Сезон цветения вишни

      — Майки, молю тебя, успокойся, — Доракен устало смотрит на главу «Токийской свастики», который, на самом деле, плевать хотел на мнение своего лучшего друга и продолжал свое странное занятие.       — Кен-чик, ты не понимаешь, — возмущенно пыхтит Манджиро, — Это очень важно!       — Что должно быть такого важного, из-за чего ты пытаешься снять с меня штаны? — поднимает брови вверх Рюгуджи, придерживая одной рукой несчастные штаны, которые и так страдают от домогательства одного несносного омеги.       — Так, — Сано прекращает свои попытки расстегнуть ремень чужих штанов и грозно смотрит на своего заместителя, — Ты ведь меня любишь?       Кен скептически осматривает перед собой мальчишку.       — Иногда я в этом сомневаюсь.       Майки, судя по всему, возмущенный услышанным, открывает свой ротик, собираясь высказаться, однако, резко закрывает его, забавно хмуря брови. Альфа начинает невольно задумываться о том, как его вообще угораздило влюбиться в это нечто.       Вот, когда Манджиро было двенадцать, он был таким славным и миленьким. Ну, самый настоящий котеночек! Сейчас же, этот наглый засранец начал пользоваться тем, что он омега и глава одной из известнейших группировок в Токио. А страдать и разгребать все приходится бедному Кен-чику.       Эх, а ведь были времена, когда так и хотелось потискать его за эти пухленькие щечки, заранее зная, что за этим может последовать удар с ноги. Славные были времена.       Когда они были немного младше, Доракен все время пытался незаметно ухаживать за таким необычным и сильным «Непобедимым Майки». В Тосве, почти все знали, что Кен делает это не ради того, чтобы оставаться на посте заместителя главы и таким образом подкупить его, а из-за своих чувств. Чувства, которые Рюгуджи старался прятать глубоко в душе.       Как-то Мицуя сказал, что будь они немного постарше, Манджиро бы точно обратил на Кена свое внимание. Потому что в двенадцать лет юркого и несносного светловолосого мальчишку совсем не интересовали какие-то там чувства, и вся эта розовая чепуха, которую называют любовью. Сано вообще старался избегать разговоры на эту тему. Возможно, это было связано с тем, что тот был единственным омегой среди альф и стеснялся говорить про подобное. Однако, зная Майки достаточно хорошо, можно было понять, что он не стеснялся, а просто не понимал всего этого. Тем более, Харучиё с Кейске знали своего друга детства лучше всех, чтобы понять, что тот не врет и искренне не понимает разговоры друзей про любовь.       Тогда Доракен принял решение подождать, когда его любимый немного подрастет и, возможно, познает такое понятие, как «любовь». С ним, разумеется, а не с каким-то левым альфой.       Правда, в их жизни была одна маленькая проблемка.       Эмма Сано. Девушка, которая была без ума от лучшего друга его старшего брата. Эмма кардинально отличалась от Манджиро, пусть внешне они и были чем-то похожи. Но для Кена главным и любимым человеком остался лишь сам Майки, как бы его сестра не пыталась привлечь к себе внимание.       А ведь юная леди не стеснялась и бывало нагло лезла к заместителю главы «Токийской свастики», в то время, как старший Сано неопределенно поглядывал за ними из-под опущенных ресниц. В такие моменты, Рюгуджи и правда верил в то, что сможет убить человека, однако, расстраивать любимого человека, отнюдь, не хотелось.       Кен грустно вздыхает, понимая, что светловолосый мальчишка так просто от своего не отстанет.       — К тебе пришла омега, которая сама тебе в штаны лезет и позволяет себя оприходовать! — оксидовые глазки смотрят с явной обидно, — А ты носом воротишь!       — Майки, — недовольно тянет Кен, — Не равняй меня с теми индивидуумами, которые начинают отношения ради секса.       Манджиро недовольно прищурил глаза, тихо рыкнув.       — Значит, — парень скрещивает руки на груди смотря на своего друга снизу-вверх, — Это были лишь пустые слова? — намекая на «любовь до гроба» бубнит Сано, — Ха, так Эмма была права.       — Эмма? Причем тут она? — сразу же нахмурился Рюгуджи, подозревая что-то неладное, — Майки, причем тут твоя сестра?       — Знаешь, говорят, если общаешься с противоположным полом какое-то долгое время тебя может тянуть к нему, — задумчиво тянет светловолосый юноша, складывая руки в замок, — Видимо, мы с тобой слишком часто бывали вместе, раз ты сам себе внушил, что любишь меня.       — Это тебе Эмма сказала? — хмурится альфа, чувствуя какое-то раздражение.       — Разве это важно? — беззаботно отвечает вопросом на вопрос тот, — Это ведь правда.       — Майки, я правда люб…       Манджиро резко срывается с места, заприметив какого-то парня, явно старше за самого Майки. Кен успевает лишь несколько раз моргнуть, прежде, чем понять, что произошло.       — Простите! — кричит глава «Токийской свастики», — Не хотите со мной переспать?       — Прошу прощения? — незнакомец округливает свои глаза, — Что?       — Ничего такого, мне просто нужна ваша сперма! — машет забавно руками Сано, введя в еще больший ступор бедного прохожего.       — Майки! — грозно рычит Кен, резко оттягивая омегу от явно перепуганного таким действием парня, — Простите его, он немного бешенный, — Манджиро обиженно надувает щеки, — Находит иногда.       — А, я тогда пойду? — молодой человек неловко улыбается и быстрым шагом скрывается за ближайшим поворотом.       — Что ты только что ляпнул? — темные глаза Доракена изучающее рассматривают мальчишку.       — Что? — обиженно гудит тот в ответ, — Ты ведь отказался, — пожимает плечами Сано, — А мне надо забеременеть в кратчайшие сроки, — Кен закатывает глаза, уже не зная, как выбить из головы эту идею с беременностью, — Чифую скоро родит, а я еще не в положении!       — Майки, какие дети в семнадцать лет? — устало тянет Рюгуджи, — Господи, ты подумал о том, как содержать его будешь? Ребенок это тебе не игрушка!       — А тебе то что? — фырчит забавно светловолосый юнец, поворачиваясь спиной к лучшему другу, — Это ведь будет мой ребенок, а не твой. Как захочу, так и буду содержать.       — Какой же ты невыносимый! — стонет слишком отчаянно альфа, готовый выть, чуть ли, не на луну, из-за этого упрямого барана.       — Я? Да ничего под… Ай! — Манджиро испуганно округливает глаза, когда его несильно шлепнули по попе, — Кен-чик, ты что творишь?       — Воспитывать тебя буду, — главу Тосвы легким движением руки закидывают на плечо, — И вообще, дети будут только от меня, но не сейчас, сначала самим надо обустроиться в этой жизни.       — Ах ты паразит…       Доракен слегка усмехается, когда ощущает, как по его спине начинают несильно бить кулаками. Хах, если бы Манджиро по-настоящему был против, то Кен бы в тот же миг, как только закинул несносного омегу на плечо, не поздоровилось. Можно сделать вывод, что Сано совсем и не против нынешнего положения дел.       Рюгуджи невольно вспоминает о том, как он пытался признаться в своих чувствах этому существу. Правда, признаться он собирался через письмо.       Как же там было?        «Привет, Майки!       Это Доракен, ну, ты, наверное, и так догадался…? На письме ведь указывается отправитель, да… Как твои дела? Дай угадаю, небось опять проспал до обеда? Дедушка наверняка вновь ругался и жаловался из-за этого. Хех, надеюсь, ты хоть поел после этого? Обещаю, что в следующий раз принесу тебе что-нибудь сладенькое!       Ты, наверняка, не понимаешь почему я вдруг решил написать тебе это письмо? Ну, пожалуй, в письме проще высказать свои чувства и мысли.       Вообще, мне этот способ посоветовала одна из девушек в борделе. Говорила, что это довольно романтично и необычно в наше время. Вот я и решил попробовать.       Слушай, Майки. Нет, Манджиро. Я… Знаешь, я не слишком люблю показывать свои чувства на людях, но… В общем, ты мне очень нравишься! Нравишься, не как друг, а как омега. А, возможно, я уже и люблю тебя? Не знаю, у меня такое впервые. А ты меня любишь?       