«Эти дураки из Первого отдела испортили мне все шоу!
(╯°□°）╯︵ ┻━┻
Но ваша троица показала себя блестяще
(｡•̀ᴗ-)✧
Что ж, Юко, признаться, ты меня удивила. Броситься под пули ради других – да у тебя совершенно сдвинутые приоритеты! Это же извращение – ставить других выше себя! Или ты, правда думаешь, что это красиво и благородно? Хотя даже я не могу не признать, что это сделало игру более захватывающей.
(≧▽≦)
Вообще, в моей идеальной концовке, Сузуэ была бы уже мертва. Согласись, это печальное обстоятельство добавило бы вам троим больше драматизма и стимула меня поймать. Но я проявлю уважение к твоему выбору – считай, что ты своим поступком выкупила её жизнь. Я не буду её больше трогать (хотя это неточно ;-) ). Но сможешь ли ты спасти других? Угадаешь, кто попадет под удар следующим?
(ꏿ﹏ꏿ;)
О, не волнуйся! Я подожду, когда твоя рана затянется, иначе что это будет за веселье? А пока подготовлюсь к следующему акту нашего шоу.
^_^
Выздоравливай! До встречи в новой игре»
— Вот же зараза! — не сдержался Хару, которому сейчас очень хотелось смять и выбросить это письмо, — Даже если позиция Юко ошибочна и она поступает безрассудно, это ещё не дает права всяким мерзавцам вроде Пандоры её высмеивать! — Чем больше мы получаем эти послания, тем больше я убеждаюсь, что Пандоре интересна именно Юко, — задумчиво заметил Камбэ, потерев подбородок. — Почему ты так думаешь? — удивился Като, немного поостыв. — Из нас троих он только ей пишет такие пространные сообщения. — Может просто считает, что девушку проще запугать? — предположил Хару. — Может и так. Окончательные выводы делать пока рано. — произнёс Камбэ, что-то напряженно обдумывая. — Ты веришь, что Пандора будет ждать, пока Юко не поправится? — с сомнением спросил Като. — У меня нет причин доверять преступнику, — хмыкнул Дайске, — Сегодня же найму охрану, чтобы больше кого попало не пропускали и тщательно проверяли всё, что передают для Юко. — А этой твоей охране можно доверять? — скептически уточнил Хару. — Доверять можно только самому себе. И то не всегда, — усмехнулся тот, — Тут ты прав, охрану можно подкупить. Поэтому она будет охранять главный вход и этаж. А в палате или около неё лучше дежурить кому-то, кого Юко знает и доверяет. — Но мы же не можем делать это вдвоем. Ладно у меня ещё эта неделя свободна, но потом-то мне на работу нужно выходить. Да и у тебя, как я понимаю, дела есть. — Разумеется. Нужно подключить к этому делу других. Я могу попросить Сузуэ периодически дежурить в палате Юко. — Я бы ещё Рэя подключил. — предложил Като, — Они с Юко уже давно знакомы, гораздо раньше, чем этот Пандора объявился. Да и зачем бы ему нужны были такие сложности? Юко и так завсегдатай его бара. — Да, пожалуй, можно. — согласился с ним Камбэ, — К тому же, будь он Пандорой, действовал бы через сестру Юко, как через рычаг давления, а не через посторонних людей. Так что Рэй, действительно, отпадает как подозреваемый. К тому же, он не из болтливых. — А что насчет нашего отдела? — Можно. Но при условии, что про Пандору они знать не будут. Просто скажем, что состояние Юко нестабильно и ей нужно избегать волнений, поэтому необходимо, чтобы кто-то дежурил в палате. — Почему ты так не хочешь, чтобы остальные знали о Пандоре? Как по мне, это помогло бы защитить Юко и они сами были бы осторожнее. — Они стали бы дерганнее, — резонно заметил Камбэ, — К тому же, знает наш отдел – знают все. Узнает Первый отдел, посчитают Юко, за которой охотится Пандора, потенциально опасной. В лучшем случае, её у нас отберут. — Но… может так будет лучше. У Первого отдела круче оснащение. Может быть они сумеют лучше её защитить. — Лучше, чем мы? — хмыкнул Камбэ, скептически приподнимая бровь, — Сомневаюсь. И позволь напомнить, Юко такая девушка, которую прежде всего нужно защищать от неё же самой. С этим Первый отдел справится? — Нет. — вздохнул Хару. — Тут ты прав, Юко так все время и тянет какую-нибудь дурость совершить. Боюсь, с этим и весь Департамент не справится, не то, что Первый отдел.***
