Искусство бесполезного ниндзя

-История будет длинная и не самая приятная, - предупредил Шисуи, мельком взглянув на мальчишек, что навострили уши. От вопросов Итачи о его прошлом он всё время уклонялся, будто не хотел говорить или вспоминать. Единственное, что можно было сказать о тех годах, так это то, что они были не самыми приятными в его жизни, учитывая, что у Шисуи уже был Мангёко. Юному Детективу казалось, что его друг-брат не любил предаваться воспоминаниям, особенно, если они были болезненными. Он не подозревал, что на самом деле парню было противно от того себя, каким он когда-то был. Сломанный и отчаявшийся мальчишка, ненавидящий себя и весь мир. Разве такое прошлое должно было быть у великого Учиха Шисуи? Он не хотел, чтобы Итачи узнал, но всё же рассказал. Почему? Потому что это было важно? Или потому что это стало не важно? Шисуи, наверняка, хотел, чтобы они оба извлекли из этой истории урок. Отпрыск Фугаку сделал вывод, что Шаринган приносит только несчастье. Что решил для себя Юкимура, Итачи не узнал даже через десять лет. -Мы никуда не спешим, - напомнил Шинпачи, убирая челку с глаз. -Можешь не рассказывать всё, только самое главное. Парень покачал головой, принимая заботу своего названного братишки. -Нужно рассказать всё, иначе вы не поймёте. Просто не сможете понять, что сделал для меня Такахаси Ёшино, брат сами-знаете-кого. Последовала короткая пауза, будто бы он решал, с какого конца начать. Нередко от вступления зависело дальнейшее восприятие истории. Шисуи хотел, чтобы ребята окунулись в прошлое вместе с ним (оно было похоже на грязный омут, от которого сильно смердело). Он вспомнил родителей, то, что осталось от них в его голове, и решил, что все началось с его родителей. В конце концов, всё всегда начинается с родителей. -Мой отец любил шутить, он был тем ещё юмористом. Некоторые из его шуточек я помню до сих пор. Хотите одну? Что это - голубое, желтое и лежит на дне пруда? - И, не дожидаясь ответа, Учиха продолжил сам: - Ребенок с продырявленным надувным кругом. Никто из мальчишек даже не улыбнулся. . . . Этот Учиха в своей жизни не сделал ничего, чтобы его имя появилось в учебниках истории. Зато он смог принести в этот мир кое-что более полезное, чем его шуточки про дохлых младенцев - своего первенца Шисуи. Не сказать, чтобы он обрадовался появлению сына, но со стороны всем казалось, что новоиспечённая чета счастлива. Отец Шисуи был, несомненно, привлекательным, но не столько из-за внешности, сколько из-за своего чувства юмора харизмы, бархатного голоса и очаровательной улыбки, на которую велись все соседки в его районе. Слово здесь, слово там - и вот, он уже их любимчик. Он всегда знал, что сказать, пил не больше одной кружки пива в день, следил за своим внешним видом и был высококлассным шиноби Полиции Листа. Это была одна часть его личности. Вторую знала его жена. Настоящая красавица до свадьбы. После на ней почему-то начали появляться синяки и гематомы, а глаза стали постоянно припухшими, будто она не переставала плакать. Юная девушка была сиротой и просить помощи ей было не от кого (если ей вообще нужна была помощь). Да и кто бы поверил, что такой милый мужчина, как её муж, может поднять на кого-нибудь руку? (Никто никогда не вспоминал о том, как яростно, порой, этот милый мужчина и шутник избивает плохих парней). К тому же, бедняжке некуда было идти, а после она обнаружила, что забеременела от тирана любимого мужа. Мама была слабой и глупой в глазах окружающих людей. Она не смогла развить свой контроль над чакрой и бросила ремесло шиноби, практически не начав его. Кроме как красоты у неё не было ни одного таланта (ну, ещё она умела невообразимо злить своего мужа). Зато, почти всегда в побоях, у неё активировался Шаринган независимо от её воли. Шисуи мужчина любил больше, чем свою жену. В одной руке он мог носить своего