Нарушенные обещания, или «Каэде надоело, что я валяюсь на диване»

После разговора с Бэном в «Баре Героя» он уже вторые сутки не выходил из дома. Игнорировал звонки босса. Игнорировал звонки Барнаби. Просто заперся в своей квартире и делал вид, что его тут нет. Пофиг на Ллойдса, перебьется. А вот Барнаби наверняка вне себя от ярости. Закатит нешуточную истерику при встрече же. С каждым новым уходящим часом он всё сильнее осознавал, что оставаться дома больше нельзя, надо выйти на контакт. Но тем сильнее ощущал свою беспомощность и не чувствовал ни капли силы чтобы встать с дивана. Да и синяки еще не прошли. Навернуться с хрен знает скольки метров — дело нешуточное. И это ему еще повезло, что угодил в мусоровоз. Вроде как и смягчило падение, а на самом деле так символично. Может, ему стоило там остаться? А что, он отлично бы там смотрелся. Герою, который не может справиться с совершенно обычным преступником, который даже ни разу не некст, самое место в куче мусора. Больше он ни на что не годится. Кабураги был подавлен и полностью разбит. В таком состоянии нельзя было показываться на людях, но и вернуть себе хоть каплю позитива у него тоже не получалось. Всё, что он делал эти два дня — пил, да пересматривал старые записи с Легендой. Вспоминал слова Бэна о том, что у Легенды тоже иссякли силы и как он спился, еще сильнее впадал в уныние и пил еще больше. Хоть и понимал, что это его не спасет. Более того, хуже делает он только себе. Но если бы его угнетал только этот факт. Больше всего он боялся признаться во всем Барнаби. Чувствовал вину за то, что не может вот так просто взять и поделиться всем накопившемся с ним. А Барнаби бы не стал тупить, сразу бы всё выложил. Он такой… открытый, хоть и кажется замкнутым… Однако, надо было что-то решать. Соберись, тряпка. Сколько можно? Котетсу посмотрел на пустую бутылку вина, что держал в руке, и название которого уже не мог разобрать в темноте. Откинул в сторону. Завязывать надо. Толку то, что он вот так сидит? Надо обдумать план действий. Так. Сначала поспать, сходить в душ, или наоборот? Черт, Котетсу, думай по существу! Точно. Для начала надо просто прогуляться. Куда? Кхм, кажется, у Карин завтра концерт в баре. Надо бы сходить. Потом. В голове промелькнула мысль, что надо проведать Каедэ, и вообще посмотреть на домашних. Давно он их не видел. Это должно ему поднять настроение. После чего он объяснится Барнаби. Да. Нужно взять отпуск. По крайней мере, никаких других идей ему в голову больше не приходило, и надо было цепляться за то, что есть. Да и вряд ли бы он придумал что-то лучшее, чем свидание с любимой дочерью. *** Игра на фортепиано и голос, как всегда безупречны. Везет же Карин. Такое замечательное хобби. А ему что делать? Вот, как этот молодой человек, барменом до скончания дней работать? Отвернувшись от сцены, он заказал еще колы. После двух дней запоя адски мучал сушняк, с чем он сейчас усердно боролся. Плюс голос Голубой Розы его настраивал на нужный лад. Он всегда приходил на её выступления, любил слушать, как она поёт. Апплодировал ей громче всех. Но сегодня он пожелал остаться незамеченным. Даже пришел сюда в другом костюме, надеясь, что привыкнув к стандартному, Карин его пропустит мимо глаз. — Котетсу? И как ей это удается? — Эээ, Голубая Роза, привет! Рад тебя видеть! Поешь, как всегда превосходно! — с веселым видом поздоровался он. Карин присела рядом и надула губки. — Ты чего так вырядился? А это что? Пластырь? — ахнула она. Котетсу погладил подбитую недавно правую щеку. — Пустяки. Тебя угостить чем? — Нет, спасибо. Ты знаешь… Что-то тебя слышно не было. Агнес трехэтажным матом крыла. Все обеспокоены. Барнаби стал какой-то мрачный. Ты куда пропал? — Были трудности. Думаю, завтра взять отпуск. Надо перед рождеством дочку повидать. Карина покраснела и резко отвернулась. — Ну ты даешь. Нашел время для трудностей. Столько планов срываешь! Если из-за тебя Барнаби упадет в рейтинге, Агнес тебя кастрирует! Про Барнаби я