Усы, лапы и хвост!

Чу Ваньнин все еще не мог поверить, что поддался на уговоры этого глупого мальчишки… Небеса, ну с чего он взял, что вступить в армию — это отличный вариант в его случае?! Неужели он и вправду поверил в те рассказы с какого-то форума о том, что укрепление силы воли и жесткая дисциплина стабилизируют его «клинику»? И ладно бы он выбрал какие-нибудь сухопутные войска, черт бы с ними! Военно-воздушные силы… Этот малолетний идиот собрался прыгать с парашютом. — Мо Жань, ты играешь с огнем. Такие эксперименты со своей психикой ни к чему хорошему не приведут… Чу Ваньнин продолжал отчитывать его, хотя юноша уже подал свое прошение в Ланьчжоу для вступления в ВВС. Как раз сейчас они шли в гости к дяде Сюэ и тете Ван, чтобы «порадовать» их новостями, и учитель действительно не знал, как сможет посмотреть в глаза опекунам своего соулмейта после этого. И зачем Чу Ваньнин просил знакомого доктора Цзян Си, который обследовал Мо Жаня, нигде официально не проводить его?! Конечно, психически нестабильного человека никогда бы не призвали, но если Мо Вэйюй так сильно загорелся этим… Разве мог Чу Ваньнин препятствовать? — Ваньнин. Я собираюсь быть тебе опорой. Я не позволю тебе возиться со мной, таскать по врачам и пичкать антидепрессантами, от которых у меня даже не стоит, — несмотря на то, что говорил Мо Жань, он смеялся и был немного в перевозбужденном состоянии из-за перемен. — Конечно, когда я буду чувствовать начало рецидива — то буду принимать успокоительное, как мы и договаривались. Но мне нужно постараться найти способ стабилизировать свое состояние и без препаратов. Военная служба хорошо для этого подходит. «…Так это все из-за того, что его член не стоит из-за таблеток?!» — Чу Ваньнин вспыхнул, не зная, как на такое реагировать. Мо Жань, видя его состояние, только усмехнулся и ненадолго остановился. — Ваньнин. Это всего два года. За это время ты как раз и сам сможешь спокойно все обдумать. — Что именно? — не понял учитель. — Действительно ли ты хочешь быть с таким как я или… — Я тебе сейчас задницу надеру, поганец мелкий!.. — вспылил Чу-лаоши. Наплевав на то, что они все еще находились на улице, не дома, он обхватил юношу за плечи и приказал: — Спроси меня, люблю ли я тебя. — Ваньнин… — Спроси! Ты же знаешь, что я не солгу! Мо Жань с улыбкой сдался, и так зная ответ. — Ваньнин, ты меня любишь? — Люблю. Хочу быть с тобой сейчас, и в будущем я тоже этого хочу… Не уходи в армию… Мо Жань обнял его, но согласиться сделать не по-своему не смог. — В будущем… не забудь эти слова, когда я попрошу тебя стать моим мужем.

