505

      Фуллбастер сидит на провонившемся алкоголем, потом и чьей-то блевотиной диване в чужой квартире под номером 505. Атмосфера хаоса уже не ощущается мерзкой, отвратительной. Эти пьяные люди вокруг, которые не контролируют ни что они говорят, ни что делают, а просто забываются от будних проблем в алкоголе и наркотиках слились в что-то одно целое, полумертвое, бессознательное, грязное и напоминает Грею его самого. В общем-то, ему было плевать даже на это.       Он свыкнулся быть частью этого низшего слоя общества — уже несколько лет как ходит на эти вечеринки, и как бы ни старался быть сосредоточенным только на себе, не вышло. Даже будучи под наркотиками круглые сутки, неволей он знакомился все больше со всеми и вот, кажется, стал чуть ли не завсегдатым гостем этой злосчастной квартиры, в которой ориентировался даже лучше чем в своем доме.       Помимо дилеров, Грей знал их с первого дня своего пребывания здесь, Фуллбастер был знаком и с хозяином, который и устраивал эти праздники жизни, участники которого не знали друг друга и уж точно не слышали о каком-то Локи. А ведь именно он и был зачинщиком беспробудного пьянства и веселья в этой пятиэтажке. И сколько Грей его знал, столько тот и пил. Не был он заядлым алкоголиком — наверное, Грей не знал, потому что видел его лишь на этих алкогольных марафонах со светомузыкой и толпой незнакомцев. Грей предполагал. Признаться, Локи был тем, кто не умеет останавливаться вовремя. Он предпочтет дождаться следующей вечеринки и оторваться на ней так, чтобы опомниться только в следующую пятницу, когда в его дом начнут приходить названные друзья с бутылками алкоголя для предстоящей ночи.       Он сам рассказывал Грею об этом — Фуллбастер чудом запомнил это, потому что в тот день он съел какую-то таблетку от левого ухмыляющегося паренька и думал, что это будет его последний день. Но ничего удивительного кроме галлюцинаций и истории Локи о его страсти ко всем грехам человечества он не помнит. Мужчина что-то рассказывал о том, что он вполне адекватен в повседневной жизни — по крайней мере, в его бывшей жизни, где он не ждал пятницу ради того чтобы забыться в алкоголе, — вот только когда он добирается до алкоголя или азартных игр то сразу же теряет голову. Грей в тот вечер подумал, что Локи несет блядский бред, и он бы даже избил его, просто так, из-за очередного приступа агрессии или уверенного личика парня, так легко утверждающего, что он «адекватен в повседневной жизни». Потому что Локи был кем угодно, но не обычным человеком. Грей думал, что «олицетворение всех смертных грехов» больше подходит этому парню, чем его имя. Ведь, общаясь с ним, никогда не знаешь, какой по счету в доме окажется бутылка в твоей руке, а если она будет последней, то храни тебя Бог. Локи не побрезгует накричать, ударить и забрать, потому что он — если не самый злой и жадный человек на планете, то один из них так точно. Он просто умеет лицемерить и строить из себя паиньку — Грей знает, что такой навык действительно может пригодиться — но проще сброситься с моста, чем проверить на себе все то, на что готов Локи.        А потом до Грея доходит, что это он заявился на вечеринку, что это он друг Локи, приходящий лишь за очередной дозой, что он не может быть лучше и умнее тех, с кем является одним целым.       «Да-да, потешь свое эго, Грей, самоутвердись на тех, кто паршиво обращается с условными друзьями, пока у тебя даже таких нет» звучит грубый голос в голове.       