И разлетаясь кирпичами, Я раню всех, кем дорожил. Меня осудят громкими речами, Те, кто не знал, зачем я жил. Я постепенно загибаюсь, Я рушу все свои мечты. Ты снова машешь, улыбаясь, И говоришь мне про цветы.
Стол смотрит, осуждая, отсветом настольной лампы на пустой столешнице. Фотографии порваны на мелкие кусочки. Занавески развеваются от ветра, пробирающегося в комнату сквозь настежь распахнутое окно. Тусклый свет из приоткрытой двери ванной — единственное, что манит к себе. Мокрые волосы противно липнут к плечам и спине, закрывая собой пятна веснушек. В голове шум. Мысли как капли дождя — быстро и беспорядочно. Все как всегда. Как обычно.***
Я терялся среди людей, утопая и задыхаясь в общей суете. На утреннем собрании все были куда более оживлёнными чем обычно, или же это я был слишком погружен в свои мысли. Жизнь словно приносилась мимо, но мне не было дела. Чужие голоса казались лишь эхом, раздававшимся где-то вдалеке. Не получалось разобрать ни единого слова. Когда собрание закончилось, я зашёл в комнату отдыха. Там не было никого, кроме меня. Я сел на кресло и посмотрел в пустоту, пытаясь найти ответы на вопросы и успокоить свои чувства. Но мне это не удавалось. Я словно был потерян, но не понимал почему. Чувства казались такими неестественными. Возвращение Зандика… Ой, то есть Дотторе. Как же он достал с этими именами! Выбило меня из привычного ритма, поставив всё в размеренном ходе жизни с ног на голову. Я многое для себя решил ещё тем вечером, но почему-то сомнения не покидали мои мысли. Я убеждал себя, что мне не о чем с ним говорить, что нет смысла видеть его вновь, но… В груди что-то очень больно скребло, оставляя кроваво-красные следы. Могу ли я просто игнорировать это? Должен ли я пойти на поводу у совершенно нерационального желания узнать все как есть? Нет. Определенно нет. На утреннем обходе я старался не показывать общей отрешённости, которая преследовала меня уже несколько дней. Проще выражаясь, тактично врал коллегам и пациентам. Хотя, и тем, и другим дела до меня особо и не было. Мне относительно везло и ничего экстренного на смене не происходило. Правда, я все равно жалел, что не напросился в паллиативку сегодня. Там максимум кто-то умирал, а это уже работа санитаров и реаниматологов. Скучаю по времени, когда я шатался по коридорам как зомби, рассуждая о скоротечности жизни. Да, по психике дежурства там били достаточно сильно, но зато можно было практически ничего не делать. — О, давно не виделись! Здравствуйте. — знакомый голос окликнул меня в очереди в столовой. Я даже не обернулся, что-то неразборчиво хмыкнув в ответ, — Ой, извините, я, наверное, спутал вас со своим знакомым. — Ничего страшного, — хмыкнул я. — Альбедо? — Тигнари выглянул, чтобы, как мне показалось, рассмотреть мое лицо, — Значит не ошибся. — Что-то случилось? — недоверчиво спросил я. Ко мне никто не обращался просто так, поэтому стоило выяснить причину. Мало ли, вдруг там что-то срочное. — Нет, просто хотел поинтересоваться как дела, а что? — Ничего. — буркнул я, забирая свою сдачу и несчастную, побитую жизнью, сырную лепешку. Уходя к одному из свободных столиков, я даже не обернулся на Тигнари, в душе надеясь, что на этом наш разговор будет окончен. Сегодня вообще нет настроения ни на что, а в особенности на праздные разговоры. Вот душа у меня не лежит к этим вашим «как дела, как жизнь, как погода». Хочется просто с тупым видом и пустым взглядом дожевать эту булочку и пойти заполнять отчётность. — Так всё же, — Тигнари вновь продолжил этот бессмысленный диалог, отодвигая соседей стул, — Как