Нарушенные обещания, или «Каэде надоело, что я валяюсь на диване»

Котетсу проснулся от звонка домашнего телефона. Решив, что это опять Лариса, которой захотелось что-то добавить, ну или извиниться и напроситься назад (женщины любят так делать, когда их отказ воспринимают холодно), он даже не поднялся с дивана и снова закрыл глаза. Ну и сон. Приснилось бы что-нибудь стоящее. А так только тоску о прошлом навеяло. Очень приятно, спасибо. Звонок оборвался, но через минуту повторился опять. На этот раз Котетсу потрудился оторвать зад от любимого лежбища и сбросить входящий. — Как тебе это, милочка? — прошептал он, хотя на самом деле в мыслях еще витал в ушедшем сне. Звонок повторился, но уже на мобильный телефон. Каедэ. Что-то случилось? Она же сейчас должна быть в школе. — Да, милая, я тебя слушаю, — приветливо заверещал он в трубку. Дочь для него была всем, он никогда не смел вымещать на ней свой плохой настрой или хотя бы даже просто грустить при ней. В трубке послышалось детское рыдание. — Пааапа, приезжай скорее! — протянула девочка, — Как можно скорее, папочка! И снова всхлипы и плач. Котетсу быстро начал собираться. — Уже еду, крошка. Что случилось? Почему ты плачешь? Каедэ! — Я не хотела, папа! Я просто пыталась его поцеловать, а он… Голос в трубке сменился на взрослый женский. — Мистер Кобураги Котетсу? Добрый день. Вас беспокоит директор школы Каедэ, Томас Кристин, Надеюсь, вы сейчас можете подъехать, у нас с вашей дочерью случилось ЧП. — Уже еду! Что произошло? — резко ответил он, только потом сообразив, что это не совсем подходящий тон, но было уже поздно. — Это долго объяснять, но проблема в её способностях… некста. Просто приезжайте скорее. На этих словах Кобураги уже запрыгивал в свой автомобиль. *** — Мороженое хочешь? — Нет. — А вкусняшку какую? Тортик например. Точно, давай накупим сладостей, и весь вечер будем смотреть аниме, а? — Тебе в ночную смену сегодня. Котетсу грустно вздохнул и завел машину. На заднем сидела поникшая тёмноволосая девочка одиннадцати лет. Лицо было зареванное, привычный блеск в глазах сейчас потух. — Извини, папа… — За что ты извиняешься? — Теперь тебе придется платить за лечение Найвза… А у тебя и так сейчас мало денег. — Ничего, малышка, как-нибудь справимся. Мнда. Вот это сюрприз. Конечно, Каедэ с её несформировавшейся способностью было опасно ходить в школу, но уже месяцев восемь назад она научилась её полностью контролировать, и карантин в виде домашнего затворничества закончился. А теперь тут такое. Первый поцелуй, ну, вы понимаете, сильное волнение. Какой-то скачок нервного импульса, и Каедэ очень порадовала любимого мальчика ртутью вместо слюны. И до сих пор не выяснили у кого она переняла эту способность. Никто сознаваться не хотел. Да даже если и выяснится это, что толку то? Отвечать придется всё равно семье Кабураги. Хорошо еще, что мальчик сильно не пострадал, как выяснилось уже в больнице. Но после такого «подарка» он с Каедэ общаться уже явно не будет. Да кто бы стал общаться, напои его ртутью, пусть даже случайно, это же смертельный яд! Каедэ в школе дали отгул на пару дней или на неделю, если потребуется, чтобы та отошла от шока. При таком стечении обстоятельств был риск возненавидеть свои способности некста, хотя это был несчастный случай. Однако, если бы он был еще единственный. Миллионы людей по всему миру, так или иначе, страдают от несформировавшихся способностей юных некстов. Для Каедэ это могло стать сильным ударом… — Что ты сейчас хочешь, малыш? — осторожно поинтересовался у дочери Котетсу. — Я устала. Спать хочу. — Хорошо, я отвезу тебя домой. Потом сам съезжу тебе за вкусненьким. — Пап. — перебила его девочка. — Да? — Я плохая? — Что за вопросы, солнце моё? Ты не сделала ничего плохого! Просто так получилось и… — Найвз смотрел на меня так, будто убить хотел. Я… я так испугалась. Опять всхлип. — Эй, малыш, только не плачь! — Котетсу остановил машину на светофоре, обернулся назад и погладил любимую дочь по голове, — Я уверен, с ним всё будет в порядке. Он поправится. — Но он больше не будет дружить со мной. Он будет меня ненавидеть. — Если ты ему подаришь поцелуй со вкусом клубники, то не будет, — тупая шутка сама собой вырвалась. — ЭТО НЕ СМЕШНО, ПАПА!!! — девочка снова закатилась в плаче. В этот момент просигналила машина сзади. — Да еду я, дебил! — рявкнул Котетсу, с силой треснув ладонями по рулю. Еще больше расстроил дочь. Ма-ла-дец, что. Действительно, пора завязывать с идиотской привычкой к месту и не к месту отпускать пёрлы. Каедэ притихла. За всю оставшуюся дорогу домой она не сказала ни слова, даже когда её отец извинился. Подъехав к дому, Котетсу лично открыл дверь машины дочери и поднял её на руки. — Прости папу, малыш. Я дурак, — он чмокнул её в лобик. Девочка продолжала хмуриться. — Детка, ну чего ты? — привычно завыл папаша, — Я же извинился. — Всё хорошо, пап, — она обняла его, — это ты прости меня. Котетсу облегченно вздохнул. — Вот так, радость моя. Всё будет хорошо, — ласково сказал он, крепко обнимая девочку, — Давай, беги