— Ты так и не ответила на мой вопрос, — прозвучал над моим ухом голос Камбэ, — Почему ты бросаешься под пули? — Не знаю, — вздохнула я. — Знаешь. — Отстань, мне на работу нужно. — я вошла в здание музея. Странно, на входе никого не было. На столе лежал старинный компостер для билетов. А откуда у нас в музее вдруг взялся турникет как в метро? Что? Мне тоже нужен билет? Я залезла в карман джинсовой куртки и с удивлением нашла там картонный прямоугольник, больше похожий на визитку, чем на билет. Оказывается, в нашем музее новая экспозиция под названием «Ящик Пандоры». Чушь какая-то! Опять современное искусство? Тем не менее я кладу билет в компостер и металлические зубы аппарата смыкаются на картоне, едва не пробив мне палец. Я одергиваю руку от хищной техники и ловлю пробитый билет уже на лету. Турникет с лязгом распахивает створки. Мне это совсем не нравится. Я оборачиваюсь и смотрю в проем двери, ища поддержки – но Камбэ там уже нет, а может быть никогда и не было. Быстро шагаю за турникет – створки сзади с грохотом захлопываются, как удар гильотины. Впереди меня длинный пустой коридор с тусклыми светильниками по обе стороны. Коридор настолько узкий, что если я разведу руки в стороны, смогу дотронуться до обеих стен одновременно. Назад не повернешь, двигаться вперед тоже страшно. Внезапно, по обе стороны от меня, погасли светильники, а потом начали мигать и гаснуть один за другим те, что впереди. Я поняла, что если не хочу остаться в кромешной темноте, мне ничего не остается, как только двигаться вперед. Светильники начинают гаснуть быстрее и я перехожу на бег, опасаясь только, что этот бесконечный коридор никогда не закончится. Но через бессчетное количество времени, он всё же заканчивается и я оказываюсь перед резным деревянным столиком, на котором стоит ноутбук. И надпись как тогда, в старом доме: «Открой меня», но не отпечатанная, а выведенная красными чернилами – в уголке клякса, словно сгусток крови. Оглядываюсь, но вокруг лишь кромешная темнота – не увидишь собственной руки, если её вытянуть. В круг света от единственного целого светильника попадает лишь столик с ноутбуком и мне ничего не остается, как только поднять крышку. Экран загорается мягким голубоватым огнём и тут же вспыхивают светильники на стенах. Я оказываюсь уже не в коридоре, а в просторном помещении, представляющем собой галерею. Голос, раздающийся из динамиков, только подтверждает мою догадку. Голос, который одновременно может принадлежать как мужчине, так и женщине, состоящий из тысячи помех, словно крутишь колесико нужной радиостанции в старом приемнике и останавливаешься между двумя радиоволнами. — Дорогие гости, приветствую вас на моей экспозиции! — жизнерадостно заговорил голос с невыносимыми помехами, словно где-то одновременно шуршали пакетом и скребли пенопластом по стеклу. Хотелось зажать уши или раздолбать в хлам этот дебильный ноутбук. Я осмотрелась и увидела на стенах множество портретов. На одном из них узнала Ичиро Накано, фальшивого жениха Саэки. На другом была изображена его дочь Мари. А на третьем, висящим неподалеку, тот самый похититель Сузуэ. Лица остальных мне были совершенно незнакомы. Здесь были и мужчины, и женщины, даже дети. Разные возраста, разные социальные положения. «Наверно, жертвы Пандоры», — подумалось мне, но вслух решила уточнить, — Кто все эти люди? Портреты на стенах захихикали разными голосами. Им вторил голос с помехами. Никто из них так и не ответил на мой вопрос. — Кто вы?! — спросила я громче, хотя от их голосов вдоль позвоночника бежали ледяные мурашки. — Никто! Никто! — ехидно донеслось со всех сторон. — И ты никто! — Я не никто! — возразила я, нахмурившись. Ещё только не хватало, чтобы портреты мне указывали! — А кто ты? Кто ты? Кто ты? — заладили голоса на новый лад, — Чего