---наши дни---
Каору листал снимки с последней фотосессии. Трусы с пайетками, лифчик для школьниц… Каору никогда таким не интересовался, он вообще не любил смотреть постановочные фотографии Кё, особенно из его сторонних проектов. Это было необычно. Стараясь не производить ни звука, Кё прислонился плечом к дверному косяку. Каору перещёлкивал снимки ещё какое-то время, затем закрыл ноут, устало откинулся на спинку стула и, не оборачиваясь, сказал: — Иногда мне кажется… И это бывает довольно часто. Иногда мне кажется, что ты меня приворожил. Кё держался пару секунд просто от шока, а затем совершенно ужасно хрюкнул, прыснул в кулак и шепеляво рассмеялся. Наверное, это было нехорошо, так как Каору развернулся на стуле и уставился в ответ отнюдь не весёлым взглядом. — Нет, подожди, ты серьёзно? — Кё заставил себя успокоиться, хотя дикий ржач всё ещё булькал где-то в горле. — Ничего такого я не делал. Точно тебе говорю. — Клянёшься? Ситуация была откровенно идиотской, но Каору смотрел на него с таким непередаваемым выражением, что Кё сделал серьёзное лицо и просто кивнул: — Клянусь. Каору тихо вздохнул. Как-то запоздало, но до Кё дошло, что после такого можно было бы и обидеться. Но всё случилось так внезапно и по-дурацки, что он решил отложить это до следующего раза. Тем временем Каору встал и подошёл ближе, потоптался немного на расстоянии согнутой руки и ткнулся лбом в лоб. Отросшие кудри закрыли обзор, и под этим привычным пологом Кё позволил себе довольно улыбнуться. — Значит, я не умру в расцвете сил, — пробормотал Каору. Он был абсолютно прав: если тот астральный резонанс и можно было назвать приворотом, то с него прошло уже почти двадцать лет. Наверняка привороженные столько не жили. Каору отчётливо потянул носом — ему нравился новый парфюм. Кё коснулся его плеч, провёл ниже и переплёл пальцы. — Да. Придётся жить со мной долго и счастливо.Космонавт
15 февраля 2022 г. в 22:13
Кё лежал в позе космонавта. Это было логично, так как Кё был в космосе.
Он находился где-то на границе стратосферы, и с одной стороны ему подмигивали разноцветные звёзды, а с другой на фоне сине-зелёного неба медленно начинала взлёт ракета. Белый штрих завораживающе отважно прокладывал себе путь вверх, и это было красиво. Всё вокруг было красиво, хорошо и прекрасно до возвышенности, далеко и близко одновременно. Кё мог бы бесконечно оставаться в этом состоянии, тем более что бесконечность смотрела на него своим простором, чувствовала его силовыми полями и благосклонно подмигивала мириадами невидимых, а иногда и вполне видимых глаз.
Через какое-то время Кё решил последовать её примеру: он обратился внутрь себя и тут же распался на тысячи сияющих, переливающихся всеми цветами линий. То были не сосуды и не нервы, а может, и они, но в первую очередь это были частотные струны, из которых состоял он весь, потому что из них состояло вообще всё. Кё был просто одним из несчётного множества искажений этих частот, возмущением вечной энергии, которое однажды придёт в изначальную форму идеальной прямой. Но пока он мог смотреть и осознавать, поэтому принялся изучать своё тело. Он проследил за самым ярким пучком света и увидел, как тот распадается и заворачивается в клубок мозга. Он спустился ниже и увидел мерцающие, словно мыльные пузыри, альвеолы лёгких. Рядом с ними проходил один из ярких контуров, и Кё уже хотел рассмотреть его получше, как вдруг услышал знакомый голос. Голос сказал:
— Блядь.
Это было интересно. Кё постарался прислушаться и вскоре услышал следующее:
— И давно он так лежит?
К приятно-знакомому голосу присоединился второй:
— Да уж два часа почти. Ни на что не реагирует. Стрёмно как-то. Эй! Э! Ты что делаешь?
— Звоню в скорую.
