***
Ремус и Тед Тонкс шли по Атриуму в самом прекрасном настроении. Теда вызвал к себе Регулус, как Министра магглов. Им нужно было кое-что прояснить, а поскольку у Блэка сегодня встреча за встречей, Тонкс согласился явиться в полдесятого лично. К тому же, он не хотел с самого утра являться к магглам, поэтому с удовольствием скоротает первые полчаса начала рабочего дня у зятя. — Доброе утро, Стэйси. — Доброе утро, мистер Люпин и мистер Тонкс. Мистер Люпин, у Вас посетитель. Я сказала, что у Вас расписан весь день, но он настаивает, заявляя, что является Вашим отцом, — шептала ведьма, стоя в лифте вместе с двумя мужчинами. — Я сейчас в архив, возьму дело оборотня Скабиора, нужно ему дать фамилию и прописать на постоянном месте жительства. — Спасибо, что предупредила. Я эту тварь не видел двадцать четыре года со дня похорон мамы. Мне было четырнадцать, когда он выгнал меня из дома. Поговорим! — Ремус, спокойно. На твоей стороне закон. Один Патронус и Кингсли уже рядом, — напомнил Тед. Лайелл Люпин нервно постукивал ногой, сидя на стуле в прихожей Ремуса, который возглавлял Бюро регистрации и контроля оборотней. Стоило ему войти в прихожую, как Лайелл вскочил с места, поправляя старый костюм. — Кажется, ты в нём был на похоронах мамы. — Здравствуй, сын. — От тебя перегаром за милю несёт, алкаш ты проклятый! Я тебе не сын. У тебя пять минут, — Люпин вошёл в свой кабинет и сел за стол, а Тед встал у окна за спиной оборотня. — Я понимаю, моих ошибок не искупить, но я хочу помириться с тобой. — Скорее всего, он прочёл в газете, что ты более двадцати лет являешься Вожаком всех оборотней и ты лично убил Сивого, так? — спросил Тонкс. — Ты молодец, что отомстил за себя, Ремус. — Не тебе говорить, что я молодец. Я поклялся стать Вожаком не только из-за своей мести, а потому, что Зейден Петтигрю был растерзан Фенриром! Мистер Петтигрю забрал меня после похорон мамы к себе, ведь они с Питером и миссис Петтигрю уходили последними с кладбища! Поттеры и Блэки уже ушли на то время, а они остались. Слышали твой указ! Я покидал дом в одном траурном костюме с палочкой в руках! Даже книги мне покупали новые! Орион и Вальбурга, узнав, как со мной поступили, выделили мне сто галеонов! Даже они были в шоке! — Они изгнали Андромеду и Сириуса! — Это была игра. Денег я тебе не дам, сам виноват в своём состоянии. Внука ты никогда не увидишь. Уверен, что ты читал газету, где я заявил, что мальчик родится матаморфом, как мать, а ликантропный ген не передался. Хочешь, скажу, как мы назовём сына? — Лайелл согласно кивнул. — Эдвард Тед Люпин! Я живу в доме Тонксов с тех пор, как Доре исполнилось четырнадцать. Она любила меня всегда за то, что я другой. Андромеда и Тед спокойно приняли меня, как друга, а после, как родственника. Чужие люди стали родными, а ты за двадцать четыре года ни разу не поинтересовался моей жизнью! — Я умираю, Ремус… — Плевать. Попроси себя захоронить маггловского священника. Для меня ты давно мёртв! Лайелл виновато смотрел на сына, который был дорого одет, держал голову и презрительно на него смотрел. — Мне не на что жить… Я продал дом… — Твои проблемы, — заявил оборотень. — Можешь пожить в лесу. Оборотни тебе устроят роскошный приём при первом же полнолунии, — ухмыльнулся гриффиндорец. — Забудь обо мне! — Мистер Тонкс, — Стэйси вошла в кабинет, — я видела только что Министра, он просил передать, что уже освободился. — Ремус, я вернусь. Попытайся успокоиться. — Угу… Стэйси, напиши приказ, что Лайеллу Люпину запрещено появляться в Министерстве. И отправь Амелии Боунс. — Слушаюсь, мистер Люпин. Женщина смерила взглядом пьяницу и села писать приказ, а Лайелл поплёлся к выходу, оставшись без денег и поддержки, как в своё время Ремус. Вот только оборотень был не один и смог подняться, а с Лайеллом больше никто не желает иметь дело.***
