memories
Бильярдные кули разлетаются по столу, несколько закатываются в лунку издавая звонящий звук ударения друг о друга. Альфа обходит стол, снова наводит киёк, слегка нагибаясь, и ударяет по очередному шару, что катится прямиком в чёрную дыру. Губы растягиваются в широкой улыбке, а глазки блестят от радости. — Чонгук, видишь, как нужно играть? — Хосок смотрит на младшего брата, который дует большой пузырь розовой жвачки, затем закатывает глаза и подходит к бильярдному столу. Подростковый возраст даёт о себе знать, ведь кожаная куртка со всякими побрякушками, что свисают, не для старшего. Однажды он целую неделю носил ковбойскую одежду, говоря, что это теперь его стиль, а после одевал классические наряды, пытаясь казаться взрослым. Да что одежда! Он волосы красил в цвет радуги, пытаясь найти свой, а о красных волосах Хосок вообще молчит. Тот год был незабываемым, ведь он приехал жить к отцу и помочь с делами, а тут красная голова с двери выглядывает. Альфа неделю угарал с младшего, пока тот не перекрасил волосы в коричневый цвет. Хосок с Чансолем часто смеются над новыми идеями младшего, но никогда не запрещают что-то чудить. Они знают, перепробовав всё, он остановится на чём-то одном, что будет по душе ему. Подростковый возраст он такой, и не важно, станешь ты в будущем убийцей или главой мафии, или самим королём, все подростки одинаковые — все что-то чудят. — За то в боулинг я играю лучше. — альфы хмыкнул и стал ходить вокруг стола, пытаясь найти лучшее место, чтобы ударить. — Давай так, если за месяц я научусь играть в бильярд, то ты будешь делать моё домашнее задание. По рукам? Хосок промычал слегка разочарованно, приложил пальцы к подбородку, потирая его. Щетина слегка чешется, но уже не так, как раньше. Он навещает косметолога, чтобы помочь с раздражением кожи. Альфа рассматривает младшего брата, наклоняет голову на бок и жмурит глаза. — Хорошо, только при одном условие. — руки опускаются на талию, а большие пальцы альфа засовывает под ремень брюк. Спиной прижимается к колоне, что поддерживает потолок. Он внимательно рассматривает Чонгука и смотрит, как тот кривит губы. Когда младший хочет ответить очередным неудовольствием, старший срывается с места, охватывает рукой его за шеей, прижав запястье к горлу а саму голову заставив прижаться к груди. Хосок стал трепать брату волосы и смеяться громко, в тот момент как младший начал пинаться. — Как подросту, я отомщу тебе, Чон Хосок! — альфа отталкивает от себя брата, но сил явно не хватает. Шоколадные пряди волос надут на глаза и младший ещё больше взрывается от злобы. — Я ели их нормально уложил! Хосок! Прекрати! Хосок сделал гнездо из волос, запутав их очень сильно, затем потянул брата за нос и отпустил красного от злости. Всегда нравится это делать, любит мстить за чонгуковы детские проделки и шутки над ним. Был ребёнком и всё спускали из рук, но сейчас альфа готов отдать каждую издевку сполна. — Будешь делать домашнюю ты, а после я буду проверять. Иначе в твоей крашеной голове ничего умного не останется. — Да пошёл ты. — Чонгук запыхтел, пытаясь уложить свои волосы как-то адекватно, а Хосок продолжает улыбаться широко от этого. Старший подходит к нему и помогает с волосами, которые сам же запутал. — Может тебя постричь? — Хосок наконец-то находит продел между волосами и начинает отделять волосы друг от друга. — А может тебе заткнуться? — не смотря на злость, Чонгук стоит покорно, позволяя трогать себя. Младший никогда не признается, что обожает Хосока, что он является примером для подражания, и наслышавшись о студенческой бурной жизни, захотел таким стать также. Ему интересно всё новое. Телефон в кармане зазвонил. Телом Хосока прошлась лёгкая дрожь от неожиданности. Он сделал шаг назад от брата и достал телефон из кармана. Чонгук поднял голову, смотря на старшего высокого хёна и злость тут же испарилась. — Что такое? — Номер телефона немецкий. Папа что, снова поменял? — Хосок хмурится брови, пытаясь найти этому логическое объяснение. Ещё сегодня утром он разговаривал с родителем, и тот ничего не сказал о смене номера. Альфа неуверенно проводит пальцем по экрану и прикладывает телефон к уху, а собственное сердце бьётся в рёбрах. В телефоне сначала раздаётся какой-то шум, а после всё