Жизнь после

— Как же… так… — одними губами произнёс я. Реветь и задыхаться от собственной беспомощности — всё, что я мог сделать, пока мой друг жертвует собой ради всеобщего спасения. Ноги отказывались держать меня, и я обессилено опустился на колени. В глазах встали слёзы, а в горле застрял ком. Я не мог даже заорать, поддержать Сёму хотя бы словами. Он ведь там совсем один. Один спасает нас всех. Снова. Снова бросает вызов Смерти, но на этот раз она его не отпустит. Кто-то припал ко мне сзади и уткнулся головой в лопатки, обняв за плечи. — Миша, надо уходить, — дрожащим от слёз голосом сказала Славя. Я проигнорировал её, продолжая смотреть за последними минутами жизни моего лучшего друга. Мозг отказывался верить в происходящее, а сердце разрывалось от отчаяния. «Почему… почему я не остановил его?! Почему позволил это сделать?!» — корил я себя в голове. Отстреляв последние патроны, Сёма поднёс ствол «Нагана» к виску. Внутри всё остановилось и сжалось. Я закрыл глаза, из которых побежали слёзы, стекая тонкими струйками по щекам. Но ожидаемого выстрела не последовало, зато раздался громкий всплеск воды и испуганный вскрик: — Сёма!!! Распахнув глаза, я никого не увидел на противоположном берегу, кроме орды. Несколько ходячих, которые находились очень близко к обрыву, сорвались и полетели в воду. — Ч-что случилось? — заикаясь спросил я, ошарашено бегая глазами по отряду. — Сёма… он упал в воду, — ответила Лена и зарыдала, закрыв лицо руками. Отчаяние сменилось на гнев. Я сжал кулаки и принялся избивать бетон под собой. — ЧЁРТ! ДЕРЬМО! ЭТО ВСЁ НЕПРАВДА! Я НЕ ВЕРЮ В ЭТО! — Мишенька, успокойся, не надо… — попыталась остановить меня Славя, но я грубо оттолкнул её. Кожа с костяшек уже содралась, и по кулакам потекли струйки крови. — Миша, отставить! Это приказ! — скомандовал Саныч, отпуская Ульяну, которая вся прижалась к нему, и двинулся ко мне. — ПОШЛИ ВЫ К ЧЁРТУ СО СВОИМИ ПРИКАЗАМИ! ВСЕ ВЫ! ЕСЛИ БЫ МЫ ВАС ТОГДА НЕ ВСТРЕТИЛИ, СЁМА БЫЛ БЫ ЖИВ! От такого ответа Саныч на миг остолбенел, но затем его глаза загорелись и он схватил меня за грудки, подняв с земли. — За языком следи! В себя приди! Он прописал мне звонкую пощёчину, а затем ещё одну и ещё: — В себя приди! Слышишь, успокойся! Трёх пощечин мне хватило, чтобы оправиться и вернуться в адекватное состояние. Тяжело дыша, я смотрел Санычу прямо в глаза. — И-извините, я не хотел. — Знаю, что не хотел. Будь ты в адеквате с самого начала, давно бы тебе голову снёс. Он отпустил меня, и я упал на пятую точку, не в силах стоять на ногах. Ко мне тут же подбежала Славя и принялась озабоченно осматривать руки. Выглядели они, мягко говоря, неважно. Разодранные до мяса костяшки с лоскутками сорванной кожи. Из ранок сочилась кровь, стекая по всей кисти и капая на землю. — Лена, дай бинты. Но ответа не последовало. Девочка сидела на земле, прижавшись спиной к ограждению, и глядела пустым взглядом перед собой. — Лен, ты как? — потрясла её за плечо Алиса и опустилась рядом. Двачевская обняла подругу и принялась успокаивать её, но от Лены было ноль реакции. — У неё шок, — констатировал Саныч. — Она сейчас переживает слишком сильное эмоциональное потрясение. — С Сёмой было так же, когда мы сбежали от бандитов, — вспомнил я, но, кажется, зря. Лена, услышав имя погибшего товарища, дёрнула головой и затряслась всем телом. Из глаз девочки снова побежали слёзы, и она была готова вот-вот разрыдаться. — Тише, Лен, всё будет хорошо. Алиса ещё сильнее прижала к себе подругу и поглаживала по голове. Всё же это имело эффект, и Лена понемногу успокаивалась, а я поймал себя на мысли, что не один потерял кого-то важного. Я ведь замечал, что Семён проводил с Леной больше времени, чем со всеми остальными. И что он что-то чувствовал к