дела? Вы просто с таким потерянным видом ходите, что я не мог не спросить, — он сел рядом, зараза. — Вас это волнует? — хмыкнул я. Да, грубо, знаю, но я не хотел разговаривать. — Не особо, но я переживаю за пациента, который может попасть сегодня к вам на стол. Когда в голове туман, лучше не браться за такую работу. Я повернулся к нему. Тигнари смотрел на меня серьезно и с явным осуждением. Складывалось ощущение, что я на допросе. Не знаю, о чём он думал, но мне было неуютно. Желание просто встать и уйти начинало брать верх, но совесть подсказывала, что Тигнари прав. Я вздохнул и, завернув лепешку обратно в пакет, ответил безо всякого интереса: — Сегодня плановых нет. Я не идиот и рисковать чужими жизнями из-за своих проблем не собираюсь. — Что-то серьезное? — ни с того ни с сего спросил Тигнари. — А? — Я про проблемы. Быть может помощь нужна? Я ошарашенно посмотрел на него. Практически незнакомому человеку есть дело до чужой жизни? Очень уж вряд ли. — Нет. Всё в порядке. Просто хронический недосып из-за смен длинной в сутки. — отмахнулся я, вставая из-за стола. — Как скажете. А как я ещё должен был сказать?! Ой, извини, человек, с которым я суммарно перекинулся парой фраз, я просто встретил своего бывшего, из-за которого у меня, вероятно, проблемы с психикой? Ой извини, он ещё и кинул меня на семь, сука, лет, чтобы потом прийти и надеяться на то, что я его прощу? Или что? Кхем… Да. Ну хоть мысленно на него наорал. Уже легче стало. Какая же я всё-таки мразь…***
Я упал на диван и, откинувшись на его спинку, прикрыл глаза. Я так устал от всего… От людей, от шума, от работы, от этих мыслей, от жизни. Осознание собственного бессилия перед этим всем ужасно давило. Хотелось уснуть и, проснувшись, понять, что всё решилось само собой. Как жаль, что в жизни так не бывает. Звонок телефона раздался, вызывая лишь головную боль. И физически, и метафорически. Кому бы я сейчас ни понадобился, я надеялся, что это не займет дольше пяти минут. С экрана на меня смотрело улыбающееся лицо, до противного довольное жизнью. Да, это Итэр. Странно… Давно он не звонил просто так. — Да? — вместо приветствия отозвался я. — Есть минутка по видео потрындеть. Мне скучно ужасно, а люди, которым я могу капать на мозги, уже закончились. — хихикнули мне в ответ. — Сейчас. Я раздражённо вздохнул, но всё же перезвонил по видеосвязи. Готовность пренебречь собственным отдыхом ради кого-то меня всегда в себе раздражала, но, наверное, так правильно. — Выглядишь не очень здоровым. Бе́да, всё в порядке? — Да, я только с работы пришёл, а тут сразу ты нарисовался. Честно, устал ужасно, но пара минут на тебя точно есть, — я улыбнулся и потер глаза, в надежде стереть синяки или… Не знаю, что я хотел этим сделать, если честно. — Здорово! Как у тебя день проходит? Есть чего нового? — в своей обычной манере спросил Итэр. Никогда раньше меня не напрягал его тон, который появлялся из-за того, что он говорит сквозь улыбку, но сейчас это раздражает. — Я отпахал смену, успел перекусить какой-то булкой в обед. Булка отвратная кстати. Не рекомендую. — я постарался влиться в этот разговор ни о чем, но не был уверен, что у меня получается. В голове всё равно только Зан… Да блять! Дотторе. — А потом думают, почему у вас с медициной плохо. Врачей не кормят, вот и получается так. — Ты говоришь прямо как Алиса. — фыркнул я. — Ой, да ну тебя. Я вот, кстати, сегодня последний проект отправил! Больше пока никому ничего не должен. Сижу счастливый и откисаю. — А почему последний? Бросить решил что ли? Или опять отпуск? — Хочу немного отдохнуть… Тут