ты хочешь? — Я – Юко Такатори. И я хочу вернуться домой. Голоса засмеялись ещё сильнее. Улыбки портретов стали похожи на оскалы. — Твое желание бесполезно! — засмеялись они, — И ты тоже бесполезна. Потому что ты никто-никто-никто! — Неправда! — А почему ты тогда лезла под пули? — засмеялся голос с помехами, — Потому что ты знаешь, что ты никто. Твоя жизнь не имеет ценности. Здесь все никто. Тебе самое место в моей галерее. И тут я увидела рядом с собой раму в человеческий рост – пустую раму. Раму, предназначенную для меня. Я отшатнулась, как будто она могла поглотить меня и сделать живой картиной в этой безумной галерее. Экран на ноутбуке мигнул и сделался кроваво-красным. Мир галереи тоже приобрел зловещий багровый оттенок. Ухмылки на лицах стали шире и кровожадней. — Эй-эй! Останься с нами! — уговаривали голоса, — Ты никто-никто-никто. Как и мы. Мы все никто. — Като! Камбэ! Кто-нибудь! — закричала я, стараясь не вслушиваться в голоса. — Звать друзей бесполезно! Потому что ты никто! — засмеялись голоса, — И возвращаться бесполезно! «Никто» не может вернуться! Твое желание бессмысленно! Ты бесполезна! Хи-хи! Потому что ты никто! Останься с нами! Будем дружить! Ты ведь тоже никто-никто-никто! Они повторяли это снова и снова на разные голоса, а я чувствовала отчаяние от абсолютной беспомощности и бесполезности. Хотелось сжаться в комок и забиться куда-нибудь в угол, как в детстве. Я металась от стены к стене, но нигде не было выхода, не было спасения от этих ухмыляющихся, хохочущих словно гиены, лиц с портретов. — Останься, останься в моей галерее навсегда! — уговаривал шелестящий голос, — Ты будешь прекрасным экспонатом! Пустая рама непостижимым образом оказалась рядом со мной, уже не на стене, а на полу галереи, и вот что странно: хотя сквозь неё и были видны часть стены и висящие портреты, из неё тянуло каким-то замогильным, потусторонним холодом. Ступишь шаг за раму и останешься навсегда в этом абсурдном мире, словно Алиса по ту сторону зеркала. Я отшатнулась. — Нет! Не хочу! Не буду! Я не никто! Среди сотен голосов, уговаривающих меня остаться, я услышала ещё один до боли знакомый, зовущий меня по имени. И тут же галерея зашаталась, заходила ходуном, портреты покосились, начали падать со стен. Я и сама едва держалась на ногах. — Юко! Юко! Проснись! Я подскочила на кровати и испуганно заозиралась. И первым делом встретилась глазами с обеспокоенным девичьим лицом. — Хито… — начала было я, но тут же осеклась, — Ой, нет. Привет, Сузуэ. — Доброе утро, Юко! Прости, что разбудила, — виновато улыбнулась девушка, заправляя за ухо прядь волос, — Но мне показалось, тебе снилось что-то нехорошее. — Не показалось, — покачала головой я, — Действительно, снилось. Подожди, а почему ты сказала «с добрым утром»? Камбэ, вроде, после обеда приходил. — Господин Дайске был вчера, — охотно пояснила Сузуэ, — Сейчас уже новый день, Юко. — Ого. Я так и буду сутками дрыхнуть что ли? — изумилась я. — В тебя же стреляли, — мягко пояснила девушка, — Организму нужны силы, чтобы восстановиться. Не зря же говорят: «сон — лучшее лекарство». «Не в моем случае», — мрачно подумала я, вспоминая свой кошмар. — Юко, я хотела бы сперва поблагодарить тебя, за то, что ты рискуя жизнью, отправилась меня спасать, — Сузуэ церемонно поклонилась. — Оставь эти формальности! — испуганно замахала я рукой. — Каждый бы так поступил. — Неправда. — улыбнулась та. — Для господина Дайске — это семейное дело, а ты могла бы не подвергать себя опасности. — Ну, может и впрямь не каждый, — вздохнула я, — Но я не одна такой герой. Като вон тоже ринулся тебя спасать, — не приминула я похвалить парня, нравящейся ему девушке. — Да, я очень рада, что у господина Дайске такие надежные друзья, — улыбнулась Сузуэ. «Ну, вряд ли он считает нас друзьями» — мысленно усмехнулась я, а заодно пожалела беднягу Като, который, похоже, прочно застрял в френдзоне. Притом, даже