Моторно-двигательное воспитание

      Указательный и средний. Указательный и средний. Как щипчиками. Быстро и аккуратно. Ачу повторяет словно мантру, надвигаясь на высокого парня, что стоит к ней спиной. Она сует указательный и средний пальцы в его задний карман и ловко вытаскивает ключи, быстро удаляясь к кассе:       — Мне латте на безлактозном, пожалуйста.       Если бы Джина спросили, сколько тупых, неработающих, бесполезных, идиотских обучающих видюх с Ютуба он просмотрел за последние десять минут, он бы назвал точную цифру — шесть. И так взламывать собственную машину — ну такоэ, а с помощью бестолочей, почему-то решивших рассказать об этом на камеру — вдвойне. Потерянные ключи плюс дедлайн на работе: двойное бинго традиционно неудачного понедельника, а фирма, пообещавшая приехать не раньше, чем через час — очевидный бонус.       Джин раздражённо отбрасывает тонкую железку, от которой никакого прока и подумывает попросту разбить стекло.       Однажды один гадалка, не внушающий очевидного доверия благодаря короне на голове и стразам на щеках, предсказал ей, что понедельник — самый удачный для неё день. Он что-то упоминал про Марс в доме Сатурна и аркан Императрицы, но она уже не слушала, желая свалить оттуда подальше.       И вот теперь, когда карманы сворованного брендового пиджака тяжелят пять ключей от самых разных автомобилей, Ачу думает, что гадалка не так уж и далеко ушёл от правды в своих предсказаниях.       Стаканчик с латте летит на асфальт парковки, когда она замечает у своей потенциальной добычи самый настоящий человеческий шкаф: плечи у него, поди, в ширину на целых две полки потянут. Стоит потерянный, как оленёнок, не знает — то ли уши зажать от визжащей сигнализации, то ли занести локоть и разбить окно.       — Только попробуй! — едва ли не рычит подлетевшая Ачу. — Ты хоть представляешь, в какую копейку мне встанет ремонт?! А ну отошел от моей машины, и я сделаю вид, что ничего не видела!       Джин не иначе как под действием звуковых волн девчонку в брендовом пиджаке принимает за работника техсервиса. Сигналка орёт, разрывая в мозгу нейронную сеть, хотя в другое время Джин ей очевидно благодарен. Его ласточку у него украсть хоть и пытались, но против воя в стиле «ядерный алярм» все угонщики терпели поражение. Так что он широко распахивает руки (окей, пообниматься с внезапной сервисной красоткой — хоть один плюс грёбаного понедельника) и приветливо орёт, ни черта не слыша в ответ:       — Здравствуйте! А я думал, вы только через час будете!       Что он несёт? И почему его руки такие большие, тёплые и трясут так сильно?       Смысл чужих слов доходит до Ачу не сразу, ему приходится преодолевать десятибалльную тряску. Она кое-как сопоставляет довольное лицо парня и его не менее довольное «А я думал, вы только через час будете!» Ну надо же, блять.       Нет, серьезно, это же надо было, ёб твою мать, так вляпаться!       Шестерёнки в голове девушки начинают крутиться, кажется, со сверхзвуковой скоростью. Со всех сторон выходит, что этот оленёнок и есть настоящий владелец машины. И по-хорошему, ей надо сыграть с ним в этот театр технической службы и отпустить на все четыре стороны: у неё, в конце концов, ещё четыре ключа есть, но тачка его капец, как хороша. Редкая. Красивая. С матовой краской по всему корпусу, с блестящим значком итальянского качества «Феррари». Такую прелесть и отдавать оленёнку? Хрен ему.       — Руки свои убрал! — она втискивает свои между ними и отодвигает его от себя. Достает нужные ключи из кармана, узнавая их на ощупь, и выключает сигнализацию. — От тачки моей, говорю, на два метра отошел и помолился, чтобы я копов не вызвала.       Не понял.       Вот вообще не понял.       Внезапненько…       Да когда кончится этот ёбаный понедельник (а это ничего, Джин-ши, что сейчас девять тридцать утра?)!       От её машины??? Изумлённо-ошарашенное:       — Да ты охренела! — вылетает из рта раньше, чем Джин успевает вспомнить, что мама его воспитывала джентльменом, и точно не так учила разговаривать с девушками. Тем более — с красивыми девушками. Но! Раньше красивые девушки на его финансовое благополучие посягали совершенно другим, более приятным методом. Четыре хэштега одновременно: #техобсуживание_через_час, #в_смысле_её? , #ябывдул и #откуда_у_неё_ключи рвут мозг на части, высвобождая базовый мужской инстинкт — в любой непонятной ситуации действовать силой. Сокджин опирается на дверцу, перекрывая телом доступ к своей ласточке, складывает руки на груди и вторую фразу произносит уже максимально вежливым тоном:       — А может и правда, давайте вызовем копов?       Копов, значит.       