ней. Да и она к нему… Не став дожидаться, пока Лена будет в состоянии оказать медицинскую помощь, Славя сама достала всё необходимое и обработала мои руки. Мне было стыдно, что из-за меня приходилось тратить такие нужные вещи как медикаменты. Вдвойне стыдно было перед Славей, с которой я так грубо обошелся. — Славь, — негромко позвал я её. — Что, Миша? — ответила она, не отрываясь от работы. — Прости меня… за грубость и те слова. Не знаю, что на меня нашло. Славя заглянула мне в глаза и ласково улыбнулась. — Я не обижаюсь. Борис верно сказал, что ты был… немного не в себе. Она запнулась на миг, подбирая подходящие слова, чтобы не задеть меня. — Не понимаю, что на меня нашло. Я как с катушек слетел. Это ведь… ненормально. — Миша, я понимаю твои чувства и твою боль. И поверь мне, испытывать такие чувства при потере близкого это абсолютно нормально. Ты ещё молодец, держишься, а вот Лене совсем плохо. Славя грустно покосилась на Лену и тяжело вздохнула. — Нужно идти, пока не стемнело. Взрыв мог привлечь мертвяков на этой стороне, — скомандовал Саныч, осматривая нас. Видя наши удручённые лица, он опустил голову и проговорил низким утробным голосом: — Мы понесли невосполнимую потерю в лице нашего друга и товарища Семёна. Мне так же, как и вам, тяжело осознавать это, но перестаньте реветь и убиваться. Каждый живущий рано или поздно окажется в земле, это горькая реальность нашего мира. Вспомните, ради чего он отдал свою жизнь. Выдержав паузу и удостоверившись, что мы слушаем его, он продолжил: — Ради нас. Ради того, чтобы мы вернулись в лагерь и рассказали остальным о случившемся. Будет непросто… очень непросто, но мы должны жить дальше и продолжать бороться. Он бы не простил нас, если мы опустили руки. Закончив речь, он отвернулся и запрокинул голову, смотря в небо. Его скулы напряглись, а нижняя челюсть задрожала… Кое-как мы собрались с силами и двинулись вдоль трассы. Саныч сверился по карте и обозначил примерное расположение лагеря. Чтобы добраться до него в кратчайшие сроки, необходимо было свернуть в лес, где нам предстояло заночевать. Двигались нестройной колонной: впереди прихрамывающий командир, поддерживаемый Электроником, позади них Ульяна и Алиса, которые всячески поддерживали и приободряли «увядшую» Лену, а замыкали строй я со Славей. Когда город окончательно исчез с горизонта, а солнце постепенно начало клониться на запад, наш отряд вышел в лес. Пробираясь всё дальше в чащу, мы двигались до тех пор, пока не опустился сумрак. С наступлением темноты Саныч принял решение всё-таки переночевать в лесу, так как дальнейшее продвижение могло быть опасным, да и мы все были изрядно вымотаны. Лагерь разбили возле небольшого ручейка, оттуда же пополнили запасы воды. Пока остальные располагались на месте ночёвки, нам с Серёгой дали распоряжение набрать хвороста для костра. Вооружившись фонариками, которые я нашёл в ТЦ, мы двинулись на поиски. Собирали всё, что могло загореться: кору, небольшие ветки, сухую траву. Руки до сих пор саднило, поэтому собирательство шло неважно. Серёга заметил это и предложил помощь. — Не, Эл. Всё в порядке, у тебя у самого полная охапка веток. Дальнейший остаток времени мы провели в молчании и только на обратном пути он спросил меня: — Миш, а ты свою катану у тех уродов оставил? — Да, — сухо ответил я. — Не жалко? — Жалко, но есть вещи поважнее. Электроник понял, что я не в духе, и отвязался от меня. Когда мы вернулись, костровище уже было готово, а ребята перебирали провизию, которую смогли унести. В ходе ревизии было решено, что на «ужин» каждый получит по консерве тушенки и по бутылке воды на двоих. Саныч, достав откуда-то из кармана спички, принялся разжигать костер, и вот буквально через минуту ветки вспыхнули и вверх