уж молчу. — Да уж, — усмехнулся Котетсу, почесывая висок. — Не хотелось бы мне почувствовать на себе их гнев. Не пугай меня так. — Ты не выходил на связь два дня. Если ты говоришь, что это трудности, то я не представляю, что может быть труднее заколебавшего всех Лунатика! Котетсу не решался на неё посмотреть. В замешательстве разглядывал свой уже пустой бокал, стыдился самого себя. Почему он раньше не придумал, что ответить Голубой Розе в такой ситуации? — Дикий Тигр, ты сам не свой какой-то. Неужели не поделишься? — девушка перешла почти на шепот. Котетсу оглянулся на неё. Карин опустила глаза и покраснела. Кто бы говорил. Весь ноябрь на Тигра очень странно реагировала. В кармане брюк завибрировал мобильный. Котетсу нерешительно достал телефон и посмотрел на экран. Барнаби. В сотый раз уже, наверное. Черт. Под пристальным взглядом Голубой Розы он сунул телефон обратно. Так глупо сейчас выглядел. Ему хотелось провалиться сквозь землю. Даже пожалел, что вообще пошел в бар. — И что это было, Котетсу? — тон, не предвещавший ничего хорошего. — Это? А, да ничего важного, потом поговорю. — Но ты мог взять трубку и сказать что перезвонишь. Котетсу, ты… — Забей, — перебил он её, — не думай об этом. — Котетсу… — она покачала головой, — я не могу. С тобой правда творится что-то неладное. Я же чувствую. Вот докопалась. И грубо не ответишь же. — Даже если я тебе скажу, в чем дело, легче тебе не станет, поверь. — Ты мне не доверяешь? Кабураги удивленно на неё посмотрел. — Да не то что бы, просто это очень серьезное и… личное. Может, стоит ей сказать? И попросить никому не говорить. Ну типа, выплакаться и всё такое. Ага, очень смешно. Старпер рыдает на плече у несовершеннолетней девочки. Ну прям живой анекдот. Брось, Кабураги. Это правда не смешно. — Ясно, извини, что докучаю. Пойду я. Только ты это, не говори никому, что меня сегодня видел, а то съедят же. Мол, как так, ты его видела, а нам ничего не сказала. Не хочу тебя выдавать, просто ты же сам завтра в офисе объявишься, правда? Поразительной доброты девочка. Котетсу почувствовал облегчение. — Да, конечно, — он искренне улыбнулся. — Спасибо, Карин. Голубая Роза едва не подпрыгнула и снова покраснела. Хах, забавная она. Он не удержался и рассмеялся. — Ты чего смеешься? — смущенно пробормотала девочка. — А ты такая смешная. — Да пошел ты, Кобураги Котетсу! — она резко развернулась, — Чтоб завтра явил свою задницу на работу! Доброго тебе вечера! — Эй, постой, — он удержал её за руку. Чисто случайно, без левых мыслей. Странно, но Карин не обернулась и почему-то задрожала. — Ну чего тебе еще? — Во-первых, старшим грубить нехорошо. Во-вторых, ты сама от меня что-то скрываешь. Карин вырвала свою руку из его кисти и посмотрела на него с каким-то испугом, глаза её заблестели. Котетсу подумал, что она сейчас опять будет кричать, ну или разревется. Да уж, странная девочка. Так настойчиво спрашивать о чужих проблемах, когда со своими по ходу дела справиться не может. — Только не кричи больше на меня, хорошо? — он продолжал улыбаться. — Давай сделаем так: ты мне расскажешь, что у тебя случилось, а я тебе, что случилось у меня, окей? Хотя он не был до конца уверен, что это стоящая идея. Но если уж на то пошло, то Голубая Роза как никто другой из всей Лиги должна его понять. И воспринять адекватно. — Я-я не уверена, стоит ли… — голос её заметно дрожал, как и она сама. — Это тоже очень серьезно, и тоже… личное. — Что же может быть серьезней проблем от Лунатика? — весело передразнил он её и подмигнул. Карин на минуту замолчала, сосредоточенно думая, и, наконец, решительно заявила: — Хорошо. Я скажу тебе. Но только не здесь. — М? — Придется пройти в гримерку. Она сейчас должна быть свободна. Котетсу удивился еще больше. — Эм. Ну ладно. Девушка крепко схватила мужчину за руку и быстро потащила за собой. *** И правда. Лучше бы он вообще не приходил сегодня в бар. Да уж лучше бы продолжал дома обниматься с бутылкой. Но только не это. Появившийся было