K^2

      Однажды после долгой разлуки Кё пришёл домой к Каору. Насколько месяцев они упорно работали над новым релизом вынужденно, но оттого не менее самозабвенно предаваясь творческой сублимации. По крайней мере, таков был их нехитрый самоизоляционно-продуктивный план. Но Каору ещё и нервничал, а потому ел и пил, и если не спал, то ел ещё раз. И когда релиз был доделан, а Кё наконец вернулся в его квартиру, Каору пребывал на пике своей формы.       В том смысле, что формы его были максимальны.       Отворив дверь, Кё застыл в нерешительности. Если к расширенному формату верхнего табло он уже успел привыкнуть по видеосвязи, то раздавшуюся нижнюю половину Каору увидел впервые. Тот и сам понимал масштабы бедствия: он всё утро провел перед зеркалом, пытаясь найти в шкафу хоть что-нибудь, что могло бы скрыть многочисленные складки и обвислости. Но вскоре вспомнил, что в итоге всё равно окажется без одежды, и надел, а точнее — натянул первую попавшуюся застиранную рубашку и треники с оттянутыми коленками. Когда Кё появился на пороге, Каору сидел во всём этом великолепии на компьютерном стуле и больше всего напоминал не всемирно известную рок-звезду, а изрядно заросшего ждуна. Смерив его оплывший силуэт поверх пафосных солнцезащитных очков, Кё разочарованно присвистнул.       — Не стой в дверях, — устало выдохнул Каору. Он кивнул на диван, но Кё остался стоять на месте.       — Даже не знаю. Кажется, гравитационное поле изменилось — не уверен, что после смогу вырваться обратно.       Каору закатил глаза и лениво крутанулся на стуле.       — Ну хорошо, — Кё осторожно, крадучись подошёл ближе и покосился на экран ноутбука, где отображалась страница официального сайта.       — Мы ведь ещё не выкладывали никаких семплов?       — Нет. А что? — моментально нахмурился Каору.       — Да так. Думаю, в этом больше нет необходимости, — Кё повернул к нему лицо и, нежно улыбнувшись, добавил: — После завтрашней трансляции у фанатов не должно остаться сомнений: новый сингл будет по-настоящему тяжёлым.       Со скучающим видом Каору подпёр кулаком скулу и уставился на Кё поверх чуть покрасневших в его присутствии щёк. Со стороны могло показаться, что от этого флегматичного оплота пофигизма не стоит ожидать чего-либо ближайшую сотню лет. Но в следующий момент Кё почувствовал, как его с силой дёрнули за спину дизайнерской толстовки.       Сидеть на округлившихся коленях Каору было куда удобнее, чем раньше. Разница примерно как между скамьёй в вагоне метро и креслом в бизнес-классе авиалайнера. Но Кё не был бы самим собой, если бы так просто признался в этом.       — Наверное, так чувствует себя свет, когда его засасывает в чёрную дыру.       Кё вытянул средний палец и осторожно ткнул им в явивший себя поверх резинки треников живот. Объёмная субстанция колыхнулась и вновь уставилась на Кё спиральным провалом пупка. Тот повторил свой опыт ещё несколько раз, тыкая в разные точки — повыше и пониже. Эти упругие, плотные и, без сомнения, тёплые колебания очень нравились Кё — почти завораживали. Но Каору отчего-то не разделял его восторга. В какой-то момент он просто перехватил запястье, не давая вновь себя ткнуть, но Кё не растерялся. Подняв вторую руку, он легонько ударил по тому месту, где щека Каору плавно переходила в подбородок, а тот — в шею. От звонкого шлепка вся эта система пришла в движение, выглядя при этом ещё более забавно, чем поверхность резервуара ниже. Обрадованный успехом, Кё повторил это действие ещё пару раз, после чего взял лицо Каору в ладони и мелко затряс руками. Тут начало происходить что-то совершенно невероятное: раскрасневшаяся от недовольства и шлепков кожа лица целиком пришла в движение — столь же хаотичное, сколь и связанное, словно до миски с жидким тестом вдруг добрался миксер. На мгновение Кё даже показалось, что сейчас кусочки пунцовой кожи начнут отлетать и залепят ему глаза и уши. Но не успел он толком испугаться, как сидение бизнес-класса под ним накренилось, комната вокруг завертелась, ворот кофты вновь дёрнула невидимая сила, и Кё оказался побеждён и уложен на обе лопатки.       Через некоторое время Кё представилась возможность потрогать всё это снова. Правда, теперь щёки, переходящие в шею, откровенно жгли, а мягкий апгрейд на месте отсутствующего пресса успешно совершал ритмичные колебания без посторонней помощи. Кё казалось, что он оседлал волну или одно из её воплощений — огромного тюленя, к примеру. Ужасное животное: хмурое, вонючее, совершенно не следящее за собой, да к тому же с неуёмной тягой к алкоголю. Но Кё так нравилось, как его обтекаемое тело перекатывается под бедрами, с каким блестящим обожанием смотрят на него маленькие чёрные глазки из-под припухших век. За это можно было простить многое.       — Знал бы, что тебе так понравится, жрал бы в два раза больше.       С чего эта туша решила, что неотразима? Кё насмешливо фыркнул, краем глаза отмечая, что, оказывается, гладит чужой живот.       «Сегодня благотворительная акция для обделённых и убогих», — Кё хотел сказать это лениво, через гаденькую кривую ухмылку, но все слова обернулись невнятным стоном в чужие губы и сгинули в вечность, поглощённые маленьким, но очень прожорливым ртом.