***
— Ну и когда домой? Вас же вернут? — аккуратно прикрыв за собой дверь, тихо спросила Олеся. — Лесь…в общем, даже не знаю, как сказать… — Скажи как есть. На месяц, на два? — по голосу мужчины было понятно, что новости не утешительные. — На два…на два года.***
Девушка устало закрыла дверь в детской комнате, в которой только что уснул Лёвушка, бесшумно дойдя до кухни, освещающейся лишь светом от вытяжки. Спиной к входу сидел Тарасов, допивая уже третью по счёту кружку зелёного чая, желая отогнать навязчивые мысли, заполонившие голову ещё две недели назад. Тогда, ещё в начале холодного октября, пришёл приказ о переводе всего подразделения «Акула» на секретную базу, базирующуюся на побережье одной из стран Ближнего Востока. Никто, даже контр-адмирал Булатов, не был рад такому повороту событий, было предпринято множество попыток отгородить группу от такой неожиданной «поездки», но всё тщетно… Вышестоящее руководство было непреклонно и твёрдо стояло на своём, к тому же в Тартусе уже заждались легендарное командирское трио и во всю готовились провести с ними целых два года на одной базе. Про длительность «командировки» Уманова не знала, мало того — свято верила, что Борис вернётся домой через пару месяцев и они всей семьёй встретят Новый год, не забыв подарить друг другу подарки и обзвонить всех близких, поздравляя с наступившим праздником. Тарасов корил себя, что в очередной раз вынужден врать девушке, ежедневно убеждая её в своём скором возвращении в северную столицу. — Когда у вас самолёт? — положив холодную ладонь на крепкое плечо, тихо уточнила Леся, с трудом подавив зевок. Стрелка часов медленно приближалась к цифре три, а новоиспечённые родители даже не ложились в тёплую постель, малыш словно чувствовал приближающийся уезд отца, поэтому не давал спать ни ему, ни и без того уставшей Олесе уже третью ночь подряд. — Через пятнадцать минут Кот с Вороном и Авророй приедут, вместе до аэропорта добираться будем. А самолёт у нас в шесть с чем-то, — совершенно поникшим голосом ответил офицер, усадив засыпающую Уму к себе на колени, — ложись спать, пожалуйста. Мне нужна здоровая и выспавшаяся жена. — Ну уж нет. Сначала я провожу мужа в командировку, а уже потом лягу, — Леся улыбнулась. Так тепло и слегка вымученно, заглянув капитану в глаза, — будь осторожен, пожалуйста. И звони почаще. Два месяца без тебя…даже не представляю. — Два месяца — это ориентировочная длительность поездки, Леська. Может быть и больше. — Ну не на два же года вас туда отправят, в конце концов? — тихо промурчала девушка, медленно прикусив мочку уха Бориса, оставив влажный поцелуй на его крепкой шее, — я буду скучать… Даже в полутьме Тарасов видел, как блестели её глаза, как расширились зрачки и появились пляшущие чертята. Он прекрасно знал этот взгляд, за почти два года их отношений успел выучить его и даже полюбить. Как же он будет скучать…сам того не понимая, мужчина притянул Олесю к себе ещё ближе, завладев её пухлыми розовыми губами, горячей ладонью пробравшись под её домашнюю футболку, пройдясь пальцами вдоль позвоночника. Телефонный звонок, по уже сложившейся традиции, издал противный звук, сообщив о входящем звонке. Наощупь найдя аппарат на столе, Борис ответил на звонок, приложив телефон к уху. Разговор, по подсчёту Умановой, длился от силы секунд двадцать, после чего мужчина улыбнулся и завершил звонок, вернув гаджет на прежнее место. Девушка мило улыбнулась и с надеждой прошептала: — Вы никуда не летите? — Летим. Кот с Акулами задерживается, будут только через минут сорок. Так что у нас ещё есть время.***
Пропустив троих офицеров в квартиру, Олеся тихо закрыла дверь на замок, метнув быстрый взгляд на плотно закрытую дверь, за которой мирно посапывал Лев Борисович, знатно потрепав нервы матери минут двадцать назад. — Проходите на кухню, я там бутерброды сделала и кофе налила, — прошептала девушка, повесив пальто Авроры на плечики. — Снарягу взяли, всё проверили? — так же тихо уточнил капитан, включив приглушённый свет в коридоре. Бойцы кивнули, по-очереди пройдя на кухню и удобно устраиваясь на стульях, практически нападая на бутерброды, — хотя у кого я спрашиваю…***