не во френдзоне Сузуэ – она-то считает его другом своего родственника. В общем, пока парню оставалось только посочувствовать. — Юко, а можно спросить? — немного замялась моя собеседница. — Спросить в любом случае можно, — улыбнулась я, — Просто на некоторые вопросы я могу не ответить. Сузуэ серьезно кивнула. — Почему ты кричала во сне: «Я не никто»? — спросила она. Я задумалась. Хотела бы я и сама знать ответ на этот вопрос. Сон ведь отражение подсознания, верно? Похоже, придется здесь и сейчас проводить краткий психоанализ. — Так, в двух словах и не объяснишь, — я перевела взгляд на белоснежный потолок, как будто там можно было прочитать ответ на вопрос Сузуэ. — Сон пересказывать не хочу, он не из самых приятных. Но предположу, что возможно, это связано с тем, что я все время пытаюсь кому-то что-то доказать. Например, что могу быть полезной и со мной стоит считаться, — неожиданно разоткровенничалась я. В голове снова пронеслись те злые слова, преследующие меня на протяжении многих лет: «Ты всегда будешь достойна только коробки для бедных, Юко». Слова, которые не смогла вытравить из моей головы даже Хитоми.***
Помнится, когда я только попала к ним в дом, я ужасно боялась сделать что-нибудь не так, испортить или сказать что-то, из-за чего меня отправят обратно: из чудесной яркой сказки в пыльный сырой дом, в беспросветную бедность, в сигаретный дым и чужой мужской смех на кухне. Хитоми сперва думала, что я просто не могу привыкнуть к обстановке нового дома, поэтому и веду себя как перепуганный зверек, и была со мной ласкова и терпелива. Но один случай расставил всё на свои места. Как-то раз, вызвавшись принести с кухни лимонад, я случайно споткнулась по дороге и грохнула на пол узорные стаканы, которые, разумеется, тут же разбились, а сладкий напиток впитался в белый пушистый ковер лежащий рядом. Я с ужасом смотрела на дело своих рук: на ярко-розовые пятна на пушистом ворсе, на осколки некогда красивых стаканов, лежащие рядом, и понимала, что теперь меня совершенно точно отправят обратно, потому что никто не будет терпеть рядом с собой такую криворукую неумеху, как я, которую и взяли-то из жалости. Я отчаянно заплакала в голос и, сев на пол, начала судорожно собирать осколки на поднос и протирать пятна, но они лишь размазывались под моей детской ладошкой. Очередной осколок, незамеченный среди ворса, впился мне в палец и ковер теперь был украшен ещё и пятнышком крови. Размазывая слезы по лицу, я была в состоянии близком к панике. Так меня и застала Хитоми, выбежавшая из комнаты на грохот и мой плач. Со мной случилась настоящая истерика. Сидя на полу, я как заведенная повторяла только одно: — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, не отправляйте меня обратно! Я буду хорошей! Я буду делать всё, что вы скажете! Только не прогоняйте меня! Уж не знаю, как много Хитоми поняла из моей отчаянной речи, вперемешку со всхлипами и ревом, но девочка неожиданно села рядом со мной на пол и обняла меня – просто и по-детски. Я так удивилась, что даже перестала плакать. — Никто тебя никуда не отправит. Я не позволю. — серьезно сказала она, ласково гладя меня по голове. — И уж тем более совсем не нужно делать всё, что мы скажем. Прислуги у нас хватает. Мне нужна сестра и друг, а не служанка, — улыбнулась девочка. — Понимаешь? Я кивнула, подавив очередной всхлип. Несмотря на то, что разница между нами была только в три года, Хитоми часто вела себя как маленькая взрослая. — Пойдем, — сказала она, вставая, и потянула меня за руку с пола, — Тебе нужна аптечка. — девочка перехватила мой тревожный взгляд на ковер и добавила, — Не волнуйся, я скажу прислуге, чтобы они убрали осколки. Для меня, на которую мама срывалась за малейшую провинность, это было удивительным и непостижимым, а когда позднее в детскую зашла служанка со свежеиспеченным печеньем и теплым молоком, и ободряюще улыбнулась мне, я совсем обомлела от такой доброты. Этот момент стал переломным и, наконец, позволил мне расслабиться в чужом доме, не ожидая, что меня вот-вот вышвырнут из него словно приблудившегося котенка. Мы крепко сдружились с Хитоми, но всё равно какой-то червячок сомнения в себе и своей полезности время от времени напоминал, чем я обязана ей и её матери. Видимо, этот червячок так и остался со мной, несмотря на то, что я уже выросла и переросла многие детские страхи.***
