Месть

Первым, что увидел Тилль, открыв глаза, оказалось лицо Рихарда. И либо оно было очень близко, либо он просто не мог повернуть голову в сторону, но ему так и не удалось разглядеть ничего другого. Он определенно больше не находился в подвале старого дома, поскольку вокруг было светло и он лежал на чём-то мягком, но и понять, где именно, всё равно не смог. Увидев, что он пришел в себя, Рихард придвинулся еще ближе, так, что он уже не мог фокусировать на нём взгляд и чувствовал его дыхание на своей коже, и прошипел с непривычной злостью в голосе: — Знаешь что, Линдеманн? Если ты ещё хоть раз, хоть один долбанный раз заикнёшься мне про инстинкт самосохранения, скажешь что-нибудь об осторожности или позволишь себе отругать меня за необдуманные действия, клянусь всем, что у меня есть, я тебя ударю. — Ты ведь знаешь, что я это не контролирую, — с трудом выдавил он. Голосовые связки не слушались, в горле пересохло. — Насколько плохо было в этот раз? — Аритмия,обморок и судороги — вот насколько было плохо в этот раз! — едко отозвался Рихард, выпрямляясь и теперь позволяя ему разглядеть, что он лежит в их доме, на диване в гостиной, а от его руки вверх тянется тонкая трубка капельницы. — Я уже просто не знаю, что ты выкинешь в следующий раз, какие ещё лекарства мне брать. Дефибриллятор и набор для интубации? Тилль закрыл глаза и ничего не ответил, решив, что недостаточно хорошо себя чувствует для словесных баталий. — Хватит уже наезжать на моего мужа, — раздался рядом насмешливый голос Ахима. — А то такое чувство, что ты его откачал только для того, чтобы самому добить. — Тилль почувствовал, как он присел рядом с диваном. — Пить хочешь? Пить очень хотелось, но для этого ему пришлось бы снова открыть глаза и, скорее всего, поднять чугунное тело, а этого он делать не хотел, поэтому едва заметно помотал головой, отказываясь. Слабость, которая накатывала на него после видений, в этот раз ощущалась особенно остро. Рихард поднялся с дивана, резкими движениями, позволяющими скрыть наконец появившуюся дрожь в руках, принялся собирать в аптечку разбросанные медикаменты. Сейчас, когда жизни Тилля больше ничего не угрожало, он позволил себе панику, хотя последние полтора часа мечтал только об одном: оказаться в своей реанимации, в окружении современного оборудования и необходимых лекарств. Тилля следовало отвезти в больницу, но он понимал, что, во-первых, скорая в посёлок будет ехать очень долго и отвезёт его в какую-нибудь местечковон заведение,где медикаменты едва ли сильно отличаются от тех, что он привёз с собой, а во-вторых, его в реанимацию не пустят и советов его не послушают. Да и он не сможет внятно объяснить, что произошло. — Имей в виду, Тилльхен, — предупредил он, не глядя на него, а продолжая запихивать в сумку все, что туда не влезало, — твое сердце все ещё работает неправильно, поэтому, пока я не разрешу, ты встаешь с дивана только в туалет, ясно? Если до утра ситуация не изменится, мы поедем в больницу, даже если для этого тебя придётся связать. И никаких ноутбуков и смартфонов. Вообще ничего, что даже косвенно может вызвать видение. Любое, даже самое лёгкое и мимолётное, убьёт тебя. И я не шучу. — Чтоб ты так о своей безопасности заботился, — тихо проворчал Тилль, не открывая глаз. — А Алекс вернулся? — Да, я здесь, — отозвался тот откуда-то из-за дивана, где Тилль не увидел бы его, даже если бы открыл глаза. — Рад, что вам уже лучше. — Что скажете о Катарине? Она что-нибудь вам объяснила про ту ночь? Она что-нибудь видела? — Девушка не захотела об этом говорить, — после небольшой паузы признался Алекс. — Сказала, что это не её тайна. И ей придется либо солгать, либо промолчать.