сынулю, а другой таскать за волосы его мать. Но чаще всего он кричал на женщину, чтобы она заткнула ребёнка. Вскоре малыш привык к постоянным ссорам своих родителей, а после того, как научился ходить, стал предпочитать двор своей комнате. У него были игрушки, но они не интересовали мальчика. Куда больше он увлекался арсеналом отца, который, забыв о матери (а иногда не стерев её крови со своих кулаков), садился рядом с Шисуи и учил его искусству убийства. Это ужасно. Иметь тёплые воспоминания о человеке, который мучал твою мать почти что каждый вечер. Но ещё более ужасно - любить его. А самое страшное - ненавидеть из-за него женщину, которая тебя родила и любила больше своей жизни. -Мам, почему ты не перестаёшь злить папу? Шисуи ненавидел себя за эти слова до сих пор. Он прекрасно помнил то утро, когда сидел за столом и смотрел, как она готовила. На кухне они недавно повесили новые занавески, жёлтые с белыми камелиями, сквозь которые струился приятный солнечный свет. Даже юношей он помнил, что видел каждую пылинку, плавающую в воздухе. Помнил, как затих звук ножа, стучащего о нарезную доску. Помнил, как она, его когда-то красивая и молодая мама, обернулась через плечо с этой выдавленной сквозь слёзы улыбкой и сказала: -Как скажешь, сынок. Вечер Шисуи тоже хорошо запомнил. Всё-таки последние семейные вечера всегда запоминаются. Отец пришёл домой после того, как очередной раз столкнулся с мародёрами (чем дольше шла Вторая Мировая, тем меньше ресурсов оставалась у деревни, и тем больше беспорядков это вызывало). Он был раздражён больше, чем обычно, бомбило его примерно так же, как Хиросиму и Нагасаки. И когда он вошёл домой, крутя налитыми кровью глазами, его жена поняла, что сегодня ей достанется сильнее, чем обычно. Увидев её, мужчина побагровел и, кажется, лишился рассудка. -Идём сюда, шваль! - Закричал он, брызгая слюной по комнате. В один прыжок офицер Полиции оказался рядом с ней и отвесил несчастной женщине сильную оплеуху. Она дёрнулась и покачнулась, но успела опереться руками о стол, из её носа тут же брызнула кровь, прочертившая красную дорожку от ноздри до подбородка. На мужа она посмотрела испуганными глазами давно забитой жертвы. -Не надо. Пожалуйста, не надо. Мама молила его тихо, со страхом, как будто один её голос мог привести этого человека (похожего на животное) в бешенство. Её глаза скользнули по лицу мужчины, который был глух ко всем её просьбам, и остановились на Шисуи. На пятилетнем сыне, стоящем посреди гостиной, через которую пролетел его отец. Или тот, кого он считал отцом. -Твой сын, - говорить наш её отучили, ещё когда ребёнок был грудным, - твой сын смотрит. Не делай этого… Она позвала его по имени, за что получила ещё один удар, опрокинувшийся её на пол. Мама не видела, но чувствовала взгляд мальчика, который с потаённым ужасом наблюдал, как её избивает собственный муж. Сегодня не как обычно. Шисуи это тоже знал, а потому не ушёл во двор, но остался стоять на своём месте и смотреть. Потому что он должен был увидеть это. Того требовали его глаза. Того требовала кровь Учиха. И его жестокая судьба, любящая издеваться над всеми, кто был в её власти. -Заткнись!! Заткнись сейчас же! Я не хочу слышать твой мерзкий голос! Ты не имеешь права называть меня по имени! Мистер Учиха схватил миссис Учиха за волосы, приложил её лицом об стол и с разжёгшимся любопытством посмотрел на неё. Насколько отвратительна ты сегодня, дорогая? То, что он увидел, ему не понравилось. -Не смей смотреть на меня своими паршивыми глазами!! Это всё из-за них! Во всём виноват этот проклятый Шаринган!! Мать Шисуи не умела пользоваться чакрой - это знали все. Но как и у всех Учиха, у неё был врожденный кеккей-генкай, эволюционировавший прямо пропорционально её негативным эмоциям. К несчастью, в её жизни их было предостаточно, чтобы на кровавой радужке крутились три