стихает, как и само дыхание альфы. В трубке раздаётся грубый мужской голос, которого Хосок раньше не слышал. Он знает голоса всех друзей и знакомых папы, но этот был чужим. — Здравствуйте, это Чон Хосок? Альфа немного молчит, пытаясь понять, не раскрыл ли кто-то, что его отец крупный мафиози? — Да. Кто это? — Хосок напрягается, когда ему сразу не отвечают. Мужчина словно колеблется, и тяжёлое дыхание слышно даже через динамик. — Это полицейский Генрих Штольц. Тысячи мыслей, словно на бесплатный аттракцион люди, посетили его голову. Папа попал в неприятность? У папы новый знакомый? Может, он наконец-то решил завести себе альфу? А если он в участке сидит? Или что-то по хуже? Хосок еле заставляет выдавить из себя единственный вопрос: — Что такое? — Ваш папа О Сону? — мужчина проговорил хрипло, и тяжело выдохнул, не дожидаясь ответа. Он словно владеет телепатией, ведь когда Хосок кивнул, тот продолжил говорить. — Нам очень жаль… ваш папа попал в аварию… он не выжил… Полицейский продолжал говорить что-то ещё, о том, как произошла авария, кто виновен и что случилось, но Хосок уже этого не слышал. В ушах зазвенело, а рука с телефоном задрожала. Он раскрыл губы в немом вопросе и смотрел куда-то далеко, в прошлое, в это солнечное утро, когда папа звонил ему и просил приехать, ведь сильно скучает. Хосок дал слово прилететь ближе к концу месяца, и когда папа хотел говорить по видео, отказал, ибо был занят работой. И что сейчас? Внутри альфы всё сжимается, ему становится трудно дышать. Как он мог? Почему не наплевал на поручение отца и просто не сел за ноутбук, чтобы поговорить с папой по видеосвязи? Почему Хосок выбрал заняться работой, нежели поговорить чуть дольше с папой? Ещё и пообещал вечером позвонить и уделить больше времени. Телефон выпадает с руки на пол, по экрану молниеносно растягиваются линии, создавая паутинку. Губы дрожат, а глаза краснеют от влажности. Испуганный Чонгук попытался подойти к брату, но тут же отскочил в бок. Хосок со всей силы пнул бильярдный стол несколько раз. Шарики покатились в разные стороны. Рёв, на который, казалось бы, не способен человек, вырвался из горла альфы. Хосок взял один шар и бросил в зеркало напротив. Звук осколок должен вызвать дрожь в теле, но ему плевать. Альфой трясёт от ненависти, сжимает от боли, а пришедшая совесть начинает мучать ещё больше, не даёт здраво мыслить. Хосок кричит, кулаком разбивает второе такое же большое зеркало к потолку. По щекам текут слёзы и падают на пол. Он не может принять того, что сказал мужчина в телефоне. Он не верит ему. Не может верить. Хосок дал обещание отцу, и тот так рад был слышать, что сын наконец-то к нему приедет. Как Хосок мог не навестить его за три месяца? Почему так погряз в работе, что не смог выделить даже двух дней для встречи? Кресло летит в стену и разламывается. Хосок зарывает пальцы в волосы и сжимает сильно, будто пытается вырвать их. Ему хочется чем-то приглушить боль, нужно сделать что-то, чтобы отвлекло его. Чансоль забегает в комнату и сразу наступает на осколки зеркала. Те похрустели под подошвой обуви. Чонгук выглянул за спиной отца. Он не смог не побежать и не позвать его. Альфа не знал, как успокоить старшего брата, он даже не знал, что с ним такое. — Хосок… — отец обеспокоено глядит на сына и медленно приближается. Голос смог привлечь внимание Хо, тот поднял большие мокрые глаза на него, но не прекратил сжимать свои волосы. Новая порция слёз уже на подходе. — Что случилось, сынок?.. — Папа… — Хосок еле выдавил из себя это слово, которое режет горло. Слёзы снова вываливаются на щеки и стекают к скулам. Он протягивает дрожащие руки к Чансолю и позволяет себя обнять. Сам же прячет лицо в шею отца и закусывает губу, чтобы успокоиться. Но он не может. — Папа… папа, он… он умер… отец, папа умер!.. Хосок начинает реветь в шею отцу, медленно сползая на пол вместе с ним. Ноги уже не держат его. Ему слишком больно внутри, это разрывает на части. Альфе хочется думать, что это просто сон, что утром проснётся и папа снова позвонит, пожелает хорошего рабочего дня и скажет, как сильно скучал. Хосок начнёт ходить в храмы и подносить дань богам, только бы папа утром позвонил. Он мысленно просит, молится, чтобы это было сном. Но эта боль слишком реальная, слишком