Альбедо: Ага, наверное?
Иль Дотторе: Чего такой грустный?Альбедо: Хуй сосал невкусный. Как ты вообще по сообщению понял, что я грустный? Да и не грустный я.
Иль Дотторе: Просто привык получать немного другие реакции на фото этой пушистой морды. Где аплодисменты и овации???Альбедо: Много хочешь.
Иль Дотторе: Эх, ладно:( Но скажи ж, что прикольно лежит.Альбедо: Да. Доволен?
Иль Дотторе: Более чем. Я как дебил улыбался телефону. Даже сообщениям о зарплате я так не радовался. Хотя, с какой это стати его сообщения вызывают такую реакцию? Это же Иль Дотторе! На этом моменте его стоило бы заблокировать… Ощущение было странным, отдаленно знакомым, но всё же… Нет. Глупости какие-то. Зайдя домой я уже по привычке хотел просто упасть лицом в кровать и отрубиться, но, на удивление, я не чувствовал себя настолько измотанным. Волнение и страх пред тем, что ждало меня совсем скоро, не давали сомкнуть глаз. Может уборку организовать на ночь глядя? Протирая пыль на одной из полок, я вновь услышал, как мой телефон жужжит, брошенный где-то в прихожей. Да кому я нужен в полвторого ночи? А если бы я спал в это время? Так, если это с работы, то я сброшу трубку и заблокирую всех и вся к чертовой матери. Я ж ведь почти закончил! Я еле доплелся до телефона, понимая, настолько всё же меня добила эта уборка. Ну хоть поживу неделю в чистоте. Номер не местный… Восемь, один… Япония? Быть может от Итэра какие-нибудь новости? Надеюсь, что хорошие! Я уже жду не дождусь, когда наконец смогу предъявить ему за молчание. Ну как так можно было? — Да? — Альбедо, правильно? — я еле узнал голос, искаженный качеством связи и помехами. Тихий и осипший, но всё с тем же едва понятным акцентом. — Он самый. Что случилось, Казуха? Это не могло подождать до тех пор, когда у нас утро наступит? — Итэр… — Что Итэр? Ну? Не шурши там, а говори нормально! — затараторил я на нервах. Сейчас он скажет, что всё хорошо, я спокойно пошлю его на три веселых и пойду спать. — Умер. — Кто умер? — я не мог поверить своим ушам. Да нет. Да ну бред какой-то! Это всё акцент и незнание языка. Человек слово перепутал — зуб даю. — Итэр. Он умер, Альбедо. Сегодня ночью. Мир внезапно остановился. Я не мог поверить, что это происходит со мной. Итэр был моим лучшим и единственным другом. Я не мог представить, что он больше не будет рядом. Моя голова начала кружиться, а сердце забилось сильнее. Я молчал, открывая и закрывая рот как рыба, которую выбросило на сушу. — Нет… Нет, нет, нет… — шептал я словно мантру, не веря своим ушам. — Нет, это не может быть правдой. Ты ведь говорил, что всё хорошо… Ты говорил… — Остановка сердца. Никто не мог… — начал было говорить Казуха, но я не мог больше слушать. Я сбросил вызов и продолжил стоять как вкопанный. Телефон выскользнул из рук и упал на пол. Ноги подкосились и я рухнул на колени рядом с ним. Слезы текли по моим щекам, а боль в сердце была невыносимой. Я не знал, как дальше жить. Итэр был моей опорой, моим светом в темноте. А теперь… Его нет. Как нет?! Он ведь совсем недавно звонил мне, рассказывал об этой своей психологии и бухтел о том, что пора бросать курить. Он ведь… Недавно… Сука… Не помню, сколько просидел так, просто пялясь в размытую слезами пустоту. Хотелось остаться здесь навсегда. Сил встать или хоть как-то двинуться не было. — Итэр, зачем… — севшим голосом спрашивал я, зная, что мне не ответят. Никогда больше не ответят. *** Я не помнил, спал ли я ночью, не помнил, как собрался и дошел до работы. Поликлиника. Опять. — Альбедо, вы сегодня снова какой-то потерянный, — цыкнул