взвились яркие языки пламени, освещая пару метров окружающего пространства. Ребята придвинулись поближе и выставили руки перед пламенем, чтобы согреться. У всех были уставшие и измотанные лица, но в целом все держались бодрячком. Даже Лена, которая немного отошла и стала реагировать на просьбы. Славя настояла, чтобы Санычу повторно перевязали и обработали ранение на ноге. — Пустяк. На войне и не такое было, — отмахивался он, но перевязать себя всё-таки дал. Пуля прошла навылет, не задев кости, но повредив пару мышц. В общем, как сказала Лена: «Месяц точно прихрамывать будет». Спать пришлось на земле, подложив под себя куртки. — Можно я с тобой лягу? Я обернулся на голос. Славя стояла, закусив нижнюю губу и потупив взгляд, и нервно теребила свою золотистую косу. — Если хочешь… — Хочу. Я подвинулся, давая Славе сесть рядом. Обхватив руками коленки, они прижала ноги к себе и положила голову мне на плечо. Так мы и сидели молча, глядя на пламя костра и слушая только наше дыхание и тихие переговоры остальных. И впервые за день я почувствовал спокойствие и умиротворение. Прикрыв глаза, я стал прокручивать различные моменты из прошло. Почему-то вспомнилось, как мы с Сёмой, будучи мелкими, выбрались с моими родителями за город, к бабушке на дачу. Рядом с домиком, если пройти через небольшую полянку и спуститься по небольшому склону, можно было оказаться на берегу небольшого, но глубокого озера. Вода в нём была яркого лазурного цвета, как небо. Конечно же, как только мы прознали про это озеро, первым делом по приезде мы направились туда, не предупредив родителей. Не знаю, о чём мы думали, потому что оба плавать толком не умели, но, видимо, интерес был выше страха утонуть. Спустившись к берегу, мы быстро разделись и побежали в воду. Несмотря на летнюю пору и припекающее солнце, вода всё равно была холодной. Вылезать из воды мы решили только тогда, когда зубы стали отбивать чечётку. Решили плыть наперегонки, однако Сёма быстро вырвался вперёд, оставляя меня позади. И только я начал догонять его почти у берега, у меня неожиданно свело ногу. Поддавшись панике, я стал беспорядочно бултыхаться, пытаясь не уйти на дно, но тем самым делал только хуже. Перед тем, как скрыться под водой, я успел крикнуть Сёме: «Помоги!», а дальше всё было как в тумане. Пришёл в себя я уже дома, в окружении всей семьи и доктора. Моему здоровью ничего не угрожало, благодаря своевременной первой помощи, которую оказал… Сёма. На вопрос: «Как ты это сделал?», он только пожимал плечами и говорил, что всё как-то само случилось, на автомате. Сёма сам вытащил меня из воды, откачал и сбегал до дома за родителями. И это был первый раз, когда он спас мне жизнь. — О чём задумался? -вернула меня в реальность Славя. — Детство вспомнилось. Как мы с Сёмкой пошли купаться на озеро, и я чуть не утонул, а он спас меня. Снова. — Миш, ты не виноват… — Поздно искать виноватых, это его к жизни не вернёт. Сейчас надо думать о том, как целыми добраться до лагеря. Она вздохнула и кивнула головой, соглашаясь со мной. Меж тем, Саныч, которому закончили перевязывать ногу, прошёлся вдоль периметра импровизированного лагеря, что-то проверяя. Вернувшись к костру, он сказал: — Следов ходячих или других людей я не увидел, однако не стоит исключать вероятность их появления, поэтому на ночь выставим караульных. Спать придётся недолго, поэтому двух человек будет достаточно. Я буду первым, Миша второй, остальные отбой. Получив в ответ удовлетворительный кивки, он жестом подозвал меня к себе и вполголоса, чтобы остальные не слышали, сказал: — Миш, я понимаю, что тебе сейчас нелегко, ты вымотан и изнурён больше остальных, но я могу доверить охрану группы только тебе. — Почему? — удивлённо посмотрел я на него. — Тебе хватит сил