Зловещая долина

      Это был солнечный и жаркий июльский день. Один из тех, в которые асфальт начинает плавиться и портить колёса множеству автомобилей. Возможно, на нём даже можно было пожарить яичницу, как на настоящей кухонной плите. Жаль только, что никто не пробовал этого сделать. Так рассуждал маленький мальчик, сидевший на скамейке на детской площадке, и рисовал веточкой на песке праздничный торт, который буквально через пару часов достанется ему как имениннику. Торт был со сливками, с шоколадом, с глазуревой надписью «С днём рождения, Джози!», но самое главное – с девятью свечками. Ему уже целых девять лет. Для маленького Джозефа это было неимоверно много, на самом-то деле. Ему казалось, что он живёт уже так много, что не сможет прожить столько же второй или третий раз. «Разве это не надоедает людям – жить по нескольку десятков лет?..»       – Джо-о-о-ози-и-и-и! – позвала его мама с другой стороны улицы. – Джози, куда ты пропал? Мы ведь так опоздаем на праздник! А ну выходи, хватит прятаться!       Ей не было видно мальчика, так как он сидел за густыми кустами, в тени. Джози специально там спрятался, чтобы хоть немного передохнуть от своих гостей. Малыш вовсе не хотел их приглашать, но разве с Майком поспоришь? Сказал: «Зови в пиццерию и моих друзей тоже!» – и всё, и никак не отвертишься. Придётся отмечать день рождения в кругу товарищей Майка, так как своих у Джози пока ещё не завелось...       Вместо того, чтобы отозваться на мамин зов, мальчик молча встал со скамейки и побрёл в сторону улицы, с шарканьем волоча ноги по земле. Мимо него несколько раз пролетели яркие бабочки, и Джози в очередной раз очень сильно пожалел, что не может отпраздновать свой же день рождения, бегая с сачком за бабочками, или загорая на солнце, или катаясь на велосипеде по любимым дорогам. Почему он обязательно должен сидеть в этом ужасном ресторане, жевать надоевшую пиццу и потеть от ужаса перед ними?..       Потеряв свою обычную бдительность, Джози не успел толком ничего сообразить, как из-за треклятого куста на него с оглушительным рыком выпрыгнула шайка приглашённых гостей-подростков, а вместе с ними и сам старший брат именинника – Майкл. Джози вскрикнул и как подстреленный упал на асфальт от испуга, а мальчишки принялись беспощадно над ним хохотать.       – Эй, именинник! Ты чего у нас такой зашуганный? – усмехнулся Майк. Рослый детина лет тринадцати, постоянно носивший один и тот же комплект одежды: серую безрукавку и заношенные джинсовые шорты до колен. Парень наклонился к братишке, заглядывая в его недоверчивые глаза. – Ну-ка, признайся: неужели ты меня принял за одного из своих любимых плюшевых роботов?       – Вовсе нет, – обиженно ответил мальчик и самостоятельно поднялся с земли, – просто вы слишком резко выпрыгнули. Зачем так делать?       – Так мы ж сюрприз хотели тебе забацать, Джози! – подал голос один из друзей Майка. – Вот, видишь, даже коробку с подарком тебе принесли. Хочешь, открой её.       Малыш быстро оглядел лица старших и заметил в них какой-то недобрый подвох. В этой коробке спрятано что-то, чего Джози боится. Что-то связанное с папиной работой. Что-то, связанное с аниматрониками – жуткое слово, от которого во рту неприятно ощущается вкус железа, а в ушах звучит пружинный лязг и мерзкое механическое пение. Да, он их ненавидел, а также ненавидел своего брата за то, что он не понимает ужаса Джози. За то, что он, вместо того, чтобы посочувствовать, использует его давний страх в качестве шутки. Разве хорошие братья так поступают? Джози принял от мальчишек подарочную коробку в обёртке, но, к несчастью для них, сказал:       – Спасибо. Я открою её потом, вместе с остальными подарками.       Мальчишки разочарованно вздохнули – очередной пугающий розыгрыш не удался. Тут наконец-то снова прозвучал спасительный голос мамы Майка и Джози, и мальчишки дружно на неё обернулись.       – Ну чего вы там копаетесь в кустах? Хотите подцепить клещей или кого похуже? – брезгливо спросила мама, держа за ручку своего самого младшего ребёнка – малышку Элизабет. – Пойдёмте уже скорее в пиццерию, время начинает поджимать.       – Уже бежим, мам, со всех ног! – гаркнул ей Майк, но перед тем, как побежать за мамой вдогонку, он наклонился к самому уху Джози и шепнул. – Ну что, ты готов сегодня повеселиться, братишка?       Джози вместо ответа только отшатнулся и вздрогнул. Такая реакция порадовала Майка, и он, свистнув своим браткам, убежал вместе с ними, оставив Джозефа одного. Бедный, напуганный предстоящим праздником мальчик побрёл вслед за мамой и за компанией брата, мысленно проклиная этот день. «Неужели нельзя было меня послушать и спокойно отпраздновать мой день рождения дома?..»       Пиццерия «Семейная закусочная Фредбера», куда и направлялись Афтоны с гостями, находилась недалеко от широкого южного шоссе и сияла сотнями лампочек вывески, завлекая к себе каждого проезжающего мимо путника. Её здание было ярким, как ёлочная игрушка, полосатым и пёстрым и потому безумно нравилось детям. Они были готовы хоть целую неделю просидеть без телевизора и сладостей, только бы родители согласились отвести их в выходные в это место, где готовится самая лучшая пицца в Канзасе. Но не только по этой причине детей тянуло в знаменитую на всю округу пиццерию: дело было в том, что она могла себе позволить один из самых дорогих аттракционов по тем временам – механических роботов-артистов, которые, как живые, могли развлекать публику своими танцами, песнями и даже шутками, а в выключенном состоянии также могли выполнять функцию костюмов.       Коротко эти машины называли аниматрониками, и именно они были маскотами и главными звёздами той пиццерии. Их было двое: заяц – «Пружинный Бонни» – и медведь – «Пружинный Фредбер». Никто, даже сами конструкторы роботов, уже ни за что не вспомнят, откуда пришли эти смешные имена – Бонни и Фредбер. А «пружинными» же аниматроников прозвали за их передовое механическое строение, в состав которого входило множество проволочных пружинных замков.       Очевидно, подобные сложные механизмы нуждались в очень хороших условиях хранения, а также в ежедневном осмотре и чистке. Каждое утро роботы проходили поверхностный уход: мытьё плюшевой обшивки, которая быстро пылилась, полировку глаз и зубов – но обязательно сухой тряпкой, так как вода для этих роботов была крайне нежелательным элементом. Днём, в перерывах между выступлениями перед публикой, проверялись электрические контакты, провода, чтобы не дай бог в ресторане не случилось короткого замыкания. Ну и по вечерам, раз в неделю, у Бонни и Фредбера проводился капитальный техосмотр от общего их состояния вплоть до записанных реплик, которые им предстоит произнести на сцене.       Утром того самого дня, когда у Джозефа был день рождения, аниматроники снова, по расписанию, проходили облегчённую чистку, чтобы выглядеть со сцены свежее. Её производила робкая девушка-реставратор, ещё новичок в этой сфере, а за её работой наблюдал её наставник и начальник самой пиццерии – Генри Эмили.       – Кристен, ты не бойся, протри его правый глаз посильнее, – советовал Генри, стоя под сценой. – Можешь на него надавить, ему ничего с этого не будет.       Кристен, стоявшая на небольшой табуретке перед роботом, испуганно обернулась на своего начальника и покивала. Затем развернулась обратно к пружинному Бонни и неуверенно повозила тряпкой по его глянцевому глазу, словно боясь, что двухметровый золотой заяц её за это укусит.       – А изнутри глазницу стоит протирать, сэр? – чуть заикнувшись, уточнила она, чувствуя стук своего пульса в висках и видя своё искажённое тёмное отражение в зрачке робота.       – Нет-нет, что ты, тряпка же влажная. Ты ведь помнишь: внутренности аниматроников и вода – несовместимые вещи.       – Ах, да-да, точно, забыла! – воскликнула она и торопливо соскочила с табуретки, словно радуясь, что ей больше не нужно так близко находиться к этим машинам. – В таком случае, с глазами и зубами закончено.       – Молодчина, теперь они сияют, как новенькие! – похвалил её Генри, показав большой палец вверх. – В таком случае, нам стоит перейти к обивке. Сейчас я передам тебе щётку.       – Спасибо вам, Мистер Эмили. Только вот... сначала я хотела кое-что у вас спросить, насчёт нашего вчерашнего разговора.       – Конечно же, спрашивай, не стесняйся, – с воодушевлением заверил её Генри и так и остался стоять с щёткой в руках. Плюс ещё прямоугольные простые очки на носу и фланелевая рубашка в клеточку, чуть-чуть взъерошенные волосы – весь его вид вызывал в Кристен доверие, и ей не казалось, что она разговаривает с "начальником". Это был просто Генри – простой и понимающий молодой человек, и поэтому она продолжила свою мысль.       – Я тут просто задумалась об аниматрониках и об их непростых отношениях с влагой... Что всё-таки будет, если... Как бы это сказать?.. Если влага всё-таки нечаянно попадёт на пружины роботов? И очень ли это опасно, если в это время они будут надеты на людях как костюмы?       – Ты имеешь в виду, что будет с намокшим костюмом, если внутри него будет человек? – чуть нахмурившись, переспросил Генри. Реставратор прилежно кивнула. – Кхм... Честно говоря, этот момент был не до конца мною продуман... Что ж, не хочу тебя пугать – просто скажу самый жуткий и менее всего вероятный исход.       – И к-какой же он? – и девушка интуитивно сделала шаг от высоких, в человеческий рост, роботов, которые застывше улыбались и смотрели перед собой стеклянными глазами.       – Скажем так: человек, находящийся в мокром костюме аниматроника, в теории может... достаточно сильно пострадать физически. Пружины, поддерживающие каркас и оплетающие конечности пребывающего внутри человека, запросто могут сработать, как мышеловка: схлопнуться и достаточно крепко впиться в тело аниматора.       – Ох, ужас!       – Но погоди пугаться, Кристен, – поднял он указательный палец, – я же сказал, что это буквально самый невероятный исход событий. Чтобы это случилось, надо, чтобы пружины моих роботов были совсем уж хилыми, а я много раз проверял их на прочность.       – Хоть это и так, мистер Эмили, но я после ваших слов ни за что бы не полезла в эти костюмы, – дрожащим голосом ответила девушка, всё ещё держась на дистанции от роботов, словно боясь, как бы они не откусили ей руку или что-нибудь ещё.       – Трусиха ты, – тихо усмехнулся Генри, присев на столик перед сценой. Кроме него и Кристен в актовом зале не было никого. Разве что аниматроники: неподвижные и молчаливые медведь и заяц. – Между прочим, я в этом году сам раз двадцать залезал в оба костюма, и ничего со мной не случилось. Хочешь, я прямо сейчас в них залезу, на твоих трусливых глазах?       – Не надо! – случайно вскрикнула девушка, выставив руки навстречу мистеру Эмили. Тот вздрогнул от неожиданного крика и пару секунд после него прислушивался к оставленному криком эху. Оно разлетелось по коридорам пиццерии и быстро заглохло. – Не надо, прошу вас, – уже спокойнее попросила девушка. – Я за вас переживаю и не хочу, чтобы вы... в случае чего...       – Хорошо, не буду, раз ты так сильно боишься, – растерянно согласился Генри. – Но Кристен, сама посуди, это ведь всего лишь артисты. Они созданы для того, чтобы радовать наших посетителей. Чего в них страшного?       – Страшно в них то, что они – механизмы. Они же бездушные, и им всё равно – развлекают они людей песнями или ненароком калечат их... И это меня пугает больше всего: то, что они даже не заметят, как причинят кому-то вред. А этот кто-то тем временем останется инвалидом на всю свою оставшуюся жизнь... или вовсе... Простите, я просто очень впечатлительная, – пробормотала она сквозь выступившие слёзы. – Позвольте мне не домывать их каркасы сегодня.       – Это почему же?       – Знаю, это глупо звучит, но мне после ваших слов как-то... страшно к ним прикасаться. Как представлю, что они меня прихлопнут... этими своими пружинами...       – Эх, и кто меня за язык потянул? Спускайся со сцены – сегодня я, так уж и быть, сам их домою. Давай руку... Вот так. Не плачь, Кристен, пожалуйста, я вовсе не хотел тебя пугать. Просто рассказал свою теорию, а ведь она не обязательно правдивая. Я могу и ошибаться, слышишь?       