Барти целую неделю настаивал на том, чтобы Питер рассказал матери о суррогатном материнстве. — Смысл? — Я узнал, что Марлин живёт через дом от твоей матери. Это раз. — Есть два? — Да. Родители Марлин погибли от рук маньяка три года назад. Она живёт одна и ей нужна будет помощь с ребёнком. Питер, твоя мать заслужила узнать, что станет бабушкой. Она верила почти шестнадцать лет, что ты тогда не умер. Верила и дождалась тебя. Моя умерла, увы… — И что я ей скажу? Правду? — Да! Она приняла нас с тобой, так почему бы не осчастливить её? — Сегодня двенадцатое число, давай дождёмся конца месяца и расскажем ей? Я уже узнаю пол ребёнка. — Я пригласил её на обед. Питер понял, что Барти всё просчитал. Петтигрю было страшно рассказывать чистокровной волшебнице о суррогатном материнстве, но она приняла его ориентацию, может, примет и его ребёнка? До обеда оставались какие-то пятнадцать минут, поэтому у Хвоста не осталось выбора, и он последовал за любимым хитрым змеем. Не зря Крауч учился на Слизерине. Мать Питера была седой старушкой. В свои шестьдесят лет она выглядела старо, сначала из-за потери мужа, а после из-за пропажи сына, здоровье и красота оставили её. Много лет Даниэлла Петтигрю верила в то, что её сын не мог просто так умереть, раз сам Волдеморт его завербовал. Надежды оправдались. Узнав о его связи с Барти Краучем, она не была против. Лишь бы сын был счастлив. Ожидая мужчин в кафе напротив здания Министерства, она заказала бокал белого сухого и сыр с плесенью. — Миссис Петтигрю, рад Вас видеть! — Барти, дорогой! — она обняла мужчину. — Сынок. — Мама, — Питер поцеловал мать в щеку и присел напротив неё. — Барти сказал, у тебя для меня радостная новость, дорогой, — улыбнулась женщина так нежно, что Крауч вспомнил и свою мать с таким же родным взглядом. — Да. Мама, Регулус и Джеймс решили ввязаться в то, что называется суррогатное материнство, а затем и нас с Барти туда затащили. — Что это такое? Я не читаю статей о медицине, — призналась старушка. — Это когда берётся семя мужчины после мастурбации, — решил рассказать Барти, видя стыд любимого, — и им искусственно оплодотворяют женщину. — То есть, я стану бабушкой? — всплеснула руками Даниэлла. — Да, Марлин МакКиннон уже оплодотворена. В конце января я узнаю пол ребёнка! — Марлин? Моя соседка? — Она влюблена в Сириуса, и была не против моей кандидатуры, — признался Петтигрю. — Питер, ты сделал меня такой счастливой! — женщина крепко обняла своего взрослого сына и заплакала. — Не думала, что у меня будут внуки. Пол не важен, я буду любить это дитя! Спасибо за такой чудесный подарок, сынок… Почему ты молчал? — Думал, ты не поймёшь. — Ты мой сын. Меня до сих пор не покинуло чувство обиды, что ты не сказал мне о своей подставной смерти, и обидно, что я узнала о твоей Пожирательской деятельности из газет, а не от тебя. — Прости, мама, видимо, в глубине души я всё ещё ребёнок. — Барти, дорогой, а кто твоя женщина? — Амелия Боунс — моя бывшая невеста. Она до сих пор любит меня. — Поздравляю, мальчики. Официант, шампанского! Хвост любовно посмотрел на своего возлюбленного и нежно поцеловал его в щеку, шепча слова благодарности. Он осчастливил мать, да и самому стало легче дышать, ведь он побаивался реакции матери со старым воспитанием на новые устои, но, как оказалось, он совсем не знал женщины, подарившей ему жизнь.***