и реакции, чтобы отбить неожиданное нападение и защитить нас. Тебе я доверяю, как себе. От таких слов у меня уши заалели, но хорошо, что в темноте этого не видно. Я, конечно, знал, что симпатизирую командиру больше остальных, но чтобы настолько. — Но ведь вы знаете меня всего-то три недели, да и те слова на мосту… — Этих трёх недель мне было достаточно, чтобы удостовериться в твоих навыках и в твоей ответственности, а те слова на мосту… я уже говорил тебе, что ты был не в адекватном состоянии, так что это никак не повлияло на мое мнение о тебе. Не знаю насчёт ребят, но, думаю, они тоже не в обиде, во всяком случае, ты всегда можешь извиниться. — Хорошо… спасибо за доверие, командир. — Давай, иди отоспись немного, я тебя разбужу. Саныч хлопнул меня плечу и подтолкнул в сторону костра, а сам остался на месте. Остальные уже улеглись кто куда, и только Славя ждала меня на нашем прежнем месте. — О чём шептались? — сразу же спросила она, как только я подошёл. — О своём, о мужском. — Не хочешь говорить, так и скажи, — надулась она. — Хочу, но не могу. Саныч запретил. — Ну, раз сам командир… тогда ладно. Спать решили на моей же куртке, прикрывшись Славиной ветровкой, как одеялом. Прижавшись поплотней, но в пределах разумного, Славя обвила меня руками, а я сцепил руки у неё на талии. — Спокойной ночи, Славь, — улыбнулся я, глядя прямо в её невероятно красивые голубые глаза, которые даже в темноте сияли ярче звёзд. — Спокойной ночи, бурый Мишка, — ласково улыбнулась она и чмокнула в лоб. — А почему бурый? — А я так захотела. Что-то не устраивает? — Всё устраивает. Глаза уже слипались, поэтому я закончил дискуссию и буквально через пару минут заснул сном младенца. — Подъём, Миша. Саныч усиленно тряс меня за плечо, пытаясь вывести из непробудного сна. Веки отказывались открываться, а мозг посылал всё к чертям, желая отоспаться подольше. Но испытывать терпение командира я не решил, поэтому с горем-пополам, но всё же встал. Потянувшись и растерев заспанные глаза, я обвёл взглядом пространство вокруг себя. Славя и все остальные остальные мирно спали, только Серёга то и дело ворочался из стороны в сторону. Почти все ветки, которые мы набрали, стлели, и костёр грозился потухнуть с минуты на минуту. — Я за новым хворостом, — предупредил командир, прежде чем раствориться в темноте леса. Пока Саныч набирал новое топливо, я старался выжать из старого всё возможное, раздувая тлевшие угольки. Поддерживать огонь на этом уровне я мог, и мне оставалось только дожидаться Саныча. По моим подсчётам прошло около пятнадцати минут, прежде чем в кустах позади меня послышался шум. — Наконец-то, — пробубнил я под нос, ожидая, что сейчас передо мной появится Саныч. Но я вдруг вспомнил. Саныч же ушел в совсем другом направлении. Внутри всё похолодело, пульс участился, а в висках застучала кровь. Я медленно обернулся в сторону источника шума, не вставая с корточек. Как только я развернулся всем телом, шум прекратился и мне показалось, что в темноте что-то промелькнуло. «Так, спокойно. Возможно, это Саныч, который дал кругаля в поисках хвороста. Но почему он тогда ещё не вышел...» — рассуждал я в голове, не сводя глаз с кустов. Пытаясь что-нибудь разглядеть в том направлении, я максимально напряг органы зрения и ослабил органы слуха, поэтому не услышал, как сзади ко мне кто-то подошёл. — Кого найти хочешь? От неожиданности я подскочил на месте и резко крутанулся, упав на пятую точку. — Борис Александрович, это вы… — шумно выдохнул я, пытаясь унять дрожь в руках. — Я, а ты ещё кого-то ждёшь? — Не жду, но, похоже, придётся. Я слышал какой-то шум в кустах, думал, это вы, но вы же в совсем другом направлении ушли. — Хвалю за наблюдательность и осторожность, но не стоит параноить из-за каждого