Путь к себе

«Куда ты собрался?! Оставь их, они сами виноваты!» «Ты не можешь уйти! Ты наш будущий наследник!» «А ну держите его!» … Молодой юноша безучастно смотрел на стекающие по стеклу капли дождя. Тук-тук, тук-тук. Стоял ливень, и с его плаща тоже стекали капли на пол. — Господин, вот ваш ужин, — подсуетился пухлый трактирщик, выставляя тарелки на стол. Молодой человек откликнулся на обращение и едва заметно кивнул. С его мокрых волос иногда скатывались капли прямо на стол, однако и его голова, и лицо были скрыты под длинным капюшоном. Юноша обратил внимание на тарелку перед ним и неспешно потянулся к ложке. Весь он, как и обычно, был в глубине своих мыслей. Шумели гости за столиками, гремела посуда, а в этом сыром углу находился представитель расы змеевидных, всегда скрывавший лицо от посторонних глаз. Молодой человек принялся поедать пока ещё горячий суп, с удовольствием черпая его ложкой. Почему же он всегда скрывал себя? Нет, сейчас он не был так примечателен: сюда многие захаживали в длинных дорожных плащах. Однако почему он почти никогда не расставался со своей темной накидкой, старался быть неприметным и ни с кем не заговаривал? За соседним столиком раздался уж слишком бурный смех, и один из мужчин ударил кулаком по столу. «А я говорю, такие красивые женщины живут только в Альмаборте!» Пока товарищи его смеялись, одинокий посетитель бросил скорый взгляд на них и натянул капюшон пониже. В этом углу сидел Вильгельм де Ланселиус, выдающийся наследник клана змеевидных. Именно о его красоте ходили легенды, а его голос, говорили, очаровывал окружающих. Хоть сейчас юноша и находился в грязном и дешевом трактире с полсотней подвыпивших мужчин, он старался не привлекать к себе внимание, ведь привык не делать это в любом месте. Парень уже несколько лет странствовал, успел побывать в разных городах и помогал своим сородичам, на которых активно велась охота среди людей. «Моя жена красивее их всех!» — рассмеялся голос вблизи, и следом раздалось гоготание. «Да знаете, будь здесь хоть одна красотка, я бы давно уже скрасил свои одинокие ночи!» — выпалил он же под новый взрыв смеха товарищей. Запели песню, и в таверне становилось все более шумно. … — змей любил одиночество и тишину, и чем громче шумели за столами, тем некомфортнее ему становилось находиться здесь. Оборвав свои мысли, он стал скорее доедать суп, лишь бы побыстрее выйти отсюда. Вильгельм знал, что как только половина посетителей напивалась — нередко начинались страшные погромы. Его изумрудные глаза, настороженно осмотрев посетителей, опустились к тарелке. «Действительно стоит поскорее закончить». «Эй, а что этот там сидит в одиночестве? Эй, кем будешь?» — внезапно моряки, наговорившись о своих оставленных женах и холодных ночах, обратили внимание на путника в углу, спрятанного с головы до пят в длинный плащ. Юноша не отвечал. «Эй, ты глухой?» — переспросил уже изрядно подвыпивший мужчина, хватая бутыль за горлышко и делая несколько шумных глотков. … — змей не отвечал ему. Он оказался в очень неудобной ситуации. Он помнил, что его голос — это источник нескончаемых проблем. Однако не ответить сейчас было бы грубо. Этим он мог спровоцировать конфликт. Доедая последние ложки, Вильгельм очень надеялся, что компания просто о нем забудет и вернется к разговорам. Но мужчины не теряли к нему интерес. «Эй, ты, ты чего такой молчаливый? Боишься нас, что ли?» — рассмеялся «главный рассказчик». «А может, это девушка?» «Да брось, какая девушка осмелится зайти в такое место!» — новый взрыв хохота наполнил и так шумную таверну, а парень отставил пустую тарелку и встал из-за стола. «Эй, не убегай! Иди сюда, давай выпьем!» — мужчины продолжали смеяться, а один подошел к змею, нависая со своим двухметровым ростом над юношей гораздо ниже себя. «Да ладно, оставьте его!» — прохрипел самый пьяный из всех, отрывающий жареной рыбе голову. Вильгельм действительно не любил лишнего к себе внимания. Иногда он просто игнорировал приливы внимания от пьяных компаний, и этого было достаточно, чтобы о нем забыли. Но в этот раз все складывалось совсем не так хорошо. С этим разбираться Вильгельму не хотелось, и лишь бы — поскорее уйти, но ему, похоже, не собирались оставлять выбора. Говорить ему точно не стоило, драться — людей многовато, а использовать змеиные силы в этой части города, где вокруг полно охотников — это усложнить себе жизнь на лишних несколько часов, сбивая всех желающих поймать его с хвоста. Юноша сделал шаг по направлению к двери, но мужчина возле него успел схватить его за руку. «Эй, ты чего такой неприветливый? Ты что, реально немой?» Ребята загоготали, а один из них, заикаясь по пьяни, крикнул: «А ты проверь, ик! — и посмотрим!» Раздался новый взрыв хохота, пока мужчина, с присущей пьяному легкой рассредоточенностью взгляда, глядел на юношу. «А ведь точно! Ты чего все в капюшоне? Ты что, беглый преступник?» «А может, просто урод?» «Ха-ха-ха!» «А