Когда настало время ехать в аэропорт, Борис просто прижал Олесю к себе, заключив в плотное кольцо из своих рук, соединив ладони в крепкий замок на её пояснице. Стояли в тишине, наслаждаясь теплом тел и сердцебиением друг друга. Девушка держалась изо всех сил, молча позволяя солёным слезам скатиться по щекам. Снова. Снова он оставляет их одних, уезжая далеко и надолго… — Нужно ехать, — нарушая столько приевшуюся тишину, прошептал капитан. — Береги себя, пожалуйста. И возвращайся поскорей, я без тебя не смогу.. — Вернусь. Слово офицера, — и оставив последний невесомый поцелуй на губах любимой, вновь проговорил, — сына береги. И уже через считанные секунды проснулся Лёвушка, а в месте с этим Тарасов переступил порог родной квартиры, бросив полный сожаления взгляд на дверь, за которой скрылась и без того зарёванная Леся, ещё раз дав себе обещание, что обязательно вернётся к своей семье.***
Первое время Уманова прекрасно справлялась, регулярно созваниваясь с Бизоном по вечерам и рассказывая о достижениях Льва: буквально недавно малыш научился самостоятельно переворачиваться на животик и держать головку, не без помощи Олеси, конечно. Нередкими стали и звонки по видео-связи, где кап-раз мог лицезреть новые умения сына, слышать его старательные «агу» и «угу», которые были предназначены сугубо для отца. — Леська, он уже такой большой…как же я по вам соскучился, — тихо проговорил Тарасов, увидев улыбку, озарившую уставшее лицо Леси, — поскорей бы вас увидеть. — Ну и когда вы домой? Вас же вернут? — аккуратно прикрыв за собой дверь, тихо спросила она. — Лесь…в общем, даже не знаю, как сказать… — Скажи как есть. На месяц, на два? — по голосу мужчины было понятно, что новости не утешительные. — На два…на два года, — тяжело выдохнув, решился озвучить правду Бизон, потупив взгляд. Девушка замерла, словно камень опустившись на стул, так удачно стоящий позади неё, — Олесь…я хотел сразу тебе рассказать, но побоялся. Прости меня. — Боря, ты хоть понимаешь, что говоришь? А как же мы с Лёвой? Хочешь, чтобы сын рос без отца? — гортанным шёпотом уточнила девушка, глубоко вдохнув, — и как ты себе это представляешь? Я росла точно так же и знаю, что это такое… — Умёнок, я всё прекрасно понимаю, но… — Можешь не продолжать, мне всё ясно. Звони, как соберёшься домой, — Леся стёрла одинокую слезу со щеки, завершив видео-звонок. Стало невыносимо обидно и горько внутри, появилось ощущение, что Тарасов просто бросил свою семью на эти чёртовы два года. Уманова любила свою работу и прекрасно понимала все её прелести, поэтому всегда была готова к подобным событиям в семейной жизни. Всё же принять решение о длительном декретном отпуске было непросто, Тарасов с Кошкиной уговаривали старлея несколько недель, благо Леся и сама понимала сложность ситуации, поэтому всё же сдалась под напором товарищей, оформив у Пригова декретный отпуск на целый год. Первые три с месяца прошли, на удивление, спокойно. Мальчик был самым послушным ребёнком, по мнению Олеси, конечно, на свете, никогда особо не вредничал, вместо этого просто лежал и пытался рассмотреть окружающие его предметы. Вот уже вторую неделю подряд Лёвушка сам переворачивался на животик, пытаясь держать головку без помощи мамы. Та, в свою очередь, присылала фотоотчёт Кошкиной, а она тайком показывала всё капитану, в который раз замечая, каким поникшим он стал. — Рит, может к чёрту этот Тартус? У меня дома жена и маленький ребёнок, а я тут торчу, как звезда на новогодней ёлке, — недовольно пробурчал Бизон, отпивая горький кофе из прозрачной кружки, — да и… Олеся сильно расстроилась, не звонит даже. Я сына вижу вот — только на фотографиях! Он вот говорить начнёт, а я и не узнаю вовсе… — Борь, не кипятись. Ты же знаешь, что нас отсюда не выпустят в ближайшие полгода