Кё наконец вспомнил, кому принадлежал этот голос. Безымянный, но такой родной образ выплыл откуда-то из чёрной пустоты светового клубка мозга. Он был таким прекрасным! Даже лучше, чем временны́е завихрения вселенной!
— Не-не-не. Притормози! Никаких скорых в моём доме! Если хочешь — вези его в больницу сам. Он какое-то время всё повторял твоё имя. Я нашёл в телефонной книжке и позвонил.
— Ясно. Поможешь погрузить. Что он принял?
— Откуда мне знать? Со мной он не поделился. Но я тут тоже зря время не терял. Так что никаких скорых!
Каору!
Это имя не просто прозвучало, на краткий миг оно, словно шар фейерверка, заполнило собой целиком, разнеслось приятной дрожью по всем частотным струнам и затихло, оставив после себя странное ощущение. Это больше не был мудрый покой великого ничто, теперь Кё словно тянуло куда-то невидимой силой. Он вдруг вспомнил, что его тело имеет физическую оболочку. Та, конечно, была иллюзорной и раньше доставляла Кё немало проблем — такая глупость!
— Вроде дышит. Такси будет через пять минут.
В непреодолимой силе, которая заставляла его всё быстрее нестись по краю стратосферы, Кё определил желание приблизиться. Приблизиться к этому невероятно приятному голосу, окутать, опутать со всех сторон и в конце концов слиться с ним. Но прежняя оболочка для этого совсем не годилась.
Кё сосредоточил весь свой импульс, всё своё желание сближения, и оно проросло через чакру Манипура. Восемь гибких отростков, такие яркие и ловкие, устремились на голос, и Кё наконец почувствовал. Он почувствовал, что прекрасный образ, который носил имя Каору, находится совсем близко. Если переходить на пошлый язык физики, то он сидел на корточках слева от Кё и напряжённо вглядывался в лицо его старой телесной оболочки. Но это было недостаточно близко. Кё обвил его своими восемью щупальцами ещё крепче и потянул на себя. В ответ Каору подался вперёд, коснулся недвижных плеч и несколько раз встряхнул оболочку.
— Эй! За нами приехали. Эй! Приди в себя, пожалуйста, блядь.
Кё улыбнулся. Эта улыбка разошлась радужным сиянием из центра его существа. Хотя в тот момент центра как такового не существовало. Проследив за угасающим свечением, Кё увидел ещё одно невероятно яркое сплетение частотных струн. Его ритмичные всполохи, его биение завораживали. Наверное, это было самым удивительным, самым лучшим и красивым во всём его существе, и Кё нестерпимо захотелось показать это чудо Каору. Он влил новый поток воли в струны, и пульсирующее сплетение стало подниматься. Кончиками отростков, которые обвивали Каору, Кё вдруг почувствовал, что у того тоже есть подобный сгусток частот. Он сильно отличался, но парадоксально в нём нечто родное и желанное угадывалось особенно сильно.
Кё вдруг понял, что, если соединить два этих ярких завихрения, произойдёт резонанс. Столь мощный, что физическая оболочка могла бы ослепнуть от его результата и даже рассыпаться как от взрыва сверхновой в паре метров. Кё поднял свой пульсирующий сгусток ещё чуть выше. Это было нелегко, но, ослеплённый провидением, он очень старался.
Пальцы Каору переместились с плеч на запястья.
— Срань! У него пульса почти нет! Эй, Кё! Не вздумай откинуться, слышишь?!
Щёку физической оболочки обожгло, потом вторую, и снова, и снова.
— Ты умеешь делать массаж сердца?
Оставалось совсем немного — Кё чувствовал это. Но силы вдруг начали покидать его.
— Не, чел, нет.
Сияние стало тускнеть, а мудро и замечательно устроенный мир вокруг — выцветать. Собрав всю свою стремительно тающую волю, Кё напряг истончающиеся щупальца и дёрнул Каору на себя, тут же почувствовав удар в грудную клетку, а затем — его губы на своих.
В тот же миг два пульсирующих завихрения частот соединились, и произошло то, что Кё уже видел в предвосхищающем разрезе реальности.