Я помню как открыл глаза И встретил в них тебя Как первый луч, как тихий звон Как первая гроза
После возвращения из Киото меня не покидало странное ощущение, что я делаю что-то не так. Словно живу и чувствую неправильно. Скорбь ушла, оставив за собой только пустоту, неприятную и болезненную. Иногда казалось, будто мне кто-то вырезал скальпелем грудную клетку. Я ужасный человек, потому что не оплакиваю смерть друга; я ужасный врач, потому что не смог спасти его жизнь. Последнее прозвучало странно, но… Чувству вины не было дела до расстояния и сферы моей деятельности. Оно оседало комом в горле каждый раз во время беседы с пациентами, обжигало руки, стоило мне взять в них инструменты. — Не могу я так, — тихий нервный смех сорвался с губ, — Даже сейчас вот. Хотел просто нажраться по-черному, чтоб не очнуться потом, но приперся почему-то к тебе! Не то, чтобы я узнавал график смен Дотторе в этом баре, но всё же именно надежда встретить его привела меня именно сюда. Почему? Потому что под осуждающим взглядом этих глаз я точно не сопьюсь. — Все дороги ведут в Рим, а твои — сюда, огибая кабинет психиатра, — рассмеялся Дотторе, параллельно протирая и так, как мне казалось, чистый стакан, — Ну, по крайней мере, ты выглядишь немного лучше. Как слетал-то в итоге? — Отвёртки сделаешь — расскажу. — Алкаш. — Ну да, это ж не от тебя у нас на уроках двести лет назад перегаром несло, — я закатил глаза, — Короче, ты не тот человек, который имеет право меня осуждать. — Ладно, да, сдаюсь, ты прав, — фыркнул Дотторе, смешивая отвёртку, — Но, всё же, не увлекайся сильно этой хернёй. Спустя пару минут тишины, он поставил на стойку стакан с коктейлем. — Рассказывай теперь, — ухмыльнулся Дотторе, наблюдая за тем, как я забрал стакан, — Спасибо, кстати, что отписался, когда приехал. Но ты ведь потом неделю на связь не выходил. Я успел уже многое надумать, если честно… Ещё немного и сам бы на успокоительное подсел. — Было бы там из-за кого волноваться. Я ж тебе никто по сути, — подняв насмешливый взгляд на Дотторе, я заметил как он помрачнел. Но, наверное, мне показалось. Я ж до приезда сюда успел бутылку пива выпить, чтоб наверняка. Наверное, уже мозг поплыл. — Да, но это ж… Забей. Рассказывай как прошло все лучше. — Так, для начала я заблудился, потом сознательно принял факт личной неприязни к этой стране, далее пытался на пальцах объяснить флористке, что мне от неё надо за двадцать минут до закрытия магазина… — я сделал ещё несколько глотков этого апельсиновго сока с привкусом спирта, — Потом не очень помню, что происходило, но в итоге пришлось провести целую ночь на кладбище подрабатывая службой эмоциональной поддержки для мужа Итэра. Тот, если бы один там остался, точно в петлю бы полез в итоге. — Мужу? Итэра? В петлю? Так. Подожди. Когда они успели? С кем? — Да ты там не знаешь никого, так что не важно. Я ж не сопли мазать по стойке пришел, а отмечать, — я ехидно ухмыльнулся, наблюдая за растущим удивлением на лице напротив, — Слезами никого не воскресить, так и смысл в этом всём? Это, кстати, Казухи слова. Очень умный мужик, оказывается. Я бросил взгляд на пустой стакан и, разочарованно вздохнув, попросил Дотторе налить мне что-нибудь покрепче. Виски. Сколько же связано с этим мерзким напитком… — Добить решил? — вздохнув, я сделал несколько глотков. Горло жгло, но это мне и было нужно, — Мерзость какая, — пробормотал я, немного скривившись. — Я специально, чтобы больше крепкого не просил. Чистейший вискарик! — смеясь воскликнул