сильная. — Господи, Сону… — Чансоль тяжело сглатывает и крепче прижимает к себе Хосока. У самого глаза становятся мокрыми, но он держится, поглаживая трясущееся тело сына, который всхлипывает ему в плечо. Тем временем Йонас обнимал Чонгука, поднимая дрожащие губы. От услышанного мороз телом пробежал. И только один младший держался, чтобы не опустить ни единой слезы. Он даёт себе обещание, что в будущем, как займёт место отца, защитит свою семью, сделает всё, только бы никто не пострадал. В тот день Чонгук нашёл нового себя. В тот день Хосок начал ценить каждый миг, проведённый со своей семьёй. В тот день оба братья дали обещание, что защитят родных для себя людей даже ценой своей жизни.now
Хосоку показалось, что земля из под ног вылетает. В ушах противно звенит, а отголоски прошлого уже стучат в дверь его души и сердца. Он столько времени пытался доказать полиции, что авария не могла быть случайностью. Искал справки, проверял всё что мог, но никаких следов. Не было доказательств. Совсем ничего. Тогда почему именно сейчас, когда альфа решил поверить отцу и полиции, что никто ничего не подстраивал, ему сейчас говорят другое? За что ему это? — Что… что ты… — голос хриплый, дрожащий, сам не свой, — Откуда?.. Кто?.. — наконец-то нужный вопрос вылетает с языка. Сам взгляд устремлён не на собеседника, а куда-то за него, словно там найдёт свой ответ. Словно та тень за забором ему подскажет, где он просчитался. Но та молчит, и вместо неё ответит Донхён. — Ты о нём должен был слышать от брата. — альфа делает паузу и всматривается в тёмные глаза напротив. Те наконец-то глядят на него, а не куда-то в тупик. — Это Лоренцо. Он тот, кто замешан в смерти твоего папы. Донхён продолжает с уверенностью смотреть на парня и не успевает вовремя среагировать, как крепкие руки вжали его в забор из кирпича, а пальцы сжали футболку возле горла. Хосок дышал тяжело, словно пытался удержать свою злость. Тихий рык вырвался из горла. — Тебе лучше не шутить сейчас со мной. — Чон даже не надеялся ослабить хватку. Он не позволит запудрить себе мозг, он не позволит обвести себя вокруг пальца. Донхён и так посмел сделать то, что нельзя. Он вонзал нож в рану, которая уже заживала, и пустил новую кровь, от которой больно, как впервые. — Я не шучу, Хосок. — альфа положил свою ладонь на запястье старшего и слегка сжал, пытаясь оттянуть от себя руку. Но тех сил, что у него были, не хватает для этого. — В том году Лоренцо прилетел к твоему отцу, господину Чансолю, хотел заключить сделку о сотрудничестве. Лоренцо нужно было спрятаться, он хотел сильного партнёра. Но отец твой отказал в помощи. — Донхён говорит строго, не отводя взгляда ни на миг. Он надеется донеси сказанное прямо в голову альфы, а самого уже начинает трясти от нервов. — Лоренцо не любит, когда ему отказывают. И решил отомстить, захотел задеть твоего отца. И как думаешь, кто был лёгкой мишенью для него? Кто?! — парень почти кричит в лицо Хосоку. Он начал сжимать запястье уже обеими руками. Ему больно, что кулак так сильно давит возле шеи. Беглый взгляд Хосока бегает по юному лицу. Это бред, он не хочет верить. Он не может в это поверить. Почему именно его папа? Почему из всех Лоренцо выбрал его? Зачем сделал так больно именно ему? — Хосок, твой отец был далёко от вас. Возле него не бегала охрана, не следила за каждым его шагом. А что нужно было Лоренцо? Что? — Донхён поджал губы, смотря в растерянный большие глаза альфы. Он жалеет, что говорит это, жалеет, что начал этот разговор. Но он не смог молчать. Альфа вспомнил, что дал себе обещание отыскать Хосока и всё рассказать. Он должен был это сделать. — Он хотел мести, и он сделал это, Хосок. Твой папа оказался самым доступным из всех. — голос стал тихим и хриплым. Донхён опустил голову, но всё также продолжал держаться за крепкую руку альфы. — Лоренцо заключил сделку с другими, которые и помогли подстроить аварию… Мне жаль, Хосок. Но мы с тобой в одной лодке. — Откуда тебе это известно? Откуда?! — Чон почти кричит, а глаза взблеснули от обилия влаги. Нет, он не заплачет. Всё что мог, выплакал в тот день. Но ему всё равно больно. Ему всегда больно, когда вспоминает папу. — Как ты можешь это знать, Донхён? — А как думаешь, почему я был в коме? — встречный вопрос, из-за