Сборник au Карл/Ниган

Матросы утреней вахты вяло передвигались по палубе, убирая опрокинутые бочки и расставляя на места корабельную утварь, оценивая попутно нанесенный ущерб. Ночь была захвачена штормом, что бесновался под завывания морского дьявола из пучины и крики их капитана Нигана Моргана у штурвала. Уставшие, попавшие из боя в шторм люди, спали кто где мог, залечивая раны и восполняя силы. Лишь их капитан, словно и не устав ни капли, стоял на носу корабля и уже в привычной картине разговаривал с успокоившейся водной гладью. - Ну что ж ты ревнивый такой? – тихое ворчание доносилось до матросов, - Я же ее всего лишь в щечку чмокнул, а ты уже бушевать. Чуть мачту мне не поломал. И как бы я потом плыл с уловом? – примерно тоже сквозь рев волн они слышали и в шторм, только с большей злостью и яростью. Порой команда сходилась во мнении, что капитан Морган псих каких море еще не видело. Болтать с водой как с любимой женой, даже смелые капитаны не отваживались на такое фамильярное обращение с этой смертоносной стихией, что была их жизнью и могилой одновременно. Все они знали эту появившуюся странность их капитана и мирились с его сумасшествием. Но порой матросы, после пары бутылок рома, начинали истории про морского дьявола, что по одной версии их капитан укротил, а по другой продал ему свою душу за помощь в охоте. Боцманы старались обрывать такие байки. Новичкам после этих историй и ночных посиделок капитана, ведущего задушевные беседы с водой у трапа, становилось не по себе. Некоторые вскоре покидали команду, несмотря на то, что капитан Морган на своем «Святилище» был самым удачливым и знаменитым пиратом в этих водах. Текучка команды создавала головную боль старпому и квартирмейстеру, но ни Саймон ни Дуайт не подходили к Нигану с просьбой прекратить это, ведь, плавая с ним с начала основания команды, знали, что постоянно говорит он не с морем, а с тем, кто теперь покоиться в его водах. Карл Граймс, мальчишка, выросший на их глаза из тощего юнги в яростного квартирмейстера, что мог держать саблю и отбиваться от абордажной атаки испанцев даже с отстреленным глазом. Он был с Ниганом еще до них всех. Его голубые, как лазурные воды Багамских островов, глаза смотрели каждому из них в душу при приеме в команду, заставляя ежиться от пробегающих по телу холодных волн, грозивших утянуть на самое дно при первых признаках измены или бунта. Поначалу они все думали, что он младший брат капитана или даже нагулянный им по юности сын, такими близкими и доверительными были их отношения с нескрываемой заботой друг о друге. Но после дюжины удачных плаваний, сойдя однажды на берег дружелюбного к таким как они острова Нассау, команда быстро разуверилась в их кровной связи. Во всяком случае никто из них не смог поверить, что капитан Морган, одним из главных правил которого было не вредить детям и женщинам, мог втрахивать в гостиничную постель свою плоть и кровь, оставляя на светлой коже, не поддававшейся никакому солнцу, укусы и засосы. И чем дальше вела их морская дорога вместе, тем отчетливее были видны их отношения команде. Впрочем, после пары заданных вопросов самому Нигану они и перестали как-то сдерживать свои порывы. В другом случае это могло настроить команду против Моргана и даже больше против Граймса, но то как они разделяли постель и работу было удивительно для всех, кто уже сталкивался с сердечными делами на одном судне. Легко можно было смириться со спящим молодым парнем в каюте капитана, когда он на ровне со всеми сдирал руки в кровь на вантах, шел на абордаж в первых рядах, а потом отмывал кровь с палубы и латал паруса ни разу не пожаловавшись и не соскочив с тяжелой