звука. Мы же в диком лесу, мало ли какая живность тут обитает. — Что-то уж крупновата эта живность, — приподнялся я, но тут же замер, снова услышав шум в соседних кустах. — Вот, слышите! Тут уже напрягся Саныч. Быстро сгрузив все ветки рядом с костром, он замер, вслушиваясь в окружающие звуки. Шум снова раздался в этих же кустах, а затем и в кустах напротив. Атмосфера постепенно нагнеталась. И вдруг я отчётливо увидел, как в темноте блеснула пара жёлтых глаз. — Командир, вы виде… — Буди всех! Саныч с быстротой молнии схватил палку и бросился к рюкзакам с бинтами. Я последовал его приказу и принялся поднимать остальных. Заспанные, ничего не понимающие ребята с удивлением смотрели то на меня, то на Саныча, который обматывал палку бинтами. — Всем взять по палке и сделать факел! Встать кольцом вокруг костра и внимательно следить за лесом! Без лишних вопросов мы принялись исполнять приказания командира. Накидав в костер несколько веток, чтобы хоть как-то не дать ему затухнуть, я принялся за изготовление самодельного факела. — Бинты не пропитаны, поэтому гореть будут недолго. Наша задача максимально быстро отогнать их. — Кого их? — непонимающе спросила Ульяна. — Волков. — Чего? Каких волков? Откуда они здесь? — затараторила Алиса. — Обычных серых. Без человека расплодились и совсем осмелели. Встать кругом! — заорал Саныч. Мы встали спиной к костру и светили факелами в темноту, стараясь следить за каждым сантиметром земли. Хищники, поняв, что их обнаружили, начали медленно выходить из темноты. Раз, два, три… всего шесть. Один, тот что покрупнее, вышел вперед и стал принюхиваться. — Вожак. Оценивает нас, — через зубы сказал Саныч. Волк ощетинился и зарычал, медленно двигаясь вдоль нас. Остальные последовали его примеру и принялись водить хоровод. — В кольцу берут, — догадался Электроник. Тяжело дыша, я следил за каждым движением вожака, который поочерёдно смотрел на каждого из нас, как будто оценивая. Встретившись со мной взглядом, он остановился и оскалился. — Не поддавайтесь страху, они чувствуют его, — подбадривал нас Саныч. Смотря глаза в глаза волку, я не заметил, как и сам начал скалиться, выпятив грудь вперёд. Битва взглядов продолжалась недолго, и в конце-концов вожак отвёл взгляд в сторону. Облизнувшись, он медленно развернулся и побрёл вглубь леса. Остальные последовали за ним, попутно делая ложные выпады на нас, чтобы запугать. Только когда они окончательно отступили и исчезли из виду, мы расслабились. Я опустился на землю и тяжело задышал. Остальные были в не меньшем шоке, но радовало то, что никто не струсил. — Охренеть, — только и смог вымолвить я. — Не то слово, — поддержал меня Серёга. — А чего они отступили? — Поняли, что мы сильней и нас больше, вот и сбежали, поджав хвосты. Не на тех нарвались, — довольно хмыкнула Алиса. — Не в этом дело. Захоти они на нас напасть, без потерь мы бы не отбились, а то и вовсе бы все здесь полегли. Их вожак увёл, — пояснил Саныч. — Увёл? — переспросила Алиса. — Да. Он оценивал нас и ему дали такой отпор, что его сила духа сломилась. В общем, считайте, что нас пронесло. Командир искоса посмотрел на меня, но ничего не сказал. За всей этой суматохой, я и не заметил, как темнота постепенно отступала. Первые лучи солнца уже падали на землю, принося с собой новый день. Ложиться спать уже не было смысла, поэтому было принято решение выдвигаться сейчас, чтобы к полудню вернуться в лагерь. Когда мы вышли из леса на дорогу, солнце уже полностью поднялось из-за горизонта. Опасности ночи остались позади, по крайней мере, я на это надеялся. Шли в основном молча, изредка переговариваясь о событиях этой ночи. Мы со Славей снова шли в конце. Девочка выглядела помятой и невыспавшейся, но несмотря на всё, она улыбалась