Сезон цветения вишни

      — Кейске, я тебя ненавижу!       Чифую сжимает со всей силы локоть своего капитана, сцепивши зубы и с болью в глазах смотря на растерянного Манджиро. Вот чего никто не ожидал, так это то, что ребенок решит появиться так рано. Ну, ребенок то вовремя решил явиться на свет, только вот будущие дядечки к этому были абсолютно не готовы, впрочем, мамочка тоже.       — А я то тут причем?! — возмущенно восклицает Кейске, но в тот же миг болезненно шипит, — Все беременные такие сильные? — удивляется он, — Майки, он мне сейчас кость сломает!       — Ты же альфа, терпи! — истерически говорит Сано, пытаясь придумать, что делать в подобной ситуации, но в голове настолько пусто, что ничего не приходит на ум, — Ками-сама, что же делать?!       — Кейске, больно! — начинает хныкать светловолосый омега, все также сжимая несчастную руку Баджи, — Я сейчас умру.       — Так, давай без это… — пытается быть как можно аккуратнее альфа, но хватка на собственной руке становится неимоверно сильной, из-за чего парню приходится самому сцеплять зубы, — Майки!       — Я не знаю! — панически пищит в ответ глава «Токийской свастики», — А малыш не может потерпеть? — на него уставились две возмущенные пары глаз, — Я не знаю, ну там, посидеть в животе еще полчаса?       — Так, что здесь происходит? — Изуми только зайдя в квартиру почувствовала что-то неладное, поэтому сразу же направилась к сыну и его друзьям.       Оказывается, не зря.       — Баджи-сан! — облегченно выдохнул Манджиро, — Мы, кажется, рожаем, — Когда Чифую слишком громко и так страшно воет, омега испуганно вскакивает и впервые благодарит Кен-чика, что тот отказался с ним спать, — Точно рожаем!       Кен Рюгуджи, да благословят тебя все боги в этом мире за то, что ты отказал Манджиро Сано.       — Кейске, ненавижу!       — Почему проклинают меня, хотя виновник всего этого Казутора? — все еще возмущается капитан первого отряда, одновременно волнуясь об состоянии его любимого и малыша, — Ай, мама!       — Живо в больницу, я сейчас позвоню Рейки, пусть тоже собирается, — начинает командовать женщина, доставая из сумочки телефон, — Говорила ведь остаться там на несколько дней, но нет же, кое-кому захотелось побыть дома, — послышался упрек в сторону молодой мамочки, — Рейки, пришло время, собирайся.       — Кейске!       — Ай, блядь, Майки!       — Баджи-сан, что делать?!       Изуми устало качает головой. Какие же они, все же, дети. И как им вообще можно будет ребенка доверить?       Кейске с Манджиро завороженно смотрели на маленький сморщенный и громко плачущий комочек на руках измученного, но такого довольного Мацуно. Маленькая Юки возмущенно, как казалось Баджи, махала своими малюсенькими ручками, привлекая внимание всех находящихся в палате. Изуми незаметно стерла слезы со своих глаз, не желая, чтобы кто-то из посторонних видел ее слабой. Как никак она, все же, альфа, пусть это и было лишь глупой отговоркой.       — Дети плачут? — удивленно спросил Сано, протягивая пальчик, чтобы коснуться маленького, недавно появившегося на свет, человечка.       — Дети всегда плачут, — закатывает свои янтарные глаза юноша.       — Ты молодец, — нежно погладила сына по волосам Рейки с улыбкой на лице наблюдая за внучкой, — Тебе сейчас нужно отдохнуть, дорогой.       — Рейки, — черноволосая женщина прикусывает губы, незаметно кивая подруге на выход, — Нам надо решить одно дело, если ты не забыла.       — Ах, как же я могла забыть, — прикрывает своей хрупкой ладошкой ротик Мацуно-сан, — Чифую, справишься? — голубые глаза обеспокоенно посмотрели на чадо, — Мне с Изуми надо ненадолго отъехать.       — Конечно, мам, — слегка кивает головой омега, прижимая к своей груди явно чем-то возмущенную дочь, — Тем более рядом со мной Кейске и Майки, да и здесь есть врачи и медсестры.       Видимо, такой ответ все же удовлетворил молодую деву, на что она мягко улыбнулась и пошла вслед за подругой. Подростки остаются в палате одни. Кейске, желающий взять на ручки крошку, пододвигается ближе к Чифую, но его нагло отпихивают в сторону.       — Привет, малышка, а я твой крестный, — сразу же начинает говорить Майки с восхищением заглядывая в золотистые глазки, -Ты ведь пойдешь к своему любимому крестному на ручки?       — С чего это ты её первым на ручки возьмешь? — недовольно цыкает капитан первого отряда, оттягивая за шиворот друга детства в сторону, — Это буду я.       — Не слушай этого огромного злого бугая, он не стоит твоего внимания, — заулюлюкал светловолосый мальчишка, замечая то, каким заинтересованным взглядом маленькая копия Ханемии наблюдает за ним, — Я ведь намного лучше этой черной кляксы, да? — Мацуно тихо прыскает, — А еще я симпатичнее.       — Что? — оскалился альфа, собираясь треснуть главу «Токийской свастики» по блондинистой шевелюре, — Майки, да что ты себе позволяешь?       — Молодые люди, — девушка возмущенно уставилась на подростков, — Живо покинули палату и разбирайтесь где-нибудь за пределами роддома! — парни синхронно вздрогнули, обращая внимания на довольно симпатичную бету, — Нашей мамочке с малышом нужно отдохнуть.       — Но…       — Я что-то не так сказала? — угрожающее уставившись на детишек, юная леди скрестила руки на груди, — Или вы, молодые люди, не поняли?       — Нет, мы вас поняли, простите, — промямлил себе под нос Кейске.       Через некоторое время, друзья детства наконец-то смогли попасть в палату омеги. Правда, та самая бета им еще нотации прочитала о том, как они должны себя вести в больнице. Майки же решился расспросить эту чудесную, как после он отозвался о Акане-сан, девушку о том, как лучше забеременеть. Лучше бы он этого не делал, а то Рюгуджи и правда такими темпами решит покончить жизнь самоубийством. Инуи даже посочувствовала альфе, предлагая ему успокоительное.       — Чифую, нас наконец-то впустили к тебе! — радостно оповещает Сано, но в тот же миг лицо его меняется на удивленное.       Карие глаза Баджи расширились. Он неверующее смотрел на предоставленную картину. Ханемия неловко улыбается, покачивая свою доченьку, что сейчас так сладко спала у него на ручках, и едва слышно урчит. Чифую же уткнулся юноше в загривок, довольно вдыхая его феромоны и жмурясь от того, как кончики волос щекотали его лоб.       Им втроем сейчас было так комфортно.       — Ка… Казу… Казутора? — заикаясь проговорил черноволосый парень, явно не ожидавший чего-то подобного.       — А я не понял! — возмущенно нахохлился Манджиро, напоминая всем присутствующим своим внешним видом хомяка, — А какого черта Казутора первый взял на ручки Юки-чан?!       — Тебя сейчас только это волнует? — возмущенно уставился на главу один из основателей «Токийской свастики».       — Я хочу подержать Юки-чан на ручках, я все же ее крестный! — скрестил руки на груди мальчишка, сверкая своими темными глазами, — А тут Казутора отбирает у меня крестницу!       — С тебя такой крёстный, как из Доракена балерина, — фырчит в ответ Баджи.       — Я вообще сзади вас стою.       Майки икает от неожиданности, а Кейске просто оборачивается назад. Рюгуджи с каменным лицом смотрит на своих коллег, а после закатывает глаза. Ханемия с Мацуно переглядываются между собой и тихо хихикают, крошка же забавно чмокает губками.       — Господи, Кен-чик, не пугай так, — Майки облегченно выдыхает, — Я чуть к Шиничиро не отправился.       — Привет, — слегка взволнованно произнес Ханемия, решая привлечь к себе внимание, — Давно не виделись.       Светловолосый омежка сразу же оказывается рядом с заключенным, кивая ему в знак приветствия и с любовью в оксидовых глазах смотря на маленького человечка. Молодая мамочка обнимает отца ребенка за талию, утыкаясь своим лбом в его спину, с разочарованием понимая, что Казутора перестал урчать.       Как же Чифую хочет отдохнуть.       — Видишь, Кен-чик, а у нас бы тоже сейчас был бы маленький ребенок! — шепотом произносит глава «Токийской свастики», заглядывая в конвертик.       — Ты чуть в обморок не упал, когда у Чифую схватки начались, — хмыкает Кейске, неспешно направляясь к кровати.       — Это была минутная растерянность, — хмурится малец, а после протягивает руки в сторону молодого папы, — Можно?       