точно, — кап-раз с сожалением посмотрела на названного брата, почему-то нахмурившись, — разве что…ты напишешь рапорт. — А знаешь…мне терять нечего, Ритка. Я люблю её. И сына своего люблю, не могу их бросить… Тарасов сверлил взглядом белый лист бумаги, в верхней части которого красивым почерком было выведено «Рапорт», и черную ручку, отбивая ритм пальцем о деревянный стол. С разговора с Маргаритой прошло уже пять дней и принятое решение казалось таким безбашенным и сумасшедшим, что мужчина смело схватил ручки и так же начал писать содержимое рапорта, почти бегом добравшись до кабинета Булатова. Замерев у самой двери, кап-раз достал из кармана телефон, так невовремя оповестивший о входящем СМС. Увидев на экране блокировки «Лисёнок», а ниже фотографию, с которой на него смотрела улыбающаяся Олеся, держа на руках такого же Льва Борисовича, Тарасов рассмеялся, так искренне и добродушно, что пролетающий мимо офицер подпрыгнул от неожиданности и странно покосившись на мужчину, опустил голову и помчал дальше. Ещё раз посмотрев на фото, мужчина решительно постучал по двери, дёрнув ручку на себя и распахнув металлическую преграду. — Бать, можно? — Проходи, только быстро, нужно срочно ехать в штаб, — контр-адмирал надевал китель, поправляя воротник, — что у тебя? Вдох. Выдох. — У меня рапорт. На увольнение. В кабинете повисла тишина. Булатов плавно развернулся, с явным непониманием в глазах смотря на товарища, что был серьёзен, как никогда.***
— Батя, у меня дома жена и ребёнок, понимаешь? Как я их одних на два года в Питере оставлю, Олеська с ума сойдет! — расхаживая перед столом контр-адмирала, не переставал возмущаться Тарасов, но вдруг резко остановился, понимая, что взболтнул лишнего. — А с этого места, товарищ капитан первого ранга, поподробней, — медленно, почти по слогам растягивая каждое слово, проговорил Булатов, скрестив руки на груди, — что у тебя с Умановой? — Зарегистрированный брак, любовь и сын, я же сказал… Бать, ну не могу я их одних оставить, понимаешь? — Уж никогда бы не подумал… Ты и Уманова! — всё ещё прибывая в полнейшем шоке, твердил офицер, раскачиваясь на стуле туда сюда. Это было самой настоящей правдой. Ещё с самого начало стало ясно, что эти двое абсолютно разные. Как огонь и лёд. Как черноё и белое… Но правду ведь говорят, что противоположности притягиваются?***
В парадной было светло и достаточно тепло, по сравнению с дождливым Петербургом, который вновь не радует своих жителей погодой. Олеся торопилась домой с прогулки с сыном, чтобы быстрее накормить хнычущего малыша, явно не горящего желанием продолжать прогулку под дождём. — Сейчас-сейчас, мой маленький, мы почти дома, — девушка кое-как затащила коляску на лестничную площадку, пока кто-то не перехватил её. Из-за спины вынырнул какой-то неизвестный молодой человек в чёрном пальто, помогая девушке поднять коляску на этаж выше, — ой, спасибо вам большое! Даже не знаю, как бы подняла её сама… — Не нужно благодарностей, мне не трудно было помочь, — незнакомец улыбнулся, такой знакомой улыбкой, что по спине вдруг пробежал табун мурашек, — Александр. Можно просто Саша. — Олеся. Просто Леся, — девушка пожала руку новому знакомому, улыбнувшись самыми краешками губ, — мы с вами раньше…не пересекались, случайно? — Увы, но нет. Я заграницей живу, на родину приезжаю только к семье, — Уманова кивнула, открыв дверь в квартиру, закатив туда коляску, — извините, а вы не подскажите, квартира 27 в этой парадной? Холодок прошёлся по коже, оставив за собой неприятный шлейф. Глянув на набор цифр на собственной двери, Леся лишь молча кивнула, взглядом указав на неё. Молчание затянулось. Александр смущённо улыбнулся, переминаясь с ноги на ногу. — Вот братец даёт…у него ребёнок родился, а я ни сном, ни духом… — Тарасов-младший почесал затылок, для достоверности ещё раз глазами осмотрев номер квартиры.***