домой. Бабушка наверняка уже вернулась из магазина. Я пока машину в гараж поставлю. Каедэ засияла, как солнышко. Казалось, будто и не было ничего плохого сегодня. Папа легонько шлепнул её по спинке, направляя к дому, и та побежала к двери. Вернувшись домой, он обнаружил, что матери ещё не было дома, а Каэде уже легла спать. До работы оставалось еще четыре часа. Надо было выпить кофе и поехать за обещанными сладостями для дочери. Было бы неплохо купить ей еще какой-нибудь сюрприз. Только вот с деньгами… да, проблемка. Где бы занять. Раздумья прервал телефонный звонок. Опять двадцать пять, сегодня день какой-то странный… Котетсу достал мобильник из кармана и тут же выронил его из рук. Барнаби. Брукс. Младший. Кролик. Его Банни. Звонит. Тигр дрожащими руками поднял с пола телефон. Нерешительно нажал кнопку приема вызова. Надо выровнять дыхание. Нельзя выдать своё волнение. Зачем он звонит? Зачем он звонит? Первый раз за год? Они же расстались. Пообещали друг другу. — Котетсу? — мягкий голос в трубке. — Да, Барнаби, — как можно более спокойно постарался произнести он. В соседней комнате послышался шорох. Кабураги не обратил внимания, не до того было. — Привет, Дикий Тигр. Как ты? — Я… Да… неплохо в целом. Всё хорошо, да. — У меня на следующей неделе день рождения, надеюсь, ты помнишь. Хотел тебя позвать, — перебил его взволнованный голос в трубке. Сердце бешено колотилось в груди. Что? На день рождения? Но ведь… — Котетсу, извини, я не сдержался! Я очень по тебе соскучился! Я… не могу тебя забыть, старик. До сих пор. Не мог найти предлога. Знаю, я сам предложил нам больше не видеться, но я не могу так больше. Хочу еще хоть раз увидеть твоё лицо. Нет. Замолчи. Не продолжай. Заткнись! Не тереби старые раны. Зачем ты позвонил? Банни. — Извини, Барнаби. Я не могу. У меня проблемы с дочерью… Каедэ. Тут такое произошло… — первое, что пришло в голову. Слова звучали хрипло и как-то неуклюже. Будто оправдание. Жалкая отмазка. Хотя он не солгал. Но что бы он сказал, не произойди этого случая? Барнаби и расценил это как отговорку. — Ты просто не хочешь меня видеть, да? Прикрываешься дочерью, Котетсу, как не стыдно… — Это правда! — воскликнул Кабураги, разозлившись больше на себя, чем на Барнаби. Ведь это действительно всего лишь причина, чтобы не ехать, и он это прекрасно понимал, тем более, что через неделю Каедэ, с её то характером, будет как ни в чем не бывало ходить в школу и улыбаться… — Не смей называть Каедэ предлогом! Тут несчастный случай… — Извини, Котетсу, что потревожил. Не надо было мне звонить. — Подожди, Барнаби! — внезапный испуг, но бывший напарник уже скинул вызов. Котетсу закусил губу, до крови. Мысли перепутались. Что это только что было? Зачем? Не сдержавшись, он длинно и грязно выругался. Кажется, даже чуть громче, чем следовало — в пяти метрах от него отдыхала его дочь. Точно, Каедэ. Прости своего отца, жалкого неудачника, что он так тебя использовал. Всё, пора сваливать. К черту кофе. Можно и в кафе засесть по дороге. *** — Да, Барнаби. Барнаби?! На этой фразе я так и подскочила. Звонит сам Барнаби? Отец же сказал, что они больше не общаются. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Ура! Барнаби позвонил! Ура! Так и хотелось прыгать от радости. Тихонько сползла с кровати и подошла к двери. О чем они там говорят? Плохо слышно. Надо чуть приоткрыть дверь. — Извини, Барнаби. Я не могу. У меня проблемы с дочерью. Барнаби его куда-то пригласил? Пап, ты... Не прикрывайся мной! Не отказывайся! Я тоже хочу его увидеть! Он же мой любимый герой! После тебя, пап, конечно. — Это правда! Не смей. Подожди, Барнаби! Ну вот. Отлично. Зачем ты это сделал, старый идиот? Что за маразматичные у тебя принципы — завязать с прошлым, отец? По тебе же видно, что тебе этого не хватает. Иногда ведь можно встречаться. — Ёбаный тебя в рот, ссука, черт тебя дери... Лицо заливается краской. Ну что ты как кричишь, пап? Что это за… выражения такие? Ты никогда так не ругался… Ползу обратно в постель. Вспоминаю. На папе лица не было первое время, когда он ушел из Лиги. Когда я спросила, будем ли мы видеться с остальными героями и с Барнаби Бруксом, он ответил, что нет. Этого никогда больше не произойдет. Сначала я не придала этому значения, решив, что это очередная его тупая шутка. Но он не шутил. И за весь год, с тех пор как он начал сдавать в аренду свою квартиру в центре Штернбилда и вернулся домой, он действительно ни разу не ездил повидать старых друзей. И я никогда не слышала, чтобы он разговаривал с ними по телефону или скайпу. Это было очень печально на самом деле. Как будто что-то произошло, что-то плохое. Должна же быть этому какая-то причина. Даже если ему больно, что он больше не Герой, Барнаби то теперь тоже! Так что хотя бы с ним можно было оставить контакты. Но с ним как раз-таки контакты оборвались в первую очередь. Дольше всех с отцом общалась Голубая Роза. Почему-то именно она. Но и это со временем прекратилось. Как папа вернется домой, надо бы допросить его, если будет в настроении. Да куда этот дурак денется?