через несколько минут смогла сориентироваться в пространстве и раскрыть глаза.       Этот сон или ее пьяные мысли о несбывшемся оказались слишком хороши, а любовник был действительно готов ответить за свои первоначальные слова и удовлетворять ее всю ночь.       — Что-то быстро ты выдохлась, — Клаус прошептал блондинке на ухо и принялся оставлять обжигающие поцелуи смазанными дорожками вниз.       Он задевал ее чувствительные точки под челюстью и на шее, постепенно переходя к груди и задерживаясь на ней дразнящими покусываниями и посасываниями. Девушке приходилось только подчиняться и извиваться под весом мужского тела, а также зарывать свои пальцы в его короткие волосы и оттягивать их назад с каждым прикосновением царапающей щетины к ее нежной коже.       — Я хочу твой язык, — она заскулила, когда он наигрался с ее грудью и прокладывал путь вниз, задевая своими пухлыми губами мышцы упругого женского живота.       Клаус постоянно исполнял любой ее каприз, не думая о себе, и даже когда очередь доходила до его мужского удовольствия, он старался замедлиться или же участвовать в процессе таким образом, чтобы Кэролайн сама получила удовлетворение от своей проделанной работы и в очередной потешила своё самолюбие.       Сейчас он проследил языком длину ее и без того мокрых складок и прокатил шарик пирсинга губами: ее стоны позабавили его, но он не спешил переходить к главному. Работая ртом, он оттягивал ее горячую плоть и вбирал ее в себя, а потом слегка дул в то место, где нервные окончания отдавали пульсацией. Блондинка уже не сдерживала хриплого крика, когда воображаемый любовник проникал языком внутрь и массировал клитор, но спустя несколько неразборчивых движений он чуть сплюнул и резко поднялся на колени, располагая всё такой же твёрдый орган у самого ее входа.       — Отбойный молоток? — девушка опять улыбнулась, чувствуя, как он быстро скользнул в неё вместе со своей слюной. — Мне нравится твоя готовность, — она закатила глаза, когда он входил и тут же выходил на всю длину, дразня ее и распаляя, а заодно и самого себя.       — Придется наполнять тебя спермой до тех пор, пока она не польётся из твоих ушей, — Клаус наклонился, чтобы видеть ее лицо.       Он приподнял ее бедра и завел одно из них за себя, углубляясь намного сильнее.       — Галлюцинации, оказывается, тоже пьют таблетки для потенции? — Кэролайн удивлялась невероятной стойкости, хотя она ещё год назад ее оценила. — С другой стороны, мне абсолютно все равно, даже если ты — это не ты, а плод моего больного воображения.       — Точно, ты всегда находила удобное время, чтобы поболтать, — он толкался, следя за ее эмоциями, сменяющимися от веселья и радости до подходящего совсем близко наслаждения.       — Есть отличный способ меня заткнуть, — блондинка проговорила и вновь застонала, понимая, что он задерживается в определённой точке и выходит уже с рывком.       — Тебя захочешь — не заткнешь, — Клаус вколачивался, пока не почувствовал ее сжимающиеся внутренние стенки, так плотно его обхватывающие и отпускающие всего лишь на долю секунды.       Он тут же замедлился, помогая девушке принять ее подоспевший оргазм, а потом вновь наращивал темп, продолжая терзать ее, не меняя угла проникновения.       Кэролайн давно потерялась в своих ощущениях, понимая, что начинает уходить куда-то в темноту, но ее постоянно оттуда вытаскивали в самый последний момент и заставляли открыть глаза, ухватывая за шею и приподнимая к себе.       Затуманенная телеведущая думала, что это будет продолжаться целую вечность, и уже собиралась применить другие свои навыки, чтобы наконец приблизить мужскую разрядку, но внезапно почувствовала тёплую жидкость, разлившуюся глубоко внутри, и вполне осязаемый вес тела, который тут же придавил ее и вжал в матрас.       Скулящая блондинка еле выбралась из капкана, переводя дыхание и смеясь в голос, а Клаусу хватило пары минут, чтобы вновь утянуть ее на себя и подготовить к дальнейшему. Он бережно уложил девушку на бок, устраиваясь сзади в такой интимной позе и целуя ее в плечо, и теперь она ощутила подступающие волны возбуждения, когда он плавно скользил головкой по ее набухшим складкам.       — Что вы тут делаете? — мужской голос мигом вывел порядком раскрасневшуюся телеведущую из скомканных воспоминаний незапланированного секс-марафона.       — А вы? — Кэролайн закрыла папку и отложила ее в сторону.       — Я первый спросил, — Мэйсон прошёл вглубь помещения с хрустальным стаканом, на треть наполненным коллекционным виски.       — У меня есть свои дела.       — Рыться в бумагах моего брата? — он уселся в кресло, хватая со стола книгу.       — Я его жена, — она приняла защитную позу, сложив руки на груди.       — Да ну? — Мэйсон глянул в сторону стеллажа со старыми документами. — Ищете его связь с покойниками?       — А вы что-то об этом знаете? — девушка состроила гримасу отвращения, почувствовав запах алкоголя.       Тошнота снова завладела побледневшей блондинкой, и она села на стул, не в силах держаться и стоять на своих огромных каблуках. И как только она провела целый день на шпильках после всех выпитых самодельных коктейлей?       — Действительно, — послышался неприятный смех. — В ногах правды нет.       — Но нет ее и выше. Так что вы знаете о своём брате и его связях с Майклом?       — Из тебя выходит очень странный репортёр, — Мэйсон загадочно улыбнулся, продолжая рассматривать возмущённую девушку. — Я думал, вы на все способны ради информации. Даже мать родную продадите.       — Индюк тоже думал, — журналистка проворчала, поглаживая свой живот в районе желудка.       — Кэролайн, — он тихо протянул ее имя, смакуя и пробуя его на вкус. — Дорогая, что такое политика, как ты считаешь? — он ухмыльнулся на ее коротко брошенный взгляд недовольства. — Политика — это, прежде всего, деньги. Так что же у сенатора может быть общего с бизнесменом?       — Опять коррупция?       — Старый хрыч знал, кого нужно подкупать в Сенате, чтобы обходить закон и продолжать грабастать денежки, — внушающий голос закончил вполне себе интересную мысль.       — Он что, платил туда дань? — блондинка запуталась в своих догадках. — Бизнес давно перешёл детям и он был полностью чистым. Все легально.       — Старые грехи ему никто не отпускал, — Мэйсон пролистал книгу и положил ее на стол. — Возможно, он решил вложиться во что-то масштабное и проспонсировал какого-нибудь молодого и зелёного сенатора… Ой, у стен, наверное, есть уши, — он приложил палец к губам и широко улыбнулся.       — Что они задумали? — и без того разозлённой девушке надоел весь этот спектакль.       — У тебя есть муж. Вот и узнай сама.       — Так это была помощь? — она фыркнула негодующе, поднимаясь и встав у края стола.       — Небольшая подсказка, — Мэйсон оказался возле неё, наклоняясь и ставя свой стакан позади: — Не хочу, чтобы такое очарование пострадало. Это ведь не сопутствующие жертвы. Красота должна радовать окружающих, а не страдать от неправильного ухода.       — Надеюсь, это бесплатно? — Кэролайн подняла подбородок, показывая свою гордость и заодно пренебрежение к подобному типу мужчин.       — Один поцелуй сойдёт за благодарность, — он наклонился ещё ближе.       — Это смешно, — она увернулась в сторону.       — Вот видишь, — Мэйсон пожал плечами. — У тебя хотя бы есть чувство юмора.       Он поднял руки вверх, намекая, что не имел пошлых намерений, но отступить назад так и не успел.       — Какой-то заговор? — Тайлер показался на пороге. — Неожиданная компания на ночь глядя. И что вы здесь делаете вдвоём?       — Читаем, — Мэйсон холодно проговорил. — Очевидный ответ.       — Невидимые книги? — Локвуд посмотрел на стол позади пары.       — Ещё мы смотрели невидимый фильм, — его брат закрыл собой стопку с папками, встав рядом с девушкой. — Как раз сцену с Отелло.       — Почему я не могу дождаться свою жену, чтобы лечь спать? — Тайлер перевёл взгляд на блондинку.       — Потому что я работаю, — она также не поменялась в лице. — Мне надо готовиться к эфиру.       — С ним?       — Эй, тебе, наверное, пора закинуться? — Мэйсон проговорил с сарказмом. — Когда ты навеселе, то выглядишь намного добрее.       — Мой отец решил приставить тебя ко мне как личную охрану? — сенатор покосился на брата.       — Не волнуйся, я здесь ни при чем. Разбирайся со своим отцом сам, — он повернулся к девушке и пояснил: — Его отец — родной брат моей матери. Совсем разные люди, — Мэйсон принял задумчивый вид. — Кстати, мы с ним тоже.       — Кого-то дома ждёт бизнес, — Тайлер напомнил.       — Кого? — его родственник начал осматриваться по сторонам, отвлекая внимание. — Ах, точно. Совсем забыл. Выметаюсь отсюда, — он повернулся к столу и взял папки. — Заберу только парочку книг. Подай это, дорогая, — Мэйсон улыбнулся изучающей его телеведущей, и она протянула ему один из исторических справочников, которым он тут же прикрыл важные документы.       — Что он тебе наговорил? — Локвуд подошёл к недоумевающей блондинке, когда они остались наедине.       — Ничего, — Кэролайн махнула головой и направилась на выход, но ее задержали, ухватывая за руку: — Мне больно.       — Как прошёл девичник? — Тайлер поинтересовался, продолжая сверлить ее взглядом. — Я позволил тебе провести время с твоими отбитыми подружками и не должен об этом жалеть?       — Нет, — девушка без эмоций ответила. — Мы просто напились и уснули.       — Надеюсь, это не всплывет в какой-нибудь из газет?       — Я же сказала, нет, — она вырвалась и поспешила покинуть библиотеку, собираясь заскочить ещё и на кухню к одной из горничных.