Фуллбастер чувствует, что его вот-вот настигнет истерический смешок. Смешно, правда смешно думать о том, что сказал бы о жизни Грея тот, кто брезгует лишний раз повернуть голову в его сторону. Даже сейчас. Грей смотрит в сторону Локи и еще парочки людей, кто окружает его, и большинство Грею не знакомы — так плевать, с кем шатается этот алкоголик, кто не запоминает ни единого человека, встретившегося с пятницы по воскресенье — но среди них стоит высокий блондин, за которым Фуллбастер наблюдает все время, которое остается вменяемым. Лаксус Дреяр, кажется, был самым загадочным человеком на этой планете из-за его убеждений. Или Грей врёт самому себе о том, что считает себя достойным для дружбы и равноправного общения человеком, ведь так бы его не беспокоили никакие принципы Лаксуса. Так бы он их понимал, потому что смог бы анализировать себя со стороны. Дреяр ненавидит Грея. Презирает как и всех, кто падает до того, чтобы убивать себя наркотиками.       «Тогда хули ты тут забыл вообще?», прокричал бы Грей ему в лицо, но голоса нет. Он разочарован в том, что Лаксус придерживается такой глупой политики, учитывая что его лучший друг (по крайней мере, кто-то, кто был в этом парне раньше) Локи. Сам Сатана, который объединяет всех этих отморозков, которые не вызовут ничего, кроме презрения и жалости у адекватных людей. Словно Локи своим существованием подписывает приговор всем присутствующим на его вечеринке, ведь благодаря нему здесь собрались те, кто только и занимаются пьянством, наркодилерством и употреблением наркотиков.       Грей матерится, понимая, что Локи не колол ему шприц насильно. Он сделал этот выбор сам, как и все наркоманы в злосчастной 505. Да и сам Локи, уверен Грей, чист — наверняка на коротком поводке Лаксуса, который не допускает тому мешать в себе что-то помимо бесчисленных бутылок алкоголя. Вот бы Лаксус взял и Фуллбастера на поводок. Или просто взял.       Грей с горьким чувством на душе смотрит на смеющегося с чего-то Лаксуса и подмечает за собой, что его собственное лицо уж слишком серьёзно когда он наблюдает за Дреяром. Вечно у брюнета сверкает саркастичная, злобная — даже злорадная — ухмылка на лице, скрывающая всё то, что он действительно ощущает, но вид самого Лаксуса срывает маску с лица словно беспощадный вихрь. И Грей признает: он зависим. Как бы ни хотел забыть это чувство потрескивающего образа безразличия и злости, как бы ни хотел забиться в угол своей зоны комфорта и остаться таким же гнилым, как бы ни хотел быть озабоченным только о себе — у него не получится, пока, встречая в толпе довольное лицо Дреяра в окружении чужаков, его сердце будет также замедлять ритм, а взгляд терять эту привычную безжизненность. Потому что пока Лаксус где-то вдали обыденно хохочет, лающе, заливисто, в компании друзей, Грей чувствует, что живёт, и если он лишится этого зрелища, то потеряет смысл приходить сюда, потеряет смысл приходить, потеряет смысл в целом — быть. Грей зависим — к его сожалению, не только от наркотиков, и главной аддикцией являлся этот блондин, который не испытывает к Грею ничего, кроме ненависти.       Фуллбастер с мерзостью вспоминал те времена, когда одиночество было таким ощутимым, ярким и навязчивым, что он плевал на весь стыд и гордость и вёл себя как последний придурок, приходя в компанию к Лаксусу. Он тогда громко смеялся с самых нелепых шуток, пьяно нёс бред, придумывая его на ходу, скалился вызывающе, провоцирующе, привлекая внимание Дреяра как только мог, понимая, что тому в новинку наблюдать за Греем, который не просто жалко прячется по углам туалета, спальни и других тихих мест для уединения со шприцем. И для Лаксуса тот вечер запомнился более раздражающим, чем обычный вечер, когда он пересекался с брюнетом — кажется, тогда Грей в его глазах пробил дно, удивляя мужчину, насколько мерзким можно быть.       Грей просто был мальчишкой, что повелся на поводу чувств, потому что ему осточертело наблюдать за Лаксусом со стороны — это было настолько мучительно наблюдать, будто бы брюнет был обезвожен в океане — кругом вода, вот только от соли морской воды еще больше хочется пить. Но он не думал об этом, не думал, что ему будет больно и неприятно потом, когда на трезвую голову разочарованный взгляд Лаксуса врежется в голову болезненным воспоминанием, он просто хотел привлечь внимание Дреяра, вызвать хоть какую-то реакцию от такого холодного, жестокого, неприкасаемого для Грея Лаксуса. Даже если это будет отвращение — ничего, он привык, зато Лаксус не так быстро переведет с него взгляд, как обычно.       