мне своей тёплой и лучезарной улыбкой. Я взял её за руку и пытался начать разговор. Ничего лучше темы о нападении волков я не придумал, поэтому спросил напрямую: — Испугалась сегодня? — Нет. — Почему? — удивлённо посмотрел я на неё. — Потому что знала, что ты меня защитишь. С тобой как за каменной стеной. — Спасибо, но я ведь ничем не выделился среди остальных. — Это ты так думаешь, а я видела, что ты сделал с тем большим волком. Это ведь ты его прогнал. Честно, я даже не думала, что такое возможно. — Да и я сам в это не верил… — Однако ты сделал это и спаслись мы благодаря тебе. Вы с Сёмой два сапога — пара, — с грустью произнесла она последние слова. — Угу, да оба на левую ногу надеты, — пробубнил я под нос. — Что? — Ничего, мысли вслух. Славя уже собиралась было наехать на меня, но её прервал радостный возглас Серёги. — Смотрите, указатель! Осталось совсем немного. Ребята приободрились, и мы зашагали намного увереннее. Финишная прямая. Пара километров ничто по сравнению с пройденным путем. Именно этой мыслью я утешал себя, заставляя забитые ноги двигаться вперёд. Даже хромой Саныч ускорился от этой новости и шагал впереди всех. Наконец-то, ворота лагеря… Но в паре десятков метров я замедлился, а затем и вовсе остановился. Тяжёлые мысли заполонили мою голову. — Ты чего встал? — испуганно спросила Славя, взяв меня локоть. Остальные смотрели на меня, ожидая ответа. — Что мы скажем, когда вернемся? Мы ведь подвели их. Лишились автобуса, припасы почти не набрали, вернулись… без Семёна. Ребята тут же поникли. Видимо, этот вопрос тяготил и их, но они старались не думать об этом. Слово взял Саныч: — Я, как командир рейд-отряда, возьму на себя всю ответственность за понесённые потери. Вам бояться нечего, с вас спроса не будет, ну а остальные проблемы будем решать по мере их поступления. — Ну уж нет, командир. Мы все там были и никто не смог ничего сделать, а значит, отвечать будем все вместе. — Вы не обязаны… — Тут дело не в обязанности, а в чести. На каждом из нас вина за неудачный рейд, непричастных нету. Так ведь, ребята? Ответом мне послужило единогласное «Да». Саныч пристально посмотрел на каждого из нас и улыбнулся. — Я горжусь всеми вами, но слово всё равно держать мне, как старшему по званию. Не волнуйтесь, из лагеря меня не попрут, так что двигаем скорее. Только Саныч закончил говорить, как послышался шум открывающихся ворот. Похоже, нас заметили ещё издалека. К нам навстречу бежали Иван Петрович с Ольгой Дмитриевной в сопровождении Толика и Кости. — Что с вами случилось? Где автобус? И где… Семён? Иван Петрович старательно выискивал среди нас лицо Семёна в надежде на то, что он просто его не замечает. Саныч опустил голову и виноватым голосом сказал: — Миссия провалилась. Автобус пришлось оставить в городе, а Семён… он погиб. Глаза директора расширились от ужаса. Ольга Дмитриевна закрыла лицо руками и отвернулась. Костя громко выругался, а Толик остолбенел от шока. — То есть как это… погиб. — Я расскажу всё в подробностях позже наедине, а сейчас ребятам нужно поесть и отоспаться. С гробовым молчанием мы вошли в лагерь. Саныча повели в медпункт для более детального осмотра ранения, а остальных в столовую. Ребята, завидевшие нас, бежали по направлению к нам, но Ольга осекала их, прося не беспокоить наш отряд. В столовую мы буквально ввалились и сели за первый же столик под непонимающие взгляды присутствующих здесь детей. — Катя, шесть порций завтрака, — обратился Ольга к девочке на раздаче. — Почему шесть? Где Борис Александрович и Семён? — Они… подойдут позже. Ели быстро и молча. На выходе Ольга попросила нас ничего не говорить про Семёна. На все вопросы отвечать, что он в администрации и скоро подойдёт. Согласно кивнув, она отпустила нас по