Путь к себе

Прекрасная герцогиня сладко потянулась и с удовольствием выглянула в солнечное окно. В живописном саду десяток ярких птиц нежно щебетали мелодичную песню. Улыбка застыла на лице герцогини, становясь все более ужасающей. «Бесят». Герцогиня еще раз медленно потянулась, оглядывая свой мрачный интерьер комнаты и растрепавшиеся черные волосы. «Когда уже начнет темнеть», — зевая, недовольно пробормотала она. Герцогиня ненавидела свет и тем более кричащих птиц. «Придушить их бы всех», — только эта мысль мелькнула в голове женщины и показалась ей заманчивой, как в комнату расторопно вбежали служанки. — Госпожа, с пробуждением! — Госпожа, Вы проснулись! Позвольте помочь Вам одеться! — Ты, — угрожающий взгляд герцогини упал на девушку, что говорила последней. — Да, ты, — девушка задрожала от страха, — подойди сюда. Служанка, взволнованно сглатывая и забывая, как дышать, с опущенной головой подошла к госпоже и села на колени. Герцогиня закинула ногу на ногу и чуть наклонила голову, с улыбкой притрагиваясь своими пальцами к лицу молодой служанки и поднимая его к себе. — Ты новенькая? — низким бархатным голосом узнала она. — Д-да! — дрожа, ответила служанка. — Понятно. Скажи… — два алых глаза заглянули в глаза бедной девушке — и ей уже почудилось, что она мертва, — кто должен говорить больше, госпожа или служанка? — К-конечно же госпожа… — с ужасом отводя глаза от такого пристального взгляда, с трудом выговорила служанка. — Тогда скажи, почему, пока я не сказала еще ни одной фразы, ты уже высказала две? Девушка упала в ноги госпоже, пропуская удары сердца, и начала старательно кланяться. — Простите меня, госпожа! Я была не права! Простите меня! — Ну вот, снова, — женщина с презрением посмотрела на служанку, не считая приятным даже находиться рядом с ней. — Ты слишком много говоришь. Эй, Лиза. — Да? — стоявшая у дверей все это время вторая из прислуги энергично поклонилась, готовая исполнить любой приказ госпожи. — Выкинь ее отсюда. Она мне глаза мозолит. — Г-госпожа! Простите меня! — с ужасом взмолилась служанка. — Хорошо, будет исполнено, — покорно ответила Лиза, страшными глазами взглянув на валявшуюся на полу девушку. — Госпожа! Пожалуйста! Дайте мне еще один шанс! — кричала провинившаяся служанка, утаскиваемая вошедшими охранниками вдаль коридора. Лиза, сохраняя приятную улыбку на губах, стояла у дверей. — Черт, я бы сожрала кого-нибудь сейчас… — после пробуждения герцогиня явно прибывала в плохом настроении. Лиза чуть поклонилась и сказала ласковым голосом: — Госпожа, в поместье прибыла самая свежая еда. — Хмм, нет… — не выспавшаяся вампирша задумчиво смотрела на кончик плотных черных штор. — Я хочу поиграться со своими малышами… Приведи мне моего самого послушного, — ленивым голосом пробормотала она. — Будет сделано, — улыбчивая Лиза почтительно поклонилась и покинула комнату, оставляя недовольную вампиршу наедине с собой. На улице бедную девушку, все кричащую о прощении, влекли к самым воротам, но герцогиня даже не захотела удостоить ее взглядом. Эту женщину, госпожу поместья, звали Адельен Вайронэс. Она была великой герцогиней и очень известной среди вампиров фигурой. Ей было много лет. За это время она немалое повидала, пережила наивную юность и кипящую страстями молодость. В ее жизни с лихвой было интриг и опасных игр, жестокости и грязи, которые сполна прочувствовала на своей шкуре она когда-то помоложе; а теперь — была уважаемой фигурой, которую боялись многие. У нее появилась власть, а впридачу к ней — отвратительный характер. Впрочем, сложным нравом обладали все представители вампиров, прожившие более сотни лет. В