***

      — То есть она тебе не изменяла, и ты ей не изменял, но вы оба целый год думали обратное? — Марсель помогал недовольному после перелёта другу занести некоторые вещи в служебную комнату мастерской. — Поправь, если я в чем-то не прав?       — Все верно, — Клаус безразлично ответил, приступая к изучению финансовой документации и отчётности, несмотря на темноту за окном. — К сожалению. Теперь уже ничего не исправить, даже если мы оба не виноваты.       — Тогда почему ты здесь?       — Потому что так лучше, — он нарочно пропускал мимо ушей любое наставление и тем более осуждение его старой жизни, потому что настроился начать новую.       Вся прошедшая ночь вспомнилась одной сумасшедшей вспышкой, как только его полоумная семья раскаялась в своём безобидном, как им казалось, грехе. В самолёте его также преследовали всплывающие образы их пьяной вечеринки и безумно жаркого продолжения, которое до сих пор отзывалось некомфортными ощущениями в теле. Это было глупо — что-то пытаться себе доказать, насилуя свой нетрезвый организм. И не только свой.       Клаус больше никого не винил в том, что сам накинулся на такую же желанную, как и всегда, девушку, и терзал ее чуть ли не до самого рассвета, а лишь хотел поскорее забыть о ней и уйти в новое дело с головой. Тем более предстояло разработать план проведения новой выставки и участия в международном проекте.       — Для кого? — Марсель кинул и другие документы на стол. — Для тебя?       — Для нас обоих, — он на что-то настроился, просчитывая цифры в уме, и сейчас ему все вокруг мешали сосредоточиться.       — Ты это серьезно?       — А разве похоже, что нет? — Клаус взорвался, отбрасывая бумаги на стол. Предстояло провести небольшую пресс-конференцию и выступить в колледже искусств, чтобы собрать молодых художников для успешного и прибыльного дела. — Я слишком хорошо знаю эту женщину. Она никогда мне не простит того, что… — он покачал головой, вспомнив и о главной ошибке: — Ещё эта моя сотрудница подвернулась, — теперь он тяжело вздохнул и прикрыл глаза, понимая, что вляпался по полной, и прощения гордой телеведущей ему не завоевать до конца своих дней.       Он точно расслышал сказанные утром слова о том, что у нее никого не было за этот год, и они заставили его не только признать глубину его усилившихся чувств, но и осознать до конца, что у него больше нет на неё никаких шансов.       Хотя, по сути, она до сих пор была его — она ему принадлежала физически.       — Ты и с ней тоже спал? — Марсель не услышал никакого ответа, поэтому отступил с таким ненужным допросом: — Понятно.       — Это было не от большого ума, — Клаус оправдался спустя минуту.       — Ну да, — мулат усмехнулся. — От большого желания?       — Нет, — грубое рычание заставило его принять более серьёзный вид. — Ты хоть понимаешь, что я все это время считал себя последним рогоносцем? И как я должен был плюнуть на этот факт и забыть?       — Но тебе ведь помогла со всем справиться новая подружка, — Марсель потянулся за графином с выпивкой, но его недружелюбно настроенный приятель отодвинул от себя предложенный стакан. — Опять же, гениально. Клин клином…       — А мы можем поболтать о чем-то другом? — Клаус поморщился от запаха алкоголя.       Он весь день провёл на таблетках и только недавно пришёл в себя, поэтому не собирался повторять ошибки прошедшей ночи и вести тот самый «мужской» разговор по душам. Иначе это могло снова закончиться чем-то постыдным.       — Заказов много. Ты не соскучишься, — Марсель коротко ответил.       — Что там с международной выставкой? — Клаус уже умудрился выстроить новый ускоренный план обучения прямо в своей голове.       — Сначала не хотел отправлять заявку, но раз ты здесь… — его друг улыбнулся. — Успеешь подготовить ребят и отобрать их лучшие работы?       — Ещё сомневаешься? — он бросал вызов больше сам себе.       — Тогда у нас есть две недели, — Марсель кинул на стол цветную брошюру и вышел из комнаты.