Дотторе так, что даже те несколько человек, которые находились неподалеку, обратили на нас внимание, — Кстати, а что ты праздновать-то собрался? — Увольнение. После этих слов повисла тишина. Мне показалось, что она длилась целую вечность, но, на деле, там и двух минут не прошло. — Увольнение? — прошептал Дотторе, словно не веря своим ушам. — Да, увольнение, — повторил я, чувствуя, как маска напускной радости начинала спадать, а горечь заполнила мое горло, — Я больше не могу. Эта работа, эта ответственность… Она убивает меня. — Ты серьезно? — Дотторе обеспокоенно вглядывался мне в глаза в поисках ответов. Эта его привычка начинала немного пугать. — Ага, — вздохнул я, — Я ж вообще не знаю, зачем пошел туда. Сначала, думаю, хотел тебе отомстить, наперекор просьбе пойти. Специально. За то что бросил. А потом уже просто не смог матери «нет» сказать… Мне и с картин денег на жизнь хватило бы. Не знаю, почему так долго держался за эту работу. Дотторе молчал, его глаза были полны смешанных чувств — удивления, недоумения, возможно, даже обиды. — Сейчас, если честно, понимаю, что ты во многом был прав. Но прошлое на то и прошлое, чтобы косячить, верно? — я вновь улыбнулся, но Дотторе так ничего мне и не ответил. В бар зашли ещё посетители и бармен вернулся к своим прямым рабочим обязанностям. «Поговори со мной ещё хоть немного…» — пронеслось в голове. Глупая мысль. Это алкоголь виноват. Испугавшись того, что абсолютно всё, о чём я думал вновь начало скатываться к Иль Дотторе, я решил уйти. На сегодня с меня точно хватит. Кинул деньги на стойку, не задумываясь, что их могут украсть, и вышел на улицу. Домой уехал на такси и потом всю ночь просидел, думая, как придется жить дальше. Без работы, без каких-либо целей… До моего официального увольнения оставалось две недели. А потом… Всё. *** — Так, подожди. Почему обо всем я узнаю только сейчас и от третьих лиц?! Я всегда знала, что ты жалок, но не думала, что настолько. Я тебя в этой жизни устроила. Я! Чтобы что? Чтобы ты просто крутнул хвостом и снова… — И тебе привет, мам, — перебил я ее, зевая. Только Рейндоттир могла разбудить меня в шесть утра в мой единственный выходной после того, как прошлым вечером я неплохо так выпил, и не получить в ответ пару ласковых. Ладно, ещё Алисе так можно, но она, слава архонтам, так не делает. — Ты мне можешь объяснить, куда это ты намылился? Увольняться решил, гений. Посмотрите на него! И чтобы родная мать узнала обо всем от твоего коллеги, а не от тебя! Альбедо Крейдпринз, ты сейчас же мне всё объяснишь, — строго отчеканила Астрид. — А должен? — хмыкнул я, параллельно набирая чайник и вспоминая оставшимися в живых извилинами, есть ли дома что-нибудь от головной боли. На удивление, мне было не сильно уж и плохо, поэтому, в целом, я мог и без таблеток обойтись, — Мои нервы мне дороже. Нравится тебе это или нет, но я принял решение. — Принял он, какое счастье! Я столько сил потратила на то, чтобы сделать из тебя человека, а ты, неблагодарная свинья, решил, что твое мнение имеет значение! — Уже напрямую признаешь, что это не так, да? — усмехнулся я, заваривая этот мерзотный кофе из пакетиков, который по вкусу напоминал землю, — Я больше не завишу от тебя, успокойся. Ты всегда видела только свою правоту и никогда не пыталась понять меня. Все, что тебе было важно, это контролировать и управлять моей жизнью. А сейчас всё — конец. Не будет такого больше, — на губах заиграла улыбка. Какой-то странный азарт подталкивал меня говорить то, о