их среде наивная душонка давно бы погибла с концами. Вампиры, жившие столько, что можно при этом сойти с ума, зачастую обладали очень странными хобби. Это не обошло стороной и герцогиню. Адельен любила иметь «питомцев». Нет-нет, не зверушек; хотя вы не ошиблись, назвав их «зверушками». Просто это были люди. Или представители других разумных рас. Все верно. Герцогине очень нравились юные прекрасные парни. Желательно — крайне непокорные. И чем более непокорными и своевольными они были, тем интереснее с ними было «играть». Любимой игрой герцогини была игра полного подчинения и слома воли своих малышей. О да, превращать строптивую натуру в абсолютно покорное, слушающее каждое ее слово существо — что может быть интереснее. Если полное подчинение наскучивало, герцогиня начинала воспитывать своих «зверушек» методом кнута и пряника, то отогревая их и вновь возвращая к воспоминаниям о строптивости и воле, то вновь уничтожая всякую волю и непокорность внутри них. Разумеется, второй любимой игрой были ночные развлечения. Герцогиня давно ни с кем не спала, никакому мужчине не позволяла иметь с собой интимной связи, но вовсю развлекалась засчет своих «питомцев». Ей больше нравилось доминировать, приносить им болезненное наслаждение или доводить до грани — и наблюдать все эмоции, управляя ими по собственной воле. Она любила подчинять и приносить боль. Она любила доводить до крайней стадии блаженства — и не давать ее «закончить и высвободиться», продолжая терзать своих малышей «на грани». Говоря простыми словами, герцогиня — садист. Особо страшный садист со своими врагами и нежно-жестокий садист со своими близкими. И все оттого, что она давно разучилась любить. Теперь все чувства, что в ней возникают — это желание обладать чем-то и сознание того, что что-то принадлежит тебе. А все то, что принадлежит тебе, ты любишь, но любишь совсем не созидательной любовью. Ты любишь это как свою собственность. Больной любовью больного существа. Но герцогиня этого не отрицает. Она всем известна своими странными предпочтениями и своей жестокостью. Ни один вампир не смеет воевать с ней уже как больше века. А те, кто все же осмеливался бросить вызов — давно растоптаны. Адельен Вайронэс не прощает своих врагов. И теперь, отправив неугодную служанку искать новую работу (хотя она вряд ли найдет ее после того, как была вот так выброшена из поместья) и поразмышляв об убийстве раздражающих птиц, герцогиня улыбнулась вошедшему в комнату красивому черноволосому юноше с потухшим взглядом и покорным выражением лица. — Лей, подойди сюда. Юноша подошел к хозяйке и сел около нее. — Ты хорошо спал и питался? Я по тебе соскучилась, — и Адельен пригладила нежные волосы своего «любимца», выражая ему свою любовь. Однако выражение лица Лея не поменялось. Казалось, он будто и не слышал ничего, что ему говорят, хотя охотно выполнял все то, что ему говорили. — Лей, сними верх. Красивое мужское тело спустя минуту предстало взору вампирши. Но ее сейчас интересовало не это. Вены завораживающе выступали на коже парня, а его шея особенно манила Адельен. Наклонившись к ней, девушка бережно поцеловала мягкую кожу и провела по ней языком. «Как всегда, такая теплая. Потому что кровь внутри — очень горячая…» Адель жадно впилась глазами в чуть подрагивающую уже по привычке шею. Та всегда дрожала, когда герцогиня наклонялась к ней. Вдохнув приятный запах кожи, девушка обняла парня и жадно укусила. Со стороны послышался придушенный стон. Лей до сих пор болезненно реагировал, когда его кусали, но уже молчаливо терпел. Адельен жадно пила. Живой завтрак был самым вкусным, горячая свежая кровь