Flashback
Маленький Тоша вскакивает с кровати и дрожит от страха. Ему снился кошмар, а в тёмной комнате теперь любая вещь приобретает страшный облик. Мальчик срывается и бежит в комнату к родителям. Кажется, что за ним гонится какой-то монстр, ещё мгновение — и он схватит Антошу за ногу и утащит в неизвестность. Маленький Шастун прибегает к папе и будит, слёзно прося защитить и спрятать от чудища, которое хочет поймать его. Но крайне внезапно то самое чудище оказывается реальным: — Да что тебе вечно надо?! — грозно рычит отец, садясь на край кровати, — какой монстр? Антон, ты мужчина, заканчивай свои бабские истерики! — злобно проговаривает он и даёт мальчику пощёчину, — бесишь. Тоша срывается с места, бежит обратно и находит убежище лишь у себя в комнате, прячась в шкафу и позволяя себе тихие слёзы. Ему только семь, они с семьёй недавно переехали, и мальчик боится всего нового в этой квартире, но мать просто игнорирует страхи Антона, говоря что-то наподобие «не бойся, это ерунда», а отец начинает беситься. Именно тогда мальчик впервые понимает, что самые страшные монстры — люди, и обещает себе, что будет самым добрым человеком на свете. Но ещё страшнее было тогда, когда отец выпивал. Антоша просто сидит у себя в комнате, ему уже одиннадцать лет, и у мальчика нет друзей кроме альбома, карандашей и красок. Он не любит выходить на улицу, потому что там злые дети бьют палками растения, из рогаток стреляют по собакам и камнями пытаются попасть в птиц. Хлопает входная дверь. Мальчик подрывается и, хватая плюшевую лисичку, которую ему подарил один мальчик ещё в садике, прячется в шкаф. Неуверенные и шаткие, но громкие шаги следуют на кухню, где сидит мама. — Почему опять не убрано? — вскрикивает мужчина. — Андрей, я тоже после работы и устала, дай мне отдохнуть, — обречённо вздыхает женщина. — Ах отдохнуть, значит. Отдохнуть?! Ты всю нашу совместную жизнь отдыхаешь! Что с сыном вообще сделала? Это всё твоё воспитание! Он ревёт постоянно словно баба, дома сидит, рисует, на улицу не выходит. Ты хоть понимаешь, что из него вырастет?! — отец бьёт кулаком по столу, и что-то падает на пол, разбиваясь, — вот именно из таких педики получаются, — уже спокойно, но ещё более злобно проговаривает мужчина, — если мой сын будет пидором, — он делает небольшую паузу и срывается на крик, — я выбью из него всю эту дурь! А если придётся — убью! Что-то ещё падает вниз, а шаги направляются уже к двери Антона. Он сильнее прижимает к себе лисичку, вспоминая, как ходил в садик в Питере и добрых людей, что там были. Своих одногруппников, которые дружили с ним, несмотря ни на что. Тоша решает переехать в тот прекрасный город, когда вырастет. Дверь с грохотом открывается, ударяясь ручкой о стену; слышится какой-то странный разбивающийся звук. — Спрятался, говнюк? — риторический вопрос отца. Но искать он сына и не пытается, захлопывая дверь так же громко и уходя дальше орать на жену, ведь это она во всём виновата. Антоша аккуратно вылезает из шкафа, но как только его ступни касаются пола, мальчик тихо взвизгивает и закрывает рот руками. Стеклянные вставки, бывшие ранее в двери, разбились, и некоторое количество осколков рассыпалось по полу. Тоша сдерживает слёзы, не позволяя себе и всхлипнуть, аккуратно достаёт осколок из пяточки и перепрыгивает через «минное поле», забираясь под одеяло.Flashback
***
Ребята добираются до общаги, и Антон, облегчённо вздыхая, раздевается и опускается на постель, закрывая глаза. Он чувствует, как его кровать прогибается под весом другого тела. Арсений, присев рядом, аккуратно кладёт руку на плечо парня и нежно поглаживает, пытаясь вызывать у того хотя бы небольшое чувство расслабления. — Почему ты не попросился уйти с квеста? — аккуратно интересуется он. — А смысл? — вздыхает Антон, — я бы вам всю игру испортил, волноваться бы начали, а так хоть время хорошо провели. Попов обречённо вздыхает, потому что спорить бесполезно. Он запускает руку в чуть кудрявые волосы Шастуна и начинает делать привычный массаж. Но почему-то тот не расслабляется, как обычно, заставляя уже и брюнета напрячься. Антон осторожно садится, не поднимая взгляда, а вот Арсений смотрит внимательно, стараясь уловить каждую деталь, каждую проскочившую эмоцию, лишь бы понять, что у парня в голове. Шастун выжидает несколько секунд тишины, а потом просто обнимает Арсения, прижимаясь всё ближе и ближе, утыкаясь в ключицу. Единственное, что сейчас волнует юношу, так это то, почему же у него никак не получается скрывать свои эмоции рядом с этим голубоглазым. Попов молча обнимает в ответ, ничего не спрашивая. Он нежно гладит Антона по спине, прислушиваясь к его дыханию. — Арс, я… — начинает было Антон, но вовремя обрывает себя, до конца не понимая, что хотел бы сказать и зачем позвал Попова по имени. — Да? — в чужом голосе слышно столько нот надежды на хоть какое-нибудь продолжение фразы, что Шастун корит себя ещё раз за попытку начать диалог в такой момент. — Ничего. Прости, — шепчет он, плотнее прижимаясь к Попову. И тот еле заметно вздыхает в ответ. Он бы хотел, действительно хотел рассказать Арсу про всё, но какой-то плотный барьер, выстроившийся в его душе за долгие годы, сделать этого никак не позволит. А ведь Шастун действительно пытался справиться с прошлым, дать ему возможность выйти, искоренить детскую травму — всё без толку.***