которого кровь в венах застывает. Хватка ослабевает, и строгий взгляд меняется на сочувственный. Хосок отпускает его футболку и опускает руку, еле касаясь его живота. — Когда Лоренцо ещё дружил с моим отцом, я пришёл как-то к нему не предупредив. Я хотел спросить, куда он отправил на задания отца, но случайно подслушал его разговор с тем мужчиной. Они перебирали материал прошлого и нашли там бумаги, которые я после украл. — Донхён прижимается затылком к стене и смотрит уже на тёмное небо. Солнце давно ушло за горизонт, подарив власть луне и звёздам, что царили в эту ночь. — Лоренцо узнал, что это был я. Я убегал в тот день, когда попал в аварию. Но он и это спланировал. Хотел напугать, заставить бежать к первому автобусу в надежде на спасение. — альфа хрипло смеется и засовывает руки в карманы шортов. Со рта выходит белая пара от холода. Пусть на дворе лето, но вечер почему-то становится довольно прохладным. — Но Тэхён сказал, что ты ничего не помнишь… — Хосок сделал шаг назад, осматривая худое тело. Возможно, сейчас альфа имел бы хороший вид, неплохое телосложение, приблизительно что-то между атлетом и обычным парнем что любит спорт. — Да, я так сказал. Я должен был. Понимаешь, пока я находился в больнице, его люди наблюдали. С первого моего дня, как я открыл глаза, медбратья и некоторые врачи звонили кому-то и докладывали о моём состоянии. Поэтому, притвориться, словно я потерял память — лучший из вариантов. — альфа надавил у висков. Он уже забыл, когда в последний раз бодрствовал так целый день без отдыха. Донхён буквально «летал» по дому Чонгука, рассматривая каждую комнату и двор, пока их не было. Он вдыхал свежий воздух и радовался, что выбрался из своей клетки. — Если Лоренцо узнает, что я всё помню… я боюсь, что Тэхёну грозит опасность. Особенно сейчас, когда мы с вами знакомы. Наверное из-за этого он вернулся в Италию, кто-то доложил о брате и вас. Холодный ветер подул из востока, растрепивая волосы двоим. Листья, что были на земле, зашумели, перекатываясь и опадая на новое место для своего жилища, пока их не подметут. Наконец-то включились фонари возле ворот. Внутри Хосока всё сжалось, перекрутилось, заставляя вздрогнуть. Он словно ощутил касание на своей коже. Но это был только подув ветра, что пытается развеять тишину, что появилась между парнями. Старший из братьев не знает, что делать. Он не желал верить в эту историю, но сомнения куда-то улетели вместе с ветром. Альфа знает, что парень ему не врёт. Сейчас он искренен, ведь у самого по лицу пробежалась тень боли и страха. Донхён боится за Тэхёна, боится, чтобы их враг не навредил ему. Он узнал то, что не должен был. Чоны — враги Лоренцо, и Хосок это понимал. Альфа уже знает, что тот придёт к ним. Он чувствует это. Лоренцо нужен Тэхён, а Чонгук заключил сделку с омегой о безопасности. Они должны победить альфу, чтобы выполнить часть уговора. Вот только сейчас Хосок мечтает об одном — отомстить. — Ты знаешь, кто помог ему подстроить аварию? — альфа нарушает тишину, достаёт из кармана пачку сигарет и протягивает Донхёну, но тот отрицательно машет головой, отказываясь. — Я знаю только его имя. В документах прочёл. — Хорошо. — альфа закуривает сигарету, чтобы успокоить себя и свои нервы. Ему нужно проветрить голову, остудить её, и после медленно всё расставлять по полочкам. — Ты в курсе, что Тэхён заключил сделку с моим отцом? Он хотел найти Ким Досана, вашего отца. Донхён хмурит брови, но всё также продолжает смотреть вниз, рассматривая красивый тротуар из горского камня. Он начинает узнавать брата из другой стороны. Альфа считал, что авария не сильно пошатнёт Тэхёна, не заставит его думать спонтанно. Он знает, что брат так просто не сделал бы этого, должна быть своя причина. Но и самой гарантии нет, что отец может быть всё ещё жив. Уже столько лет прошло, а его будто из мира стерли. Ему хочется сейчас скрутить шею Лоренцо за то, что заставил так сильно страдать Тэхёна. Омега был совершенно один, когда Донхён попал в аварию, был один, когда исчез отец. С ним была его семья паркстонцев, но то не та поддержка, которую сердце требует от родных людей. — Донхён, я хочу отомстить за папу. И я знаю, что ты также мечтаешь это сделать. — Хосок делает большую затяжку, задерживает дым во рту