томое. Её Шаринган активировался без её желания. Она ненавидела его не меньше, чем её муж, но узнай он об этом, это вряд ли бы что-то изменило. Мужчина сходил с ума, стоило ему только увидеть эти красные глаза на лице своей жены. Чтение движений противника иногда помогало ей избежать фатальных ударов, но, чаще всего, женщина проигрывала ему практически сразу, не имея никаких навыков самозащиты. -Ты, дрянь, с самого начала лгала всем! Я выбрал тебя, потому что поверил, что у тебя его нет!! Но ты обманула меня, паскуда! Шисуи смотрел на то, как его мать снова упала, её швырнули на пол как собачонку, но ей удалось приземлиться на четвереньки. Зубы у неё были красными от крови, на щеке уже начал наливаться новый синяк, а глаза стали такими же мутными, как старое стекло. Вряд ли она слышала хоть слово, произнесённое её мужем. А он стоял над ней и продолжал во всю глотку жаловаться на свою никчёмную жизнь. -Ты, дрянная сука, ждала, когда я женюсь на тебе, чтобы превратить мою жизнь в ад!! Ты, наверное, наслаждалась, когда показала мне их в первый раз! Ты претворялась, что любишь меня! Каждое твоё слово было ложью! И каждая твоя улыбка - мастерской иллюзией, которую ты применяла на мне! Но больше этого не повторится!! Он развернулся и начал быстро что-то искать, что-то, от чего могла зависеть его жизнь. Себе под нос он продолжал бормотать, кажется: -Я знаю, что теперь нужно делать… или: -Больше у тебя не будет надо мной власти. и ещё типа: -Где же это? Он должен был быть где-то здесь. Он избавит нас с Шисуи от этого проклятья, нависшего над нашей семьёй. Всё из-за неё. Мы несчастны из-за неё. Наконец, он открыл ещё один ящик, ему на глаза попался нож, и его глаза просияли. Нож был особенным, когда-то им пользовались в бесконечной войне между Учиха и Сенджу, а не в быту для разделки рыбы, и название у него было совсем другое - танто. Его подарил дед и сказал, что это семейная реликвия, спасавшая многих Учиха из их побочной ветви. Сегодня она спасёт его и Шисуи. -Вот он, - мужчина схватился за танто, как за последнюю надежду, и повернулся к жене, выползающей из кухни, - Куда ты собралась?! -Шисуи. Сын не подошёл к ней. Не взял её за протянутую к нему руку. Даже не откликнулся. Он боялся гнева своего отца. Я не хочу, чтобы он бил меня из-за тебя, мама. За этот страх он корил себя много лет, так и не сумев простить. -Не ТРОГАЙ его!! Не смей прикасаться к моему сыну!!! Лев набрасываться на свою добычу со скоростью 80 км/ч, наваливаясь тушей около 200 кг на тело паникующей жертвы. Отец Шисуи был похож на льва: он в прыжке повалил женщину на пол и обездвижил её. Мальчик успел увидеть, как шевелятся её губы - она сказала: «Прости», а затем отец перевернул её к себе лицом и схватил одной рукой за шею. Прости, Шисуи. Кажется, у меня не получается жить с ним счастливо. -Пора избавиться от него!! Она закричала. Любой бы закричал, если бы ему вырезали глаза. А его отец упивался этой агонией, как настоящий демон, похожий на того, что через семь лет уничтожил половину Конохи и убил его лучшего друга. Но даже Кьюби не смог бы быть хоть на толику таким же безумным, каким был его отец в тот вечер. Истошные вопли матери преследовали Шисуи по ночам несколько лет. Закончив с ней, мужчина посмотрел на него с облегчённой улыбкой, будто только что не ослепил свою жену, а, ну, скажем, поклеил новые обои в доме. Каково же было его удивление, когда он увидел у своего сына тот самый Шаринган, от которого пытался избавиться всю жизнь. Улыбка его быстро превратилась в гримасу отчаяния. Отец не спеша поднял нож и ласково позвал своё чадо, как любой любящий отец зовёт своего первенца, чтобы показать ему технику Огненного Шара: -Шисуи, сынок, подойди к папе. Его сил хватило лишь на то, чтобы покачал головой и не описаться. Тогда-то Шисуи и почувствовал на себе весь гнев, который раз за разом