***

      Кол с восторгом наблюдал за девушкой, о чем-то разговаривающей со своим напарником, хоть тот и не мог ей ответить. Она лихо перепрыгнула через ограждение загона и наткнулась на крепкое мужское тело.       — Это ужасно, — Давина выставила руки вперёд в оборонительной позе. — Ты меня караулишь? Кто тебя пустил?       — Может быть, хотел полюбоваться видом женщины на коне, — Кол рассмеялся над ее реакцией. — А ваш слепой смотрящий и в упор меня не заметил, — он показал на одного из сотрудников конного клуба.       — Ты ещё и странный.       — На самом деле мне в отдел нужен новый ландшафтный архитектор, — он догнал ее, когда она прошла мимо и прошла к конюшням.       — Я просто студентка, — брюнетка напомнила. — У меня нет диплома для такой крутой фирмы.       — В том-то и загвоздка, — Кол опять остановился, понимая, что она заскочила переодеться. — Крутой фирмы больше нет, осталось жалкое подобие, — он крикнул, чтобы Давина слышала. — Зарплата будет не совсем большая, зато ты сможешь работать после обеда. Гибкий график. Сплошные удобства.       — В чем подвох? — она вышла через пять минут, накидывая сверху зимнее пальто.       — Я увидел талантливую девушку, которая живет своей жизнью и развивается, несмотря на папины связи и деньги, — он откровенно ответил. — У тебя есть хобби, так как насчёт работы? Ты ведь хочешь доказать, что и сама способна горы свернуть. А тебе всю жизнь твердили, что все, чего ты когда-либо добилась — это только благодаря твоему отцу.       — Ты психолог? — брюнетка резко затормозила, прощаясь с Дикарем через ограждение.       — Я так же, как и ты, был немного отшельником, — Кол с непонятыми чувствами наблюдал за их нежными отношениями. — Знаю, что это такое, когда о тебе судят лишь по родительскому кошельку.       — Я всегда хотела быть похожей на отца, — Давина погладила коня, наклоняя голову к его морде и упираясь в неё лбом. — Сама зарабатывала первые карманные деньги в школе, продавая скаутское печенье и лимонад, чтобы только он меня похвалил. Он всегда ценил любую самостоятельность, но только не мою.       — У меня было то же самое с братом, — мужской голос рядом заставил ее оторваться от общения с животным. — В итоге у меня есть его место в фирме, огромная квартира и даже машина, — Кол махнул рукой на парковку, где стоял чёрный внедорожник. — Но все равно чего-то не хватает. Интересно, на какой шушлайке он сейчас гоняет по Новому Орлеану? — он перевёл грустные мысли в шутку, и девушка впервые рассмеялась.       — Хочешь его погладить? — брюнетка повернулась с вызовом.       — Его? — послышалось что-то очень осторожное. — Я не буду ласкать коня, названного в честь ушедшей эпохи итало-диско!       — Почему все об этом говорят? — Давина продолжила хохотать, всё ещё возмущаясь тем, что немца постоянно сравнивают с известным итальянским исполнителем.       — Потому что его так зовут!       — Иди сюда, — она вытащила из своего кармана леденцовую карамель и вложила в мужскую руку.       — Что? Он разве не на спортивной диете? — Кол нехотя подставил свою ладонь с конфетой, и конь быстро забрал ее, оставляя после себя лишь слюни. — Зашибись, — он поморщился, с отвращением обтирая измазанную руку о джинсы. — Это теперь вместо благодарности, Сладкоежка?       — Вообще-то он благодарен, — девушка снова погладила подставленную морду. — Посмотри ему в глаза.       — Ты какой-то заклинатель лошадей?       — Я знаю их язык.       — Ладно, раз уж мы разобрались, что оба немного… с изюминкой, то, может быть, прокатимся до рабочего места? — он напоследок погладил животное и сделал шаг назад.       — На коне? — Давина последовала за ним.       — На железном, — Кол усмехнулся, указывая направление к машине.       — Не забывай, что ты всё ещё для меня староват, — брюнетка дразнила, нарочно ускоряясь и оказываясь уже у своего спорткара.       — Понял, — он с детским энтузиазмом подскочил к водительской двери внедорожника. — Мы играем наперегонки? — Кол покачал головой и прыгнул за руль, когда его во второй раз оставили одного и не ответили ни на один из вопросов.

***

      Вечером Элайджа и Кэтрин подъехали к дому Сальваторе, как всегда, назначенному их точкой сбора. Когда входная дверь открылась, и они прошли вперёд, то застали в гостиной миниатюрную блондинку, отчитывающую двух взрослых мужчин.       — Хватит мельтешить, — Деймон подал голос с дивана. — Я сейчас блевану.       — Это ты во всем виноват! — Ребекка не меняла тему разговора, второй день полоская всем мозги. — Кто решил затащить Кэролайн в ту кровать, где до этого тусовалась офисная шлюха?       — А кто бы смог вынести этого кабана из его квартиры? — старший Сальваторе нашёл другую жертву для выплеска своей негативной энергии. — И ты была не против!       — Потому что напилась, — девушка молча поприветствовала вошедшую пару и упала на другой диван. — Изначально я предлагала притащить их обоих сюда!       — А почему в моем доме опять траходром? — Деймон развёл руки в стороны.       — Это вопрос к тебе, — Стефан процедил сквозь приветливую улыбку вновь прибывшим.       — Как он долетел? — Кэтрин обратилась к Элайдже, пока два брата Сальваторе спорили с возмущённой блондинкой.       — Написал, что все в порядке, — он сказал достаточно громко, чтобы все слышали. — Устроился в своей старой мастерской. Это на первое время. Ему нужно заняться каким-то международным проектом. Очередная выставка.       — Какая к черту выставка? — она покрутила пальцем у виска. — Все волнуются за их отношения больше, чем за свои. Я чуть печень не посадила позавчера!       — Нам надо что-то менять, — Элайджа устало потёр переносицу.       Они с Финном хотя бы работали и вместе выезжали на объекты, пока все остальные решали проблемы на чужом личном фронте.       — Что? — Кэтрин с ужасом на него уставилась. — Если тебя что-то не устраивает в постели, то можно позвать кого-то на один раз. Только пусть это будет Кэролайн, — она вполне серьезно задумалась. — У неё красивая грудь. И она меня не так сильно бесит, как остальные женщины во всем мире.       — О чем ты? — он также к ней повернулся, но затем покачал головой, разобравшись в очередной шутке. — Я говорю, что нам не стоит трогать их. Разберутся и без нашего вмешательства. В прошлый раз получилось только хуже.       — Не разберутся, — Ребекка вклинилась в разговор двоих. — Все безнадёжно потеряно. Гордости у обоих хоть отбавляй!       — Что скажет главный психиатр? — Стефан посмотрел на брата. — Какое будет заключение? Ты ведь так старательно развязывал ему язык.       — И лучше бы этого не делал, — Деймон постоянно закатывал глаза. — Он сказал, что не смог заставить себя возненавидеть ее даже после того ужасного признания в измене, — он проворчал, принимая вертикальное положение. — Целый год парень был уверен в том, что ему нагло наставили рога, и все равно не смог погасить чувств к ней.       — Потому что они только-только зародились в тот момент, — Ребекка объясняла как маленьким детям. — Кому будет легко от них отказаться? Кто вообще отказывается от любви?       — Остаётся надеяться, что мои специализированные коктейли хотя бы ночью примирили голубков, — старший Сальваторе переглядывался с братом, который разбирался в своего рода искусстве родственника. — Исходя из некоторых пропорций и чистой импровизации гения секса, чья-то волшебная палочка должна была превратиться в настоящий жезл или даже посох. Я выступаю за мужское плодородие и начало новой жизни.       — Ты опять думаешь лишь об одном, — Кэтрин тяжело вздохнула, усаживаясь под бок к своему жениху.       — Было бы странно, если бы здоровый человек об этом не думал, — Деймон ответил ей в тон, но когда наступила глубокая тишина, он опять ее разбавил: — И это не я первый начал! Во времена палеолита все люди поклонялись пенису! Фаллосы вытачивали из камней…       — У нас каждый разговор так или иначе приводит к фаллосу? — Стефан перебил, не желая слушать курс лекций о ритуалах и интимных увлечениях древнейших культур.       — По-моему, у нас сейчас вся жизнь идёт через фаллос, — Ребекка усиленно что-то обдумывала в своей блондинистой голове.       — Давай без новых планов, хорошо? — Элайджа уже заметил в глазах сестры маниакальную озабоченность.       — У меня будет еще одна идея, — она спокойно проговорила, несмотря на его негодование. — Никакой Новый Орлеан меня не остановит!       — Мы итак усугубили положение вещей. Занимайся лучше своими отношениями, — старший брат пригрозил, показывая на неё пальцем.       — Я не виновата, что у нас все хорошо. И даже если бы что-то случилось, мы бы не бегали друг от друга по всему земному шару! — Ребекка посмотрела на Стефана, который в это время откинул голову назад и протяжно выдохнул, терпеливо позволяя своей девушке выпустить весь скопившийся пар.       Он, конечно, прекрасно осознавал, с кем связался, и мужественно держался, не вмешиваясь в ее перепалки с братьями, исключительно ради ее же душевного спокойствия, но иногда заносчивая блондинка могла перейти границы дозволенного, и уже тогда они решали вопросы на месте — наверное, в этом и была вся прелесть их взаимопонимания и редкой гармонии в отношениях.       — Эй, семейка Аддамс? — Кол открыл входную дверь с характерным звуком. — У нас есть новый ландшафтный архитектор, — он пропустил молодую девушку вперёд.       — Вы прискакали сюда на верблюде? — Деймон сразу же узнал брюнетку-жокея.       — Верблюды бегают, скачут — кони, — Давина поправила, и все собравшиеся в гостиной ей улыбнулись.

***

      — Как дела? — Роуз села в чёрный тонированный автомобиль.       — Были бы лучше, если бы ты меня не подводила, — Локвуд пропыхтел, делая какие-то заметки в своём телефоне.       — Я не виновата в том, что он не хотел лететь со мной.       — Напомнить, где я тебя подобрал? — он повернулся вполоборота и раздраженно продолжил: — Сейчас тебе подвернулась возможность пристроиться на всю оставшуюся жизнь, но у тебя опять не хватило мозгов.       — Твоя жёнушка засела у него в голове, — девушка огрызнулась. — Я здесь бессильна. Зачем она тебе вообще нужна?       — Мужчине нужна жена, потому что не всё на свете можно свалить на правительство, — Тайлер усмехнулся, вспомнив цитату-анекдот.       — Обычная вякалка из телевизора, — она с досадой прошипела. — Может быть, немного смазливая на личико.       — Зато эта вякалка имеет голос толпы, — сенатор проговорил с восхищением и гордостью, будто и правда ценил свою жену. — О светлом будущем заботятся политики, о светлом прошлом — историки, а о светлом настоящем — кто? — он посмотрел на замолчавшую Роуз: — Правильно. Журналисты. Знаешь, как возрос мой рейтинг доверия? — он показал белоснежную улыбку, довольствуясь своим положением и властью. — Правда есть парочка стариков, которые до сих пор во всем сомневаются, — Локвуд резко сменил оскал на задумчивый и серьёзный вид. — В первую очередь, нужно разобраться с одним дотошным сенатором. Я обязательно придумаю, как от него избавиться. Его главная слабость — хоть и храбрая, но совершенно тупая дочка. Надо бы ее припугнуть.       — Что прикажешь делать мне? — Роуз не обращала внимания на его новый зарождающийся план. — Меня уволили.       — Ты ещё не со всеми начальниками переспала? — Тайлер рассмеялся, будто ее проблемы — это что-то напускное и совсем ничего не значат, в отличие от его затеянного. — Что обычно женщины придумывают в таком случае? Скажи, что забеременела.       — Очень смешно, — девушка не разделяла юмора политика. — Он предохранялся.       — Я смотрю, тебе никто не доверяет, — Локвуд разошёлся ещё больше. — А когда-то была главной отличницей и лучшей студенткой колледжа, — он пришёл в себя, отсмеявшись в кулак.       — Мы вместе попали в ту петлю, — Роуз напомнила, подняв подбородок. — Не нужно этих осуждений свысока, сенатор.       — Но у меня хватило денег оттуда выбраться, — он безразлично ответил. — А потом я и тебе помог, устроив на высокооплачиваемую работу и зачистив биографию.       — Тебе просто нужен был свой человек у детишек Майкла, — она улыбнулась его же ненастоящей улыбкой. — Не говори, что беспокоился обо мне.       — А кто тебе мешал искать богатого мешка? — Локвуд недоумевающе покосился. — Это ведь золотая жила. Только ты сначала замахнулась аж на женатого финансиста, — он присвистнул, вспомнив о ее хищнических замашках. — Ну и что? Кто-то из них развёлся ради тебя? Но не справиться с жалким убожеством… — Тайлер процедил, скрипя зубами. — Какой из уличного художника может получиться бизнесмен? Хренов деятель искусства!       — У него вроде как есть образование, — Роуз разбиралась в этом и всё ещё могла оценить талант по достоинству. — И он вправе заниматься преподавательской деятельностью.       — Купленное право, как и всегда, — сенатор судил по себе. — Почему глаза на мокром месте? — он увидел подступающие слёзы. — Ты в него влюбилась?       — А ты влюбился в свою жену? — девушка выплюнула ему в лицо и дёрнула за автомобильную ручку, тут же выпрыгивая из салона.       — Проследи за ней, — Локвуд кивнул своему охраннику и уткнулся в подготовленный лист с речью выступления. — Я один во всем мире работаю?

***

      Кэролайн находилась в своей уютной гримерке, готовясь к вечернему эфиру и обновляя любимую помаду. Прошло несколько дней после того неудобного пробуждения в постели с бывшим любовником, и она окончательно удостоверилась в том, что поступила правильно, оставив его одного и убежав прочь.       Сегодня с ней произошло что-то особенное, когда она решила вернуться к своей жизни до этих дурацких любовных переживаний, а первым шагом к новому этапу стало осознание и принятие действительности: поумневшая блондинка наконец отпустила прошлое, разорвав тот чистый белый лист, так и не прочитав тайного послания, и, даже не обернувшись, последовала направлению, заданному разумом.       — Ты выпросила у Дженны командировку в Париж? — Мэтт заявился без стука, как это часто делал в последнее время.       — Не ной, — девушка ухмыльнулась. — Ты тоже летишь. Возьми с собой семью, — она мечтательно прикрыла глаза. — Покажем твоим девочкам самые лучшие места. У нас будет целая неделя.       — Благотворительность наших дорогих политиков перед Рождеством? — он держал в руках брошюру. — Придётся вести репортаж прямо с выставки современного искусства. Надо восхищаться тем, что они вкладывают бабосики в культуру?       — Да, — телеведущая махнула рукой. — Купят парочку картин у молодых неопытных студентов и произнесут напутственные речи. Мне плевать, — она натянула маску холодной и расчётливой журналистки. — Что-нибудь придумаем. Хочу интервью с острой перчинкой. Надо поймать кого-то из напившихся конгрессменов на банкете после основной части.       — Как ты себя чувствуешь? — Мэтт настороженно спросил, удивляясь смене ее настроения.       — Очень хорошо, — Кэролайн поправила бюст прямо под пиджаком, не стесняясь чужого присутствия. Это было очень даже в ее стиле, но только сейчас она фальшиво играла роль. — Моя голова полностью чиста. То, что произошло, оказалось глупой пьяной ошибкой, — блондинка повторила запомнившейся фразой.       — Бонни рассказала мне, — он присел на край стола, пока девушка располагалась в кресле. — Тупой был план.       — Я с ними не разговариваю, — она обиженно проговорила. — И вообще, я хочу начать жизнь с чистого листа.       — Прежде чем сжечь за собой мосты — убедись: на том ли ты берегу.       — А я решила стать птицей, — Кэролайн фыркнула. — Или ещё лучше — водоплавающей птицей.       — Им тоже нужны берега, — мужской смех раздался по всему помещению.       — Перестань, — она тыкнула пальцем в воздух. — У меня целый список дел в новой жизни. В первую очередь, я планирую надрать какой-нибудь политический зад!       — Узнаю старый боевой настрой! — Мэтт с гордостью аплодировал. — Вот такой ты мне нравишься гораздо больше, — он достал бутылку воды и открутил крышку.       — Я тебе нравлюсь? — блондинка по-хитрому улыбнулась.       — Ты всем нравишься, — он ответил очевидное. — Не вытягивай из меня комплименты. Это признак бессилия, — ее коллега опять философски рассуждал. — Я всегда тебя поддержу, ты же знаешь. Что бы ни случилось.       — Тогда поделишься своим семенем по-братски? — девушка пробормотала ненавязчиво и в совершенно приятельской манере, но ее друг с проглоченным ругательством вылил на себя открытую воду.       — Совсем уже «ку-ку»?! — Мэтт наградил ее самым недоумевающим взглядом.       — Вы с Мари можете заняться прекрасным французским сексом с видом на Эйфелеву башню, пока я сижу с вашим ребёночком и жду заветную баночку, — она говорила абсурдные вещи вполне серьезно и спокойно.       — Ты под кайфом, что ли?       — Я не знаю, что мне делать! — Кэролайн в какой-то момент подскочила с места. — Мне больше не нужны никакие отношения, а рожать ребёнка все равно когда-нибудь придётся! Биологические часы тикают, и я не хочу потом выискивать и подбирать по всем критериям суррогатную мать, — ее глаза сейчас выражали беспокойство и даже тревогу. Похоже, у телезвезды таились скелеты в шкафу, и она, как и многие другие люди, имела свои болевые точки. — Это слова моего врача. Я ничего не придумала.       — Тебе всего лишь двадцать девять, а не пятьдесят, — потрясённый коллега пошатнулся и выпрямился, принимаясь стирать с себя воду бумажными салфетками.       — Мне скоро тридцать, — блондинка внесла важную поправку. — Как хочешь, — она вздохнула, не услышав внятного ответа. — Тогда я найду какого-нибудь горячего француза и затрахаю его до полусмерти… — телеведущая запнулась, задумываясь о каких-то своих женских вещах. — Стоп… Я ведь не пропускала приём тех таблеток? Или пропускала?       — Ты о чем? — Мэтт все ещё качал головой, находясь в отрицании.       — Я восстанавливала свой гормональный фон, — она объяснила. — После всех переживаний год назад у меня сильно сбился цикл. Мой гинеколог назначила другие противозачаточные, и я их все равно принимала, хоть и ни с кем… — девушка нервно усмехнулась и сама себя одернула: — Да нет, это глупости. От парочки пропущенных дней ничего не случится.       — Уверена? — мужской голос вывел ее из дальнейших размышлений.       — Абсолютно, — Кэролайн утвердительно кивнула. — Лучше я ограблю банк спермы, чем соберусь рожать от гордого барана, прогнавшего меня так же, как какую-то из своих овечьих подстилок!       — И снова старая шарманка, — Мэтт закатил глаза. — Подожди, я запущу проигрыватель, — он сделал вид, будто нажал на воображаемую кнопку. — Где же та заезженная пластинка? И твой Санта-Клаус тебе не изменял, если что, — он напомнил, пока не началась очередная истерика.       — Все мужики — гребаные кобели! — приступ все же дал о себе знать, выливаясь в отчаянный крик. — И я не прощу ему ни одну женщину после себя! Я буду это припоминать каждую секунду до конца жизни! — блондинка пнула кресло, на котором до этого сидела. Она выдохнула, заметив, как ее друг тянется к ящику стола и вытягивает оттуда плитку белого шоколада. — Лишь ты лучше всех, — девушка усмехнулась в ответ на такую братскую заботу. — Кто ещё знает, где я храню своё главное лекарство? Поэтому я бы с огромным удовольствием позволила тебе меня трахнуть и оплодотворить, — девушка продолжила, несмотря на то, что Мэтт чуть не задохнулся, когда снова поднёс бутылку ко рту. — Если бы ты не был женат, конечно же.       — И как бы ты это объяснила своему мужу? — он откашлялся в сторону.       — Он бы не стал раздувать скандал, — Кэролайн показала широкую улыбку. — Тем более я собираюсь вывести его на чистую воду раньше, чем забеременею.       — Спасибо за откровенность, — Мэтт следил за ней и теперь радовался, что маска маньяка сошла с прекрасного женского лица. — Припадок закончился? — он передал ей новую порцию шоколада. — Ещё доза. Налетай, детка.       — Да, — блондинка застонала от удовольствия. — Отпустило, — она с наслаждением облизала пыльцы и вернулась к главной теме разговора: — Но насчёт грязных дел Локвуда — это правда. Мне нужна твоя помощь.       — Всегда к твоим услугам, — ее друг заинтересованно на неё посмотрел: — Что-то незаконное? Взлом?       — С проникновением, — девушка отшутилась. — Как ты любишь.       — Взломать его гараж? — Мэтт начал догадываться.       — Загородный дом.       — У меня всегда с собой удачливая монтировка, ты же знаешь, — он потёр ладони в предвкушении приключений.       Будучи студентами, они уже имели дело с незаконным проникновением в частную собственность, и сейчас большой опыт позволял им воспользоваться всеми старыми репортёрскими штучками и трюками.       — И ещё нам надо связаться с Финном, — телеведущая приняла для себя решение общаться только с одним из Майклсонов. — Думаю, для него найдется полезная информация.       — Как всегда, Кэролайн Форбс борется за справедливость, — Мэтт отодвинул от себя бутылку подальше.       Мало ли что эта женщина могла ещё выкинуть.       — Нет, — она покачала головой, улыбаясь как-то по-грустному. — Мы всегда называли это правопорядком.       — Почему это снова звучит незаконно? — он поддел ее любимой крылатой фразой, но она и не думала смеяться.       — Ничто не может быть грязнее, чем чистая политика, — блондинка равнодушно пожала плечами. — Пора бы показать ее всему миру. Люди имеют право знать.       — Сказала та, что планирует вскрывать замки ломиком.       — Плевать на риски, — девушка посмотрела на себя в зеркало: лицо полностью отражало ее внутреннюю пустоту. — Главное — результат. Когда нам что-то мешало?       — Вообще-то очень опасно, — Мэтт прикидывал в уме все варианты. — Это уже большая игра, Кэр. Надеюсь, нас не застрелят. Хотя для журналиста почётно умереть подобным образом, — он усмехнулся.       — Пусть меня застрелят, — Кэролайн перевела на него свой взгляд. — Зато правда победит, — она наконец улыбнулась и продолжила воодушевлённо: — Даже если сама в конечном итоге погибнет. Мы проведём свой эфир без какого-либо сценария. На этот раз никто не уйдёт от ответственности. Ты со мной?       — Мы вылетим с канала, — ее друг тихо простонал, но когда в дверь постучали, и появившиеся на пороге помощники прошли в гримерку для подготовки главной телеведущей, он прошептал, наклоняясь ближе: — Ты знаешь, на какой номер скинуть время и координаты.       — Никогда в тебе не сомневалась, — блондинка с довольным видом откинулась в кресле и проследила за удаляющейся фигурой Мэтта.       Она потянулась за телефоном и напечатала сообщение Финну, прикрепляя фото документов из той папки, которую для неё недавно выкрал Мэйсон. К счастью, ответ последовал быстрый и лаконичный, и журналистка улыбнулась, задумываясь о предстоящем будущем: Кэролайн пустилась во все тяжкие и пошла на крайние меры, ввязываясь в настоящую политическую паутину, стоящую ей карьеры, но почему-то именно сейчас она хотела завершить свою телевизионную деятельность последним громким делом.       Девушка наметила в голове целый план разоблачения и решила сначала отыскать необходимый компромат, затем собраться с силами перед последним эфиром и отдохнуть в Париже на полную катушку, а дальше покончить со своей шоу-программой и впервые обнажить всю правду, какой бы она ни была, до конца.       Больше никакой полуправды. И никакой нейтральной позиции.

***

      Клаус в очередной раз навалился на задыхающуюся любовницу и неторопливо перевернулся на спину, разжимая свою стальную хватку и наконец отпуская податливое женское тело, давно смятое в его объятиях.       — Ты можешь хотя бы сейчас сказать, что любишь меня? — Кэролайн всё ещё была в состоянии подать голос, хоть и довольно осипший.       Он совсем не понимал, в какой реальности они опять находятся, но нисколько не удивился, что оказался с ней наедине.       — Если я скажу, то мне придётся соответствовать этим словам всю свою жизнь, — Клаус закрыл глаза в надежде провалиться в темноту и перестать мучить себя алкогольной комой. — Забрать тебя в охапку, спрятать в каком-то укромном месте и больше никогда не отпускать.       — А ты не готов брать на себя такую ответственность, — обиженная блондинка улеглась на подушки. — Понимаю.       — Наши чувства друг к другу имеют обратный эффект и разрушительные последствия, — он продолжил, протягивая свою руку к ее голому бедру. — Всё уже произошло, и ничего не изменишь. Я потерял тебя, но в итоге нашёл себя, — Клаус откровенно признался, что спустя время после их разрыва чудесным образом погрузился в новую творческую волну — и это оказалось единственным спасением от полного безумства. — Я не смогу потерять тебя снова.       — Чтобы не терять — береги, — она также закрыла глаза, слушая его голос.       — Я оставил тебе письмо, — он прочистил горло, вспомнив о важной для него вещи даже в таком неопределённом состоянии. — Когда придёт время, и ты будешь готова, то решишь для себя. Для нас.       — Как только я разберусь со всем, — Кэролайн тихо прошептала и взяла его за руку, но в какой-то момент всё начало растворяться в воздухе.       Клаус поднялся с кровати и направился в основную студию. Теперь ему часто снились обрывки последней пьяной ночи, и это, как ни странно, придавало сил и вдохновения для написания новой картины.       Студенты создавали целые инсталляции и готовились к выставке всеми современными средствами, а он вносил свою лепту в искусство молодых художников завершающей серией понятных только ему полотен.       Поднеся краску к холсту, он опять всмотрелся в своё творение: на картине изображались спокойное море и дым над водой как результат испарения. Это море дышало ровным ветром, но Клаус точно знал, что оно было обманчивым. Конечно, художник долго размышлял о том, как показать свою потерю через полотно, но решился на смелый шаг и добавил темноты — теперь море стало мрачным и всепоглощающим, хотя такой вид бездны завораживал ещё больше.       Оставалось придать необъятной холодной стихии какое-то завершающее объяснение, поэтому он показал его через отражающийся лунный свет, еле проходящий сквозь воду.       Сейчас Клаус отошёл в сторону и посмотрел на работу с другого угла: в этом море не было ни тревоги, ни боли, ни волнения, но оно несло разрушительную силу своей пустотой и безразличием.