На обед Гарри не пошёл. Ему кусок в горло не лез, поэтому он направился к кабинету ЗоТИ ещё на перемене, Реддл попросил Северуса поменять на этот понедельник их предметы местами, и перенести Зельеварение на завтра. Дверь была открыта. Том опёрся бёдрами о стол, ожидая мальчика. Раскрыв свои объятия, дал добро на слабость. Принц, не раздумывая, прильнул к любимой груди, бросив рюкзак с вещами на пороге. — Ты ни в чём не виноват. Это была честная дуэль. И зачинщиком был Лонгботтом. — Он был хорошим парнем… Другом… Помнишь, как он попал со мной, Гермионой и Драко на отработку на первом курсе? — Помню, львёнок. — Он бы любил Гермиону… Я бы отдал её ему. Он не обидел бы её, я знаю… — голос мальчика охрип от того, что ему хотелось плакать. — Джеймс прислал мне Патронус. Все Лонгботтомы мертвы. В шесть часов захоронение, а после можешь переночевать у меня в поместье, я знаю, ты хочешь попрощаться. — Да, было бы неплохо. Ты останешься со мной? — Конечно, малыш. Я всегда рядом. Шипение слышали все студенты седьмого курса в коридоре, и парселтанг завораживал. То, как крепко, но в тоже время, заботливо обнимал Реддл гриффиндорца, многих навело на мысль, что Тёмный Лорд всё-таки умеет чувствовать. Его не волновали чужие взгляды, главной задачей было успокоить мальчика. — Входите, — приказал Том, отпуская Гарри. Блейз поднял рюкзак Гарри и положил на первую парту, а сам сел рядом. Студенты заинтриговано смотрели на Волдеморта. Несмотря на то, что он учитель, мантии и белые рубашки исчезли. Чёрный, тёмный образ очаровывал. — Удивлены, что я не черств, как камень? Сам в шоке, — студенты хихикнули, а Том ухмыльнулся. — Урок начнём с теории о таких созданиях, как Василиски и Маледиктусы, а после у нас самостоятельная на полчаса по прошлому семестру. Вопросы не по теме есть? Пока я добрый. — За семь лет обучения мы не видели Вас в гневе, — припомнила Лаванда Браун и все улыбнулись. — Ну, так может, я притворялся? Я умею ждать и терпеть. — Магглорождённых точно не будут убивать? — спросил Дин. — Мистер Томас, я не знаю, с кем Вы общаетесь, но если Вы не заметили, то самые опасные и могущественные маги мира оказались полукровками. Кровь разбавлять необходимо. Кузен Гарри — маггл, а встречается с ведьмой. Ещё вопросы? — Обязательно вступать в ряды Пожирателей? — спросил Симус. — Нет. Главное, никаких заговоров и революций. — Пожирателей закон касается? — спросила Парвати. — Ещё как. Они не могут убивать, грабить и насиловать направо и налево. Раньше я на это закрывал глаза, ведь и Дамблдор был не лучше, но я хочу показать новый мир магам. — Что Вы имеете ввиду, что и Дамблдор не лучше, не считая того, что он пытался убить Гарри? — спросил Эрни Макмиллан. — Бордели, подставные операции, распространение ложных слухов, секс со студентами, в частности с полукровками и магглорождёнными. На меня он тоже засматривался, но не трогал. Всегда боялся. Ненавидел с первых дней в школе, подозревал во всех бедах, и я решил, что раз я плохой без веских причин, почему бы не стать плохим наяву. Никто не святой, особенно лидеры, ведущие войну. Запомните, нет лидеров, чьи руки не были бы испачканы невинной кровью. — Дети от Ваших рук