Месть

В доме, как и на улице, уже давно стемнело, но Оливер так и не нашел в себе сил встать и включить свет. Он сидел в гостиной в удобном кресле с ноутбуком на коленях, закинув ноги на низкий кофейный столик, и вполне себе довольствовался подсветкой клавиш, чтобы не промазывать по ним. Со времени ухода ребят он вставал только один раз, чтобы взять на кухне новую пачку чипсов, которые жевал вместо ужина. Ленивый поиск информации о доме перемежался трепом в чате с парочкой друзей, собиравшихся на днях в очередной поход и звавших его с собой, и редкими сообщениями с девушкой, которая утверждала, что отчаянно соскучилась и готова приехать, где бы Оливер ни находился. В какой-то момент Тилль, все это время дремавший на диване, зашевелился и, как показалось Риделю, собрался сесть. — Куда? — спросил он, не отрывая взгляд от ноутбука. — Как куда? Сейчас встану и побегу в тот дом, ловить новые видения, — огрызнулся Тилль, садясь и убеждаясь, что голова больше не кружится. — Между прочим, мне великодушно разрешили ходить в туалет. Самому. — Что меня, кстати, крайне удивило, — хмыкнул Оливер. — Я был уверен, что запретят и это. Ладно, валяй. — Премного благодарен, — так же едко отозвался Тилль. Помимо туалета ему срочно требовались еда и вода. Слабость отступила после пары часов сна, теперь организму требовалось восстановить водный и энергетический баланс. К счастью, в холодильнике нашлось, что можно быстро разогреть и взять с собой в гостиную. — Есть что-нибудь интересное? — спросил Тилль, возвращаясь на диван и с любопытством поглядывая на ноутбук Риделя. — Моя девушка хочет приехать, — отозвался Оливер, скрывая ухмылку, — интересует? Кстати, могу ее тебе насовсем сплавить, мне уже надоела, слишком навязчивая. Молода, умна, хороша собой. Правда, придется водить ее по ресторанам как минимум раз в неделю. — Нет, твоя девушка меня мало интересует. Да и если ты считаешь, что ее можно «сплавить», то она, очевидно, недостаточно умна. По крайней мере, для меня, тут ведь каждый по себе меряет. Про дом что-нибудь есть? — Рисковый ты парень, Линдеманн, — пробормотал Оливер так, чтобы он точно услышал. — Будешь выпендриваться, я ведь в следующий раз оставлю тебя на полу в подвале, и делай что хочешь. Риха только жалко. Так, про дом, говоришь, — уже громче добавил он, щелкая клавишами. — Про него ничего интересного. Построен еще в начале двадцатого века, но хозяева прожили в нем всего несколько лет, после известных событий их выселили, а усадьба пришла в запустение. Подремонтировали ее в начале шестидесятых для председателя колхоза, располагавшегося тут неподалеку. Потом дом достраивался и расширялся, в восьмидесятом его отдали местному священнику, а в восемьдесят восьмом — этой многодетной семье. Никакого криминала за ним не замечено, ни убийств, ни суицидов, ни ведьм, ни колдунов, ни жнецов, ни даже самого завалященького домового. Так что я просто теряюсь в догадках, кто мог устроить в подвале эту камеру заключения: председатель или поп? — Может быть, это случилось уже позже? — предположил Тилль. — Когда дом пустовал. Может, тут было логово какого-нибудь местного маньяка, который сбежал, когда в опасной близости пустующая деревня превратилась в модный коттеджный поселок? — Да ладно, ты серьезно? — Оливер удивленно посмотрел на него. — Там же сразу видно, что никто туда уже много лет не ходил. Да и то, о чем так нехотя говорит подружка Алекса, дает понять, что не все так чисто было с той семейкой. — Не все так чисто — возможно, — согласился Тилль. — Мы много прочитали о том, какими прекрасными они были со стороны, какими богобоязненными, но религиозность часто имеет обратную сторону. Допускаю, что родители были чересчур строги или