Знаешь, сначала, когда увидел тебя, подумал, что ты какой-то маленький сопливый мальчишка, который и отпор дать не сможет, но после… Ты был так крут! До сих пор помню, как ты тех мудаков побил!       А, знаешь, сначала я подумал, что все мои чувства, это лишь восхищения и привязанность к тебе, но с каждым днем понимание того, что ты становишься для меня все более значимым человеком меняло все мои предположения.       Да, Манджиро, я трус, потому что боюсь сказать тебе о своих чувствах в лицо, поэтому и пишу это письмо.       Если ты не против, может попробуем встречаться?       Надеюсь, ты подумаешь над этим предложением.       Твой Кен-чик.»       Доракен закрывает глаза, вспоминая с каким трепетом писал то письмо. Хах, а ведь он так и не смог отправить его, потому что струсил.       — Таканчик! — Майки, освободившись от полона в лице своего заместителя, запрыгнул на Мицую, к которому, к слову, они и шли, — Этот злой амбал и недоальфа не хочет меня! Ну ты представляешь?!       — Что? — капитан второго отряда неуверенно наклоняет голову в правую сторону, придерживая главу «Токийской свастики», — О чем ты?       — Он не хочет давать свою сперму!       Такаши громко закашлялся.       Мацуно заинтересованно листал какой-то журнальчик для будущих родителей, который ему прикупила Баджи-сан. Ей Богу, эта женщина была просто потрясающей и неповторимой в своем роде. Как же Кейске, все же, повезло с такой матерью. Сам же альфа находился рядом с беременным омегой, аккуратно поглаживая небольшой животик и читая какую-то статью.       — Кейске, — потираясь своим носом о чужой плечо тянет Чифую, — Скажи, только честно, я слишком обнаглел в последнее время?       — Тебе можно, — кивает головой черноволосый юноша, забавно хмурясь, — Мне еще повезло, что ты адекватен.       — Прости?       — Ну, если бы на твоем месте был Майки, — Баджи перекрестился, — Это был бы полный пиздец.       — Интересно, удастся ли ему уговорить на всю эту аферу с беременностью Доракена? — слегка усмехается омега.       — Я переживаю лишь за то, чтобы Майки херню никакую не сотворил, и не только с Доракеном. Прикинь, если он каким-то прохожим лезть будет? — карие глаза уставились в голубые, — Это же вообще будет пиз…       — А, думаешь плохой идеей было предложить стать ему крестиком? — слегка смущенно интересуется Мацуно, — Не знаю, но я думаю, что с Майки выйдет отличный крестник.       — Ну, будет у тебя не один ребенок, а два, — пожимает плечами капитан первого отряда мимолетно чмокая беременное чудо в лобик, — Только, один будет на семнадцать лет старше второго.       — Кейске, — Мацуно грустно вздыхает, опираясь об плечо своего друга, — Может сказать им?       — Кому и что? — недоуменно поднимает брови вверх альфа.       — Что на самом деле Казутора отец этого ребенка, — поглаживая живот говорит серьезно Чифую.       Баджи выжидающее смотрит на своего заместителя примерно минуту.       — Если ты так хочешь, — вздыхает Кейске, — Но, мне даже льстит то, что все думают, что этот ребенок мой, — тепло улыбается молодой человек, — Да и мама счастлива, правда, говорит, что рано, но…       — А теперь представь, как она расстроится, узнай, что это не её внук, — прикусывает губу мальчишка, нервно теребя край огромной футболки, — И поймет, что её сын все это время растил не своего ребенка, а чужого.       — Чифую, это и мой ребенок тоже, пусть я и биологически никак с ним не связан, — качает головой альфа, — Тем более, родитель не тот, кто родил, а тот, кто воспитал.       — Такими темпами, можно считать, что этот ребенок всей верхушки Тосвы, — негромко хмыкает Мацуно.       Баджи устало вздыхает, притягивая поближе к себе беременное чудо.       — Чифую, я люблю тебя, — Кейске оставляет мимолетный поцелуй на виску, — И ты об этом прекрасно знаешь.       — Боги, наши отношения такие сложные, — прикрывает устало голубые глаза Чифую, — Если бы Казутора не сидел сейчас в тюрьме, как бы все сложилось?       Как жаль, что они никогда не узнают ответ на этот вопрос.