страдали? — спросила Сьюзен Боунс. — Сын Фабиана Пруэтта был лично убит мной. Он был школьником. — Гарри был намного меньше, когда за ним пришли, — припомнила Падма. — Как он выжил? Как Вы его спасли? — Закрыл собой. Я умер, а после меня воскресила Андромеда Тонкс. Таких подробностей студенты не ожидали услышать. Симус кое-что вспомнил и посмотрел в алые глаза. — Мой дядя погиб. — Да, я лично его изнасиловал и убил! А ты думал, что Тёмные Лорды не мстят за то, что ведьма выходит замуж за маггла и рассказывает мужу о своей жизни только после того, как рождается сын? Твоя тётя более благоразумна. Она взывала к разуму сестры. Я не оценил поступок твоей матери, как и многие волшебники. Ты думаешь, она из Ирландии не выезжает просто так? Ей запретило само Министерство покидать пределы города, а Министром тогда была Миллисента Багнолд. У меня к ней доступа никогда не было! — Давайте начнём урок. Мне интересно послушать о Василисках, — заявил Энтони Стреттон. Симус прожигал Тома таким ненавидящим взглядом, что будь у него взгляд Василиска, Реддл был бы мёртв. Парень будет мстить, это уже было ясно. «И да, Финниган, я тебя изнасиловал, а Гарри избил!» Таких слов от Волдеморта в своей голове парень не готов был услышать. Ненависть окутала Симуса, который решил продолжить начатое Невиллом. Гарри и Реддл должны погибнуть.***
Флёр поджидала Блейза возле спуска в подземелье. Парень вызвал вейлу по делу, и та на обеде дала согласие помочь Драко и Тео. Конечно, парням не сразу понравилась идея, но чем больше они думали, тем больше понимали, что им нужно как-то убрать боль. Они даже не предполагали, что и Гермионе было плохо. Сидя под Империусом в своей спальне, ведьма пыталась сбросить Непростительное. Барти понадобилось много лет, чтобы научиться сопротивляться Империусу, а Гарри — один урок. Ведьма желала свободы. — Даже не думай! — рычал Поттер, войдя. — Я аврор! И чувствую магию сопротивления Империусу. Нас этому обучают с первого курса, Гермиона! Ты ведь не хочешь пить зелье подчинения? Оно выветривается через месяц, но не вредно для организма, —почувствовав, что магия девушки успокоилась, Джеймс хмыкнул. — Рассказать, где вся твоя семья? — мужчина присел напротив девушки. — Она на похоронах всей семьи Лонгботтомов. Невилл вызвал Гарри на дуэль и погиб. Он тебя любил, представляешь? Давай говорим? Легилименс. «Дамблдор найдёт замену Невиллу. Ненавижу вас всех за моё заточение!» «А кто в этом виноват? Я любил тебя, как родную! А ты так подло решила поступить с Регулусом». «У него сын или дочь?» «Пока не знаем. Всё ещё надеешься?» «Да!» «Не кричи на меня! Я с тобой по-хорошему говорю. Ты ведь не хочешь отсасывать мне? Или ублажать Рабастана?» «Отец не позволит!» «Уверена?» Джеймс присел перед девушкой и полез руками под её платье, сняв один чулок, принялся за второй. — Ногам нужно отдыхать. Не провоцируй меня. Я за Реджи убью! Чувствуя страх, Поттер удовлетворённо хмыкнул. Конечно, он не причинит боль дочери друга, но припугнуть наглую гриффиндорку стоило. Гермиона злилась, но гнев не помогал бороться против чар, которые чувствует аврор. Поттер был опасен, и лучше его не провоцировать. Она не знала его тёмной стороны. Джеймс дождался, когда вернутся родные, рассказал, что Гермиона пытается сбросить Империус, и не упустил момента с шантажом. — Рабастана даже я побаиваюсь, — ухмыльнулась Белла. — Но вопрос действительно стоит: а что если она сбросит Непростительное? — Я завтра