считали допустимым бить детей в качестве наказания, но приковывать цепью в подвале? Дети ведь могли пожаловаться, за ними наверняка смотрела опека. Кстати, стоит попытаться как-то разузнать об этом у той женщины, она же работала в органах опеки и общалась с семьей. — И еще на пикнике заявила, что там все было распрекрасно, — напомнил Оливер. — Это да. Но, может быть, какие-то жалобы все-таки были, но не подтвердились. Поговори с ней завтра. — А чего я? — возмутился Оливер. — Потому что ведьму Катарину уже очаровывает Алекс, — хмыкнул Тилль. — Должно же быть какое-то разделение труда. А я со своим насморком в настоящий момент недостаточно очарователен. — Отмазался, блин, — проворчал Оливер. — Ладно, других вариантов пока все равно нет. Мои новости закончились, так что, если ничего не сможем добиться от женщины, то расследование опять окажется в тупике. Кстати, как долго мы еще планируем тут сидеть, если ничего не выясним? Аренда дома, небось, недешевая? — До конца выходных точно, — не глядя на него, ответил Тилль, старательно игнорируя вопрос о стоимости аренды, которую оплачивал все равно не он. — А там посмотрим. Если так ничего и не сможем выяснить, отправимся по домам. Однако от Риделя не так-то просто было отделаться, особенно когда он не хотел, чтобы от него отделывались. — И все-таки, на какой такой работе ты получаешь такие бабки, а? Даже не представляю, чем может заниматься бывший космонавт с каким-то там биологическим недообразованием, кроме как преподавать ОБЖ в школе. — А ты в налоговую службу на полставки устроился, что ли? — стараясь выглядеть спокойным, усмехнулся Тилль. — Ты при устройстве рассказал, откуда у скромного научного сотрудника загибающегося института фундаментальных наук деньги на приобретение собственной квартиры в Берлине, крутой машины, походного снаряжения, постоянные поездки? Оливер несколько мгновений сверлил его взглядом, а затем внезапно рассмеялся. — Ты что, тоже под меня копал? — Судя по формулировке вопроса, ты под меня копал. Я просто интересовался у Фербера, чем ты занимаешься. — Ну естественно, я под тебя копал, — не стал отнекиваться Оливер. — Я думал, ты это понял уже давно. — И ты все никак не можешь успокоиться? — уточнил Тилль, продолжая сохранять внешнее спокойствие. — Я полагаю, ты вполне способен узнать, где я зарабатываю и чем. — Я узнал, — снова кивнул Оливер, — все, что мог. Но это мне никоим образом ничего не объяснило. Давай начистоту. Вот моя квартира мне досталась от бабушки, — он изобразил руками кавычки, — старушка вообще была на редкость обеспечена, до сих пор живу на ее деньги, которые периодически всплывают то тут, то там. Машина куплена по акции с большой скидкой. По вечерам вяжу браслеты из бисера, продаю в онлайн магазине и этим зарабатываю себе на поездки. А ты? — А у меня папа — генерал, брат — рок-звезда и большой человек, а еще у меня десяток богатых любовниц, и все эти люди радостно скидываются на мое хобби, — в тон ему ответил Тилль. — Тебе стало легче? — Намного, спасибо, — кивнул Оливер, — богатых любовниц надо взять на вооружение, это все же приятнее, чем браслетики. Ему на самом деле стало легче. По крайней мере, теперь он убедился, что деньги Тилль берет не у семьи, хотя такие мысли у него иногда проскакивали во время отчаянных попыток найти источник его дохода. Значит, все-таки работа. Ему кто-то за что-то платит. И Оливер уже почти не сомневался, что эти расследования — его работа, а не хобби. Тилль давно не соответствовал образу фанатика, спускающего все деньги на погоню за призраками, хоть иногда и рисковал собой и остальными. Оставалось выяснить, платят за сами расследования или за то, что он делает, прикрываясь ими. И кто именно платит.