ты посмотри!» «Точно! — утвердительно воскликнул мужчина и тоже икнул. — Если ты преступник, за тебя дадут денег! Давай посмотрим, кто ты!» Ситуация накалялась. Змей ненавидел открывать свое лицо. Ему стоило бы прямо сейчас отбросить мужчину и быстро выскочить на улицу, но если эти люди решили, что он преступник! Так просто они его уже не оставят! Но еще прежде, чем змей решил, что лучше всего сделать — мужская рука потянулась к его капюшону. «Не смей!» — змей схватил мускулистую руку, не давая ей прикоснуться к себе. Но вторая гораздо ловчее дотянулась до его капюшона — и в момент сорвала с лица! «…» «…» Наступила тишина. «..........» Взору всех предстал златовласый юноша с зелеными глазами. Его тонкие черты невероятно завораживали. Казалось, его лицо создавали искусные художники, годами работая над каждой линией лица. Сливались воедино нежность и стройность, бледная кожа и изумрудные глаза давали аристократичность, а золотистые волосы переливались словно солнечный свет. Губы манили и влекли к себе; а длинные ресницы придавали что-то невинное и свежее. И в то же время от всех этих черт исходила… невероятная сексуальность. Мужчины пораженно замерли, с благоговением и трепетом глядя на парня перед ними. Пальцы Вильгельма впились в ладонь, и он напряженно выдохнул. «…Не повезло». Пока мужчины не очнулись, он набросил на лицо капюшон, развернулся и стремительно направился к двери. «Стой!» — один из мужчин, опомнившись, резко схватил его за руку, подтянув к себе, и с дрожью присел на колени. Несколько рук устремились к закрывшей лицо ткани и быстро ее сбросили. «Ты… кто?..» — спросил ошеломленно ближайший моряк, почти не находя слов, чтобы суметь передать свое благоговение перед этим созданием. Вильгельм ничего не ответил. Семеро мужчин подошли вплотную, с замиранием сердца разглядывая юношу и забывая дышать. Кажется, они все забыли о своих женах. «В-выпей с нами… ладно?..» — совсем не так уверенно и развязно, как раньше, говорил болтун; словно школьник на первом свидании, заикаясь и чувствуя жар в груди, с трудом говорил он свои мысли. «Т-ты… такой красивый…» Но Вильгельм уже хорошо знал, куда все это идет. Удивление и трепет закономерно сменялись новым чувством — возбуждением. У окружавших его мужчин начало учащаться дыхание, и пьяная компания в своих фантазиях уже представляла, как каждый из них прижимает к стене юношу и самозабвенно целует, кусая такие манящие губы и заставляя парня задыхаться от страстных поцелуев. Большие руки стаскивают мантию и оголяют тонкие плечи… И все равно, что мужчина! Даже женщин таких красивых не бывает! Вильгельм медленно выдохнул и поднял прекрасные глаза на ближайшего человека. В таверне начинали обращать внимание на столпившихся мужчин; некоторые посетители оборачивали головы и даже переставали пить. Стоило поскорее уйти. Семеро моряков обладали огромной силой — поэтому юноше ничего не оставалось, как задействовать свои змеиные силы. Заглянув в глаза ближнему мужчине, он сказал: «Поведай мне свои страхи». Пьяный моряк пораженно замер, прямо-таки остолбенев, однако его товарищи объяснили это тем невообразимым, что они сами только что услышали. Их потрясение было слишком велико. Этот голос! Его первый звук заставил сердце затрепетать от красоты и нежности! Это был не глубокий голос мужчины. Нет. Это был приятный, завораживающий тембр юноши. Такой светлый, мелодичный и будто бы немного хрупкий... Его хотелось тут же подчинить — и слушать, слушать, слушать! Он разжег ещё более бурные фантазии у всех шестерых мужчин. Как он звучит во время стонов? А как прозвучит хриплый крик? В фантазиях искусанный незнакомец задыхался на полу, протяжно постанывая от удовольствия и одними этими стонами вызывая бесконечное возбуждение! У мужчин прямо пробежала дрожь по спине. Однако почему фантазировало только шестеро человек, если их было семь? Сложно сказать, что произошло, но внезапно самый близкий к змею мужчина закричал и бросился на своих товарищей с кулаками. Повалив одного на пол, он начал его разъяренно бить, пока оставшиеся не отошли от шока и не бросились разнимать дерущихся. На минуту о змее забыли, а он воспользовался этим шансом, чтобы поскорее выскользнуть наружу и раствориться среди серых улиц, поливаемых дождем. — Бальмонд, ты чего?! — восклицали товарищи, удерживая его за руки, пока мужчина кричал, как животное, и пытался кому-то врезать. Лишь спустя несколько минут он успокоился и внезапно удивленно стал оглядываться. — Что произошло?.. — Это ты нас спрашиваешь?! Ты только что накинулся на нас и чуть не избил до смерти Кэра! — Что?! Но я ничего не могу вспомнить… Змей удалялся в завесе дождя. Тихие шаги уже раздавались за его спиной. «Почуяли, значит», — без удовольствия заметил Вильгельм, обращаясь в змею и стремглав ускользая от бросившихся за ним охотников. А Бальмонд так и не смог вспомнить, что происходило и как прекрасный блондин проник в его сознание.