Отрицательный герой С испытательной судьбой Сердце взорвано, зашито Потанцуй ещё со мной Моя карма за спиной Потеряй меня из вида Детство где-то позади Спит осколочной в груди Я держу чеку зубами Я беру судьбу в кредит И она за это мстит Мстит моими же руками
Горький кофе на голодный желудок, недовольное лицо, смотрящее на меня из зеркала, видавший виды рюкзак, доверху набитый какими-то бумагами — описание начала почти любого рабочего дня. Этот не был исключением. Последнее утро в квартире Синьоры… Холод на улице пробирал до костей, заставляя уже чуть ли не дрожать. Наверное стоило всё же купить куртку потеплее. Мда… Так не хочется вновь тащиться в магазины. Эти надоедливые консультанты, кучи, казалось бы, одинаковых, но, как оказывается после, разных по цене вещей. Брр… Уж лучше буду до конца жизни ходить в одном и том же осеннем плаще, чем снова проходить через этот ад. Потом вновь эти мелкие паразиты, которым до школьной программы вообще дела нет: они смеются, разговаривают громче, чем дозволено, а иногда даже умудряются ходить по классу посреди урока. Всё же учитель не лучшая профессия для меня, ведь будь она моим постоянным источником заработка, я бы уже повесился на шнуре от школьного проектора. Моё желание потешить своё эго вернувшись сюда было настолько мимолётным, настолько глупым, но почему я решил пойти у него на поводу. Осталось шесть месяцев и я свободен… Контракт с Фатуи, работа здесь, постоянная нервотрёпка — всё закончится раз и навсегда. Думаю уехать отсюда на месяц куда-нибудь далеко, желательно на море, где из шума только всплески воды и крики чаек… Хотя вряд ли это когда-нибудь станет возможным, ведь я как-никак знаю своего брата: он сможет найти ещё с десяток причин, по которым я должен продолжать пахать на этот картель. Не могу назвать их по-другому… Отвратительные люди, которые могут заставить любого делать отвратительные вещи против их воли. Они связывают руки и ноги невидимыми нитями, превращая людeй в марионеток. Да уж, ну и пафосные сравнения… Помню день, когда я с улыбкой подписывал контракт, надеясь получить возможность отыграться, да, не на конкретном обидчике, но на всех и сразу. Хотелось причинить людям ту боль, которую когда-то они причинили мне… Но я ошибся. Самоуверенность и озлобленность на мир не могут лишить человека чувства стыда и страха. Помню как первый кашлял и хватал ртом воздух, как он упал замертво, а я боялся даже закричать с остальной толпой. Меня тогда впервые за долгое время пробило на слёзы: я задыхался, я тонул в отвращении к самому себе. Многое из воспоминаний того времени сейчас словно покрылось туманом. Сейчас все воспринимается мной куда спокойнее, но те люди иногда снятся мне. Я не знаю их имён или деталей их жизни, но всё же… Чёрт. Я не должен думать об этом сейчас — надо вести уроки. Середина четверти — время практических, ну или, как написано в учебнике, лабораторных работ. В прошлый раз я ещё не до конца понял, насколько сложно проводить эту дрянь. Тогда под рукой был мой лаборант, который как угорелый носился по кабинету, чтобы отобрать спиртовку у очередного семиклассника, который решил поджечь парту или шторы, а то и выпить содержимое на слабо. Сейчас же я остался один на один с этой группой безмозглых монстров. Три параллели: седьмые, восьмые и одиннадцатые классы Единственной отрадой во всем этом параде безумия были одиннадцатиклассники: пришли, совершенно бесшумно скатали всё с телефона, ушли. Тишина, благодать и с реактивами можно не возиться. Конечно и среди их параллели было исключение: класс Венти, половина учеников которого постоянно отсутствовала. Ну… Какой руководитель, такой и класс. По началу я, будучи человеком, который