заряд бодрости от выступления Карин, сейчас сошел на нет. Только добавив путаницы в голове. Совсем не вовремя. Ну, вот вообще. Минут пять они с Голубой Розой перепирались, кто первый начнет свои жалобы на жизнь. Уступать никто не хотел, каждый считал, что его проблема серьезней в сто крат, чем проблема собеседника. Кинули жребий. Пришлось Голубой Розе во всем признаться. Конечно, она говорила, что ей только кажется, что это совсем ничего не значит, и что уж тем более ей ничего от Дикого Тигра не нужно, но она действительно его очень уважает и часто о нем думает. И иногда даже думает вещи далеко не невинные. Как реагировал Котетсу? Минут двадцать выслушивая подростковый лепет, он просто стоял и молчал. Во-первых, его посетило чувство де-жавю. Во-вторых, его посетило чувство очень сильного де-жавю. Полгода назад он уже выслушивал нечто подобное. От Барнаби. Хотя еще можно поспорить где ситуация была сложнее. Там — парень. Тут — девчонка. Там — взрослый, но всё же значительно младше его самого. Тут — совсем девочка, еще школу не закончила, она ему в дочери годится. Там — не отстал, пока своё не получил. Более того, перетянул на «свою сторону», и печенек никаких не потребовалось, теперь у них любовь, отношения. Хотя они и скрывают это ото всех (кому какое дело, кто с кем спит?). Тут — ничего не требует, просто высказывает свои чувства, хотя и надеется на что-то. Пусть и самую малость. В конце концов, кто-то там когда-то сказал, что любви все возрасты покорны. Ну и что? Пришлось ему ответить девочке, что он рад, что такой «старик» как он, еще способен нравиться «молодым и красивым», навесил лапши на уши, что это не более, чем влюбленность (может, так оно и было, а может и нет, но все мы знаем, что в этом возрасте уже всё возможно), и что он, ну разумеется, не может ей ответить взаимностью. Потому что ему уже достаточно много лет; он всё еще любит свою жену; на данный момент главная женщина в его жизни — это его дочь; ничего серьезного с Карин у них все равно не выйдет, а за что-то несерьезное и браться не стоит, так как это может только навредить самой Карин. Поэтому лучше всего оставить это дело сейчас. Что Карин еще найдет себе отличного парня, что всё будет хорошо и бла-бла-бла. Бла-бла-бла. Всё по накатанной схеме. Кроме того, он почувствовал болезненный укол совести. И думал он сейчас уже только о Барнаби. О своём дорогом Кролике. Не о своем недавнем провале, не о том, что теряет силы, не о Каедэ, даже не о стоявшей перед ним бледной заикавшейся Голубой Розе. Только о Барнаби. Как он нехорошо с ним поступил, заперевшись в своей квартире и не отвечая на звонки любовника. Чувство было такое, будто он сейчас не просто успокаивал эту девушку, а делал с ней что-то иное, будто изменял Барнаби. Он понял, как сильно по нему соскучился, и как сильно хочет в его объятия. — Котетсу, можно тебя хоть раз поцеловать? Пожалуйста! Я… больше не буду поднимать эту тему, — она натянуто улыбнулась. — Вот, я же говорила, что не хотела тебя этим бредом беспокоить. Ты извини и… спасибо, что поддержал меня. Ты настоящий друг! Поэтому ты мне так нравишься. — Ха-ха-ха, всегда пожалуйста, обращайся, — растерянно почесал он затылок, — Мы же друзья в конце концов. Просьбу её он искренне постарался не расслышать. — Ну так… Можно мне… — Кхем, послушай, Карин, — Котетсу положил ей руку на плечо и мягко улыбнулся. — Никогда не спрашивай человека, можно его поцеловать или нет. Просто целуй и всё. Это народная мудрость такая. Если поцелуй от души, то человек, которого целуют, явно его заслужил, так что ему будет приятно. Что-то он уже передумал делиться своей проблемой с девушкой. Да и не о проблеме этой думал он сейчас. А только как бы поскорее покинуть эту комнату, запрыгнуть в машину и дать по газам в сторону дома Барнаби. Карин кивнула. — Хорошо. Так… что ты хотел сказать? Ну, что у тебя произошло? — Послушай, давай я тебе в другой раз расскажу, хорошо? У меня появилось неотложное дело, надо спешить. Боюсь, что