Запретный плод

Если вы когда-нибудь решите подумать о том, когда всё в вашей жизни пошло не так и не туда, то, скорее всего, запутаетесь в клубке мыслей. Сложно определить что стало точкой отсчёта. Может нищий, которому вы не дали монетку. Может пролитый на себя чай с утра. Так и не отправленное письмо, пойманная бабочка, след от чернил на белом рукаве. Да что угодно! Только вот что это даёт, если на данный момент вы находитесь где-то очень глубоко в пропасти? И сами же себя туда загнали. Здорово, правда? И винить некого. Или есть? *** Завтра. Уже завтра состоится турнир, на котором Белоснежка должна будет выбрать себе человека, с которым свяжет всю свою дальнейшую жизнь и судьбу. Человека, которому она родит детей и с которым будет делить одну постель. Человека, которого, вероятно, даже не сможет полюбить, потому что уже по уши. В другой. В самой прекрасной женщине в этом мире. Если о взаимности помечтать можно, то о том, что они смогут быть вместе, и речи быть не может. А ещё сейчас глубокая ночь, а эти мысли одолевают Белоснежку уже несколько часов, что обычно заканчивается опозданием и задержкой всех планов. Но прервать этот поток мыслей не получается от слова совсем. Опять идти в сад, прогуляться? Сейчас меньшее, чего хотелось бы, - это встретить предмет своего обожания. А она там бывает часто, Белоснежка не понаслышке знает. Окна девочки выходят как раз на вход в сад. Не раз она наблюдала за прекрасным силуэтом, что с наступлением темноты осторожно и тихо ступал в умиротворённый мир внутри сада. Конечно это была Гримхильда. Её не могла девочка не узнать. Вот и сейчас она сидит на широком подоконнике и пытается понять, стоит ли идти в сад. Ночь сегодня красивая. Тишина обволакивает, успокаивает. Месяц скрылся за облаками, что покрывают уже бо́льшую часть неба. Прохлада. Она сегодня слабая, но колючая. Будто госпожа Ночь решила напомнить, что болит. Внутри всё болит так, что хочется вывернуть себя наружу. А снаружи колючки прохладного воздуха впиваются в нежную кожу, напоминая о том, как же сильно ты облажалась. В конце концов, просидев так ещё час, она слезла со своего укромного уголка, накинула халат и, осторожно ступая, вышла на тропинку, что вела к саду. Мама. К ней хотелось, как никогда. Она бы приняла, она бы пожалела. Как бы ни поддерживала Шарлотта, какой бы хорошей подругой она не была, она не заменит маму, чьих объятий сейчас так не хватает. И уж точно её не заменит Гримхильда. *Как глупо и эгоистично прозвучит, но лучше бы отец никогда не ездил на тот бал, никогда не знакомился с Гримхильдой, никогда не любил её! Потому что он сейчас счастлив, а я? Чем я заслужила это? Эта мысль крутилась в голове, и какая-то часть девочки хотела топнуть ножкой от несправедливости. Но Белоснежка упрямо её игнорировала, продолжая идти к своей скамейке. На месте. Тут всё так же. Старая яблоня, низко склонившая свои ветви. Зелёная, насыщенная трава, на которую никто не наступал с прошлого прихода девочки. Холод всё ещё кололся, но в этом месте всегда было тише и теплее. Сюда не доходили сквозняки. Только до сердца. Белоснежка провела кончиками пальцев по спинке скамейки, ощущая слабую влажность дерева и лёгкую пыль. Было страшно отчего-то. –Привет, мам. - собственный голос казался грубым, с небольшой хрипотцой, какая бывает после сна. - Я сильно облажалась, да? Мне страшно. Завтра мне придется выбирать человека, с которым я потом проведу всю жизнь. Но, право, лучше уж сразу умереть, чем идти против собственного сердца. И хоть у меня есть совсем крохотный шанс, что она ответит мне взаимностью, я хочу жить, зная, что он всё ещё есть. Пока я жива, я хочу любить её! И буду любить! Но это будет несправедливо к собственному мужу. К отцу, который полюбил эту женщину. Даже по отношению к Гримхильде это будет нечестно. Я… Не знаю, что мне делать. - горячая слеза медленно катилась по щеке, образуя мокрый слёд, что тут же застывал от слабого ветерка. Бледные руки, сложенные на коленях, бросали мелкой дрожью. В один момент в тишине послышался тихий всхлип девочки. Было больно, изнутри её ломало так сильно, что вариант взять в руки нож и закончит это всё уже не казался таким провальным. В один момент руки перестали дрожать. Вместо этого они почувствовали успокаивающее тепло. Белоснежка в недоумении резко открыла знала, в которых всё ещё стояла пелена слёз, и ахнула. Перед ней, на корточках, сидела королева, аккуратно поглаживая её руки и делясь своим теплом, нежно улыбаясь, как умеет только она. В какой-то момент она наклонилась и слегка коснулась губами её запястья. Затем другого, пальцев. Она осторожно покрывала её руки мелкими поцелуями, отвлекая девочку от переживаний. Девочка только смотрела на это и не могла понять, что сейчас происходит и точно ли это не сон. Она просто следила за яркими губами, ощущая крохотные обжигающие поцелуи на себе. Непонятно, прошла минута или все 10, но Гримхильда, наконец, подняла на неё взгляд и рукой аккуратно провела по щеке, забирая остатки влаги. Белоснежка неосознанно начала ластиться к руке, будто к самой нужной вещи в