сейчас меня в кое-какую чернуху вплели и навалилось много всякого, так лучше пока не высовываться. Но не будем о грустном! — Итэр резко встрепенулся, из-за чего изображение немного заглючило. — Ладно. — Мне что-то подсказывает, что что-то всё же случилось. Альбедо, колись. Моя чуйка никогда не врёт! — Я просто устал и всё, не заводись. — Ну ты это, не унывай, если что. Солнце светит, деревья ещё пока зелёные — красотень. Как можно грустить в такое время? — Итэр улыбнулся, посмотрев куда-то в сторону. Как я понял, там было окно. — Да уж… А можно я тебе честно скажу? — не знаю, зачем я сделал это тогда. Просто вдруг захотелось признаться хоть кому-нибудь. Мимолётное желание, о котором я точно пожалею уже спустя пару минут. — Конечно. Что случилось? — Дотторе вернулся. — сказал как отрезал. После моих слов повисла тишина, а Итэр то ли завис, то ли просто впал в ступор, — Он жив. — продолжил я, но, заметив, что голос начал дрожать, резко замолчал. — Что… — тихо пробормотал Итэр, — Нет, погоди. Чего?! — воскликнул он, — Ты с ним виделся? Господи… Как ты себя чувствуешь после такого? Что он говорил? Зачем приходил? — я не ожидал, что меня засыпят вопросами так сразу. Хорошо это или плохо, но на почти все у меня был единый ответ. — Не знаю. Меня вновь начало мутить как тогда в торговом центре. В горле — ком, руки словно в лёд окунули, тело била мелкая дрожь. Почему говорить о нем так сложно.? — Не знаешь, виделся ли ты с ним? Или что не знаешь? — Ничего вообще, — я положил телефон на стол, чтобы обеими руками попытаться вытереть слезы. Я раньше почти никогда не плакал, ей богу, ну взрослый человек, а сейчас лишь одно упоминание Дотторе работает как щелчок выключателя. — Ты где там? Эй! Я вижу только твой потолок. Красивый, не спорю, но без тебя в кадре не очень. — Сейчас. Прости. Дай мне минутку. — мне уже было плевать, что мой голос выдавал меня. Я просто хотел побыстрее успокоиться и всё. — Ты плачешь там что ли? А я тебе говорил, что так будет, если эмоции в себе держать постоянно. Вот ты нашел свой триггер. — Прекрати. Всё нормально. Блять… Да кого я обманываю! Ничего не нормально. Меня сегодня коллега отчитал, сказав, что из-за моих загонов люди пострадать могут. Три дня последние я вообще себя человеком не чувствую. В голове сплошное «Дотторе, Дотторе, Дотторе». А сил разбираться с этим у меня тупо нет. Всё, я закончился. Всем спасибо. — выдал я практически на одном дыхании. Всё — тормоза слетели. — Альбедо, послушай, мне кажется, что лучше взять перерыв и абстрагироваться от этого всего. И от мыслей, и от работы. А то потом последствия будут, сам же понимаешь, — Итэр звучал непривычно серьезно. — У меня отпуск только в ноябре — сейчас я никуда не денусь. Да и зачем это всё? Оно само пройдет. Раньше проходило, по крайней мере. — я говорил, несмотря на ком в горле. Кому и что я пытался объяснить, было уже не важно. Я хотел доказать сам себе, что я сильнее каких-то там чувств, эмоций и прочего бреда, в котором хорошо разбирался Итэр. И откуда у него такие познания вообще? — А «не думать» ты очень здорово придумал. Как это я сам не догадался. Пойду по голове себе чем-нибудь тяжёлым приложу, чтобы забыть всё как когда-то свои семнадцать лет. — ой, вот это я зря сказал… На фоне общего раздражения вырвалось. — Ты… Их не помнишь.? — Раньше не помнил. Не важно. Давай, наверное, пока. А то сейчас, как видишь, мне не до разговоров. Прости. Ещё пара фраз и я сбросил вызов. Всё. Правда, я больше не мог. Говорить с кем-то не было сил. Делать что-то тоже. Вновь уснул на диване в уличной одежде.