Усы, лапы и хвост!

Глупо было называть это первым поцелуем. До безобразия глупо. Мо Жань даже не брал в расчёт свою прошлую монаршую жизнь, в этом просто не было необходимости. Сколько раз этот похотливый пес уже покусился на сладкие невинные уста учителя? В иллюзорном мире в городке Цайдэ, после аукциона… И вот сегодня, на празднике в деревне Юйлян, должно было произойти то самое. Настоящий первый поцелуй. Мо-цзунши принял решение называть его так. Но размышления об этом совсем не приближали его к главному блюду этого томного вечера… Мо Жань продолжал прижимать Чу Ваньнина к себе спиной, ласкать своим вкрадчивым шепотом его красное от стыда ухо, делать вид, что ему все еще есть какое-то дело до постановки… И лихорадочно перебирать в голове самые невероятные варианты своего «нападения». В той жизни он привык поступать импульсивно, почти не думая. Вальяжно заходя в тюремную камеру, где сковали безвольное тело его учителя, он собирался заключить сделку с Чу Ваньнином, если тому так уж сильно хотелось спасти Сюэ Мэна. Он и не планировал просить своего учителя отныне быть его игрушкой… Да, Мо Жань спал с мужчинами. С многими… с очень многими мужчинами. И все они были, как свежевыделанная лисья шкурка — мягкие, нежные и элегантные. Чу Ваньнин был как плохо вытесанное бревно. Холодный. Жесткий. Мрачный. Неужели хоть какой-нибудь идиот захотел бы поцеловать такое недоразумение, завернутое в белое капустное одеяние? Этим идиотом стал Тасянь-цзюнь, конечно же. Разве он не мог делать все, что ему только ни заблагорассудится? Разве может хоть кто-нибудь быть против? Если искусанные губы избитого учителя показались ему любопытными — значит, он просто прикоснется к ним. Лишь для того, чтобы убедиться — эти губы не созданы для поцелуев. Затем он взял его, чтобы доказать себе еще что-то, потом сделал своей наложницей. Постоянно пытаясь что-то продемонстрировать — Чу Ваньнину или себе. По всем признакам он пес… — Мо Жань? — позвал его наставник, снова перемещая взволнованную душу в настоящее. Туда, где его учитель все еще не знает, что такое настоящий первый поцелуй. Чу Ваньнин стоял напротив него, на входе в рощу, смущенный, немного взнервированный, но глаза его лучились счастьем и толикой… предвкушения? Мо Жань боялся обмануться. — Учитель, я хочу тебя поцеловать. Нет, ничего не изменилось со времен его прошлой жизни. Сперва делать — потом расхлебывать. Но пусть бессмертный Бэйдоу чуть было не рухнул, наткнувшись пяткой сапога на камень, когда инстинктивно попятился от своего ученика, — сказанное нельзя было как-то перефразировать иначе. Мо Жань ухватил испуганного учителя за запястье, спасая от падения, и погрузил в свои объятия. Какой же он…дурак, ей-богу. Теперь учитель убежит, а если хватит силы духа — смерит осуждающим взглядом, отчеканив: «Бесстыдник!»… Ему ли было не знать Чу Ваньнина? Без принуждения он ни разу не согласился лечь с ним в постель. Думая об этом, Мо-цзунши пал духом. Неуверенность была совсем ему не свойственна, но, понимая, что все испортил, он мог лишь пролепетать в макушку своего наставника: — Это неуместно и постыдно, я только сейчас все осознал… — Хорошо, поцелуй. — … — … Они сказали это одновременно, но, конечно же, прекрасно услышали друг друга. Мо Жань окоченел от шока, что, оказывается, все это время можно было просто попросить?! И ему бы всё позволили?.. А Чу Ваньнин сгорел в стыде из-за своей поспешности. Не успел глупый ученик обрадоваться своему счастью, как его грубо оттолкнула от себя пара дрожащих белоснежных рук. — …Идиот! — Учитель, куда ты?! Постой!.. Так или иначе, сбылись опасения Мо Жаня — учитель оскорбился и попытался избежать своего присутствия рядом с учеником. Если бы он мог провалиться под землю от позора — то сделал бы и это. Но сейчас бессмертному Бэйдоу только лишь и оставалось, как, глотая слезы, удирать в самую чащу. Как молодой капризной госпоже, которую жестоко отвергли. — Видеть тебя не хочу! Я обучал все это время конченного мерзавца! — рассыпался в проклятиях наставник, устремляясь все дальше в рощу. Время от времени он прислушивался — не утихли ли стремительные шаги позади. — Учитель! Ваньнин, прошу, постой!.. — Иди к черту!.. Нет, так он Чу Ваньнина не догонит, решил Мо Жань. Остановился, прикинул мозгами, осмотрелся, и… рухнул у ближайшего дерева навзничь. — Ай!.. М… как больно… — принялся скулить Мо-цзунши, надеясь что звучит достаточно убедительно. Вряд ли раненый человек стонал бы так громко, но ему ведь было нужно, чтобы Чу Ваньнин его услышал. И вправду. Не прошло и нескольких секунд, как прямо рядом с ним откуда-то сверху спикировал наставник, картинно развивая белоснежные рукава по ночному воздуху. — Мо Жань?.. Как ты мог упасть на ровном месте?! — принялся осматривать ученика взволнованный наставник, в один момент позабыв все свои обиды. — Вот тут болит? — он невесомо коснулся левого ребра Мо Жаня, но ученик, приоткрыв озорные глаза, притворно мученически прохрипел: — Чуть выше, учитель. — Здесь? — Тут, — с этими словами Мо Жань обхватил ладонь Чу Ваньнина, укладывая в область сердца. — Только учитель сможет облегчить эту боль. — Мо Жань… — одними губами прошептал наставник, но разозлиться на спектакль не успел. Вторая ладонь молодого заклинателя уверенно обняла его талию, притягивая ближе. Еще чуть ближе, пока их губы не соприкоснулись.