Ачу зеркалит его движения, становясь напротив и складывая руки на груди, и прикидывает свои шансы. Какова вероятность, что она со своими пятьюдесятью килограммами сдвинет его с места? Какова вероятность, что он какой-нибудь дурачок, который легко поведётся на банальное «смотри, там птичка»? Шансы на успех стремительно близятся к нулю. И она решает зайти с другой стороны.       — А может, лучше сразу позвоним комиссару полиции? Полагаю, мой дядя-комиссар легко решит данный вопрос, — она выгибает губы в ухмылке, давая ему секунду на обдумывание слов, и принимается копаться в сумочке в поисках мобильника. — И вообще, ты ничего не путаешь? Не думаешь, что ты тупо припарковал свою дальше? У меня-то, в конце концов, ключи есть, и я сняла её с сигнализации, прикинь, как будет неловко перед комиссаром-то? — она уже тапает по экрану, продолжая давить на чужое благоразумие. — Ну что, звоним в полицию?       Сокджин молчит. Судя по всему — удачно, потому что растерянность на его лице находит отражение на чужом: там в глазах довольный блеск и еле заметно дрожат губы почти в неуловимом:» ага, попался!»       Ну-ну.       — Простите… — бормочет он, отодвигаясь от дверцы. — Знаете, у меня понедельник вечно проблемный день. Даже как-то один гадалка нагадал, что мне по понедельникам лучше вообще не просыпаться. Гадалка там правда сомнительный, вечно корону на голове таскал, но всё-таки… — Он отходит, даже услужливо приоткрывает дверцу. Изящные черты лица напротив печатают миг торжества с тонким намёком неверия в победу. — Я свою наверное и правда дальше оставил а ключи вот потерял и простите уж что вашу ломал и… — скороговорка заканчивается, когда перед ним оказывается спина, изящный разворот плеч, и короткие волосы едва не мажут по подбородку. А она быстра на решения — но он быстрее.       Накрепко обвить тонкую талию, толкнуть бёдрами вперёд и сесть за руль вместе с нахалкой на коленях — дело примерно двух с половиной секунд. Сжать руку на талии крепче, когда та начнёт вырываться, второй дотянувшись до бардачка с документами. И тихо, интимно, почти елозя губами по мочке, прошелестеть елейно прямо в ухо:       — Вот только не думаю, что у твоей феррари номер тоже «Alpaca WWH»…       Всё происходит слишком быстро: вежливые слова, что звучат скороговоркой, её улыбка, чужие крепкие руки, что так приятно держат за талию, неудачная стыковка колена и дверцы авто, и его голос. Его чертов голос. Как она этого раньше не заметила? Пробирающий до позвонков шёпот смущает не меньше, чем мажущие по мочке пухлые губы. Нутро Ачу вибрирует, не понимая, на что в первую очередь реагировать.       Она закрывает глаза, кладёт руки на его бёдра и улыбается лукаво:       — Согласна, попалась.       Пальцы оглаживают упругие мышцы под брюками, она двигается к нему ближе. Так неприлично тесно, что в ноздри забивается ненавязчивый аромат его одеколона.       — Знаешь, я тоже встречалась с гадалкой и у него тоже была корона, — медленно, с чувством, с толком, с расстановкой, упираясь лопатками ему в грудь. Между ними три слоя одежды, минимум, но всё равно обжигает. Она жмет его к спинке сидения и продолжает, отвлекая внимание: — И ты не поверишь, мне он нагадал счастливые понедельники! — ровно в этот момент, она давит на кнопку сбоку сидения, отодвигая его назад, чтобы вытянуть ноги, а следом быстро заводит автомобиль, заставляя мотор спорткара зареветь. — Тебя до офиса подкинуть или сам до автобусной остановки дойдешь, красавчик?       Эта наглость восхищает.       Пожалуй, не меньше, чем тонкий аромат цитрусов с корицей — странно, но чертовски завлекательно. А ещё восхищает упругое тело под рукой: желание толкнуть ладонь выше, чтобы в неё налитым апельсинчиком упало несомненно спелое полушарие Джин давит вместе с кнопкой «старт». Ему только встречного иска с обвинением в сексуальных домогательствах не хватало, который прилетит обязательно, когда он будет сдавать в полицию это угонщицу. А это уже слишком даже для понедельника.       — Сдавайся, киса, — он негромкий горловой рык раскатывает по её щеке. Девчонка ёрзает на бёдрах, ни капли не делая жизнь легче, пока он тянется за её вытянутой вперёд ладонью с ключом. Жмёт узкое плечо подбородком, притираясь щека к щеке.       Ещё чуть-чуть — и он вернёт себе ключ.       Он трется щекой о её щеку, рычит, обжигая скулу, а у Ачу всё внизу живота подбирается и стягивается узлом. Не будь они заперты в нынешних декорациях, обязательно бы сдалась в его руки, с одной единственной целью, чтобы он разложил её на капоте Феррари. Или прямо в ней, так чтобы руль больно упирался в одну из ямочек на пояснице. Его возбуждающий запах кедра совсем не помогает мыслить здраво.       