домикам. Я задержал Славю, чтобы обнять и попрощаться, обещая скоро увидеться. Уставший и измотанный, я наконец добрел до домика и, скинув рюкзак и верхнюю одежду, рухнул на кровать. Перевернувшись на бок, я посмотрел на пустующую кровать моего друга. В домике навсегда воцарилась атмосфера одиночества. Больше я не смогу поговорить с ним на ночь, пошутить, посмеяться. Я теперь один. И я дал выплеснуться всем чувствам, которые старательно сдерживал раньше. Громко зарыдав, я закусил подушку и колотил по кровати. Когда уже не осталось сил даже на это, я просто закрыл глаза и тихо плакал. Находясь в таком состояния опустошения и утомления, я не заметил, как уснул. Проснулся я только ночью, когда весь лагерь уже спал. Нестерпимо болела голова и, размяв конечности, я принял решение сходить умыться, чтобы хоть как-то привести себя в порядок. Кое-как переставляя ноги, я добрался до умывальников и принялся за водные процедуры. Холодная вода привела меня в чувства и дала небольшой заряд бодрости, однако от головной боли не избавила. Решив, что свежий воздух и таблетка анальгина помогут мне в этом, я пошёл до медпункта. Ночная прохлада обволакивала меня, а нос улавливал запах липы, тонкий такой, на грани ощущения. Проходя мимо площади, я на секунду остановился, чтобы взглянуть на памятник. За бронзовым изваянием прилежно ухаживали, чтобы хоть немного, но сохранить остатки былой цивилизации. Задрав голову вверх, чтобы посмотреть на лицо статуи, я тут же пожалел об этом, потому что голову резко пронзило болью, напомнив о цели моей прогулки. Тишина изредка нарушалась криками ночных птиц и стрекотанием сверчков. Подходя к медпункту, я обратил внимание на то, что в окнах горит свет. «Наверное, Виолетте не спится», — подумал и я поднялся на крыльцо. Только я собирался постучаться, как заметил, что дверь не заперта и даже приоткрыта. Решив обойтись без церемоний, я толкнул дверь и с ходу решил спросить о таблетках. — Доброй ночи, Виолетта. Мне бы табле… Я не сразу заметил, что внутри никакой Виолетты и в помине не было, зато была Лена, которая даже не обернулась. Дрожащими руками она наливала в стакан воду из графина, а в другой держала… горстку таблеток! Моментально среагировав, я одним рывком оказался подле неё и лёгким ударом по запястью выбил все медикаменты из её руки. — Ты чё творишь, дура?! Совсем рехнулась?! Мало нам Сени, ещё и ты на тот свет захотела?! Но как бы я не орал, Лена никак не реагировала. Точнее, единственной её реакцией были слёзы, которых она и так уже пролила немало. С опозданием, но до меня дошло, что девочку нужно поддержать, а не ругать. Аккуратно взяв её за плечи, я придвинул её к себе и заключил в объятия, поглаживая по голове. — Ну тише, тише… не реви, успокойся. Отведя нас к кушетке, я усадил сначала Лену, а потом и себя. Продолжая поглаживать её, я как можно мягким голосом спросил: — Ты о чём думала, когда таблетки глотать собралась? Всхлипывая и трясясь от истерики, дрожащим голосом она всё-таки решила выговориться мне: — Я… я так устала… я так устала… устала от всего… бояться, страдать, жить как овечка в загоне… Не закончив мысль, она снова зарыдала и пришлось дать ей время, чтобы успокоиться. — Я просто хотела быть собой, даже в этом чёртовом мире… Хотела смеяться, радоваться, любить несмотря ни на что … Я просто… хотела быть с Сёмой… Уткнувшись мне в плечо, она тихо всхлипывала, а я чувствовал, как футболка постепенно становится влажной. Я и сам был готов зарыдать, но запрокинув голову, крепко зажмурил глаза и сдержал вырывающийся поток слёз. — И ты решила отправиться за ним? Думаешь, он был бы счастлив узнать, что ты наглоталась таблеток? Он ведь в первую очередь тебя спасти хотел. — Не знаю, но… — А я знаю. Он не для того тебя спас, чтобы