— А Боря всегда так поздно с работы приходит? — глянув на настенные часы, недовольно пробурчал Саша, заставив Уму замереть на месте. — Он в командировке, скоро обещал вернуться, — натянув улыбку, рассказала она, поставив кружку чая на стол, — я пойду Лёву проверю и вернусь. Нырнув в тёмную комнату, девушка подошла к детской кроватке, натянув пуховое одеялко повыше. С каждым днём Олеся замечала, насколько их сын похож на Тарасова: такой же вытянутый нос, округлая форма лица и глаза…такие же голубые, словно синее глубокое море, больше похожие на два сапфира. Глаза, которые девушка любила всем своим сердцем, и по которым безумно скучала. Взяв телефон в руки, Ума нашла недавнюю фотографию с сыном и отправила её Тарасову, устало опустившись на кресло, стоящее рядом с кроваткой. — Ну что, сынок…простит нас папка? — прошептала Леся, погладив мальчика по коротким рыжим волосикам. В ответ, конечно, была лишь тишина. Лев мирно посапывал, приоткрыв пухлые розовые губки, иногда подёргивая пальчиками. Телефон тихо зазвонил, от чего девушка вздрогнула и мгновенно ответила на звонок, — привет, Борь. — Лесь, прости меня, пожалуйста. Я правда не хотел тебя расстраивать, поэтому и не сказал… — И ты меня прости. Мы с Лёвой соскучились по тебе. — Я тоже, любимая. Мне тут бежать нужно, я завтра наберу.***
Прошло две недели В жизни «Тарасовых» не менялось почти ничего. Александр по-прежнему жил в квартире родного брата, помогая Олесе по дому и иногда оставаясь дома с племянником, пока девушка убегала в магазин или по любым другим делам. Однажды, отправив молодого человека в магазин, Ума пыталась успокоить уже долго плачущего ребёнка. Нервы сдавали, от чего образовывался ком в горле, а слёзы вот-вот уже были готовы скатиться по щекам. — Ну чего же ты, маленький? — расхаживая по комнате, твердила Уманова, начиная паниковать. Тарасов ушёл десять минут назад и всё ещё не возвращался, тем самым выводя жену своего брата ещё больше. Вдруг хлопнула входная дверь и Леся, уложив мальчика в кроватку, рванула в коридор, параллельно осуждающе крикнув: — Саша, почему так долго? А дальше всё, как в замедленной съёмке: выглянув из-за двери, девушка замерла, словно статуя, слыша только бешенный стук своего сердца и пульсирующие виски. Куда-то вдруг пропали все звуки, а слёзы всё-таки упали с ресниц от увиденного. На пороге, с букетом роз, стоял Тарасов-старший, с улыбкой смотря на девушку. Справа от него стояла сумка с вещами и чехол с винтовкой, небольшой пакет и чемодан. — Боря! — девушка кинулась к мужу, повиснув на его шее и оторвав ноги от пола, — вернулся! Если бы не детский плачь, пара бы так и стояла в коридоре, прижимаясь к телу друг друга. Больше двух месяцев разлуки наконец прекратились и капитан мог просто обнять свою семью и встретить новый год в родном доме. Вдруг плачь затих, а потом и вовсе прекратился. Это насторожило молодых родителей и те мгновенно ринулись в комнату, замерев у кроватки. Висящие над ней игрушки были использованы в качестве успокоительного и сейчас терзались маленькими ручками. — Надо же…успокоился, — шокировано прошептала Олеся, стерев со щёк слезу, — тебя почувствовал…подожди, Борь. — Я рапорт написал, Умка. По собственному, — Бизон взял девушку за руки, безотрывно смотря в её карие глаза, до сих пор блестящие от слёз, — но Батя его не принял, а отправил на три недели сюда. — Ты готов был уйти со службы? Ради нас? — улыбнулась она, затаив дыхание. Офицер только хотел ответить, но его прервал до жути знакомый голос: — Братец, ну ты и конспиратор!***
До боя курантов оставалось несколько минут, когда Борис открыл шампанское и разлил его по бокалам. Лев, вопреки ожиданиям родителей, спокойно перенёс ранний вечерний сон и сейчас был как никогда бодр, совсем не мешая взрослым встречать новый год. — Борь, как я рада, что ты дома…это самый лучший новый год в моей жизни. — Это наш первый новый год вместе, — мужчина глянул на сына, что вертел в руках какую-то новую игрушку, которую ему сунул Александр перед отъездом, — смотри-ка, даже носом не клюёт…боец растёт. — Поживём — увидим.