Ачу поддается в сторону, чтобы он задел губами её кожу, и разворачивается, разглядывая профиль парня, пытающегося выхватить из её рук ключ. Она улыбается и чмокает его в скулу, быстрым движением пряча брелок под юбку:       — Обязательно, — теперь её очередь шептать ему на ухо, и она шепчет. Фиксируя чужой взгляд на своей руке, так провокационно застывшей между ног. — Но тебе следует попросить меня об этом вежливо. Знаешь, как это делается? — пальцы свободной руки пробегают по спине, царапают вдоль линии роста волос и заползают в его густую шевелюру. — Выходишь из машины и произносишь «извините за недоразумение», а там я и сама доеду до полиции. Очень просто, не правда ли?       Для того, чтобы ловить рыбу, нужно терпение и спокойствие. Если вода мутная — в два раза больше терпения и спокойствия, несмотря на грёбаный понедельник и попытку угона машины у него, можно сказать, из рук. Мутнее этого угона он, к слову ещё не видел, за свою богатую адвокатскую практику на благо одной миленькой маленькой фирмочки, которая не то, чтобы в ладах с законом. Но рыбка зато чудо как хороша — так бы из рук и не выпускал. С глазками этими огромными и блестящими, упругой попой, что провокационно так и елозит по его бёдрам… Такую хочется разложить прямо тут на капоте — и хер с ним, с видеонаблюдением. Или вот так — приподнять, развернуть к себе лицом, насадить… её поцелуй на скуле аж припекает, и Джин принимает вызов. Вжимает в себя ещё крепче, выбивая гортанный выдох. Лезет губами к шее, проходится по линии позвонков, нежно смыкает зубы на мочке. И второй рукой лезет за ключом.       Медленно. Неспешно. Чтобы подушечками прочувствовать, насладиться фактурой горячей кожи под юбкой. Тянет дальше и дальше, слушая внимательно сбитое дыхание, хмыкает еле слышно на сомкнувшиеся на плече пальцы.       Почти, почти…       Касается пальцами пластика — и обходит его по линии бёдер, толкает руку дальше, чтобы подушечками пальцев ощутить разницу между кожей и тканью. Приласкать нежно ладонь, крепко вцепившуюся в ключ — и отодвинуться.       — Уговорила, — шепчет он, снимая её с колен. — Езжай.       И выходит, захлопнув дверцу.       Смартфон уже приготовлен — от его места до выезда со стоянки полторы минуты. Набрать охрану, чтобы та перекрыла выезд — двадцать секунд. У него дело в суде, дедлайн и босс, который не увольняет, хотя лучше бы увольнял. И даже если эта рыбка раскрошит в лоскуты его ласточку при попытке вырваться со стоянки, он с неё потом возьмёт втройне — когда она будет заперта в его загородном доме, например.       Сокджин оглядывается, сквозь размытые блики на стекле потолочных ламп пытаясь угадать — клюнула? Можно подсекать?       Кожа, что натянута на позвоночный столб, планомерно покрывается испариной, которая тут же выкипает, ибо температура тела зашкаливает от чужих прикосновений. Жалкий, можно сказать, позорный всхлип не удаётся сдержать внутри, он вылетает и разбивается о лобовое стекло. Пальцы с силой прихватывают у корней волос, локоть стирается о подголовник сидения, а глаза предательски закатываются под веки от удовольствия.       Он дразнит, играет с ней, и она принимает правила игры. Поддаётся ему на встречу, позволяя захватить лишний участок кожи, а зубам сомкнуться на мочке. Размазывает свою нюдовую помаду по крепкой шее, оставляя бежевое пятно на сгибе воротника, и охает, когда он выходит из тачки.       Между ног холодит от ворвавшегося в салон воздуха и горячит пластиком брелка. Подрагивающие пальцы вжимаются в кожаную оплётку руля. Ачу склоняет голову вниз и делает глубокий вдох, как завещали великие буддисты: она ловит дзен и анализирует ситуацию в поисках выигрышных лазеек.       Отсюда до выезда минуты полторы-две, если не заморачиваться сохранностью тех же фар, то может и минута, но всё равно недостаточно быстро, чтобы на финише её не встретила преграда. Да и тачку жалко, она же чистое произведение искусства. Поэтому Ачу лезет в бардачок, где, как уже выяснилось, лежат документы, и собирает их все, отрывая от какого-то судебного листа чистый угол. Быстро пишет свой номер, найдя на дне сумки ручку, и раскладывает свою добычу: ключ — в карман, ценные бумаги — в сумку.       Ачу выходит из машины, цепляя стеклом нос незнакомца, и мысленно дает себе все десять баллов за возможность твердо стоять на ногах. Она закрывает машину и подходит к нему, обвивая руками шею и приподнимаясь на носки, чтобы аккурат в ухо прошептать:       — Свяжись со мной, — указательный и средний незаметно укладывают в карман пиджака клочок с номером телефона, — чтобы переоформить тачку на меня. Это всяко будет дешевле, чем иск о сексуальных домогательствах.       И телефоном машет перед ним, намекая на то, что всё это время записывала их. Она ничего не записывала, но зачем ему об этом знать? Самый главный секрет удачного фокуса — отвлекающий маневр. Поэтому пока он не опомнился, Ачу надавливает ладонью на шею и впивается в чужие пухлые губы, проводя по ним языком.       — До встречи, красавчик.