***

— Ну, что, все учишь своих бестолочей? — расслышал в динамике насмешливый бархатистый голос возлюбленного Чу Ваньнин. — Да, таких же как и ты, — отозвался учитель. Мо Жань позвонил ему прямо посреди урока, и Чу-лаоши ничего не оставалось, кроме как извиниться и оставить класс. Он слышал, как его ученики уже разошлись в своем веселье не на шутку, но его любимый не так часто мог связаться с ним из корпуса. В его войсках была очень жёсткая дисциплина. Никаких мобильных, на разговор с родными отводились определенные часы. А за проступки могли лишить звонка на целый месяц! — Баобэй! Разве я не твой единственный?! Как ты можешь меня приравнивать к каким-то там школьникам?.. — обиженно протянул Мо Жань на том конце. — Единственный-единственный. И одного такого уже за глаза достаточно… — Ваньнин?!.. — Ладно-ладно, — с улыбкой осадил его учитель. — Почему так долго не звонил? — Чу Ваньнин слушал молчание, и в какой-то момент ему даже показалось, что он чувствует, как скрипят зубы его собеседника. Опять что-то пытается скрыть! — Мо Жань, я все еще жду ответа. — …Наказали за плохое поведение. Пожалуйста, не спрашивай, что я сде… — Что ты сделал? — Чу Ваньнин был неумолим, когда злился на Мо Жаня или переживал из-за него. — Связал сержанта, и не отпускал, пока он не разрешит мне уйти в увольнительное. Ну а когда я его отпустил… чуть до трибунала не дошло. — …Как же я тебя просил, останься дома! У тебя явно рецидив, а у тебя нет даже доступа к таблеткам! — Ваньнин, пожалуйста… Мне и так очень непросто. Я схожу с ума в разлуке, так сильно хочу тебя увидеть… — чуть ли не плача произнес Мо Жань. — Не делай ещё хуже… Корочка на исстрадавшемся сердце учителя снова болезненно треснула и закровила. Как он мог стоять и спокойно слушать от своего любимого подобное? Мысленно дав себе пощёчину, Ваньнин втянул в лёгкие побольше воздуха, взял себя в руки и пообещал: — Потерпи, осталось всего полгода. Это же так мало… Вот увидишь, не успеешь сказать «я тебя люблю» — как твоя служба кончится, и мы увидимся снова. — Я тебя люблю. — Мо Жань… — …Мне пора идти. Постараюсь позвонить на следующей неделе, учитель. Береги себя. — И ты себя. Аккуратнее во время прыжков с парашютом! И не переутомляйся сверх своих сил… Мо Жань? К сожалению, их разговор уже прервали. Чу Ваньнин все смотрел на экран погасшего смартфона опустошенным взглядом и если бы он не был в школе — то позволил бы себе завыть от мучительной тоски. Ох, точно! У него же урок! Благо, в следующий раз Мо Жань позвонил в совершенно другом настроении. Увольнительное ему так и не дали, но наградили за какую-то перевыполненную норму по прыжкам. День сменял другой, и вот настало время долгожданной встречи. Рядовой Мо пригласил его на церемонию завершения срочной службы, и Чу Ваньнин соврал бы, если б сказал, что этот день не был самым волнительным и в то же самое время самым счастливым днем его жизни. Мо Жань предупредил его, что фактически это не последний день его службы, на какое-то время ему все равно придётся задержаться в Ланьчжоу, но всем «выпускникам» положено пару дней отдыха и встреча с близкими. Их командир разрешал повидаться только с родными, но Мо Жань сумел убедить его, что соулмейт — тот же член семьи, и его также обещали отпустить. Ваньнин, получив все эти новости, разнервничался ещё больше. Он не видел своего соулмейта два года. Теперь Мо Жаню двадцать, должно быть он немного изменился? Чу Ваньнин понял, что все эти размышления привели его в ступор еще до того момента, как он прибыл в Ланьчжоу, оставил маленький чемодан в заранее снятом номере гостиницы и направился к месту построения и награждения, на плац. Еще никогда в своей жизни учитель не видел столько военных… Молодые люди в форме выверенно маршировали на квадратной площади, колонны построения простирались ровными рядами, тянущимися на несколько десятков чжанов. Рядом с Чу Ваньнином на специально огороженном постаменте стояла целая толпа родственников, которые пришли посмотреть на достойных представителей своего семейства. Время от времени кто-то из них говорил: «Ой, это же Сяо Хань, вон там!», «Как же вырос Дагэ!..», и безуспешно старался выхватить знакомое лицо в этом потоке идеальной выправки и доблести. Какой-то идиот время от времени махал ему и отвлекал от изучения остальной толпы. Чу Ваньнин уже пару раз жадно цеплялся за этот жест приветствия, но вместо субтильного юноши с большими темными глазами в той стороне стоял лишь высоченный мужчина с широкими плечами. Сколько можно привлекать к себе внимание?! Неужели этот незнакомец не видит, что мешает другим людям искать своих родных?.. Когда церемония приветствия закончилась, всех поздравили и разрешили повидаться с близкими. Максимум к завтрашнему утру служащие обязаны были вернуться к построению и, не желая тратить драгоценное время, все рядовые разбрелись со своими семьями кто куда. На плацу осталось не так много народу спустя полчаса после окончания парада. Чу Ваньнин все продолжал сверлить глазами оставшихся военных. Где же Мо Жань?.. Неужели с ним произошло что-то перед самой церемонией? Еще вчера они говорили по телефону, и все было нормально! — Кого-то потеряли? — раздался насмешливый голос прямо над ухом. А перед лицом Ваньнина появилась чужая идеально накачанная грудь… Мужская, конечно же. — Да. Но тебя это не касается, уйди, — грубо бросил Чу Ваньнин, узнав в этой крепко сбитой фигуре того самого чудака, что махал ему все два часа парада. Молодой человек на его ответ сперва смутился и заткнулся. Затем весело расхохотался. — Возможно, я смогу помочь его найти. Он красивый? — Да! То есть… — Ваньнин не собирался отвечать. Но все же он это сделал, в бессилии продолжая выглядывать из-за рельефных бицепсов незнакомца, пытаясь отыскать своего соулмейта. А военный продолжал с удивительной настырностью распекать его. — Действительно такой красивый?.. Тогда… наверняка вы поцелуете его при встрече? Чу Ваньнин понял, что против его воли губы снова складываются в положительный ответ. Рассеянно подняв глаза, он еще раз хорошенько рассмотрел бесцеремонного незнакомца. Густые брови, нежные глаза, сладкие ямочки на щеках… Ямочки?.. — Поцелую. Н!.. — Ты все еще не в состоянии солгать мне, баобэй, — схватил его в объятия мужчина, обдав жаром своего идеально сложенного тела. Только сейчас, безвольно повиснув в руках этого человека, Ваньнин понял, что этот голос принадлежит его ученику!.. Он немного огрубел и звучал с легкой хрипотцой, но, вне всякого сомнения, это был тот самый голос, которым наслаждался Чу Ваньнин во время их кратких телефонных разговоров. — Как я соскучился… Я боюсь раздавить тебя в объятиях — так хотел прижать своего учителя к себе все это время. Чу Ваньнин отстраненно подумал о том, что с этими ручищами раздавить его действительно задача легче легкого. Что ж, одно радует, его соулмейт не выглядит измученным и слабым. Он очень боялся увидеть изможденного ребенка… Это ошеломительное тело, пышущее здоровьем и силой, говорило само за себя. — Мо Жань!.. — Учитель все-таки узнал своего ученика… — насмешливо прошептал в ушко наставника мужчина. — …Все смотрят, прекрати! — Но мой баобэй обещал мне поцелуй сразу, как увидит меня! — Ты можешь потерпеть до гостиницы, потом делай все, что хочешь, — Чу Ваньнин поздно понял, что посмел пообещать.