Но девушка оставалась непреклонна: она, всхлипывая и утираясь платком, ушла из зала в коридор пить валерьянку, оставив Генри наедине с его детищами. Он ни капли не боялся их и потому искренне недоумевал, что могло так сильно напугать его подчинённую. Помяв в руке щётку, он в утренней звенящей тишине взобрался на сцену и принялся протирать своих аниматроников от пыли, с любовью заглядывая им в глаза и видя в них своё выпуклое отражение.       После утренней чистки костюмы выставили на сцену в том виде, в котором их увидят посетители. Проверили звук микрофонов, прогнали пару мелодий, подключили аниматроников проводами к усилителям и всё тому подобное. Другие рабочие в это же время украшали зал воздушными шариками, мишурой, гирляндами, а также накрывали столы картонными тарелками и стаканчиками и пластиковыми вилками. Подготовка праздника шла полным ходом, ведь сегодня весь праздничный зал был забронирован под празднование дня рождения сына второго начальника этой пиццерии – маленького Джозефа Афтона.       Все стараются работать на пределе своих возможностей, иначе им будет грозить увольнение от отца именинника. Этот самый отец – Уильям Афтон – сейчас сидел на крыльце пиццерии и курил папиросу, щурясь на ярко сияющие на солнце машины и крыши частных домов. Он был отчего-то хмур и недоволен сегодняшним днём, и одет был в тёмную невзрачную одежду, несмотря на то, что на улице стояла страшная жара. Солнце палило так, что задумчивому Уильяму в какой-то момент даже захотелось сбросить с себя всё и нырнуть в какое-нибудь прохладное озеро. К сожалению, в данный момент эта мечта была не осуществима – слишком много дел у него предстоит, да и озера поблизости не наблюдалось...       – Вот ты где! – окликнул его со спины знакомый, дружелюбный голос. Уилл лениво обернулся и увидел у входа в пиццерию своего верного товарища – Генри Эмили, безнадёжного романтика с далёкой юношеской поры, который вечно носит одни фланелевые рубашки, несмотря на то, что он вполне мог себе позволить более дорогую одежду. – А я тебя уже обыскался. Обошёл всю пиццерию! Уже даже хотел в пасть нашему Бонни заглянуть – вдруг ты в нём решил спрятаться, ха-ха-ха!       – Очень смешно, – краем рта улыбнулся Уилл, отчего не было ясно, иронизировал он или нет. Он снова отвернулся к пыльной раскалённой дороге и затих. Бледный и сумрачный, с тёмными кругами под глазами и с чёрными зачёсанными назад волосами. С подходящей одеждой он вполне бы мог сойти за вампира.       – А между прочим, идея с Бонни хоть и звучит глупо, но она вполне рабочая, – Генри поравнялся с Уиллом и сел на соседний табурет. – В костюмах ведь вполне прохладно. Уж точно прохладнее, чем здесь... К слову о костюмах. Знаешь, я только что поговорил о них с Кристен. Помнишь её? Наша новая сотрудница. Только вторую неделю с нами работает.       – Ну и? – поторопил его Уилл.       – Да вот поговорили мы с ней только что, и выяснилось, что она очень сильно опасается Бонни и Фредбера. Говорит, ей рядом с ними не спокойно. Боится, что они навредят кому-нибудь своими пружинами...       – Я говорил с Кристен, когда она только устроилась к нам, – перебил его мистер Афтон и выдохнул сигаретный дым. – У неё детская травма, связанная с механизмами: её отец – механик, как и мы с тобой. И ему на её глазах, не понятно при каких обстоятельствах, отрубило руку каким-то пружинным механизмом. Вот она и боится...       – Интересное дело... – Генри задумчиво нахмурил лоб и, кажется, пожалел, что так неосторожно заговорил с той девушкой о пружинах и их вероятных опасностях. – Но зачем же она тогда нанялась к нам работать с аниматрониками?       – Чтобы побороть страх, должно быть. Многие так делают... – предположил Уилл, и они оба ненадолго замолкли. По улице, прямо как в фильмах о Диком Западе, с шорохом прокатился ком высохших веток – перекати-поле. Он перекатился через пустое шоссе и поскакал по своим делам дальше, объезжая придорожные кусты и булыжники, слово живой.       – Уилл, ну чего ты тут киснешь в одиночестве? – нарушил молчание Генри и слегка пихнул Уилла локтем в бок. – Что, достали мы тебя своей суетой?       – Да нет. Просто покурить вышел.       – У твоего сына сегодня день рождения. Я думал, у тебя по этому поводу должно быть хорошее расположение духа. Праздник, свечки, торты, шарики!       – Да это здорово, я и не спорю... Но что-то меня гложет, – и Уилл Афтон затушил сигарету о стоявшую рядом с крыльцом мусорку.       – Что же?       – Не знаю. Предчувствие.       – А, кажется, понял: это связано с тем, что Джози недолюбливает аниматроников? – Афтон сделал рукой жест, означающий «ты попал в точку». – Ну, слушай, Джози не обязательно будет держаться рядом с ними. Он – в зале за столом, роботы – на сцене. Они вообще никак не соприкоснутся друг с другом, я тебе клянусь.       – А нельзя ли их вообще убрать хотя бы на сегодняшний день?       – Не-а, дружище, нельзя. Да и не успеем – твои, должно быть, уже вышли из дома и идут к нам... Неужели Джози настолько не переносит наших роботов? Что они ему сделали?       – Знаешь, что такое «эффект зловещей долины»? – прищуренно посмотрел Уилл на друга.       – Ещё бы я не знал, что это такое, будучи инженером, – насупился Генри.       – Вот поэтому мой сын их и не любит, из-за этого эффекта, который, как принято, заставляет людей сторониться антропоморфных роботов и подсознательно воспринимать их как угрозу. Он довольно-таки распространён среди людей и уж тем более среди детей.       – Ну не знаю, Уилл. Мне кажется, количество посетителей нашего ресторана говорит как раз об обратном. Детям интересны роботы, и уж тем более роботы, умеющие петь и рассказывать друг другу анекдоты.       – Это-то я понимаю, но всё же... Я боюсь, что наши аниматроники испортят Джози весь день рождения.       – Да брось, Уилл, – сочувствующе сказал Генри и положил Уиллу руку на плечо. – Напрасно ты себя накручиваешь. Всё пройдёт гладко, вот увидишь. Всё будет также, как всегда, и уж точно не хуже. Веришь мне?       Афтон на это лишь неопределённо кивнул.       – ... Ух ты, смотри, а вот и они! Твоя семейка! – радостно воскликнул Генри и помахал вдаль рукой. – Привет имениннику!!       Большая компания, состоящая из жены Уильяма, двух его сыновей и дочки и друзей Майкла, приближалась к крыльцу со стороны шоссе и весело размахивала руками, выкрикивая приветствия и строки из поздравительных песен.       – Привет, милый, – жена Уилла, поднявшись по крыльцу, поцеловала его в щёку и пошла здороваться с мистером Эмили. – Здравствуй, Генри, как давно мы не виделись! Ты всё не стареешь, всё такой же.       – То же самое можно сказать и о тебе, Барбара.       – Ох, полно, льстец!       – Эй, Джози, – и Генри наклонился к маленькому имениннику, – смотри-ка, что у меня есть. Это тебе подарочек от дяди Генри. Дома откроешь. Или не дома – открывай когда захочешь.       – Спасибо вам, дядя Генри, – скромно улыбнулся мальчик и принял коробочку с подарком.       – С днём рождения тебя, малец, – и Генри дружелюбно потрепал мальчишку по голове. Уилл, глядевший на это со стороны, улыбнулся, но очень скоро улыбка сошла с его лица, и он прикрикнул на своего старшего сына:       – Майкл – руки из мусорки!! – Майк с дружками тут же отскочили от мусорного вёдра, шкодно хихикая. – Чего ты там копаешься, как бездомный? Что ты там можешь найти?       «Подарок для Джози, к примеру...» – еле слышно хихикнул один из пацанов. Услышал эту фразу, разумеется, только сам Джозеф.       – Извини, пап, мы больше не будем. Мы просто дурачились, – как можно более невинно ответил Майк.       – Как зайдём внутрь, вы все первым делом пойдёте в туалет и вымоете руки, – предупредил Афтон, указывая на каждого из парней по очереди.       – Уилл, чего ты сегодня такой сердитый? – мягко заметила жена Уильяма, отправляя платьице на дочке Элизабет.       – Я не сержусь, я просто пытаюсь привить Майклу дисциплину.       – Как-то ты не вовремя решил этим заняться – в конце концов, сегодня праздник...       – Уилл просто не любит жару, Барб, – встрял в семейную сцену Генри Эмили. – Она его бесит, вот он и на иголках весь – элементарное объяснение. Пойдёмте лучше внутрь, друзья? Там прохладно, а ещё там есть много-много пиццы и игровых автоматов. Полный вперёд, да, ребята?       – Да-а!! – закричали мальчишки и, обогнав взрослых, ворвались в «Семейную закусочную Фредбера».