чём я пожалею спустя пару минут. Но сейчас… — Я делала все это для твоего блага! — возразила она, — Я хотела, чтобы ты был успешным и не позорился со своими каракулями и прочей дрянью, к которой у тебя нет таланта. Но ты всегда противился моим советам и указаниям. — Твои советы и указания были лишь попыткой подавить мою личность и волю, — сказал я, чувствуя, как странная радость начинает захлестывать меня, — Я больше не собираюсь терпеть твое отношение! Я заслуживаю быть счастливым и свободным от твоего влияния. — Ты никогда не сможешь быть счастливым без меня! — закричала Астрид, ее голос голос исказился из-за связи, — Я всегда буду тебе нужна, и ты это поймешь, когда пойдешь на дно. Этот фонтейновский паршивец утащит тебя за собой, помяни моё слово! — Да, а сумерский паршивец тебе об этом потом доложит, — с отвращением прошипел я, — Успокойся уже, ты сейчас просто воздух сотрясаешь. Да и… Для прессы у тебя ведь не было сына, так? Вот и считай, что в жизни у тебя его теперь тоже нет. Арэвуар, мэ́р! С этими словами я сбросил вызов и тут же согнулся пополам от смеха. Я истерически хохотал, толком не понимая причины. Я послал родную мать… Я послал родную мать. Я, черт возьми, её послал! Я смог сделать то, что планировал каждый день своей жизни все двадцать пять лет. Телефон разрывался от количества пропущенных звонков и сообщений, пока я неспешно пил кофе, любуясь прекрасным осенним пейзажем за окном. Надо будет его нарисовать. Как давно я не задумывался о таком! Как давно не рисовал для себя… Взяв скетчбук я набросал очертания объектов и… Почему я счастлив? Имею ли я право чувствовать себя так, когда недавно валялся на полу, рыдая из-за смерти друга? Должен ли я быть рад, ведь час назад буквально отрекся от матери? Могу ли… Телефон вновь прозвенел очередным уведомлением, но в этот раз уже не от Астрид. Я знал это, ведь на нее у меня специально были поставлены другие мелодия звонка и звук уведомлений. Иль Дотторе: Ну что, алкаш? Живой сегодня? А то я даже не заметил как ты вчера исчез.Альбедо: Живее чем труп и на том спасибо.
Иль Дотторе: Ну, это уже что-то. Не передумал с увольнением?Альбедо: Тебе честно сказать?
Иль Дотторе: Нет блин, напиздеть с три короба! Конечно честно давай. Что за вопросы.Альбедо: Я никогда не чувствовал себя настолько счастливым. Вот вообще никогда. Сейчас Рейндоттир звонила ещё из-за этого — донесли ей уже всё, так я разругался с ней окончательно. И, блин, вообще вины не чувствую.
Иль Дотторе: Да ладно! Старая мразь сосет хууууууууууууй:)Альбедо: Это вообще-то моя мать
. Иль Дотторе: Но хреновая же мать. Я тихо рассмеялся. Да, в чем-то он прав, но всё же… Неприятно как-то это признавать. Через пару минут Дотторе отправил мне фото Зеры, которая сидела на кухонной тумбе и смотрела прямо в камеру своими огромными зелёными глазами. Иль Дотторе: Она тоже осуждает профессора Рейн.Альбедо: А я осуждаю тебя за осуждение других.
Иль Дотторе: Ой какой правильный! Ужас. Кстати, не хочешь вечером у меня встретиться? А то я уже на стену от скуки скоро полезу с этими выходными. Будем с Зерой на пару: она на шторе, а я на стене. Следом шло короткое видео, где Зера повисла на шторе и мяукала, пока ее не сняли, под фоновое «Всегда знал, что ты приемная. Ну не может быть у меня таких тупых детей.» в исполнении Иль Дотторе. Я рассмеялся на моменте, когда он чуть не упал с подоконника, пытаясь отцепить бедное животное от куска ткани.Альбедо: Ладно, убедил. Вечер — понятие растяжимое. Во сколько?