работы, воспользовавшись фаворитизмом. Мальчишка поражал и подкупал своей отвагой, преданностью, силой и умом, что он проявлял в сражениях, порой выходя из безвыходных ситуаций. Он был честен и прямолинеен с ними, и хитер и дипломатичен с чужаками, порой договариваясь и убеждая там, где не мог даже Ниган. Квартирмейстеров не назначают, их выбирает команда как тех, кто будет вторым лицом после капитана, кто будет честно делить улов, судить и организовывать их сброд. Когда прошлый погиб в бою, команда не долго думала кого выбрать. Не в обиду Дуайту, но они все до сих пор продолжали думать, что лучше Карла на этой должности уже никого и никогда не будет. В ту ночь, разделившую до и после, волны тоже бурлили под ними яростными потоками, несущие кому спасение, а кому смерть. Ниган, смытый большой волной с палубы, спасся, а вот Карл, вытащивший его из ледяной воды, позволил воде забрать себя вместо любимого человека. Быстро успокоившееся после этой жертвы море, несущее их корабль к родным берегам, не обрадовало никого на палубе «Святилища». Гроза продолжила бушевать внутри всех выживших, а капитана Моргана разрывал изнутри шторм потери. Оставшийся спокойный путь до острова команда боялась, что их капитан может шагнуть в морские пучины вслед ушедшему возлюбленному. Вахтенные напрягались каждый раз, когда видели ночью пьяного Нигана у борта, и нередка будили Саймона или занявшего место Карла Дуайта, что могли увести капитана в его каюту без шума. Но на третью, последнюю ночь, перед прибытием на остров, тяжесть, навалившаяся на них всех, словно растаяла, а капитан Морган приобрел манию разговаривать с морем так, словно оно ему отвечало. - Видел бы ты лицо того тощего французского капитана, когда я… - Обычно люди после боя и ночи шторма ищут сухую поверхность, чтоб прилечь, а ты как всегда, Ниган? – беседу капитана прервал потягивающийся Саймон. - Азарт битвы все еще не улегся во мне, так что решил поделиться с ним самыми красочными событиями пока не забыл, - он махнул рукой на темную гладь под ними. Глаза мужчины были яркими и к зависти Саймона бодрыми. Мужчина облокотился рядом с Ниганом и тоже посмотрел на воду, думая поддержать это все или просто помолчать. - И что… он что-то говорит тебе? – все же решил поинтересоваться Саймон степенью сумасшествия его капитана и друга, теребя в руках небольшую подзорную трубу. Ниган усмехнулся и тепло посмотрел на воду: - Сегодня, думаю, он ничего мне не скажет. Даже не показался ни разу мелкий ревнивый гаденыш, - мужчина засмеялся, а Саймон сглотнул, надеясь, что приобретенный на солнце загар и утренние сумерки скроют бледность. - Ты его еще и видишь? – он внимательно посмотрел в лицо Нигана, на блуждающую на нем улыбку и сверкающие глаза. - Прискорбно редко, - резко повернулся к Саймону мужчина. – Так он не очень любит выныривать, - он кивнул на воду, - а когда я ныряю и плаваю, его еще поуговаривать нужно, чтоб показался. Представляешь, ему не нравиться то как он выглядит сейчас. И я считаю это огромной дуростью, - Ниган вновь повернулся к воде обращаясь уже к ней. – Малыш, ты прекрасен. О тебе песни слагать, и слагают о таких, а ты от меня по зарослям водорослей прячешься и в руки через раз даешься, - услышал нотки упрека в его голосе замерший Саймон. Он и не думал, что все настолько плохо. После появления такой странности они с Дуайтом пришли к выводу, что так Ниган решил справляться с потерей. Пусть и обманывая себя этими разговорами, но они надеялись, что ему со временем станет легче принять и отпустить. Но теперь… Это зашло слишком далеко. Подзорная труба выпала из его ослабевших рук и с бульканьем ушла под воду. - Блядь, - выругался