Тигнари, когда я в очередной раз, забывшись, уронил ручку под стол. — Сходи нахуй. Заебал, — монотонно ответил я, даже не подняв взгляда. — Альбедо, субординация. — Альбедо ебал в рот субординацию. Если ты сейчас не закроешь пасть, то я тебе втащу, — прошипел я сквозь стиснутые зубы. Меня могли уволить за такие выходки? Да. Но было ли мне до этого дело… — Что-то случилось… Определенно, — тише обычного пробормотал Тигнари, — Ладно. В любом случае, извините. Этот человек никогда не выглядел так испуганно до этого. Я осмотрелся, не понимая, что могло заставить его так быстро изменить тон. И тут я увидел ручку, что треснула посередине из-за того, как сильно я сжал ее в руке. Весь рабочий день я провел как зомби, не помня и не понимая, что я конкретно делаю. Стоило немного прийти в себя, как перед глазами всплывало знакомое лицо усыпанное веснушками. Казалось, что я слышал его голос в толпах, видел его силуэт. Я надеялся, что это всё — глупая шутка. Сейчас, вот сейчас о мне напишет или позвонит, а может и объявится лично, просто чтобы сказать, что все хорошо. Но нет. Его больше нет. Телефон засветился сообщением от Кадзухи с датой и временем похорон. «Думаю, я должен был это отправить,» — добавил он позже. Я должен был быть там. Должен попрощаться нормально… *** — Рейсов нужных нет, — повторял я вновь и вновь, дрожащими руками листая сайт аэропорта, — Рейсов нет. — Так. Без паники. Мы не на Титанике, — усмехнулся Дотторе, смотрящий в ноутбук через моё плечо, — И к чему такая срочная срачность, чтоб аж меня из дома дёрнуть среди ночи? — Я тебя не дёргал, а просто написал и спросил как билеты бронировать, — прошипел я. Меня всего трясло от нервов. Я старался не подавать виду, что что-то случилось, но это давалось с трудом. — Ты мне написал с тонной опечаток и каких-то лишних символов, а на вопрос пьяный ли ты, ты ответил «У меня всё прекрасно! Жизнь удалась! Просто объясни как брать билеты». — Это и значит, что всё нормально. Просто помощь нужна была. — Ага, охотно верю. Особенно, смотря на тебя сейчас. Альбедо, — он положил руку мне на плечо, — Давай мы тебе сейчас валерьяночки накапаем, ты немного успокоишься, объяснишь всё, а потом мы разберемся с билетами? — Я совершенно спокоен. Руку убери, — я дёрнул плечом, всё ещё сверля экран ноутбука невидящими глазами. — Оно видно. Максимально спокоен. Мам, я не истеричка, я просто пытаюсь в Яп… — Дотторе вдруг замолчал, — Альбедо… А на кой хрен тебе в Японию посреди рабочей недели? — Не важно, — прорычал я. Дотторе молча вышел из зала и пошел греметь чем-то у меня на кухне. Сейчас нож достанет и убьет меня. Было бы неплохо… Потому что ещё пара вопросов, и я бы сорвался и разрыдался прям при нем. Надо держать лицо, Альбедо. А нужных прямых рейсов всё не было, сколько бы я не обновлял страницу. Дыхание сбивалось тихими всхлипами. Я дотронулся до щеки и понял, что она влажная от слез. Всё это время… Черт. Я не знал, сколько времени прошло до того, как Дотторе зашёл обратно в комнату. В реальность меня вернул тихий стук чашки о стол. — Нашел у тебя ромашковый чай. Не валерьянка, но для начала сойдёт. Выпей и потом нормально поговорим, ладно? — его голос звучал так… Успокаивающе. Не знаю почему. Я взял кружку дрожащими руками и медленно, боясь обжечься, стал пить содержимое, параллельно пытаясь собраться с мыслями. Всё казалось таким нереальным. Какой-то сериал или книга, но никак не жизнь. Не моя жизнь. Я поставил пустую кружку обратно на стол рядом с ноутбуком и, вздохнув, сказал только два слова. На большее меня