людей обладала особой сладостью, особенно кровь Лея. Она была по-настоящему вкусной и дурманящей. Вампир жадно пила, а парень молчаливо сидел рядом. Он немного побледнел, но это каждый раз случалось, когда хозяйка его кусала. Прошло пару минут, и госпожа довольно отстранилась, слизывая стекающие подтеки крови из небольших ранок. — В этот раз я ведь не перестаралась, правда? — Адель нежно взяла его лицо в свои руки и наклонилась поцеловать в уголок губ. Лей молчал, бессмысленно глядя в пустоту. Женщина улыбнулась и пригладила его по голове. — Хороший мальчик. Иди, поспи, восстановись. Не скучай по мне, — и бледный, как полотно, парень удалился в «свою комнату», сопровождаемый и для охраны, и для возможной помощи. Вампирша причмокнула губами, собирая остатки крови во рту и с наслаждением их сглатывая. Ее любящий взгляд и теплая улыбка были теми самыми, которых более всего боялись во всем ее поместье. Если на тебя так посмотрит госпожа — тебе конец. Когда Адель проявляла к кому-нибудь заботу, она обязательно ломала чужую личность и лишала свободы. Так что ее теплый взгляд вовсе не был теплым. Это — первый признак того, что тебе надо бежать. Сейчас же. Гораздо приятнее был уставше-скучающий взгляд госпожи, хотя он тоже не сулил ничего хорошего. Если госпожа скучала слишком долго, у нее невероятно портилось настроение. Это всегда отражалось на жизни всего поместья. Впрочем, Адельен давно не чувствовала себя по-настоящему живой, ее толком ничего не радовало и не веселило, и лишь редкие авантюры приносили ей давно забытое чувство радости. Она любила воевать с другими. Ненависть и презрение возрождали в ней забытые некогда чувства гнева и ярости. Хотя она и так была полна нередко ими. Но все же — даже они сходили как волны, и внутри снова оставалась пустота. Поэтому слуги старательно занимали госпожу чем могли, а сами вампиры старались устраивать вечера и мероприятия, чтобы не сойти с ума. Но вот снова женщина днями скучала. Дела закончились, новых проблем не было, все игрушки были подчинены и сломлены, а новых интересных приключений не наблюдалось. Вмешиваться в дела людей не хотелось, как охотиться и даже пить кровь. За дверью все более ощущалась гнетущая атмосфера, вот-вот готовая перерасти в чудовищную. Слуги с ужасом сглатывали, и даже Лиза более серьезным, чем обычно, взглядом с нахмуренными бровями смотрела на дверь. Внезапно мимо окна герцогини пролетела змея, упавшая с ветки. «Змея?» — возмущенно подумала Адельен, уже припоминая, кто отвечает за ее сад и кому нужно преподать хороший урок. «Змея…» — внезапно что-то странное стало пробуждаться в голове герцогини. Какие-то слова, будто бы очень интересные и способные ее развлечь. «Что же там со змеями было…» «!» «Наследник клана змеевидных. Ходят слухи, что он прекраснее всех земных созданий, а его голос способен свести с ума кого угодно». Точно! Как она могла забыть о тех слухах, что в последнее время ходят вокруг этого новоиспеченного приемника. А ведь у нее давно не было пополнения в «питомцах». «Прекраснее всех земных существ»? Интересно! У Адель и так сейчас собраны настоящие бриллианты. Неужели он может быть красивее их? И приятный голос? Да, она обязана это увидеть... Адель вдохновенно встала с кровати, кровожадно улыбаясь. В ее глазах горел огонь охотника, готового преследовать добычу. Пугающий смех стал сотрясать стены замка. — Госпожа снова выдумала что-то безумное… — с ужасом прошептал стражник. — Ну, держись, змей. Я найду тебя и самолично посмотрю, какой ты красавец. Если окажешься очень красивым… — та самая нежная улыбка появилась на ее губах, — то я заберу тебя себе.