Ханемия с особой осторожностью передает Юки в чужие руки, перед этим взглядом спросив Мацуно, можно ли отдать ребенка на растерзание Сано. Омега же тихо угукает, все также утыкаясь своим лбом в спину альфы. Манджиро очень аккуратно берет крошку на ручки, слишком глупо и так счастливо улыбаясь.       Осознание того, что ты теперь крестный, так сильно будоражило все внутри мальчишки.       — Привет, я твой крестный, ну ты это слышала немного раннее, — прошептал очень тихо светловолосый омега, стараясь не разбудить комочек счастья, — Дядя Манджиро сделает маленькую принцессу самой счастливой, да?        «Непобедимый Майки» клянется самому себе, что Юки будет самой любимой девочкой в мире, а также будет иметь самых крутых дядь. Не зря же он всю Тосву напугал тем, что если никто не будет помогать Кейске с Чифую, то они будут мучатся всю жизнь вместе с его дедом? А зная Мансаку, тот придумает чем занять молодое поколение.       — Казутора, я так рад тебя видеть, — улыбается Баджи чмокает мимолетно Чифую в висок, на что тот недовольно мычит и прижимается к Ханемии еще сильнее, — Это такая неожиданная встреча.       — Кен-чик, — тихо зовет альфу Манджиро, — Давай, когда мы оба будем готовы, сделает тоже такую крошку?       — Только когда будем готовы, Майки, — улыбается Кен, присаживаясь на стульчик, который был недалеко от кровати, — Когда будем готовы…       Мацуно оставляют вместе с главой и заместителем «Токийской свастики», а вот лучшие друзья выходят в коридор. Капитан первого отряда с яркой улыбкой глядит на «временно освобожденного», чуть ли не лопаясь от счастья.       — Баджи, позаботься о Чифую, — серьезно говорит Казутора, прикусывая внутреннюю сторону щеки, — Я не знаю, как все будет дальше.       — Слушай, тебе ли не знать, что если за дело взялась моя мама, она точно добьётся результата, — хлопает друга по спине Баджи.       — Как бы это не сказочно звучало, вряд ли это будет быстро, — устало вздыхает парень рассматривая какие-то плакаты, — Я даже не знаю, что твоей маме пришлось сделать за то, чтобы меня отпустили на этот день.       — Не грусти ты так, все будет пучком, — закинув руку на плечо альфы, парень со странными искрами в глазах смотрит в золотистые глаза, — Еще, Казутора, ты у меня отрабатывать будешь.       — Что?       — Я терпел девять месяцев, учти, — очень миленько улыбается молодой человек, заставляя Ханемию слегка поежится, — Я тебя заставлю отрабатывать эти девять месяцев заново.       — Баджи, ты так говоришь, как будто тоже хочешь забеременеть, — странно хмыкает в ответ заключенный.       — Казутора, иди нахуй!       Казутора громко хохочет.       — Эй, Казутора, — присаживается рядом на скамейку Майки, заинтересованно рассматривая своего друга, пока к ним неспешной походной направлялся Рюгуджи, — Слушай, а ко…       — Майки, скажи честно, ты реально Доракена домогался? — заинтересовано спрашивает молодой человек, — А то мне об этом только и говорят.       — Кен-чик нажаловался? — наклоняет голову в сторону парень.       — Если бы я начал жаловаться, то это в одно в письмо не влезло бы, — фырчит Кен, кладя свои руки на плечи главы «Токийской свастики», — И да, он меня в прямом смысле домогался. Будь я омегой, точно бы мог сказать, что за мной маньяк охотился, — немного подумав, он добавил: — Хотя, Майки и так маньяк.       — Эй!       — Я так счастлив, — прикрывает на секунду глаза Ханемия, после чего щурит свои золотистые глазки, наблюдая за плавно плывущими облаками, — Я правда счастлив, что снова смог встретить вас двоих, а также Баджи, увидеть Чифую и свою доченьку, — по щекам текут счастливые слезы, — А я ведь даже не заслужил всего этого.       Манджиро приобнял альфу за талию, еле слышно урлыкнув. Казутора удивленно посмотрел на прижавшего к нему омеге. Кен же ласково, можно сказать по-отцовски, погладил молодого папу по голове.       — Не неси бред, Казутора, — с улыбкой проговорил молодой человек с татуировкой дракона, — Отпусти уже прошлое и живи настоящим, — темные глаза с одобрением окинул взглядом сидящего друга, — Уверен, скоро все наладиться.       — Угу, Кен-чик прав, — кивает головой Сано, — Вот скоро будешь с коляской ходить и воспитывать вместе с Чифую и Баджи Юки-чан, — на секунду парень зависает, — Кстати, Казутора, ты не ревнуешь?       — Что?       — Просто, ты ведь, наверное, и раньше догадывался, — начинает мямлить себе под нос светловолосый юноша, — Что у Баджи к Чифую была не просто симпатия, а во время его беременности они еще сильнее привязались друг к другу.       — Если это Баджи, то я ничего против не имею, — улыбается один из основателей Тосвы, невольно прижавшись к Манджиро сильнее, — Баджи не такой человек, он очень верен и будет идти до конца, чего бы это ему не стоило. Если он и правда любит Чифую, он сделает все возможное, чтобы сделать Чифую счастливее.       — Я так понимаю, когда ты выйдешь с тюрьмы, жить вы будете втроем, — хмыкает омега, похлопав молодого родителя по спине, — Немного странно, но это все стереотипы навязаны обществом.       На минуту воцаряется тишина.       — Погоди, тогда выходит у Юки-чан будет трое родителей? — оксидовые глаза недоуменно уставились на друзей, — Мама, папа и папа?       — Майки, не забивай голову ему всякой чепухой, — закатывает глаза Доракен.       — Ну так мне интересно!       — Мы немного не вовремя, да? — почесывает свой затылок Ясухиро, подходя к своим коллегам и соответственно друзьям.       — Казутора? — удивленно поднимает брови вверх Санзу, показываясь из-за спины другого альфы, явно удивлённый увиденным.       — Хару, — Манджиро вмиг оказался рядом с другом детства, обнимая его за талию, — Она такая милая, ты бы видел!       Ханемия неловко глядит на капитана пятого отряда, не помня, кто это вообще такой. Ладно Акаши, того Казутора знал, хоть и общались они не слишком близко. Единственное, что он помнил о Харучиё — это то, что он друг детства Баджи и Майки. Интересная у них, все же, тройка в детстве была.       Даже страшно подумать, чем они втроем занимались.       — Ясухиро Мучё, если ты забыл, капитан пятого отряда «Токийской свастики», — как будто прочитав чужие мысли говорит Мучё, — Поздравляю с рождением ребенка.       — А еще он парень Санзу, — подсказывает Кен на ухо молодого человека.       — Оу, двое альф, — удивлённо протягивает Казутора, — Это…       — И что такого? — недовольно хмурится капитан пятого отряда, — Это проблема?       — Нет, просто удивлен, — пожимает плечами парень, — Санзу мне не казался таким человеком, который согласиться встречаться с альфой из-за принципов.       — Принципов?       — Разве это сейчас важно? — фырчит Харучиё смотря на своего молодого человека, — Мы вместе, тебе этого мало?       — Вот именно, Хару, зачем тебе альфа, когда есть я? — возмущенно спрашивает Сано, миленько надувая щечки.       Кажется, Акаши серьезно задумался над сказанным.       — Мучё, я тебя бросаю, — обнимая друга детства за талию с улыбкой проговорил заместитель пятого отряда.       — Я вообще в детстве Хару хотел пометить, — хмыкает глава «Токийской свастики», — Ну еще и Сенджу, Баджи подтвердит, — на его лице появляется хитрая улыбочка, — Так что Хару принадлежит мне.       — Это ты мне так намекаешь, чтобы я ему метку поставил? — поднимает бровь вверх Ясухиро.       Акаши громко давится воздухом.       — Хрен тебе! — голубые глаза возмущенно уставились в серые, — Напишу в завещании, что ты по наследству принадлежишь моей сестре!       — Только не Сенджу! — сразу же воскликнул альфа.       Все удивленно покосились на Мучё, ведь обычно тот был довольно спокойным и никогда не повышал голос, а тут внезапно…       — О, ты что познакомил свою семью с Мучё? — удивленно тянет Майки, заглядывая в глазки друга и буквально повисая у него на шее. Ну а что? Ему можно. Кен-чик не дает, хоть Хару даст.       — Я даже не знаю, кто в их семье больше всего ебанутый, — возмущается капитан пятого отряда, — То ли тот Такеоми, который хотел уебать меня скалкой, то ли Сенджу, которая пыталась провести какие-то опыты и, судя по всему, провести ритуалы, с бедным мной, то ли этот «я единственный ребенок в семье».       — Ты хотел познакомится с моей семьей, я познакомил, — показывает язык Харучиё, — Какие ко мне претензии?       — Хару, предложение переспать все еще в силе, — прошептал в чужое ушко Сано.       — Манджиро!