Иль Дотторе: Да хоть часам к шести, если тебе удобно.Альбедо: Договорились.
*** И зачем я согласился.? К вечеру жизненных сил как-то поубавилось — все ушли на отрисовку двух заказов, которые я наконец-то нашел вдохновение взять. Оживил более или менее соцсети, закинул туда набросок того осеннего пейзажа и как-то… Закончился? Мой организм явно не привык к такой бурной деятельности. Ещё и погода под вечер испортилась. Но отказываться было уже как обычно поздно, поэтому я, скрепя сердце, собрался и, накинув на плечи единственный презентабельного вида плащ, вышел из дома. На улице уже пахло приближающимся дождем, а если точнее — сыростью, под ногами противно шуршали смешанные с грязью опавшие листья. Люди, суетясь, спешили побыстрее добраться домой. Я шел по улице, пытаясь не наступать на лужи и не попасть под непредсказуемые потоки воды, которые образовывались из-за засоренных стоков. Вся эта суета и серость окружающего мира отражали мое настроение и нежелание куда-либо идти. Ведь я мог бы остаться дома, уютно устроиться на диване и заниматься своими делами. Но что-то внутри меня подталкивало в сторону остановки, заставляло сесть на нужный автобус, а потом ещё десять минут петлять по уже слегка затерявшимся в памяти дворам. «Ночь, улица, фонарь, аптека», так писал один зарубежный классик. «Вечер, морось, облезлый подъезд, крыльцо» — мой экспромт. В этот раз входная дверь была открыта и никто не встретил меня у входа. Я разулся, закинул успевшее слегка промокнуть пальто на вешалку и прошел внутрь квартиры. — Ни здрасте, ни насрать, — чуть повысив голос, сказал я. — Иди сюда, только тихо. У меня тут свои обстоятельства, — донеслось тихое из кухни. Я осторожно заглянул в комнату и увидел Дотторе, на коленях у которого спала кошка. — Оно спит, — зачем-то прошептал я. — Оно уснуло, пока тебя ждало, — усмехнулся Дотторе и погладил Зеру, — Так что извини, что не встретил. Сейчас сгоню это чудо и что-нибудь вкусное в холодосе поищу. Кстати, там вроде ливень начался, судя по звукам. Ты не сильно промок? — Да не, я успел до начала чего-то уж прям страшного, — отмахнулся я. — Как дела? Как жизнь? День не виделись, а я уже успел соскучиться. Так, жопа пушистая, слазь, — Дотторе осторожно снял с себя полусонную Зеру и, не дожидаясь моего ответа, пошёл копаться в холодильнике. Видимо, это были риторические вопросы. Скучал он… Смешно. Семь лет не скучал, а тут ему вдруг захотелось. Я лишь хмыкнул что-то и сел на один из табуретов. — На самом деле я… — Дотторе начал было что-то говорить, но, видимо, передумал. Я не стал переспрашивать. Было бы что-то важное — договорил бы до конца. — Так, быстро, пицца или роллы? — спросил Дотторе, захлопнув холодильник. — Эм… Пицца? — неуверенно ответил я. — Прекрасно! Сейчас закажу тогда, потому что я как всегда идиот. Был уверен, что у меня есть что поесть, но там только тушка повесившейся мыши. — разочарованно вздохнул Дотторе, а я в ответ лишь тихо рассмеялся. Спустя полчаса бессмысленных разговоров нам привезли какую-то пиццу. Дотторе по-хозяйски расселся на диване и стал с весьма сосредоточенным видом читать что-то на пульте от телевизора. Я присел рядом, искоса поглядывая в сторону коробки с пиццей, брошенной на журнальный столик. — Я что-то не по не понимаю… — пробурчал Дотторе себе под нос, — Как настроить эту хрень? — А чего ты от неё добиться пытаешься? — Хотел на стриминговом фильм один найти, но оно интернет не видит. Ладно, ну его! Пойду ноут достану — там посмотрим. — А