Саймон, хватаясь за борт и думая спрыгнуть за недешевой вещью. Но тут его глаза уловили под водой движение чего-то крупного и белого. Широкий белый хвост мазнул почти у самого края водной глади и вновь скрылся в глубине так и не дав понять, что за рыбина ошивалась возле из борта. - Так и знал, что ты тут, малыш, - Саймон удивленно посмотрел на Нигана, что с широкой улыбкой смотрел на воду. – Знаю, что ты любишь слушать о наших победах, даже когда дуешься на меня, - он усмехнулся и посмотрел на Саймона. – Пойдем к трапу, не станет он ее кидать, разобьется еще, - и развернувшись стал спускаться. Саймон молча последовал за ним вновь ловя взглядом что-то белое в воде, быстро скрывающееся в ее темноте. Подойдя к трапу и поприветствовав пару матросов, Ниган встал на колени и нагнулся над водой, что из-за загруженности их судна была меньше чем в полуметре от края. Мужчина протянул руку и сделала пару хватательных жестов, показывая свою готовность и подманивая то, что было в воде. Увиденное дальше Саймон будет осмысливать еще много ночей и бутылок, и не скоро решиться поговорить об этом с Ниганом и уж тем боле попросить увидеть вновь. Из черной пучины вынырнула тонкая белая рука с парой серебряных и золотых браслетов на запястье. Рука держала в ладони упавшую трубу Саймона. Стоило Нигану взять ее как рука быстро юркнула обратно под воду и уже знакомый белый хвост махнул по воде, ударяя им по глади и окатывая Нигана водой. Поднявшись, мужчина вытер рукой мокрое лицо и подмигнул застывшему Саймону. - Я думаю это можно считать примирением, - он отдал мужчине его вещь и вернулся к носу корабля, откуда Саймон вновь услышал его разговор о минувшем сражении и полученном улове. Застыв на мести от потрясения и прижав к груди трубу, Саймон еще долго стоял у трапа, всматриваясь в воду и думая, что он тоже мог сойти с ума раз увидел такое. А потом память подкинула ему их прошлый улов, в котором он уже видел один из тех браслетов, что украшал бескровную руку. Эта мысль заставила его выпасть из реальности еще на какое-то время. - Ты чего тут стоишь Саймон? - вывел его из ступора голос Дуайта. - Я… - он не знал, что сказать. Вернее, хотелось многое, но он не знал как. Он растеряно посмотрел на мужчину, а затем опять на воду. Хочет ли сам Карл чтобы о нем знали? И был ли это и правда он? – Я… - Кажется я понял, - хмыкнул Дуайт и тоже посмотрел на воду. – Карл и тебе показался? - Ты знал!? – Саймон шокировано посмотрел на него. - Помнишь, когда мы напали на торговца тканями пару месяцев назад? - Тебя чуть не сожрали сбежавшиеся на кровь акулы, когда ты упал за борт, - взгляд Саймона вмиг стал понятливее. – Так ты… - Да. Он отогнал их и помог взобраться, - они оба замолчали, обдумывая каждый свое. - Ты видел его… всего? – поинтересовался Саймон не зная, чем еще разбавить это молчание. - Тогда нет, лицо его только и хвост. Даже думал, что мне причудилось и я от страха все выдумал и сам спасся. Но потом помнишь, как Нигана задело в следующей стычке, что он пару суток пролежал в горячке? - Забудешь такое, море тогда еще пенилось так, словно… - его глаза вновь расширились от внезапной догадки. Дуайт вновь усмехнулся. - Тогда я увидел его… всего. Мы даже поговорили немного. Он волновался о Нигане, когда тот не вышел на палубу. Знаешь, - Дуайт вздохнул и улыбнулся, - легенды не врут, русалки… они и правда прекрасны. Даже если у них нет сисек. Матросы на палубе резко вздрогнули, скидывая с себя дрему, когда внезапно разразился громкий смех Саймона, переходя в нервный. И мужчина мог поклясться всей свое долей, что рядом с ними по воде пронеслась сердитая рябь. Но с этим будет разбираться уже Ниган.