не хватило: — Итэр умер. — Еб твою… — тихо пробормотал Дотторе, — Не скажу, что я сильно удивлен, но… Как это случилось? Можешь не рассказывать, если не хочешь. — Всё нормально, — ответил я севшим голосом, — Медикаментозное отравление, кома, остановка сердца. — Архонты… — прошептал Дотторе, — Прости, я… Я даже представить не мог… Мне жаль. Мы найдем билеты. Обязательно найдем. Дотторе занял мое место за столом, отправив меня на диван немного отдохнуть. Всё то время, пока Дотторе пытался найти способ улететь в Киото, я просто лежал на диване с закрытыми глазами, пытаясь успокоиться. Меня всего колотило. Я должен был как-то помочь Итэру. Должен был догадаться. Если бы я был более внимательным… Я ужасный друг. — Альбедо, — тихо окликнул меня Дотторе, — Спишь? — Н-нет, — я поднялся с дивана и подошёл к нему ближе, заглядывая в экран ноутбука. — Нашел. Но там есть момент… Перелет с пересадкой в Шанхае. Затрахаешься с документами, но попытаться стоит. А дальше было то, что окончательно выбило землю из-под ног. Вылет в день той самой операции. Я не смогу… Просто не смогу. — Торре… — я вновь едва сдерживал слезы, — Я не могу. Я веду плановую в этот день. Это… — я не мог заставить себя сказать то, что собирался, но всё же, — Важнее. Я не должен рисковать чужой жизнью ради той, которую уже не вернуть. Я давал клятву. Я… — Можешь полететь позже уже прямым рейсом. Только есть ли смысл? Похороны ведь пройдут… — Другого выбора у меня нет, — вздохнул я, — Предупрежу Казуху, что меня не будет, и спрошу где и как. Потом прямым… Хоть цветы привезу. — Наверное, так даже правильно будет. Так, давай все же с билетами разберемся. С жильём потом сам решишь? — Я не планирую там остаться надолго. Один день. Поэтому оно мне и не нужно. А дальше всё снова как в тумане. Мы заполнили данные для бронирования, Дотторе объяснил мне что и как делать дальше. — Так, всё готово, вроде бы. А пойду, наверное, — Дотторе направился в прихожую, но я… — Подожди, — я окликнул его, — Пожалуйста, — голос снова предательски задрожал. Знаю, я пожалею обо всем уже завтра, но сейчас было страшно оставаться один на один со своими мыслями. — Что такое? — обеспокоенно спросил Дотторе. — Можешь остаться здесь… — я так и не смог договорить, но, по-видимому, Дотторе меня понял. — Конечно, — он мягко улыбнулся. От того, как звучал его голос, мне почему-то становилось немного спокойнее. Я все ещё ненавидел Иль Дотторе, всё ещё ожидал от него очередного предательства, но… Сейчас он был здесь, рядом со мной, и это всё, что мне было нужно. Мы сидели на диване и просто общались о чём-то до безумия незначительном: Дотторе рассказывал о каких-то случаях в баре, а я… Просто старался не думать о произошедшем. Хотя бы на минуту просто забыться. На фоне о чем-то переговаривались актеры из какого-то фильма, который мы нашли на просторах интернета. Но их никто не слушал. Я не помнил когда и как уснул, но, когда я проснулся, Дотторе уже не было. Я выпутался из пледа, выключил будильник и заметил на столе рядом с телефоном записку. «Убежал немного раньше, так как вспомнил, что не погладил вещи на работу. Если что-то понадобится, не стесняйся звонить. Будь сильным, Альбедо.» Я вздохнул и почувствовал, как тяжесть утренней рутины наваливается на меня. Но я должен был идти на работу. Я должен был продолжать жить, даже если моя жизнь казалась полностью разрушенной. Я должен был идти дальше. *** Неделя прошла как в тумане. Проснулся, пошел на работу, вернуться, лег спать. Больше я ничего не помнил. День перелета — отдельная