что за фильм? — Узнаешь, — усмехнулся Дотторе. Он принёс ноутбук из спальни и вновь начал что-то искать, пока я, все же решившись, тихонько стащил один кусок пиццы. Да уж… Никогда бы не подумал, что окажусь в такой ситуации. За окном порывистый ветер ломает ветви деревьев, дождь барабанит о стекла, а я сижу на диване и вглядываюсь в маленький экран ноутбука, уложив голову на плечо человека, которого недавно винил во всех бедах. Иль Дотторе, как же ты это делаешь? Почему я вновь готов простить тебе всё? Я не понимаю… — Так, ну, вроде, нашёл, — Дотторе победно улыбнулся и запустил фильм. — А как называется-то? И тут вдруг стало темно. — Ну пиздец. Приплыли, — разочарованно вздохнул Дотторе, — Это либо гроза, либо квартиранты у соседки в щиток полезли, — он поднялся с дивана и, освещая дорогу экраном ноутбука, подошёл к окну, — В доме напротив тоже темно. — Здорово… — протянул я, поднимаясь с дивана и подходя к окну рядом с Дотторе. Улица погрузилась во тьму. Фонари не работали, и только слабый свет от проезжающих машин освещал окрестности. Вдалеке слышался гром и молнии периодически прорезали тучи. — Погода прекраснейшая, — хмыкнул я, вглядываясь в мрачное небо. — Идеалити по всем пунктам, — согласился Дотторе, возвращаясь к дивану. Мы снова уселись рядом и включили фильм. Вдали слышались раскаты грома, а дождь стучал по окнам все сильнее. Но несмотря на погоду и отсутствие света, в комнате было тепло и уютно. На экране какой-то парень снова и снова отмахивался от девушки, которая пыталась с ним поговорить. Простая драма с тропом о попытке все вернуть, несмотря на обречённость ситуации. Девушка умерла, но у парня появился шанс прожить с ней вместе её последний день… — Как-то странно получается, — проговорил я, не отводя взгляда от экрана. — Несколько часов назад я был у себя дома, а теперь сижу здесь, с тобой, в полной темноте и смотрю сопливое кино про любовь. — Да, жизнь постоянно нас удивляет, — согласился Дотторе, обводя рукой комнату. — Никогда не знаешь, что может произойти в следующий момент. Я тихо рассмеялся. Фильм шёл дальше, но я, забывшись где-то в своих мыслях, вероятно, пропустил нечто важное, ведь сюжет перестал складываться в единое целое. Дотторе же увлечённо смотрел, периодически беря новый кусок пиццы. Я прикрыл глаза, вслушиваясь в шум дождя на фоне. Вокруг темнота, пицца закончилась, за окном был ужасный ливень и я понятия не имел как буду добираться домой, но на душе было по-странном хорошо. Словно, все шло так, как надо. — Это хорошо ещё, что я не на домашнем интернете сижу. Только сейчас понял, что иначе мы и так ничего посмотреть бы не смогли, — пробормотал Дотторе, не отрываясь от экрана. — Знаешь, а история кажется очень знакомой, — все же решил подметить я. — Думал, что ты уже и не заметишь, — тихо усмехнулись мне в ответ, — Я столько раз замечал в этих ребятах нас. То есть… Он ведь тоже хочет прощения, но понимает, что получить его уже не удастся. А она… — Она мертва. Но я же жив. Так почему ты думаешь, что я не смогу простить тебя? — я вновь сел прямо и посмотрел на Дотторе. На его лицо то падал свет от экрана, то, когда в фильме был момент в тёмных тонах, можно было разглядеть лишь небольшие блики в глазах. — Потому что понимаю, что такое не прощается, Альбедо, — он печально вздохнул и тоже посмотрел на меня, — Я был идиотом, не понимал что ты чувствуешь, но сейчас… Я рад даже тому времени с тобой, которое у меня есть. Я счастлив, что ты решился выслушать меня