обрушивался на его мать на протяжении нескольких лет. До него дошло, что его отец был слегка не в себе и причина их несчастной семьи вовсе не в непокорной матери, а рехнувшимся от Шарингана мужчине. -Грязный паршивец!! Весь в свою шлюху-мать пошёл!! -Ото-сан? -Я ненавижу их!! Я ненавижу эти дьявольские глаза!! Иди сюда! Мои страдания не закончатся, пока я окончательно не избавлюсь от них! И Шисуи побежал. Потому что маме было больно, и ему не хотелось знать, как именно больно. Он выбежал из дома во двор, за спиной он слышал крики отца и его тяжёлые шаги. За ними наблюдала лишь одинокая полная луна своим кривым старческим глазом. Мальчик споткнулся и догадался, что это конец: от сумасшедшего отца ему теперь не сбежать. Мужчина схватил его за волосы, и Шисуи почувствовал его отвратительный запах - пот, смешанный с кровью его матери. Его почти что стошнило. -Теперь ты, сынок! Ты будешь счастливее без них!! Будет больно, но эта боль ничто по сравнению с тем, что тебя ожидает! Я освобожу тебя! Ты скажешь мне спасибо, вот… Он не договорил, потому что кто-то перерезал ему горло. Кровь залила форму мужчины и запачкала самого Шисуи. В свои последние мгновения жизни его отец так и не понял, что произошло. Он умер быстро и, возможно, почти безболезненно. Мальчик поднял голову и увидел своего дядю, который только что прикончил своего брата. Да у них чудная семейка. -Прости, Шисуи. Я должен был прийти раньше. Они с отцом были похожи, только дядя был покрупнее, а волосы у него были совсем короткими. Ну, и ещё он вроде бы был адекватным. Это было важно. Дядя лишил его отца жизни, зато спас его. Иронично, что отец тоже считал, что спасает своего ребёнка и, возможно, это было правдой. Потому что потом Шисуи будет жалеть, что его глаза так и не забрали в этот вечер. Живой мужчина отбросил мёртвого с мальчика и присел перел ним на колени. -Ты в порядке? Он ничего тебе не сделал? Я всегда знал, что с аники что-то не так, но не обращал на это внимания. В конце концов, он же мой старший брат. Ты же понимаешь? Он с надеждой посмотрел на пятилетнего ребёнка, как будто тот смог бы простить ему его бездействие и долгие побои своей матери, у которой не было ни одного защитника. Вряд ли дядю Шисуи вообще волновало тогда состояние своего племянника, по крайней мере, больше, чем своё собственное. Единственное, что он хотел тогда, так это скинуть балласт вины со своей совести и оправдаться. -Там, - мальчик указал на свой дом, который стал чужим за один вечер, - мама. -Что? Его всё-таки стошнило, а потом Шисуи разрыдался. . . . Его мама лежала в доме дяди Шисуи возле раскрытых сёдзи. Во дворе цвели красные камелии, похожие на алую зарю. В свете утренних лучей солнца роса на закрытых бутонах блестела, как драгоценные камни. Это было прекрасно, но женщина уже не сможет увидеть ни красоту мира, ни своё обезображенное лицо. На её глазах навсегда затянулась плотная повязка слепца. Шисуи спал рядом с ней. Впервые он любил свою мать больше, чем отца. Измученный ребёнок просыпался от собственных криков несколько раз за ночь, он плакал, положив голову на её живот, и засыпал, когда сил на слёзы уже не оставалось. Его прежняя жизнь и его семья были разрушены окончательно, если семья вообще когда-либо существовала. Мальчик не знал, что этой ночью делал его дядя. Возможно, разговаривал с Полицией, с Фугаку-саном, а может, сжигал их дом вместе с телом своего брата, чтобы от него не осталось ничего, кроме пепла. Позже в протоколах Учиха зафиксируют пожар, как ещё одно проявление мародёрства, но нигде так и не будет указано, почему жена уважаемого офицера Полиции лишилась глаз. Женщина проснулась первой. Впервые она не смогла открыть глаза, потому что их не было. Но, кажется, её это не волновало (если её вообще теперь могло что-то волновать), она села и прислушалась к пению птиц, устроивших гнездо под