дольше чем обычно, и после выпускает на воздух. — Мне нужно имя того, кто помогал Лоренцо. И нам нужно объединится, чтобы отомстить ему. Ты со мной? Ким поднимает голову и неуверенно кивает, но за секунду на губах появляется та давно знакомая сладкая улыбка. Донхён протягивает руку Хосоку и пожимает, когда тот вставляет свою ладонь в его. — Только ты и я, Донхён. Это должна быть наша месть. — Хосок сильнее сжимает его ладонь и также растягивает губы в широкой коварной улыбке. Это будет их месть за ту боль, что ощутили на собственной шкуре. Хосок будет мстить за умершего папу, который меньше всего этого заслуживал, а Донхён будет мстить за брата, что страдал столько лет, за отца, что исчез, и за самого себя, ведь ему пришлось потерять немало времени из своей жизни.***
За окном уже было так тёмно, что лампочки от домов напротив превратились в отдельные квадраты. С пятого этажа был отличный вид на парк, что освещался от фонарей и гирлянд, что не снимают с деревьев. А также заметно море, правда, только днём. В самой квартире было прохладно, от чего с лёгкостью можно было дышать на полные груди и находиться в обычной чёрной майке и шортах, чтобы дышало тело. Вкус у Намджуна весьма неплохой, он любитель светлых оттенков. Его спальня была почти как цвет авокадо — зелёные стены, шторы, простыни и ковер, шкафы коричневые, как и пол и сама кровать, ванная — как цвет молочного шоколада смешанного с белым и украшена небольшим декором, чтобы просто глаз радовало, кухня — очень светлая, белая, блестела, словно никто ею не пользовался. От части, так оно и было. Намджун обычно ест в ресторане или с ребятами где-то. Он дома почти не бывает, часто занимается делами, которые поручает Чонгук или Чансоль, ходит на разборки с мелкими шайками или с крупными, где не всегда можно поговорить без драк, всё время в разъездах, проверяя доставленной заказ нелегальной продукции. А сколько раз приходилось подчищать после своих же, чтобы полиция не вышла на их след. Даже сейчас, находясь в своём небольшом кабинете, что раньше была подсобкой, но он с умом её переделал, — кажется чужим. Уже как два года живёт в этой квартире, но всё равно не ощущает уюта. Пять раз всё переделывал, благо, соседей с двух сторон нет, поэтому никто не приходил с жалобой к нему. И теперь, сидя за ноутбуком и проверяя, где сейчас находится корабль с запчастями для машин, которые планируют перепродать на рынке в Японии, он всё ещё теряется в шкафах, не может найти, что где лежит. Намджун продолжает проверять данные в ноутбуке, нет ли ошибок. Сосредоточившись на своей работе, он не сразу заметил, как ему положили чёрную кружку с кофе рядом. Альфа только кивнул и тут же взял её, выдавил из себя еле слышное «спасибо». Сделав глоток тёрпкого чёрного кофе, которое так любит, он резко давится им. Капли потекли подбородком, а сам парень повернулся на кресле к стороне двери. — Ты что здесь делаешь?!— альфа почти кричит, страх как испугался. Намджун поднимает подол майки и вытирает своё лицо, что забрызгал. Как неловко вышло. — Ты сам когда-то дал мне ключ от своей квартиры, забыл? — Чимин проговаривает с насмешкой, а сам прижимается спиной к дверному косяку. Взгляд бегает по красивому лицу альфы, падёт на его крепкую шею, на мышцы, что наконец-то без лишний сорочки, и на бёдра, где шорты закатились и показали, на сколько крепкие они. Тот день был неожиданным, когда Намджун вручил ему ключ и сказал, что тот может заглядывать в любое время и даже остаться ночевать, если на дворе слишком поздно. Квартира Чимина в другом районе, и дорога занимает немало времени. И благодаря ключу он попадает к альфе и спит в его кровати, пока тот где-то заграницей. — Прости, забыл. Думал, ты не пользуешься ключом… — Намджун потирает затылок от неловкости. Берёт кружку с кофе и делает небольшой глоток. Взгляд всё ещё сосредоточен на парне, который его нагло без стыда рассматривает. — Ты почему не дома? Чимин зарывает пальцы в свои волосы и заглаживает их на бок, продолжает широко улыбаться белоснежной ангельской улыбкой. Он наконец-то решился приехать к нему просто так, выбрал подходящее время, пока его не будет доставать Чонгук с Хосоком, когда тот окажется один. Но Намджун всё равно в работе, даже сейчас, когда можно рвать