свяжусь с Северусом, пусть сварит зелье подчинения, — заявил Сириус. — Другого выхода нет. — Его можно принимать только полгода, и не беременным, — припомнил Регулус. — Северус на днях сделал заявление касательно этого зелья. — Сторожить предлагаешь? — спросил Сириус. — А как на счёт наложить чары на её комнату, отобрать палочку, вынести все опасные предметы? — спросила Эльза Вейн. — Мой брат так держал меня. Империус вскоре рухнет, она сильная. — Барти тоже был сильным, — припомнил Поттер. — Не выйдет у неё сбросить чары. — Надеюсь, — заявила Белла, побаиваясь собственную дочь. Гермиона слышала их разговор, ведь говорили они под её дверью. Теперь её будут сторожить ещё сильнее, чем прежде. Страх сковывал ведьму, она боялась потерять себя, свою память. Нужно бороться до конца, иначе её уничтожат.***
Андромеда Тонкс аппарировала в Хогсмид ближе к ужину в Хогвартсе. Женщина была весьма довольна собой, ведь вернувшись с переговоров с Китаем, которые прошли очень быстро и плодотворно, она умудрилась попросить взаймы два артефакта. Взамен она должна им достать яд Василиска. Отправив Патронус Тёмному Лорду, получила в ответ Патронус Гарри, где тот говорил, что китайцы получат его. Патронус-Василиск вызвал море вопросов, но и гарант того, что яд ведьма вышлет. Войдя в Большой зал, вызвала удивление на лице студентов. Она подошла к Драко и Тео, прошептала на ухо что-то, после чего все трое покинули помещение. Минерва уже ничему не удивлялась. — Тётя, что ты хотела? — Вы выглядите лучше, — подметила женщина. — Магия вейл, — ответил Тео. — Флёр помогла отпустить. Мы любим, но боль отошла на второй план. — Это хорошо, а сейчас я ещё больше подниму вам настроение. Эти браслеты подавляют любые брачные чары! Китайцы одолжили мне их до первого июля взамен на яд василиска. Я понимаю, что роды у Астории в октябре, но как-то уже потерпите. Итак едва уговорила. Она надела на правые запястья браслеты парням и улыбнулась. — Не снимайте их, иначе магия утратит силу. Их можно снимать только раз в году. Снимете первого июля. — То есть, мы с Драко можем… — Любить друг друга во всех пониманиях этих слов. Я люблю тебя, племянник, и желаю тебе счастья, — Андромеда поцеловала Драко в лоб. — Хорошего вечера, мальчики. Драко и Тео до конца не верили, глядя на золотые браслеты с головой дракона. Они шли будто в тумане в башню Малфоя, не решаясь заговорить или прикоснуться друг к другу. Если браслеты не сработают, откат пройдётся по Драко так, что тот может и умереть. Но рискнуть хотелось. Они были нужны друг другу, учитывая, что Гермиона принесла им столько горечи. Раздевались они молча и медленно, запоминая каждое движение друг друга, боясь, сделать что-то не так. Оба тяжело дышали, когда остались стоять обнажёнными, страшась сделать шаг. — Сделай ты, мне страшно, — шептал Драко, глядя в любимые глаза. — И чтобы не произошло, я не буду сожалеть. Тео выдохнул и сократил между ними расстояние. Запуская одну руку в платиновые волосы, второй обнял за талию. Драко, дрожащими руками обнял за талию Нотта, глядя на брюнета с надеждой. Тео осторожно коснулся своими губами губ Драко и резко отстранился. Магия не бушевала, а браслеты засияли. Понимая, что артефакты работают, припали с остервенением друг к другу. За эти две недели они очень соскучились по ласкам любимых рук и губ, поэтому отдавали себя полностью. Их не волновали завтрашние уроки и то, что просыпаться нужно рано. Сегодня они любили.