человек мне звонивший, сейчас очень на меня зол, мне надо бежать на встречу. — Но ты обещал! — Извини, — Кабураги даже поклонился. — Я правда очень спешу. — Д-да, — Карин даже заикаться начала, — хорошо… В другой раз, так в другой раз — Спасибо большое! — Тигр поклонился еще раз, — ну, я пошел. Он уже открыл дверь, когда Голубая Роза с криком «Подожди!» набросилась на него и… поцеловала. Котетсу не был готов к такому нападению, поэтому не сразу сообразил отстранить девушку, в итоге получился, так сказать, полноценный поцелуй. Ого! — изумился мужчина, прикасаясь пальцами к своим губам. — Шустрая… — Сам же научил только что! — хихикнула счастливая девушка. Он расплылся в тёплой улыбке. — Молодец, быстро учишься. Ну… — Да не стесняйся уже, иди, — деланно-равнодушным голосом произнесла Карин, отмахиваясь от него. — Тебя же там кто-то заждался. Котетсу и слова не добавил, только развернулся и как безумный помчался по коридору к выходу из бара. Заводя машину, он уже не вспоминал о Карин, которая в этот самый момент тихо плакала у себя в гримерке. *** — Ах-ре-неть можно! Звонит сам Дикий Тигр, собственной персоной, кто бы мог подумать?! У меня аж, бля очки от неожиданности треснули! — ооочень пьяный голос в трубке. — Барнаби, ты дома? — Нет, что ты, детка, как ты мог такое подумать? Я снимаюсь в порно, за это, как его… за бешеные бабки! А тебя где носит? — Я к тебе еду. — Да ладно? Правда что ли? Что-то долго ты едешь. Три дня уже, — очень цинично. — Извини, Барнаби, я был не в себе. Я всё объясню. Объяснит. Но не сегодня. — Че? Мне что-то послышалось? «Извини»? «Извини»?! Какое, блядь, «извини»?! Ты представляешь, что со мной было? Вот, сейчас гляну… 102 исходящих. Тигрёнку. Какого хрена?! — Я понимаю, Банни, я тебя подвёл. Так ты дома? — Конечно, я дома, блядь, где же мне еще быть? Хотя учитывая, что Агнес мне все мозги протрахала, я сейчас должен трахать её в другое место. Про Ллойдса я уж промолчу, так и быть. — Банни, извини. Я люблю тебя. — Своё «люблю» будешь отрабатывать! Чтоб через пять минут был у меня дома, стоял раком и умолял меня о прощении! Много же Банни выпил. Только большое количество алкоголя делает его таким агрессивным. Хотя тут еще и стресс. Черт. Что же Котетсу натворил. Из-за него теперь его любовник в таком состоянии. — Я так и сделаю. Сделаю всё, что ты скажешь. — Еще бы! Ну, так ты куда пропал то? Ты как будто испарился! Мы уж хотели звонить твоей… Ик… семье… Хату твою взламывать. Раз уж ты… Кабураги уже звонил в дверь квартиры Брукса. — Ох, ты ж бля, это ты что ли? — Да. — Реактивно, чо. Вот это сервис! Барнаби открыл дверь, облокотившись на косяк, усмехнулся и отключил звонок. — Привет, милый, — Кролик снял очки и закусил дужку. — Не устал? Три дня в пути всё-таки. Ну, заходи что ли, что ты так на меня грустно смотришь? А как еще Котетсу было на него смотреть? Только перешагнув за порог, он обнял Барнаби. — Прости меня, пожалуйста. У меня была депрессия. Я не выходил из дома. Боялся показаться в таком состоянии людям. И тем более тебе. Не хотел, чтобы ты меня видел таким, — торопливо прошептал он. — Что-то мне сдается, что ты нагоняешь пургу, — Кролик его от себя отстранил. — Это не похоже на моего Тигренка. У тебя депрессия? А что случилось то? Почему ты мне ничего не сказал? Я то наивно полагал, что любовники, да ладно, друзья, должны друг друга поддерживать… Котетсу присел на лесенку у окна. Барнаби, следовавший за ним, едва не споткнулся об него, так как с равновесием сейчас у Кролика было ну совсем плохо. Встал на колени позади Тигра и обнял его за плечи со спины, жарко дыхнув в лицо перегаром. — Чувствуешь? Это всё из-за тебя. Это у меня скорее депрессия. А вчера был нервный срыв. Ллойдс меня послал к каким-то там хуям пока я не найду своего напарника. Что, Тигрёнок, завтра на ковер? Не боишься? Боииишься, — прошипел он ему в ухо, слегка прикусив его. — Скорее, я тебя сейчас боюсь, — вздохнул Кабураги. Барнаби с силой укусил его в шею. Котетсу