До того скользящий проницательный взгляд падал на Фуллбастера лишь изредка, когда Грей попадался ему на глаза в квартире пьяниц, но в тот вечер все было иначе — Дреяр почти непрерывно смотрел за Греем, поражаясь каждому слову, что вылетает из неконтролируемого рта, а тот только подпитывался его удивлением. Но отныне — в том числе сегодня, Грей обещает себе, нет, клянется, что больше не будет вести себя настолько мерзко и ничтожно. Он не хочет падать в глазах мужчины (если еще есть куда), потому с горьким смирением отбрасывает все попытки вызвать в Лаксусе эмоции. Отвращение, кажется, он сумеет вызвать всегда, но знать об этом не так уж и приятно.       И если Дреяр никогда не улыбнется в лицо Грею, то брюнету остаётся только помечтать об этом. Этим он и занимается, когда наблюдает за Лаксусом. Представлять, что тот смеётся не с толпой сомнительных незнакомцев, а с Греем, было не стыдно, как раньше. Потому что стыд он потерял ещё в тот вечер, когда опозорился перед Дреяром ради мимолетного порыва заполучить хоть какое-то внимание.       Фуллбастер решает перебраться в узкую ванную, ближе к туалету, чувствуя, как его подташнивает. В надежде не встретить очередную парочку, сжирающих друг друга заживо в каждом укромном уголке квартиры, он доходит, хромая, до комнаты и размещается где-то в углу, на холодном кафеле, не забыв свою (или, быть может, чужую) бутылку алкоголя. Его отпускает от того, что он принял сегодня, впрочем, даже не помня что, он уже жалел об этом, потому что чувство эйфории и всемогущества исчезло минут через двадцать, и за волной энергии и возбудимости следовал тихий, но настойчивый прилив чувства вины.       Грей улыбается, закрыв глаза, думая, что если бы Лаксус узнал, что этого неисправимого Фуллбастера гложут хоть какие-то эмоции, кроме агрессии и жадности, то несомненно бы злорадствовал. Ныть о собственных проблемах, прибедняясь перед самим собой — глупо, но Грею, почему-то, отчаянно казалось, что никто не ощущает того же мучения, как он, когда единственной его причиной улыбаться является воспоминание о том человеке, кто посмеется, узнав, что он страдает.

Ему стоит перестать думать об этом. Ему стоит перестать думать. Ему стоит перестать.

      Он проваливается в полудрёму, отказываясь от всплывающих воспоминаний о его постыдных поступках. Он сделает вид, что их не существовало, чтобы приобрести покой на пару часов, и когда ему удается это сделать, он даже не обращает внимания на бесчисленное количество людей, толкающихся за дверью, постоянно входящих, разговаривающих совсем рядом. Кто приходит поплакать, кто поругаться, кто посмотреть в зеркало. Он уверен, здесь было бы куда больше людей с совсем другими целями, если бы его здесь не было, но, какая жалость, он им помешал.       Он просыпается, слыша знакомый голос. Но глаза не открывает — наверняка в комнате никого и не было, просто его сонный мозг придумывает диалоги для фонового шума в виде знакомых людей. Если бы.       — Серьёзно? Она подошла к тебе? — мужчина выделяет интонацией «она» словно речь о какой-то недостижимой превосходной девушке, которая бы никогда не опустилась до того, чтобы общаться с такими убогими людьми, как собеседник говорящего.       Грей мгновенно распахивает глаза, что выглядит, наверное, пугающе, но явно не страшнее того факта, что Фуллбастер на пару долей секунд действительно поверил, что слышит его голос во сне.       Он ошибался. Лаксус стоит прямо здесь, облокотившись на раковину, заглядывая в экран телефона, которым безустанно тычет Локи перед его лицом.       