тогда, — Дотторе улыбнулся, но как-то не так, как обычно. Это ли его искренность? Уже и забыл как она выглядит… Услышать такие слова от Дотторе было очень неожиданно. Я не знал, что стоит ответить, я не понимал, что должен чувствовать. — Я тоже рад, что мы смогли во многом разобраться. Но ты не прав, Торре. Сколько бы я ни убеждал себя в том, что ты виноват во всем, что случилось со мной в прошлом, это не так. Я сам выкопал себе яму, залез туда и стал ждать. Чего ждать? Понятия не имею. Но с чего-то решил, что это ты меня в ту яму кинул, — я тихо хихикнул. Архонты, ну я и придурок. — Но ведь… — Без но. Мы оба были малолетними дебилами. Сейчас всё иначе. Если бы у меня была возможность вернуться в день, когда ты пришёл забирать картины, я бы не повёл себя так по-скотски. — Если бы у меня была возможность вернуться на семь лет назад, то я бы, во-первых дал бы себе со всей дури по морде, чтоб мозги вправить, а во-вторых, постарался бы тебе все объяснить, — он сказал это с таким сожалением… Или же мне просто показалось. — Но жизнь не кино — тут мы фиг в прошлое вернёмся. Остаётся только принимать ситуацию такой, какой она стала. Знаешь… — вдруг задумался я, — Есть такая поговорка «правильный человек, но не то время». Это как раз про нас. Про тех нас, которые когда-то решили, что проще молча уйти, чем пытаться разобраться во всем. Представь, кем бы мы могли стать, если бы тогда все сложилось чуть иначе… — А сейчас? — Время может и правильное, но люди мы явно уже не те, — вздохнул я. — Почему ты так решил? — Ну, сейчас мы совсем чужие. Если так подумать, то я ведь не знаю тебя. Этого тебя, нынешнего. А ты меня не знаешь, — усмехнулся я, но внутри все сжалось. То ли от обиды, то ли от разочарования. Я не хотел признавать то, что сам говорил, но ведь это было правдой. — Ну, давай знакомиться тогда. Я Иль Дотторе. Официально. Я паспорт сделал. Мне двадцать восемь, — он тепло улыбнулся, — Косвенно ушатал Фатуи, с монитора видел смерть родного брата и бывших коллег, страдал от птср, долго и упорно восстанавливал психику, а теперь вот… Работаю учителем химии и подрабатываю барменом, — перечислил он загибая пальцы. — Альбедо. Сам знаешь сколько мне. Бывший медик, художник-неудачник, отчасти алкоголик. Просрал жизнь и семью, ещё в школе, пока одноклассники были на выпускном, чуть не наложил на себя руки, а сейчас сижу тут и понимаю, что это похоже на сходку анонимных алкоголиков, — усмехнулся я. Дотторе тихо рассмеялся и протянул мне руку. Я пожал её, тоже смеясь. — Будем знакомы. — Будем знакомы, Альбедо. И, может быть, у нас еще есть шанс начать все с чистого листа, — сказал Дотторе с надеждой в голосе. — Да, может быть, — ответил я, с улыбкой пожав плечами. Мы продолжили смотреть фильм, но уже не так увлеченно, как раньше. Теперь у нас было другое развлечение — разговоры о прошлом, о том, что мы могли бы изменить, и о будущем, которое ждало каждого из нас. Забавно получается… Мы, вроде, ничего толком не решили, но на душе стало легче. Думаю, мы понимали, что прощение не придет мгновенно, но мы были готовы идти на этот путь вместе. Мы оба осознавали свои ошибки и готовы были сделать шаги к изменениям. Время не вернуть назад, но все равно всегда есть возможность все исправить. Так мы сидели, фильм закончился, ближе к полуночи прекратился дождь, а электричество заработало. Наши разговоры не утихали до утра. Когда-нибудь, надеюсь, я смогу вновь ему доверять. Пусть и лишь как другу, но ведь так… Так даже лучше.