халяву, пока омегу представляют Чансолю. Чимин не понимает, почему альфа так зациклен на всём этом и не думает о себе. Он не слепой и видит, что тот порой устаёт, но продолжает казаться бодрым. И поэтому он сейчас здесь, чтобы отвлечь, помочь расслабиться. Ещё и приехал с не пустыми руками. — Да я проезжал мимо и решил заскочить. — альфа пожимает плечами и опускает веки вниз, когда глазки заблестели от вранья. — Я знаю, что у тебя холодильник вечно пуст, поэтому купил по дороге еду. Поешь со мной? — Чимин ставит ладонь на свой живот и оглаживает его, а сам кривит губы и даже дует их как ребёнок. — Я ещё сам не кушал. Пошли на кухню. Ну пошли… Ямочки на щеках у альфы появляются вместе с улыбкой. Намджун облизывает губы и поднимается с кресла. Разве он может отказать тому, кого выбрало его сердце? Разве он может заставить его подождать, когда тот голоден? Нет, альфа так не может. Ему до нежности приятно наблюдать за этим Чимином, который имеет тысячу разных масок. То угрюмый и строгий, то нежный и милый, то смешной и радостный. Чем день, тем сильнее он влюбляется в блондина, и всё больше больно внутри за то, что тратит час в пустую. Но Намджуну не хватает смелости сделать первый шаг, за что себя ненавидит. На столе на кухне еда уже находилась на белых мисках, красиво украшенная. Ким не знает, привёз альфа их вот так целиком, или успел переложить и украсить. Но выглядит очень аппетитно, а что ещё более странно, сколько времени Чимин уже в его квартире, раз и кофе сварил, и еду разложил? Намджун подходит к столу, пальцами проводит по спинках кресла, обходит стол и стаёт в стороне от окна, возвращая взор обратно на еду, а после на самого Чимина, что положил приборы на стол. Он еле слышно сглотнул, слюни выработалось очень много, а от запаха живот заурчал, из-за чего альфа втянул его в себя. — Выглядит вкусно. — Ким сел за стол напротив парня и облизал губы, снова проглатывая слюну. — Знаю. Кушай, пока не остыло. — Чимин взял вилку и начал закручивать в миске на нее спагетти. Он заехал в итальянский магазинчик, о котором часто ходили хорошие отзывы, и взял пасту, чтобы скрасить этот вечер. Альфа знает, что выглядит всё глупо и как-то, возможно, романтично, но он не пытался это сделать. Точнее, частично Чимину хотелось, чтобы Намджун был радостным благодаря ему, но всё же он это сделал, чтобы накормить того, кто забывает о правильном рационе. — Я могу у тебя остаться? Альфа, набив рот макаронами, с большими щеками и такими же глазами посмотрел на Пака, еле кивнул головой и попытался разжевать содержимое. Еле как, прикрыв ладонью рот, он дожевал еду и проглотил её, а щёки слегка покраснели, когда Чимин заботливо налил в стакан воды. — Спасибо… — Намджун быстро опрокинул стакан, залив воду в себя, чтобы не подавится едой, и когда прочистил горло, как ни в чём не бывало выпрямил плечи и взял вилку в руки. — Конечно можно. Ты можешь даже не спрашивать, я бы и так не выгнал тебя отсюда. — Приятно это слышать. — Чимин улыбнулся лукаво, понимая, что выиграл. Он хочет отблагодарить альфу за тот день в Италии, что они провели, гуляя вместе. Намджун не может представить, какое счастье принес тогда Чимину, как осуществил его маленькую мечту погулять на землях этой красивой земли. Пусть они не были в тех городах, где хотел побывать, но это путешествие запомниться ему на всю жизнь. Чимин впервые увидел своих друзей там, из другой стороны. — Слушай, Намджун… — М? — альфа доедает содержимое и облегченно выдыхает, когда желудок заполняется едой и больше не болит из-за голода. Намджун прижимается спиной к спинке кресла и бросает заинтересованный взгляд на парня, который молчит. — Что такое? — но ответа так и нет. Чимин только смотрит в его глаза и поджимает губы. Неужели что-то случилось? Или же его кто-то запугивает? Или же альфа что-то натворил? Намджун всматривается в лицо и пробует понять по эмоциях, что не так. Но всё напрасно. Он не знает, почему тот резко замолчал, почему не сводит с него глаз и почему дыхание кажется таким тяжелым. Чимину трудно дышать? Ким опускает взгляд на его одежду: обычная белая футболка и такого же цвета джинсы. Вроде ничего не мешает, но в штанах может быть жарко. Неожиданно для них двоих Чимин поднимается, и вилка с миски соскакивает