Предпочла промолчать. — И вы не попытались надавить на неё? — удивился Оливер. — Речь всё же идёт о смерти человека. Вполне возможно, даже о двух. — А что именно вы мне предлагаете? Связать и пытать паяльником? — неожиданно резко ответил Алекс. — Если человек не хочет говорить правду, то он её не скажет, чем бы и кому это ни грозило. — Тут он прав, — тихо заметил Фербер, ни на кого не глядя. Тилль промолчал, но на его лице тоже читалось согласие с этим утверждением. — В одном я уверен на сто процентов, — продолжал Вессельски. — Она не управляет Жнецом. Если в гибели людей виноват он, то Катарина не имеет к этому отношения. Оливер выразительно приподнял бровь, но промолчал. Уж если никто из них несколько месяцев назад не согласился «пытать паяльником» человека,силящегося их убить, то глупо было ожидать подобных действий в отношении нежной барышни, даже если она мошенница и потенциальная убийца. Вместо этого он посмотрел на по-прежнему лежавшего с закрытыми глазами Тилля. — Витёк, ну хоть ты нам поведай, ради чего такого я целый километр тащил тебя на собственном горбу, а Круспе едва не вызвал санитарный вертолёт. Что ты там увидел? — Я не знаю. Когда видения такие интенсивные, я не могу их рассмотреть, — признался Тилль. — Только обрывки, которые почти ни о чём не говорят. Там кто-то кричал, кто-то плакал, кровь помню… В прошлый раз мне понадобился гипноз Цвена чтобы разобраться во всём детально. В этот раз, честно говоря, я даже не хочу разбираться. В том доме довольно долго происходили жуткие вещи. Не знаю, когда именно. Может быть, до того, как там появилась эта семья с приёмными детьми. Может быть, в то же самое время. Как это связано с убийством семьи, я не знаю. Возможно, никак. — Тогда надо изучить историю дома, — предложил Ахим. — До этого мы искали материалы только по семье, но что если они, и Катарина в том числе, стали просто жертвами зла, сосредоточенного в самом доме? — А я смотрю, ты не брезгуешь недавно вышедшими на экраны ужастиками, — усмехнулся Оливер. — Мы его вместе смотрели, — напомнил Ахим. — Да я только за компанию с тобой. — Ну да, конечно, — он снисходительно улыбнулся. — В общем, я бы занялся этим, но мы с Рихом сегодня вечером приглашены на праздник, поэтому придётся тебе, братец. Мне бы успеть с образцами алкоголя закончить. — Да без проблем, — Оливер пожал плечами. — А что там с алкоголем? Пока ничего интересного? — Пока нет. Алкоголь, конечно, не самого лучшего качества, но никакого яда в нём нет. — Да? — Рихард удивлённо посмотрел на него. — А мне казалось, что на пикник он приносил какую-то дорогую бутылку. — Бутылка, может, и дорогая, но вот налито в нём полное дерьмо. Думаю, просто пытался пустить пыль в глаза. Я, конечно, до вечера посмотрю остальные образцы, но что-то мне подсказывает, что там будет то же самое. Если пить такую дрянь из года в год, конец неизбежен. — А что за праздник? — поинтересовался Александр. — Понятия не имею, — отозвался Рихард. — Марьяна позвала. Сказала, они часто по пятницам собираются. — Да наверняка типичная вечеринка, — добавил Ахим. — Немного вина, немного фруктов, трёп, обсуждение всего и вся. Но если повезёт, нам удастся вывести разговор на что-нибудь интересное. — Видимо, Катарину на такие не приглашают. — Похоже, вы к ней по-настоящему привязались, — удивленно протянул Ахим. — Раз вас это так волнует. — Просто мне её жаль, — спокойно пояснил Алекс. — Она здесь совсем одна. Похоже, не вписалась в местное общество. — Если хотите, можете сходить к ней вечером, — предложил Тилль. — У нас все равно тупик по всем фронтам, остаётся только ждать нового появления Жнеца. — Не думаю, что она будет рада моему визиту. — Поругались? — Оливер весьма комично изобразил сочувствие. — Нет, я просто… Скажем так, я продемонстрировал ей кое-что из того, что умею. Её это сильно напугало. — Тогда действительно не похоже, чтобы она имела отношение к Жнецу, кем бы он ни был, если её пугают ваши… фокусы. — Именно это я и пытался проверить, да. — Не расстраивайтесь, — попытался утешить его Ахим. — Всё равно мы через несколько днём уедем отсюда. — Я и не расстраиваюсь, — заверил Алекс, хотя его тон свидетельствовал об обратном. — Ладно, давайте заканчивать, — предложил Рихард, поднимаясь со стула, на котором сидел, держа в руках собранную аптечку. — Тиллю надо поспать. Кстати, Оливер, — он повернулся к тому, — тебе ответственное поручение: не позволять ему вставать, пока меня не будет. Приду, увижу ухудшение — четвертую обоих. — Уж не волнуйся, — Оливер довольно потер руки, — прослежу. Давно мечтал.