история. Весь полет меня трясло, я прилагал все усилия, чтобы выглядеть как обычно, но синяки под глазами говорили куда больше, чем я мог сказать словами. Я еле разобрался с местным транспортом и картами, но всё же смог найти по пути на кладбище какой-то цветочный магазин. Принято ли здесь приносить цветы на могилы? Я не знал, но всё же купил небольшой букет лилий. Итэр любил эти цветы, говорил, что они означают чистоту и искренность. Очень ему под стать… А улицах уже стемнело, когда я добрался до кладбища. Петляя среди маленьких каменных столбиков, я искал заветное «Итэр Райто». Казуха едва смог сориентировать меня, где примерно находилась могила. Вокруг было настолько тихо, что я мог слышать шуршание травы под ногами. Вновь осматриваясь по сторонам, я заметил отдаленно знакомую фигуру. Светлые спутанные волосы, серая кофта и темные джинсы. Казуха появлялся в похожем образе в историях на аккаунте Итэра. Я подошёл ближе, но так ничего и не сказал. — Не думал, что наша встреча произойдет вот так… — тихий, немного хрипловатый голос звучал совершенно не так, как по телефону, — Приятно познакомиться, Альбедо Крейдпринз, — он немного споткнулся, пытаясь выговорить мою фамилию. Я ничего не ответил. Мой взгляд был прикован к могиле, у которой он сидел. — Итэр Каэдахара. Когда… — я не нашёл в себе сил задать этот вопрос. — Не так давно. Года два назад. Ездили в Канаду по делам и просто шутки ради, — мне было больно слышать то, как Казуха говорит. Его голос дрожал, пока он ещё и пытался перевести свои мысли на понятный мне язык, — Расписались, но решили никому не говорить. Нравы у людей… Разные. И все равно это вскрылось. А дальше… Ты знаешь. Итэр много рассказывал о тебе и хотел, чтобы мы познакомились. Жаль, что из-за моей упертости все получилось только так. Я молча положил букет у маленького гранитного столбика с табличкой «Итэр Каэдахара» и сел на траву рядом с Казухой, наплевав на то, что могу испачкать одежду. — Итэр тоже много о тебе рассказывал. Он очень сильно тебя любил. — Я знаю. И… Понятия не имею, как жить без него теперь, — Казуха закрыл глаза и вздохнул, — Он был смыслом моей жизни, тем, ради кого я существовал, а сейчас… Я просто. Всё. — Я понимаю тебя. Прекрасно понимаю. Терять тех, кого ты любишь непросто, но, знаешь… Это же не конец всего, да? Он, — я вновь посмотрел на могилу, — Не хотел бы такой судьбы для тебя. Я уверен. — Знаешь, я жалею о многом. Я столько раз ошибался, причиняя ему боль, столько раз говорил то, чего не следовало… Вина за все лежит именно на мне. За эту глупую идею с фамилией, за то, что не замечал очевидного, за… — Казуха, ты ни в чём не виноват, — я поймал себя на том, что хотел сказать то же, что и он. И сейчас… Я утверждаю, что это ложь. Так странно. — Я никому этого не рассказал, но, думаю, ты должен знать. Только, прошу, никому больше об этом не говори, — Кадзуха замолчал, вероятно, собираясь с мыслями, — Это самоубийство, а не случайность. Он оставил записку и всё спланировал заранее, а я… Решил пораньше прийти домой. Потом думал, был уверен, что его спасут; уничтожил всё, что указывало на причину, но… Он просто не хотел бороться. Больше не мог. — Это… Было очевидно, — сказал я, даже не подумав об уместности этих слов, — Нельзя на антидепрессантах случайно заработать отравление с такими последствиями. Это невозможно. — Да, Итэр предупреждал, что ты медик. Он даже в записке упоминал тебя. Просил, чтобы я сказал, что он верит, что ты и… Не помню имя… Разберитесь друг с другом и помиритесь. — Очень в его стиле. — Это да…