и падёт на стол. Звон ударяет в уши, но Пак не обращает на это внимания. Он сокращает между ними дистанцию, наклоняется к лицу Намджуна и выдыхает около его губ. Пальцами правой руки обводит вокруг шеи, после зарывает их в волосы на затылке, не сильно сжимая. А левую руку кладёт на его плечё и также сжимает. Слишком громко сглатывает и закрывает глаза, продолжая дышать тяжело. — Прости, но я не могу больше так… — Чимин шепчет и не даёт ответить, накрывая его пухлые губы своими такими же. Дыхание затаивают оба, и Паку кажется, что он проваливается под пол. Он боится, что его мысли и чувства оказались враньём, что альфа не чувствует того, что и он. Чимину становится стыдно, ведь ему не отвечают взаимностью. Неужели правда ошибся? Или собственные чувства затуманили реальность? Чимин от страха решает отстраниться, ему хочется сбежать отсюда, спрятаться от его глаз и больше не показываться, но не успевает, Намджун хватает резко за щёки ладонями и вжимается губами в его, сразу же вовлекая в какой-то жадный ненасытный поцелуй. Пак еле успевает отвечать, а воздуха в лёгких становится всё меньше и меньше. Губы Намджуна очень мягкие, сладкие, а запах его кожи — запах леса, особенно сосны, затуманивает голову. Поцелуй становится страстным, Чимин размыкает губы и альфа пользуется этим, проталкивая язык внутрь, пытаясь овладеть им полностью. От такой позы у Чимина начинает болеть спина, и он перебирается на колени к Киму, садясь на них, разводя ножки по сторонам. Животы соприкасаются, и становится очень жарко. Намджун исследует его рот, водит по зубам, по нёбу, переплетает языки, посасывает кончик и снова сминает губы своими. Им слишком хорошо. Пальцы альфы блуждают телом Чимина, сжимают его бока, затем еле касаются кожи на спине, когда футболка подтягивается чуть выше. Чимин тяжело выдыхает, издавая грудной стон. От этого невинного касания к открытому участку телом забегали мурашки. Он чертовски хочет Намджуна целиком и полностью. Хочет не просто поцелуй, а больше. У него появилось желание целовать каждый сантиметр этого тела, трогать там, где нельзя. Чимин влюблён в него, и это не скрыть никак. Ким, словно читает мысли, отстраняется от его губ. Тонкая нить слюны повисает между ними и обрывается, когда Намджун опускает голову ниже, к шеи альфы. Влажными губами касается тёплой кожи, кончиком носика проводит по пахнущей венке и сдерживается внутренний рык, что хочет вырваться. Губами скользит по шеи, всё ниже к ключицам. Пальцами сжимает подол футболки поднимая её чуть выше, оголяя плоский со слегка виднеющимися кубиками живот. В шортах становится тесно, пусть они и широкие, всё равно слишком жмёт. Но не одному Намджуну так не комфортно, у Чимина джинсы — тому ещё хуже. Парни так увлеклись друг другом, начиная дышать в унисон, чувствуя собственное сердцебиение, что не сразу услышали звонок в дверь. Намджун прорычал недовольно и уткнулся лбом Чимину в плечо, тяжело сглатывая. — Блять, кого там принесло? Пак тихо смеется, но внутри также злой, что их отвлекли. Их маленький мирок разрушил всего один несчастный звонок в дверь, а осознание того, что они только что сделали, заставляет покраснеть ещё сильнее. Намджун целует альфу в скулу, этим жестом пытаясь извиниться, и поднимает со своих колен распаленного Чимина, что сразу же направился к холодильнику в поисках воды. Ким приводит свои волосы в порядок, выходит из кухни продолжая недовольно бубнить себе под нос. Кто бы там не пришёл, он хочет убить этого человека. Дверной замок щёлкнул и открылась дверь. На пороге стоял Хосок с синей папкой в руках. Ну конечно, кто ещё мог прийти в такое время и помешать им, как не семейка Чон? — Я помешал? — Хосок окинул друга взглядом, замечая, как тот тяжело дышит, заметил его покрасневшие губы, и даже ощутил запах альфы, который тот редко выпускает. Намджун желал закричать, что да, он пришёл не вовремя. Но из-за папки в руках понимает, что дело срочное, и винить Хосока нечего. Он такая же жертва в руках Чансоля и Чонгука, как и сам Намджун. Пусть тот и кровный родственник, но занят делами также, как и другие. А то опасное задание, где Хосока было подстрелено? А то, когда его чуть с машиной не скинули с моста? Или же то задание, где Хосок был на шаг от смерти? Пусть он и