ты на тот свет рвалась. Я не спорю, жить сейчас очень трудно, порой даже невыносимо, но именно в этом и заключается ценность жизни. Продолжая жить, мы продолжаем хранить память об ушедших дорогих нам людях. Лена не отвечала, лишь иногда кивая, показывая, что слушает меня. Я заметил на её шее серебряную цепочку, которая оканчивалась свисающим кулоном-каплей с изумрудом. — Это тебе Сёма дал? — указал я на кулон. — Да. — Когда успел? — На мосту… перед тем, как побежать на другую сторону. — Умеет уйти красиво… — горько хмыкнул я. Ещё пару минут мы провели в тишине, пока Лена не заговорила первой. — Знаешь, я подумала над твоими словами… ты прав, смерть Сёмы не должна быть напрасной, но всё-таки он это сделал не только из-за меня. За день до поездки в город он сказал мне, что если будет необходимость, то он рискнет жизнью, чтобы спасти других. И теперь я убедилась, что влюбилась в достойного человека. Она отстранилась от меня и крепко сжала свой кулончик, смотря в окно. — Хоть его нету и никогда больше не будет рядом, я всё равно буду любить только его. Всегда… — Только не забывай больше и о нас. Ты ведь тоже нам всем очень дорога. — Дорога, да не всем. — Расскажешь. Представь, что было бы с Алисой, узнай она о твоей смерти. А с Санычем, а с Виолеттой. Они бы с ума посходили. Видимо, совесть неприятно кольнула девочку, поэтому Лена сделала виноватое лицо и потупила взгляд. — Миша, пожалуйста, не говори никому про таблетки. — Я — могила. Ладно, не грузись. Скажи лучше, где наша медсестра? — Не знаю, я когда пришла, её не было. Даже придумала план, как отвлечь её, а он и не пригодился. — Наверняка она в администрации, вместе с остальными. Там теперь такая кутерьма будет. Даже не знаю, отпустят ли нас в следующий рейд. Как думаешь, Лен, что они нарешают? Но Лена уже не ничего не слышала. Устроившись на моем плече, она заснула, тихо посапывая. Сначала мне показалось, что она свалилась в обморок, но её дыхание было размеренным и спокойным. Я лишь улыбнулся, глядя на эту милую картину. «За секунду отрубилась. Устала, бедная…» — подумал я и решил, что не стану её будить. Однако у меня у самого глаза были в кучу и я еле держался на ногах, поэтому донести Лену до домика вряд ли бы смог. Да и в целом, я не знал точное расположение её места жительства. Аккуратно отстранив девочку от себя, я уложил её на кушетку, накрыв сверху какой-то простынкой. Вдруг в голову мне пришла светлая мысль. Я захотел хоть как-то порадовать и утешить девочку, поэтому решил подарить ей старую фотку, где были маленькие я и Сёма, чтобы хоть как-то уменьшить её душевные муки. Метнувшись от медпункта до домика за пять минут, я влетел внутрь весь запыхавшийся. Открыв верхний ящик тумбочки возле моей кровати, я наощупь достал фотографии и под лунным светом рассмотрел. Угадал с первого раза. Вернувшись в медпункт, я обнаружил, что Виолетты до сих пор нет на месте. Вложив фото в руку Лену, я аккуратно накрыл его второй, чтобы посторонний не смог рассмотреть. Только я собрался уходить, как вспомнил про таблетки, которые были разбросаны по всему полу. Собрав их в одну кучу, я высыпал всё в карман, так как медикаменты были на вес золота и выбрасывать их было бы чистым богохульством. На столе лежали упаковки от этих таблеток и я прихватил их с собой, надеясь на то, что удастся разложить их по примерной форме. Убрав за собой, а вернее за Леной, все улики, кроме самой спящей Лены, я со спокойной душой и чистой совестью отправился на выход. Погасив свет, я прикрыл дверь и двинулся в сторону домика, досыпать положенные часы. В пяти метрах от домика я остановился и посмотрел на небо, где сверкали сотни звёзд и светила жёлтая Луна. — Будь спокоен, Сём. Я позабочусь о ней. Я позабочусь обо всех них.