крышей дома или на соседнем дереве. Сын, устроившийся на ней, тоже поднялся, зевнул и сонно посмотрел на маму. -Охаё, ока-сан. Она никак не отреагировала. Даже не заметила, что кто-то взял её за руку, поцеловал в уголок губ и обнял. Теперь для неё существовали лишь звуки природы, а человеческая речь стала чужда её слуху. -Ока-сан? Шисуи внимательно посмотрел на её лицо, стараясь найти в нём намёк хоть на какую-то эмоцию, но не заметил ничего хотя бы отдалённо похожего на ясный ум. Страх змеёй шевельнулся в нём, и мальчик позвал её ещё раз. Что-то подсказывало ему, что мама уже не отзовётся никогда. Дядя подтвердил его догадки. -Это бесполезно, Шисуи. Он вошёл бесшумно, как и подобает ниндзя. От этого у него появлялись мурашки на коже. Мужчина был адекватным - и это главное - но было в нём что-то не так, как и в его аники. Кто сможет с хладнокровием перерезать горло своего брата, даже если тот - психопат, пытающийся ослепить собственного ребёнка? Но для Шисуи дядя стал героем и, что самое главное, примером для подражания. -Ока-сан заболела, - он не смог подобрать лучшего слова, чтобы объяснить ребёнку, что случилось с его матерью на самом деле, - Вряд ли она вообще сможет узнать тебя или произнести хоть слово. -Ей больно? Шисуи потянулся ладонью к её повязке и аккуратно её погладил. Женщина продолжила сидеть, прислушиваясь к заливистым голосам птенцов. -Не знаю. Единственное, что мы можем для неё сделать, так это быть рядом и заботится о ней. Ты готов взять на себя эту ответственность, мой мальчик? Ты готов обучаться искусству шиноби и служить своей Родине, как один из Полиции Конохи? Готов ли ты повзрослеть и жить здесь со мной? Его племянник повернулся к нему и кивнул со всей серьезностью. Больше он не помнил, чтобы он играл с другими детьми на улице или ел вагаси, сидя на широких плечах отца. Здесь его детство закончилось жирной красной точкой и начался его долгий путь ниндзя, который принёс ему немало страданий. -Я буду защищать и обеспечивать вас. Ни ты, ни твоя мама не будете ни в чём нуждаться. Я люблю вас не меньше, чем аники. Ты мне веришь, Шисуи? Мужчина положил большие ладони на его острые плечи и посмотрел в чёрные больше глаза, в тайне страшась услышать: "Ты убил моего отца". Но для мальчика он раз и навсегда стал отцом, которого хочет иметь каждый сын. Он не мог даже плохо подумать о своё дяде, как не мог думать о своём отце. -Я научу тебя, - улыбнулся старший лейтенант Полиции Конохи, - научу быть первоклассным шиноби. Ты будешь особенным, Шисуи. Вот увидишь, вся деревня запомнит твоё имя - я тебе это обещаю. -А маму мы вылечим? На это у Учиха не нашлось ответа. . . . Зато позже нашёлся человек, который мог его дать. Шинпачи Рейден, бывший настоятель Храма Огня. Он был слегка чудковат, но дядя Шисуи решил, что после всех медиков Конохи, что только качали головами при виде ослеплённой женщины, хуже точно не будет. И он оказался прав. Когда мальчик увидел его, то почувствовал что-то необычное. Что именно, он так и не смог описать. Словно тёплая волна воздуха прошла сквозь него и согрела изнутри. Сразу стало так хорошо, что захотелось улыбнуться всему миру вокруг. Если Шинпачи-сан ощущал это каждый день, то было не удивительно, почему он был таким жизнерадостным, когда вокруг него война забирала жизни одних и ломала будущее других. -Хаюшки, - Рейден улыбнулся ему, а затем присел возле его матери. Она не чувствовала голода, но ела, когда сын кормил её, не чувствовала нужды, но покорно шла за мальчиком в туалет с утра, не нуждалась в свежем воздухе, но с удовольствием (как казалось Шисуи) сидела на веранде. Мама не говорила, что ей холодно, но всегда куталась в плед, которым укрывали её плечи по вечерам. Ей не было больно, если у неё шла кровь. И она никак не реагировала ни на крики, ни на ласковые слова. Корда Шисуи начал всё это рассказывать, мужчина