носит фамилию Чон, но он такой же, как остальные в Чёрных Змеях. Даже сам Чонгук, а раньше и Чансоль рисковал жизнью, находясь на одной линии со своими. Да, они на голову выше, они решают, что и как делать, но не возвышают себя слишком сильно, становятся спиной к спине, чтобы защитись. — Нет, проходи. У меня Чимин, вместе можем посмотреть, что за дело. — Намджун отходит от двери, пропуская парня внутрь. Не судьба ему сегодня разделить ночь с Чимином, но он не опустит рук. Такой момент ещё наступит, главное, что процесс уже запустился. Теперь Намджун точно не будет тупить, как раньше. Чимин сделал первый шаг — а Намджун его продолжит.***
Угол телефона ударяет по столу, как часы тикают на стене. В тихой комнате звук разливается в каждый закуток, а поверхность стола, что блестела от чистоты и лака, скребется и делаются маленькие порезы. Альфа сжимает телефон в песочного цвета кожи руки, с каждым стуком звук становится всё громче и громче. Он наконец-то прекращает слушать собеседника и второй телефон бросает на стол, а затем и тот, которым стучал. Большие карие глаза устремлены в окно, четкие скулы напряжены. Губы малинового оттенка, в которых нижняя губа чуть больше, искривлены. Острый нос немного сморщен, как и среднего размера лоб. Мужчина высокий, в хорошем телосложение, и даже сейчас, когда он сгорбился немного, всё равно выглядел большим и красивым. Лоренцо тяжело вздыхает и садится в чёрное мягкое кресло, ставит ногу на ногу, а голову подпирает рукой, в которой локоть упирается в ручку кресла. — Значить, он улетел… — альфа закусывает губу и хмурит брови, затем с ноги бьёт по столу отодвигая его от себя. Желваки на лице играют. Мужчина приходит в ярость, но сдерживает себя и порыв разрушить здесь всё. Он специально садился в первый же самолет, что летил в Италию, чтобы успеть встретить омегу, посмотреть на то, как он изменился. Лоренцо летел из России, поторапливая своих людей окончить все дела. А когда ему сообщили, что тот спелся с Чёрными Змеями, ещё и лично с Чонами, так со злости чуть не застрелил своих же людей. Он всё ещё не верит, что Тэхён мог так поступить. — Чансоль, не играй со мной. Лоренцо сжимает зубы, сделав неприятный скрежет ими от чего телом забегали мурашки. Альфа рукой подозвал девушку-омегу, и та без слов поняла, чего желает её господин. Она положила стакан на стол и три вида выпивки, чтобы тот выбрал под настроение. Девушка уже знает, что когда альфа злой, стоит брать что-то очень крепкое, а когда в хорошем настроение, ему нужно подавать по мягче. — А Донхён что там? — Лоренцо наливает себе в стакан виски — те, что были ближе к нему, и бросает взгляд на другой конец стола, где в тени сидел ещё один здоровый парень. Тот с интересом рассматривал его и только улыбался от нервов альфы. — Он также улетел в Корею. — низкий басистый голос заставляет другую девушку возле стены вздрогнуть. — Кто бы сомневался. Тэхён бы не смог его оставить одного. Ох, эта омега… — Лоренцо толкает язык в щёку и улыбается широко, затем отпивает немного алкоголя и забрасывает голову назад, смотря в потолок. — А я то приехал наконец-то забрать его. Малыш неплохо подрос, а формы то какие. Ух. Но он убежал от меня. Хочет поиграть? — Скорее убить тебя желает. — альфа в тёмном конце стола снова заговорил с насмешкой. Он наконец-то подвёлся с места и сократил дистанцию между ними. На запястье красовалась татуировка Чёрной Пантеры. — Зачем ты меня вызвал? По комнате раздался нелепый смешок. Лоренцо допил жижу в стакане и показал рукой, чтобы тот налил ему и себе также. А сам тем временем облизал губы и посмотрел в окно на огни, что мерцали с окне. Больше он прятаться не будет, теперь его не победить. За время отсутствия заручился немалой поддержкой. — Я знаю, как вы ненавидите Чёрных Змеев. — Лоренцо делает паузу и берет свой стакан, который наполнен текилой. Девушка-омега снова вошла в комнату и положила фрукты на стол. Очень вовремя, чтобы не разозлить господина. — Мне нужен омега. Ты поможешь мне его забрать у них, а я помогу тебе свободно передвигаться Европой. Азиат опрокидывает стопку и заедает кислым лимоном. Дарит альфе широкую красивую улыбку своими пухлыми губами, а глаза делаются ещё уже. — Дай мне месяц, и я помогу тебе достаться к твой омеге.