мире. Руки всё так же покоились на коленях, но теперь сжимая руку возлюбленной почти до боли. –Что случилось, солнышко? Тебя кто-то обидел? - осторожно начала Гримхильда, всё ещё не отнимая от неё рук. Белоснежка только зажмурилась, пытаясь сдержать слёзы. Головой она быстро-быстро покачала пару раз из стороны в сторону, молча говоря «нет» *Знала бы ты, что и являешься причиной этих слёз, наверняка не так бы реагировала. –Ну, тише, тише. А что произошло? Волнуешься из-за завтрашнего турнира? Белоснежка снова кивнула, но в этот раз положительно. *В целом, даже не соврала. –Солнышко, ты ведь знаешь, что это необходимо. Королевство сейчас в очень сложном положении. Если мы не создадим союз с одним из представителей сильных королевств, то нам не избежать войны. А её мы обязательно проиграем, у нас нет возможностей для победы или просто хорошего сопротивления. Отец не хотел бы для тебя такой судьбы, но это необходимо. Солнышко, я… Я тоже не хочу этого. Если бы можно было поступить иначе, мы бы поступили, правда. - голос был плавный, мягкий, словно шёлк. Но слова резали всё, прорываясь к сердцу. –Я не хочу быть ответственной за разрушение королевства. Но рушить свою жизнь ради него я не хочу тоже. Почему нельзя просто жить с любимым человеком, не задумываясь о том, что будет вокруг? Просто создать свой мир и жить в нём. - голос звучал отчаянно. Настолько, что холодно было уже не от погоды. –А ты, никак, влюбилась? - королева постаралась придать голосу максимально весёлый тон, но голос дрогнул. Благо, состояние Белоснежки было не настолько хорошим, чтобы заметить это. –Неважно. - отрезала девочка шопотом, слегка грубо отвернувшись от неё. Гримхильда тут же среагировала, взяв тонкими пальцами её подбородок и повернув лицо на себя, сохраняя зрительный контакт. Улыбка не сходила с её лица, успокаивая девочку. –Эй, солнышко, ты влюбилась и не рассказываешь? Поделись, я обещаю сохранить твой секрет. - глаза излучали искренность, хотелось верить. Опять. *А может рассказать? И будь, что будет. Оттолкнет и пусть. Даже лучше будет. Взгляд девочки резко переменился на серьёзный. Решительность и уверенность в своих действиях затмили все остальные чувства. Гримхильда даже на секунду испугалась такой перемены в её настроении, но всё же решила просто ждать, дать девочке время собраться с мыслями. –Я люблю тебя. - вырвалось у девочки, а сердце, кажется, куда-то улетело. *Сказала? Я это сказала? Сказала? –Ч-что? - неверяще и растерянно произнесла женщина. *Всё же сказала. –С самого первого дня, с момента, как увидела тебя. Люблю тебя. Это неправильно, так нельзя. Но я ничего не могу с собой поделать. - она сказала это на одном дыхании, будто всю свою жизнь готовила эту маленькую речь, это самое чистое признание. Реакции не последовало и, поэтому, Белоснежка решила идти до конца. Если начала, то нужно закончить это. –Прости. - только и сказала Белоснежка перед тем, как наклониться к ней и прижаться губами к её губам. Гримхильда, явно не ожидая такого, просто непонимающе смотрела на девочку несколько секунд, прежде, чем сообразить, что только что произошло. Тем временем губы девочки мягко прижимались к таким любимым губам. Поцелуи получались неумелые и почти отчаянные, безответственные. И безответные. Это были просто кроткие поцелуи, но такие искренние, что ими хотелось жить. Наконец, оторвавшись от неё, Гримхильды, Белоснежка накрыла ладонями лицо, пряча лицо, горевшее стыдом. Она ждала чего угодно, но только ни того, что произошло дальше. –Солнышко… Солнышко, я… Я тоже тебя люблю. Белоснежка оторвала руки от лица, ошарашенно смотря на женщину. Что произошло дальше, никто так и не понял, но секунда - и вот уже они уже прижимаются губами друг другу, сталкиваясь носами, спеша, но ощущая такие нужные им обеим прикосновения, пытаясь вдохнуть как можно больше этой любви. Рука Белоснежки прижимала женщину сильнее к себе за шею, а другая находилась на щеке, осторожно поглаживая. Руки же Гримхильды беспорядочно поглаживали каждый сантиметр спины любимой, переходя на шею и зарываясь руками в волосы. Женщина поочерёдно сминала то нижнюю, то верхнюю губу девочки, слегка посасывая их. На пробу она прошлась языком по мягким и таким податливым губам, проникая языком внутрь. Они сталкивались языками, зубами, но не на секунду не останавливались, впитывая друг друга без остатка. Наконец, первая отодвигается Белоснежка, чтобы вдохнуть немного воздуха, прижавшись лбом ко лбу любимой и произнести: –И что мы теперь будем делать? Это прозвучало с такой пустой болью, с какой обычно кричат люди, отчаянно нуждающиеся в помощи. Не те, что уже опустили голову на гильотину, но те, кого туда только ведут. Их крики разрывают сердца, пусть это даже будут вовсе чужие люди, никак не касающиеся тебя самого. А сейчас кричит родной человек. Нет, она произносит эту фразу ровно, но в каждой букве слышен этот больной крик. –Я не знаю. Правда не знаю. Но мы справимся, обещаю. - женщина говорила это, уже сейчас понимая, что лжет. Но она, по крайней мере, попытается сделать хоть что-то. Попытается всё исправить.