хочет показаться ответственным, спускался в актовый зал, чтобы проверить, кто на репетиции, а кто действительно отсутствует, но постепенно забил на это. Спасибо хоть, что не с каждого урока их снимают, а то я уже б не знал как быстро новые темы объяснять пришлось бы… — И сегодня опять не в полном составе… — пробормотал я, стоило только быстро окинуть взглядом присутствующих, — Сегодня мы, по идее, должны были писать практическую из учебника, но с таким кастрированным составом… Короче напишите в следующий раз. Я пну Венти, чтобы он отпустил остальных с репетиции. Мне показалась или кто-то действительно сказал «Ура!»? В любом случае я делаю это только чтобы облегчить жизнь самому себе. Не хочу я потом делать отдельный зачёт для всех неаттестованных. — Так, начнем уже по устоявшиеся традиции с вопроса. Кого сегодня нет, а кто легально избегает «энок»? Так, дайте угадаю… Кэйа сто процентов в актовом, Джинн тоже и Мона, верно? Тогда вопрос, а где второй этот брат-акробат, который Дилюк? Я сам поражаюсь тому факту, что я смог запомнить их имена. Хотя, возможно, я и продолжал путать их, но, по крайней мере, мне об этом никто не говорил. — Нет, не совсем. Кэйа с Дилюком уже второй день остсутвуют. — донеслось с последних парт. — Больничный или что? — Да не знает никто. — Я им такими темпами пропуск по неуважительной влеплю обоим, пусть разбираются сами потом. — я сказал это куда больше раздражённо, чем планировал. Но всё же, это действительно не дело. Безответственно и глупо, — А знаете, я сейчас у вашего классного руководителя уточню про этот беспредел, пусть он либо объясняется, либо разбирается. На самом деле я бы не стал делать ничего подобного, а просто продолжил урок, если бы речь не шла о Кэйе. Он выносил мне мозги с первого занятия да и вообще все время строил тут из себя непонятно что. Будет ему моя авторская месть. Мне кажется или я становлюсь похожим на профессора Рейндоттир.? Ужас какой. — Здрасте, чего надобно? — Где эти два прогульщика? Я про Кэйю с Дилюком если что. Ни справки нет, ни адекватных оправданий… Да и вы как-то не спешите хоть какую-то пометочку у журнале сделать. Вдруг они там помрут во время, когда по расписанию стоит мой урок, а без соответствующих документов я останусь виноват. — после последней фразы по кабинету прокатилась волна смешков. — А, оу… Ты об этом… — как-то подозрительно тихо и неуверенно протянул Венти. Почему он вообще позволяет себе обращаться со мной на «ты»? — Скажу так, информация конфиденциальная и дальше преподавательского состава уйти не должна, понятно? — Ага, не нагнетайте. — перебил я его, — Короче причина типа уважительная? — Да. У них на днях отец умер, а Кэйа получил серьезные травмы, поэтому я не знаю, что дальше будет и чего ожидать. Прости, что не предупредил. — непривычно безэмоционально пояснил Венти, — Ладно. Мне нужно возвращаться к работе. Чао. Что.? Почему так странно слышать новости о смерти людей, которых ты, хоть и косвенно, но знал, при этом не чувствуя совершенно ничего. Вот человек был, а вот его нет. Словно и не существовало его никогда. Ни удивления, ни хоть какой-то иллюзорной пустоты… Мне вдруг стало любопытно, а почувствовал бы я что-либо от известия о смерти человека, которого знаю достаточно долго. Нет… Совершенно нет. Кроме брата и Синьоры в моей жизни не было никого особо близкого, но я точно знаю, что умри они — я бы хоть и не обрадовался, но мне определенно было бы наплевать. Я вновь посмотрел на класс. Все занимались чем-то своим: кто-то глазел в окно, кто-то делал вид что-то пишет, а Альбедо вновь рисовал. Интересно было наблюдать за ним, ведь каждый раз среди зарисовок появлялось что-то достаточно любопытное. Я рад, что Венти решил спросить именно у меня совета по костюмам и декорациям. До сих пор помню, как наткнулся на рисунок, забытый Альбедо на подоконнике. Интересная задумка фрака с золотыми ремнями быстро нашла применение, а подпись на эскизе позволила быстро найти автора работы. Забавно, но я действительно не сразу понял, что это дело рук Альбедо. Мел… странный никнейм, учитывая тот факт, что его фамилия буквально переводится как принц мела. Так почему бы не оставить такой красивый статус… Точно! Есть человек, смерть которого может действительно заставить меня грустить. — Итак, лентяи, пишите тему с доски и напишите краткий конспект параграфа. Вы уже двести лет назад прошли типы химических связей, поэтому не вижу смысла тратить на них свое время. Теоретический материал в учебнике написан весьма адекватно, поэтому не ныть. После лабы напишите мне диктант по определениям. — пробормотал я на автомате уже заученный текст, получая в ответ разочарованное нытье, — Не войте мне тут, а лучше спасибо скажите, что не гоняю вас по правильной записи анализа химических связей. Хотя… Могу и такое устроить. — усмехнулся я. Пусть хоть чем-то займутся. А мне действительно необходимо обдумать многое, а в особенности мое отношение к Альбедо. До сих пор слова Синьоры всплывают в памяти, стоит мне только подумать о нем. Омерзительно. Я бы никогда не поступил так с ним, ведь это и правда жестоко… С кем угодно, но не с ним. Не знаю почему так. Вероятно просто я привязался к этому пацану, к его смущённому виду от любой, даже самой незначительной похвалы и желанию всё всегда делать самому. Таких людей ведь очень много, но он все равно выделяется. Как бы ни старался, я не смогу сделать так же. Сколько бы я не менял свой внешний вид, я остаюсь частью этого серого потока, именуемого толпой.***
— Хей, я дома! — мой голос эхом раздался в пустой квартире. За спиной хлопнула дверь, а я всё ещё в неверии рассматривал коридор. Дом… Я наконец-то дома! Время жизни у Синьоры было адом, но теперь всё позади. Пара зелёных глаз следила за мной из-за угла. — Эй, морда пушистая, как тут тебе жилось на соседских харчах? — усмехнулся я, наблюдая за котом, что с недоверием продолжал пялиться на меня, — Ты так и будешь стоять, обиженка? — кот развернулся и ушел на кухню, — Ну и иди отсюда, теперь я тоже обиделся. Я уже отвык от голых белых стен и идеального порядка. Словно здесь вообще никогда никто не жил… Но всё же тут куда лучше, чем бок о бок с Синьорой. Надо бы хоть доставку заказать, а то так и от голода помереть можно. На столе в кабинете всё ещё лежат разбросанные распечатки с сайтов новостей с обведенными маркером фразами, что могли бы привести копов ко мне. Я никогда так не ошибался, да и страха, подобного тому, я давно не испытывал. Помню, что меня буквально всего трясло… Отвратительное чувство. Лучше кину всё это в измельчитель для бумаги и забуду как страшный сон. Как-то тупо все получается… Я смог забыть про собственный провал, который мог стоить мне свободы, за пару недель, но все ещё не могу отойти от разговора с Венти. Почему я не почувствовал совершенно ничего? Раньше люди обретали личность в моих глазах исключительно после смерти, но сейчас… Странно осознавать что в моей жизни появились те, кто выделялся из общей серой массы и был способен вызвать у меня хоть какие-то чувства и эмоции. Их немного, всего четверо: брат — страх, Синьора — отвращение, Рейндоттир — ненависть, а Альбедо… Не знаю. Не могу подобрать подходящее слово. Хочется, чтобы он был счастлив, чтобы был рядом и улыбался как тогда, в октябре, когда я вызвался провести его до остановки, потому что действительно сильно хотел извиниться за тот поцелуй. Идиот я…