Именно сегодня Грей пытался избегать Дреяра, вид которого вызывал спазмы по всему телу, особенно в районе желудка. И это забавно, в какой-то мере, видеть Лаксуса, пришедшего так неожиданно, когда Фуллбастер хотел испариться из его виду. Словно Дреяр назло докучает ему. Впрочем, даже если так, план Лаксуса провалился, потому что Грей признает: как бы мучительно ни было находиться в комнате с тем, кто питает к тебе ничего, кроме презрения, через время это ранит не так болезненно, с этим смиряешься, свыкаешься. Но Лаксус не видит его, потому догадки о злорадном плане мужчины — очередные наивные мечты. Грей забит в угол, а друзья так увлечены беседой, что и не замечают его.       — Пф, не веришь? Нет, я конечно тоже был удивлён, потому что это было в понедельник, а по понедельникам я выгляжу, знаешь, так себе. — Дреяр улыбается, все ближе склоняясь к мысли, что Локи мотает ему лапшу на уши об очередной сногшибательной красотке, которая влюбилась в него с первого взгляда, несмотря на его ужасный вид. Ведь Лаксус знает Локи как облупленного, и когда тот говорит «выгляжу так себе» в переводе на человеческий это означает «выгляжу как кусок говна». И Дреяр сильно сомневался, что на этого, хоть и смазливого, но скользкого и неотёсанного парнишку после трехдневной попойки взглянет хоть одна достойная дама.       — Верю, конечно, Локи, верю, — Дреяр вновь улыбается счастливо, (Грей сдерживает глубокий вздох, наблюдая за ним), пока Локи расплывается в самодовольной улыбке. — Как можно не поверить в то, что эта девчонка, явно тратящая четырехзначные суммы на брендовую одежду, не влюбится в такого привлекательного, харизматичного и элегантного мужчину, от которого веет перегаром и спизженными, на минуточку, лаки страйк*, за три, сука, мили.       — Какая же ты мелочная сука, Дреяр. — заливистый смех блондина разносится по ванной, а Локи обиженно убирает мобильник в карман, но сдерживает ухмылки, видя смеющегося Лаксуса.       Из-за стенки, за которой Фуллбастер устроился, он видит Лаксуса лишь со спины, но лицо Локи он наблюдает весьма чётко. Грей шмыгает носом бесшумно, подслушивая эту беседу, и с немой злостью душит в себе завистливое желание побыть Локи хоть на секунду, чтобы взглянуть на хохочущего Лаксуса перед собой.       — Нет, блять, без шуток, у нас с ней правда что-то намечается. Я не слушал, о чём она говорила, когда мы встретились, потому что похмелье тогда было сильнее обычного, и...       — Господи, на ходу придумываешь? Тебе хватило сил приехать на работу в понедельник, но как только подошла эта Афродита тебя ёбнуло похмелье? Ага, рассказывай. Небось уставился на её декольте, хах? — Дреяр бездумно перебивает парня и если Локи со своими приступами агрессии готов был бы врезать любому, кто прервал его речь, то Дреяру повезло стать исключением. Ах да, лучшие друзья.       — Тс, заткнись. Это не было так. — Локи начинает смеяться, потому что осознает как неубедительно он звучит. — Ладно, отчасти, но это не суть. В общем, если всё пойдет по плану, её шмотки за «четырехзначные суммы» окажутся на полу моей спальни уже в следующий четверг.       — Ага. Если.       Грей слабо улыбается. Дреяр идеален, даже имея таких ебанутых друзей, как Локи. И если от речей владельца квартиры 505 о женщинах, отношениях и планов в ближайшем будущем у Грея вянут уши, то сам Лаксус никогда не разочаровывал его чем-то подобным. В разговорах среди компании, в личных беседах с Локи, свидетелем которых оказывался Грей случайно или намеренно, блондин не упоминал о личной жизни, почти что, а если и говорил что-то, то вскользь, туманно, неохотно, что, впрочем, никому из его непутевых друзей пьяниц и не запомнилось. И Грею было безусловно любопытно узнать о его личной жизни, но та ранимая, чувствительная и влюблённая частичка в нем тихо ликовала, что он не сможет это сделать. Потому что ему хватает щемящего, ноющего чувства в сердце от осознания неприязни Лаксусе к нему. Поэтому Фуллбастер уверен, что если бы Дреяр уже любит кого-то или также как Локи лихорадочно впадает в случайные связи не пойми с кем, то незаметное острое ощущение в груди брюнета превратится из безобидного покалывания в мгновенное убийство, словно его сердце насадили на пику. Потому ему остается наслаждаться тем, что он имеет, и он счастлив, что Дреяр ограничивается шутками над Локи в разговорах об отношениях.       — Всё, Лаксус, я тебя понял. Тебя только перед фактом ставить, а то ты все мои грядущие события в жизни под вопрос ставишь, даже если это, сука, приём пищи.       — Тоесть ты не ставишь грядущие события под вопрос, будучи едва ли не беспробудным алкашом? Оптимистично, Локи.       — Бля, ты заебёшь. — он ухмыляется, едва хихикая. — кстати о спизженных лаки страйк, я курить хочу. Остались еще?       Лаксус решает прикусить язык, не заикаясь о том, как зачастил Локи говорить «кстати» некстати, поэтому протягивает упаковку сигарет из кармана рубашки.       Грей расслабляется, полагая, что подслушивать уже и нечего, и парни вскоре уйдут. Ему тоже стоит выбираться из этой морозильной камеры — серьезно, от кафеля словно исходил ледяной пар. Или Фуллбастера не отпустило. Или его лихорадит от Лаксуса. Или он простыл в гнилой 505 из-за сквозняка, на который всем плевать.       — Только у меня зажигалки нет. — хрипит блондин почти неслышно.       — Ничего, сейчас найдём. — он собирается выходить из ванной, оборачивается к двери, но за их спинами шум. Кажется, кто-то тоже планирует покинуть ванную. Кто-то не ориентируется ни в пространстве, ни во времени, ни в происходящем в целом, поэтому ошибочно подумал что Дреяр с Локи уже ушли.       — Эм. — Дреяр поворачивается на шум спешных шагов позади него, и натыкается на Фуллбастера, шатающегося на своих бессильных тонких ногах уж слишком нелепо. Он крупно дрожит от холода, даже будучи тепло одетым. Но с репутацией наркомана он вызывает лишь догадки о том, что его хватила судорога или прочая побочка от очередной дозы. Потому Лаксус кривит рот в отвращении. Он бы не смотрел на жалкого брюнета ни секунды более, не в силах наблюдать за его безвольным, немощным и неотёсанным видом, но Локи так вовремя спрашивает у злосчастного Фуллбастера.       — Зажигалка есть?       Грей заторможенно хлопает глазами, вызывая у Лаксуса прилив злости. Но его взгляд — разгневанный, грозный, сердитый — направлен на Грея и только на него. И это мотивирует его искать блядскую зажигалку в карманах с таким усердием, с каким он не делал ничего в своей жизни. Даже если бы Грей никогда не курил, он бы сделал вид, что ищет её. Даже если бы Локи спросил Фуллбастера о бензопиле, Грей бы по-прежнему с озадаченным видом хлопал по карманам джинс и накидки. Лишь бы приковать к себе взгляд Лаксуса на секунду-другую.       Но Грей не обманщик, как Локи, так что зажигалка у него действительно нашлась. У него проскальзывает мысль о том, подумал ли Лаксус, что он тянул время. Но Лаксус вряд ли потратил бы хоть одну секунду, чтобы подумать о целях Грея. Ведь Грей выглядит таким беспомощным, со своими потухшими вопрошающими глазами, шероховатой нездоровой кожей и лохматыми жесткими патлами. Весь такой убогий, как сказал бы Лаксус. Один вид этого многострадального Грея Фуллбастера, который намеренно вызывает жалость, пробуждает в Дреяре особенную ярость. И когда Локи закуривает сигарету, поджигая ее чёртовой зажигалкой брюнета, Лаксус, до того прожигающий взглядом Грея, злобно цедит сквозь зубы, осматривая парня в последний раз:       — Ты жалкий, Фуллбастер.       Грей ловит зажигалку и остается в ванной комнате, опустошённый происходящим. Он закусывает губу, случайно встретив себя в отражении зеркала. Он пытается взглянуть на себя со стороны, со стороны Лаксуса, а потом не выдерживает и надрывно смеётся, думая, что лучше бы он и не пытался это сделать. Дреяр и так сказал, как Грей выглядит.       Возможно, Лаксус был прав. Скорее всего, так и было. Но Дреяр даже не представлял, насколько Грей хотел бы быть другим. Насколько бы он хотел быть не собой.