содрогнулся под жестокой волной удовольствия, но стерпел молча. — Я действительно очень перед тобой виноват. Прости меня, пожалуйста, — голос дрогнул, на глазах выступили слезы. Барнаби резко развернул его к себе. — Что это? Слезы? Нет… Мой Тигрёнок не может плакать, — нежные поцелуи в уголки глаз. — Я даже тебя прощу. Только не плачь. Дикий Тигр не должен плакать. Он же Дикий Тигр. Столько любви в этом родном голосе. Котетсу почувствовал себя еще больше виноватым. Безмозглый ублюдок. Как он посмел оставить своего Крольчонка одного? Осторожно снять его очки. Нежно поцеловать. Еще раз. И еще раз, долго. Прикусить кончик его языка. Облизнуть его губы. Полностью, страстно погрузиться в поцелуй. Барнаби дернул Тигра за волосы, отстранив его от себя. — Но моё прощение тебе так легко не достанется, старик. Пойдем-ка в спальню. Котетсу не смел перечить. От чувства вины сегодня он позволит поступать Кролику так, как он хочет. Если это хоть как-то сгладит его вину и поможет Барнаби прийти в себя, он готов к этому. К любым пыткам. Брукс сам его раздел. Медленно, с чувственными прикосновениями, поглаживаниями. Упрямо глядя в глаза Тигру и посмеиваясь. Котетсу сгорал от стыда, но молчал, упорно молчал. Барнаби чувствовал своё превосходство и явно наслаждался каждым элементом этого редчайшего в их личной жизни момента. Ведь обычно доминировал Кабураги, никогда не позволяя так с собой играть. Барнаби отбросил любовника на постель. Теперь Кабураги подвергся шквалу поцелуев и укусов, не имея возможности на них ответить. Так мучительно. Но надо терпеть. Барнаби одной рукой прижимал его за грудь к кровати, другой гладил внутреннюю сторону его бедер, иногда, будто случайно, задевая возбужденный орган, что буквально встряхивало Котетсу, как от удара током, заставляя его издавать глухие стоны, хотя он изо всех сил старался сдержаться. — Ты сейчас такой милый, — улыбнулся Барнаби. — Почаще бы с тобой так. Я чувствую себя укротителем. Лежи смирно, не дергайся. Котетсу стиснул зубы. Хорошо. Он не дернется. Не дернется даже когда Барнаби возьмет ему в рот. Даже когда он своим прохладным мягким языком начнет дразнить его разгоряченного. Он не дернется. Не дернется. Только сильнее стиснет зубы, уже не в силах терпеть собственное напряжение. Еще чуть-чуть и… Барнаби внезапно его отпустил. Котетсу выругался про себя. Ну что за? Это что, часть пытки? Он уже был так близок… — Ты же сделаешь то же самое для меня? – наигранно умоляюще протянул Кролик. — Что? — Тигр таки дернулся. — Молча, — сменив тон на грубый, напомнил блондин. Точно. Котетсу же пообещал себе выполнять все приказы любовника. Он кивнул и развернул Барнаби так, чтобы тот оказался под ним. Опустив голову между его ног, Кабураги сглотнул. Раньше он никогда этого не делал. И чувствовал сейчас себя как школьница, первый раз делающая однокласснику минет чисто из любопытства. Ну, как говорят, такое часто бывает. — Ну же, ты чего там застыл? — возмутился Кролик. — Начинай уже! Оказалось это не так уж и плохо. Точнее, не так ужасно, как ему до этого казалось. А вполне… ничего так. Особенно видя, что твой партнер от души наслаждается твоей работой. Правда, Котетсу параллельно мучила мысль о собственном стояке, уже болезненном. Надо было как можно скорее разрядиться, поэтому он усердно расправлялся с членом Крольчонка. — Хорошо получается у тебя… старикан, — сквозь стон выдавил Барнаби. — Продолжай в том же духе и достигнешь большого успеха. Звучало, как оскорбление в адрес какой-то сучки. Плюс плевок липкой жидкости на лицо. Круто. Котетсу всегда об этом «мечтал». Где здесь чертовы салфетки? Так, ну ладно. Теперь то он уже получит свою долю? Барнаби откинул в сторону голову, тяжело дыша, и улыбнулся. Он выглядел очень довольным. — Спасибо, Тигрёнок. Я очень тебе благодарен. Котетсу молчал, закусив губу, терпел и ждал. — Я бы разрешил тебе на меня подрочить, но, боюсь, что у меня опять встанет, так что мне придется тебя оттрахать, — тем временем