остановил его рукой. Он не врач, ему не нужны симптомы, чтобы поставить диагноз и выписать лекарство. Шинпачи-сан понимает всё лучше, когда видит сам. Мужчина в кимоно коснулся её руки, и мальчик увидел, как она впервые улыбнулась за последние месяцы. Она даже повернулась в сторону Рейдена. -Я знаю, это прекрасно, - ответил он. - Но видеть их ещё прекраснее. Хочешь, я покажу тебе? Ока-сан кивнула, продолжая улыбаться. Чудаковатый монах, который смог добиться от его матери хоть какой-либо реакции, положил ладонь ей на лоб, прикрыл глаза и… Ничего не произошло. Ну, Шисуи не заметил ничего, что изменилось бы. А вот его мать начала плакать спустя пару мгновений. -Что Вы с ней сделали?! - Мальчик вскочил на ноги и оттолкнул его руку от лица женщины, - Что Вы сделали с моей ока-сан?! На этот раз он готов был драться за свою мать. Шисуи больше никогда не будет просто стоять и смотреть, как его близкие страдают. Он не совершит одну и ту же ошибку дважды. И сделает всё, чтобы его мама улыбалась. -Ничего, - мягко ответил Рейден. - Просто показал ей мир, который она начала слышать. Боевой запал разом исчез, когда Шинпачи-сан посмотрел на него. Хоть он и был одним из ниндзя-монахов, но не был ни капельки похож на ниндзя. Если честно, то нельзя было даже сказать, что мужчина вообще хоть кому-то мог причинить боль. Во взгляде его было нечто особенное, как будто он понимал больше, чем другие, и в то же время не понимал ничего человеческого. И от этого его хотелось пожалеть. -Нани? -Твоя мама не больна, Шисуи-кун. Всё, что в ней изменилось - это восприятие. Обычно люди не могут почувствовать духовную составляющую нашей жизни, потому что больше принадлежат к физической, но бывают случаи, такие, как с твоей мамой, когда это становится возможным для них. -И что это значит? Мальчик нахмурился. Рейден сделал неопределённый жест рукой, который мог означать, что угодно. -Это значит, что они перешли на новый уровень. -Она забыла обо мне, да? - Плечи его поникли, как будто под тяжестью груза. Если бы монах мог, он бы посочувствовал Шисуи, лишившимся сразу обоих родителей. Маленький Учиха был не готов к взрослой жизни, где каждый отвечает сам за себя, а, между тем, его дядя не особо заботился о его моральном состоянии. А беспокоиться стоило бы, не каждый же день на глазах ребёнка творится безумие, похлеще, чем на Второй Мировой. -Нет, где-то на подсознании она помнит тебя, но сейчас она находится там, где родственные связи ничего не значат. Твоя мама будто увидела Ками-сама и теперь следует за ним. -Откуда Вы знаете? Мальчик посмотрел на него и, кажется, понял, что с Рейденом было не так. Он был как отец, только повернут не на Шарингане, а на чём-то другом, что, наверняка, приносило ему такую же боль. Но, в отличие от отца, Шинпачи-сан не злился и не боялся, а принял то, что было частью его, и продолжал жить, даже будучи не понятым окружающими. Это было достойно уважение, если бы не было так грустно. -Я живу в этом мире, Шисуи-кун. Для простых людей, впервые узнавших о его существовании, не хватает сил вернуться к обычной жизни. Там слишком хорошо. -Она навсегда останется такой? -Возможно, - Рейден пожал плечами, - но так же возможно, что завтра она станет самой собой. -Вы не можете ничего сделать, Шинпачи-сан? Помочь ей вернуться? "Я скучаю по ней. Очень". -Я не могу заставить её насильно. Твоя мама сама должна принять решение покинуть тот мир и вновь жить в этом. Не расстраивайся, сейчас ей намного лучше, чем любому из нас, так что тебе не о чем волноваться. Она счастлива. Пожалуй, это было единственное, что Шисуи хотел услышать от него. Спустя долгие годы жизни с тираном-мужем его мать наконец-то обрела мир и покой, хотя и не рядом с ним. Прискорбно, но, в целом, новость не такая уж и плохая. Смогла бы она сейчас так плакать от счастья, помня весь тот ужас, что пережила? