И вроде бы все хорошо Мне кажется, я крепче стою на ногах Мои мысли кажутся глубже Но иногда мне кажется, что все не так
В кабинете было весьма скучно. Я слышал разговоры людей в коридоре, но у меня сейчас неприемные часы, а это значит, что компанию мне составляют исключительно какие-то бумажки. Хотя я даже рад этому. Заполните отчётов куда менее рискованно, чем ассистирование даже на самых простых операциях. Когда-то во время интернатуры при мне на операционном столе мужчина умер, когда ему вырезали аппендикс… Да, виноват был анестезиолог, который не проверил аллергии пациента, но всё же. Помню как тогда у меня весь день будто вообще мыслей не было. Я ходил по квартире как зомби, не имея возможности занять себя чем-то. В груди все сжималось так, словно я был готов расплакаться, но слезы просто не шли. Признаться честно, я не помню, когда по-настоящему плакал в последний раз… Каждый раз настораживаюсь, когда люди проходят мимо моей двери. Я был бы не особо против, если б даже кто-то из коллег зашёл забрать чью-то карточку или забытую канцелярию. Это так на мне, видимо, работа в одиночестве сказывается… Раньше во время дежурств в поликлинике ко мне была прикреплена медсестра, но она, насколько мне известно, ушла в декрет, а на замену так никого и не нашли. Хотя оно и логично. Людей из хирургии редко посылают сюда. Обычно мы, ассистенты первого порядка, находимся в хирургическом отделении именно больницы. А там, как я уже не первый раз подмечаю, неотложка, очень много пациентов из неотложки. Почему я так часто говорю о них? Потому что боюсь таких больше всего. Особенно пугают люди после аварий. Там одно мясо, но, пока есть пульс, это работа, к сожалению, хирурга, а не патологоанатома. Со скучающим видом я вновь и вновь пролистываю оставленные на столе выписки врача с прошлой смены. Я действительно был уверен, что после выпуска из университета я научусь понимать эти петельки, но… Меня постигло разочарование. Я как писал понятно, но медленно, так и пишу. Никаких мистических изменений не произошло. Короткий стук в дверь заставил меня обернуться. Я быстро поправил свой халат и очки, спавшие на переносицу. — Да? Дверь распахнулась и кабинет зашли мой коллега, которого я помнил исключительно внешне, и какой-то совсем мне незнакомый паренёк. — Крейдпринз, принимай подмогу. — улыбаясь говорит коллега, смотря то на меня, то на второго парня, — А я, пожалуй, пойду. Тухленькая у вас тут тусовка. — фыркнув, он оставил меня один на один с этой… Подмогой. — Альбедо Крейдпринз, верно? Я сразу подметил слегка странноватый акцент. Иностранец? Да нет, не особо похож… Или, быть может, я просто плохо в этом разбираюсь. Однако мой новый коллега действительно был похож на среднестатистического местного парня плюс-минус лет двадцати. Наверное после колледжа пришел. — Да. А вы.? — Тигнари. Просто Тигнари. — Ладненько… — протянул я, придумывая, как продолжить диалог. Как-никак после утреннего собрания я тут в гордом одиночестве сидел всё это время, — Какими судьбами в наш гадюшник занесло? Отработка или практика? В ответ раздался тихий смешок: — Вы, вероятно, немного просчитались с моим возрастом, — на этом моменте я немного выпал, — Ничего, многие так путаются. Я здесь просто чтоб без дела не сидеть и без денег не остаться, пока работаю над одним проектом в сотрудничестве с местным медицинским университетом. Как-никак с финансированием иностранцев у них не очень… Я шокировано смотрел на него, тупо хлопая глазами. Проектом? С нашим медом? Он? Так, ладно, лучше просто спрошу… — А что за проект? Давно я не слышал ни о чем даже отдаленно масштабном настолько, чтобы аж людей из других стран привлекать. — я невольно усмехнулся. Наш местный медицинский университет был скорее просто шарагой, местом, куда такие бездари как я приходили отсидеться. Когда-то давно там на местах профессоров действительно сидели умные люди, а лекции и семинары вели приглашенные исследователи и ведущие профессионалы своего дела. Когда-то… — Это была моя личная инициатива. У меня свои причины… — Тигнари замолчал, видимо, подбирая нужное слово, а потом неуверенно продолжил: — Помогать. На почти бескорыстной основе. Тут мне на глаза попались настенные часы: через двадцать минут начнется время приема тех, кому нужны подписи для медосмотра. Очереди огромные, людей валом, время ограничено. Я кратко объяснил Тигнари, что сейчас будет происходить. В ответ он кивнул и, как я понял по интонации, матернулся на своем родном языке.***
За те несколько часов беспрерывной конвейерной работы «осмотрел-подписал справку-следующий» я больше ни словом с Тигнари не обмолвился. Он достаточно оперативно выполнял свою часть задачи, и, в целом, оказался весьма способным медбратом. Как жаль, что завтра я на обходе утром, а не здесь… Хотелось бы лучше узнать об этом проекте. Когда все вокруг немного поутихло, любопытство вновь стало подстрекать меня задавать эти неуместные вопросы. Наверное, я надоел Тигнари за то время, пока мы работали вместе… Однако в этот раз он сам решил устроить допрос: — Извините за нескромный вопрос, но, быть может, вы знаете исследователя Рейндоттир Крейдпринз? Просто у вас фамилии одинаковые, вот я и подумал, что многие, наверное, вас спрашивают о родстве с ней. — Тигнари посмотрел на меня слегка виновато. — Ну, допустим. — я всё ещё не понимал, к чему он клонит. — Просто… Это наверное такая гордость быть однофамильцем с такой выдающейся личностью. Или вы с ней… В иных отношениях? — я заметил как у Тигнари дрогнули брови. Это ж насколько надо быть увлечённым вопросом, чтобы так следить за жестами собеседника.? — В каких «иных»? — теперь голос неуверенно дрогнул уже у меня. — Я просто помню, что она упоминала в своих интервью сестру и племянницу. Как следствие, вы явно не родственники. Но что-то я сомневаюсь на счёт вероятности, что вы окажетесь супругами. Вывод: просто однофамильцы. — с экспертным или, можно даже сказать, слегка высокомерным видом констатировал Тигнари. В тот момент у меня в груди что-то болезненно сжалось. Даже спустя столько лет, когда я уже бросил попытки связать свою жизнь с творчеством, Астрид всё ещё считает, что я не достоин называться ее сыном. Ладно… Так, наверное, даже правильно. — Однофамильцы. — будто робот повторил я. — Я знал, что я прав! Ой. Извините. Кхем… В любом случае, я просто вспомнил, что не до конца рассказал вам о проекте. Профессор генной инженерии Рейндоттир ведёт это исследование при моём непосредственном ассистировании. — Забавно… А в чем конкретно суть работы? — уже потеряв всякий интерес, спросил я. Дело даже не в том, что я только что узнал, что Астрид игнорирует моё существование до сих пор, а в том, что она ни словом не обмолвилась об этом исследовании. Хотя, я ведь и не спрашивал. Да, вероятно, это просто моё упущение. — Изучение способов диагностики на наличие рецессивного гена способствующего развитию у плода Ихтиоза Арлекина. Я отчётливо услышал название темы, а дальше весь разговор прошел как в тумане. Я старался делать вид, что что-то пишу и, в целом, изображать бурную деятельность, чтобы побыстрее уйти от этого, уже ставшего для меня бессмысленным, обсуждения. В моей голове без остановки крутились мысли о Астрид. Словно это, неаккуратно брошенное, «однофамильцы» переключило что-то в моём сознании. Точнее даже не переключило, а включило. Мне казалось, что я отчётливо слышу голос матери, который раздаётся эхом в кабинете. Отродье.Позорище.
Бестолочь.
Она… Сколько раз она говорила это мне? Почему всё это время мне было плевать? Я словно… Забыл? Нет… Нет, нет, нет. Это так работать не должно. Я не из тех людей, кого так просто может одурачить собственный мозг. Воспоминания блокируются только в исключительных случаях, по крайней мере, так нас учили в университете. Должно быть, я просто сошел с ума. — Знаете… — голос Тигнари словно вновь вернул меня в реальность, — А ведь ваша манера говорить тоже кажется мне знакомой. — М? Вы о чем? — не могу сказать, что мне это интересно, но пусть хоть кто-то под ухом потрындит. Это поможет избежать рефлексии, в которую меня ненароком занесло. — Со мной на программе бакалавриата учился парень, который тоже часто не в тему «забавно» говорил. Причем на вашем языке, а не на местном. — пробормотал Тигнари, копаясь в одном из выдвижных ящиков стола, — Нашел, — с победным видом он достал оттуда какую-то папку, — Не успел и двух недель тут пожить, как всё о доме напоминает… Даже в таких мелочах своих, пусть и не очень хороших, знакомых вижу, — грустно усмехнулся он. — А вы откуда, если не секрет? — Сумеру. Далёкий край загадок и тайн, — хихикнул он. — О, моя родственница раньше часто сопровождала экскурсии туда. Помню, она с горящими глазами уговаривала меня подать документы в вашу пресловутую академию. — На самом деле, я удивлен, что она настолько известна за пределами страны. Когда я там учился, у нас на весь даршан иностранцев только двое было, но там одна отчислилась после третьего курса, а второй какой-то мутный был. — А даршан это… Что? — смущённо переспросил я. — Эх… Факультет. — закатив глаза фыркнул Тигнари. Видимо, я действительно его достал. Пожалуй, лучше просто помолчу.***
Стоило мне только прийти домой, как эти навязчивые мысли и вопросы вновь стали всплывать в голове. Меня не существует для нее? Ей стыдно за то, что я её сын? Я настолько неудачник? Я ведь всю жизнь делал то, чего она хотела… Отбросил только зародившуюся идею пойти на дизайнера, учился там, где она хотела меня видеть, работаю тем, кем боялся стать с самого детства. Живу без смысла или цели. Живу, чтобы ее труд не оказался напрасным. Не могу поверить, что все это зря. Я посмотрел на свои ладони и навязчивое желание прокралось голову. Я заслужил все эти шрамы. Я заслужил все эти красные отметины. Но их недостаточно. Господи, что я несу?! Тело пробивала мелкая дрожь. Чувствую себя каким-то психом. Как я мог забыть? Или это всего лишь шутки моего мозга? Я точно с ума сошел… Набрал выученный наизусть номер и стал ждать ответа. Один гудок. Второй. Третий… — Алло, я слушаю. — сквозь какие-то помехи прорезался голос Астрид. — Привет, мам. — так странно было называть ее так, после всего, что произошло сегодня, — Что за исследование ты проводишь с медицинским нашим? Почему я об этом ничего не знаю? — А я отчитываться должна? — хмыкнула Астрид, — Не забивай свою лохматую голову, там ничего особенного. Лучше расскажи, как там мои девчонки. Кли рассказывала, что ты к ним приходил недавно. Как у нее с учебой? Как там Алиса? Она ещё не ответила на предложение того издательства? — как обычно… Да, я знаю, что Алиса с Кли значат для нее куда больше чем я, но всё же немного неприятно, что она даже не спросила как у меня дела. — Алиса попросила помочь Кли с биологией. Я один раз позанимался с ней и, как я понял, ей даже интересно было. Про книгу Алиса пока ничего не говорила. — Ох, Алиса со своей этой дуристикой… — запричитала Астрид, — Я ж ей предлагала номер моего хорошего знакомого, профессора кафедры биофизики, между прочим, взять. Он явно потолковее тебя будет. — И всё же попросили именно меня. — Это все Алисина скромность. Ну ничего, я ей ещё раз номерок его предложу. — Астрид сбросила трубку даже не попрощавшись. — Вот и поговорили, блин… — сказал я куда-то в пустоту и отложил телефон на тумбочку около дивана. Почему я раньше этого не замечал? Астрид ведь всегда было плевать на меня. Я был пустым местом, тенью, которая везде следует за ней. Как так получилось, что я просто забыл о том, как она обращалась со мной, когда я был младше? Я просто не понимаю… Это всё какой-то бред. Решив отвлечься, я вернулся за холст. Последняя картина из той самой тройки заказов — портрет. Заказчик попросил более детально изобразить того человека, арт с которым я скинул ему в самом начале. Не знаю зачем ему портрет человека, которого он в жизни никогда не видел. Да и я вряд ли видел конкретно такого. В моих воспоминаниях всё слишком смазалось, а старых рисунков не осталось. Я позволил Астрид выбросить их, чтобы больше просто не вспоминать о нем. Но зачем тогда у меня в кошельке до сих пор лежит то самое, смятое и убитое временем письмо.?