Первая попытка была предпринята ещё, как ни странно, в подростковом возрасте, когда Антон, разумеется, в тайне от родителей, записался на приём к психологу. Конечно, сделать это несовершеннолетнему парню, да ещё и втихаря, в небольшом городе, где нормальных психологов раз, два и обчёлся, было довольно-таки сложно. Но получилось. И Шаст оказался несказанно рад представленной возможности, ведь вот он, тот самый шанс рассказать совершенно незнакомому, но понимающему лицу обо всём, что творится в его семье, об этих криках, ссорах, угрозах, размолвках… Поход к специалисту не оправдал себя от слова «совсем». Мало того, что дядька попался такой наипротивнейший даже с виду, весь щупленький, с жидкими волосами и шлепающими губами, так к этому всему ещё и задавал вопросы странные по типу: «А половой жизнью ты живёшь? Девочка есть? С эрекцией всё нормально?»… Господи, да какая к чёрту половая жизнь, ведь речь идёт о семье, о маме с папой, о его, Антона, травме. Не добившись от психолога ничего путного и раз и навсегда поставив крест на подобных слугах Гиппократа, Антон решил, что справится как-нибудь сам. Зачем ему психолог, действительно… Он запихивает свои проблемы глубоко и надолго, словно складирует в коробку и отодвигает её в самый дальний и тёмный угол комнаты, именуемый подсознанием. И плевать, что в семье по-прежнему ни дня спокойно прожить нельзя, что отец всё так же легко может поднять руку на него, а ведь Антону давно не пять лет, и он, по идее, мог бы постоять за себя, но вовремя не сформировавшаяся привычка отстаивать личное пространство не позволяет парню сделать подобного. Он уедет отсюда, обязательно уедет, чего бы это ему ни стоило — Антон знает, что сдержит обещание, самому себе данное. Потом появился Игорь. Шаст тогда ещё по-прежнему учился в школе, но практически два метра роста и загадочный, явно таящий в себе что-то взгляд играли в его пользу, поэтому иногда Антону даже продавали пиво в магазине без паспорта. Словом, он выглядел старше своих лет (и одноклассников). Возможно, именно этот фактор и повлиял на встречу и сближение с Игорем, который был на три года старше. Его Шаст встретил случайно на улице, когда брёл впотьмах домой, неся в обеих руках пакеты с едой и со злобой предвкушая, какой сейчас дома разразиться скандал из-за того, что он опять пришёл после одиннадцати вечера. Игорь сбил его на своём велосипеде чуть ли не на полном ходу, от чего Антон потерял равновесие и упал тут же на месте, а заодно и уронил пакеты, из которых немедленно вылетели и покатились по улице яблоки, апельсины, в луже оказался целый батон… — Бля, вот я дебил, — констатировал незнакомый голос откуда-то сверху. Похоже, виновник аварии совсем не пострадал. — Это точно, — отозвался Антон, осторожно переворачиваясь на спину и проверяя, целы ли кости. — Давай я помогу, — не дожидаясь ответа, незнакомый парень соскочил со своего средства передвижения, поставил его на подножку и сразу же протягивая руку Антону, помогая тому встать. Поднявшись, Шастун, наконец, смог разглядеть, что сбивший его хулиган достаточно красив собой, хотя в темноте и какой-нибудь там бомж с вокзала мог показаться вполне ничего себе. — Игорь, — улыбнулся юноша во все тридцать два, представляясь, — а ты у нас кто? — Антон… — Тогда собирай свои пакеты, Антон. Подброшу тебя до дома, так уж и быть, раз я виноват, — и парень снова расплылся в довольной ухмылке от уха до уха. Шастун сразу понял, что Игорь ему нравится. И ещё то, что это не лучшая идея. Дальнейшее их общение трудно было бы уместить в паре предложений или даже страниц, если бы Шастун вдруг взялся писать мемуары, но вот ключевой момент: тогда присутствовал тот же самый барьер между ними, который возник и в общении с Арсом теперь, стоило всплыть теме, связанной с травмой из прошлого. Да, Антон пробовал говорить с Игорем о родителях, преодолевая себя и даже чувство вины, хотя в чём виноват был ребёнок, которому просто не повезло?.. Игорь поначалу слушал его вроде как внимательно и даже пытался принимать участие, но все его советы сводились к банальному: «Да забей, предки — они такие», «Мои вон тоже не сахар, лучше пойдём по пивку бахнем», «Слушай, ну было и было. Ты же не всю жизнь этим маяться должен». Получается, что всю, думал Антон и молчал. Делиться с кем-то своим прошлым — не лучшая идея, вот к какому выводу по итогу он пришёл.***
— Я вздремну немного, — говорит он Арсению вместо всей этой правды и, разрывая их физический контакт, принимает лежачее положение и отворачивается к стене. — Сладких снов, Тош.