— Я понимаю, — неожиданно сказала Сузуэ. Я с удивлением взглянула на неё, ожидая, что она сама пояснит свою мысль. — Мои родители умерли из-за болезни, когда я оканчивала старшую школу, — сказала девушка, — Госпожа Кикуко забрала меня к себе и оплатила учебу в Токийском университете. Господин Дайске тоже был ко мне очень добр всё это время. Поэтому мне тоже порой кажется, что я никогда не смогу отплатить им за их заботу обо мне. «Дайске добр?» — удивилась я, — «Мы точно об одном и том же Дайске говорим?» — Подожди, а разве ты не сестра Камбэ? — спросила я вслух. — Многие так думают из-за того, что мы похожи внешне, — засмеялась Сузуэ, — Я, действительно, ему родственница, хотя и дальняя. Наша семья была обеспечена, но не настолько богата, поэтому я вряд ли смогла бы получить полноценное образование без их с госпожой Кикуко помощи. — Вот оно как… — протянула я, пытаясь осознать услышанное. — Но мне кажется, ты свой долг уже давно отдала. Камбэ сказал, что ты мастеришь для него всякие суперские гаджеты. По-моему это очень круто! — Просто пытаюсь быть полезной, — смущенно улыбнулась Сузуэ, — Но это касается и тебя. Уверена, та семья, которая тебя удочерила, тоже ни разу не пожалела о своем решении. Тут она права. Никто ни разу не упрекнул меня в том, что я у них живу. Но всё же, свой долг перед Хитоми я ещё не выполнила. Вот когда отомщу тому мерзавцу, моя совесть будет спокойна. Наверно… Я надолго замолчала. Сузуэ не стала допытываться, о чем я думаю. — Знаешь, — наконец сказала я, — Всё-таки мы с тобой ужасно везучие. В нашей жизни были люди, любящие нас и не требующие ничего взамен. Не всем так везет… Сузуэ кивнула с мягкой улыбкой. — Ой, — вдруг всполошилась она, — У меня же задание от господина Дайске! — М? — удивилась я. Что ещё за спецзадание такое? Зная Камбэ, это могло быть… что угодно? — Господин Дайске сказал, что тебе здесь скучно. Поэтому мне нужно составить список необходимых вещей, пока ты находишься в больнице. — А. — догадалась я, — Книги там, скетчбук? Набор для рисования? Чтобы было чем заняться. — Да, — закивала Сузуэ, — А ещё выбрать картины на стены, занавески, предметы интерьера… — ЧТО?! — Ну, он сказал, что тебе скучно смотреть в белые стены. Покрасить их не получится, — извиняющимся тоном сказала она, — Тебе вредно дышать краской пока организм ослаблен. А вот украсить можно. Я принесла с собой каталоги. Богачи что, и такое могут себе позволить? Сказать, что я была в шоке, значит, не сказать ничего. — Ох, Сузуэ. Как-то это всё неожиданно. Для начала я бы поела… — я вдруг обнаружила, что ужасно голодная. — Значит, я вовремя, — услышали мы насмешливый голос от двери. Я обрадовано подняла глаза. В проеме стоял Рэй с большим букетом белых лилий (сто процентов Лилит передала), а также с объемным бумажным пакетом. — Только не говори, что там выпивка, — засмеялась я. — Нет. Всего лишь смузи и легкий бульон. — одними глазами улыбнулся бармен, — Ничего другого тебе пока нельзя. — А смузи… — Клубничный, разумеется. И вообще, не привередничай, я к тебе еле попал. Тебя охраняют покруче, чем Форт-Нокс! Только после звонка Камбэ твои телохранители, наконец, успокоились и поверили, что я не принес с собой отраву, иначе рискую испортить репутацию собственному заведению. — Ого! Это и впрямь так необходимо? Ну, охранять меня? — удивилась я. Сузуэ отвела взгляд и промолчала. Рэй ответил за неё. — Боюсь, что да, Шиповничек. — серьезно произнёс он.