самодовольно заявил Кролик, откидывая волосы с мокрого лба. — Так что лучше бы ты пошел в душ и сделал свои дела там. Чтоооо? Это не честно! Но ведь он дал себе слово. Обещал… Котетсу нахмурился и продолжал сидеть в нерешительности. — Ну? — тряхнул головой Брукс. А с другой стороны… Он его дал, он его в праве и нарушить. К черту такое несправедливое обещание! — Я подумал, что это слегка нечестно, — медленно проговорил Тигр, взглянув на Кролика так, что тот сразу в лице переменился. — То есть, я хочу сказать, что я адски хочу трахаться… С тобой, а не с собой. И как бы я ни был виноват перед тобой сегодня, это не дает тебе право отправлять меня онанировать, да еще и в полном одиночестве. Он притянул к себе Барнаби, ухватив его за бёдра. — Ты уж извини меня, Банни. Будет больно, я уже горю весь потому что. Хочу скорее кончить, — всё так же медленно, с расстановкой вещал Дикий Тигр, вводя в любовника два пальца со смазкой и так же медленно ими двигая. Барнаби покорно отдался этим сильным рукам, почувствовав ауру дикого зверя, который до этого будто спал. А теперь его раздразнили, разбудили и он очень, ОЧЕНЬ зол. От сознания того, что вернулся его любимый Дикий Тигр, он снова возбудился. — Молодец, Крольчонок мой, — ласково прошептал Котетсу. За этим последовали грубые толчки, хриплое рычание и громкие стоны Кролика. Котетсу кончил не так быстро, как ожидал, зато обильно, и тут же в изнеможении рухнул на простыни. А Барнаби так и остался в «стоячем» положении. Кабураги засмеялся над крайне нелепым положением напарника. — Ну что, Кролик. Я больше не могу, ты меня уморил. Так что можешь просто подрочить на меня, а я тебе помогу, если хочешь. *** Только он еле отмазался от Барнаби и взял отпуск, как размытая в принципе проблема резко приняла четкие очертания. У него силы стали уходить, а у дочери проявляться. Ну, прям круговорот сверхестественного в природе — Кабураги сам не знал, как это правильно назвать. В общем и целом, пообещал он своей семье вернуться домой. Что это значило? Это значило, что только на пару дней он освободил себя от неприятного разговора с любовником. Теперь же времени не осталось. Стоял он перед изображением Кролика в боевом костюме и, как идиот, пытался правильной торжественной интонацией заявить, что уходит из Героев. Так то вот. Хотя как бы он не старался — всё равно Барнаби на него, скорей всего, обидится. Но что поделать, если некст в нём угасает, а дома ждёт любимая дочь? Кого Котетсу любил больше? Если разбирать этот вопрос поверхностно, то он покажется весьма сложным. Но если копнуть глубже, то правильный ответ очевиден. И это не Барнаби… К сожалению. Их связь вообще с самого начала была случайной и… неправильной. Но в тот день Тигру признаться не удалось. Крим вышла из комы и заявила ТАКООООООЕ, от чего Барнаби впал в нешуточное расстройство, так что Катетсу решил отложить своё заявление, чтобы еще больше не нагружать напарника. Хотя Кролик вечером ему тоже прилично вынес мозг. Сказал, что хочет сам уйти из Героев. Но было ли это для него правильно?.. Тигру пришлось оправдываться перед дочуркой и считать в уме дни, на сколько он еще задержится в Штернбилде, хотя вещи были уже собраны и коробочки покорно ждали, когда же их закинут в грузовик. Всё стало только сложнее. И так не вовремя. Голубая Роза еще звонила. Долго трепалась что-то там про Оригами. Пришлось и её успокаивать всё с тем же придурковатым видом. Хотя тут Котетсу даже искренне старался — всё-таки одной проблемой теперь меньше, раз Иван внезапно приударил за Карин. И пусть та всё еще краснела и психовала в присутствии Котетсу, слава богам, она всё же поняла, что толку от этого не будет никакого, так что решилась дать Ивану шанс. Этот невинный разговор о подростковых проблемах даже поднял Тигру настроение, так что хотя бы уснул он в эту ночь без душевных терзаний. И к лучшему. Потому что следующий день в сущности не принес бы ему ничего хорошего, так что лучше ему было перед ним выспаться.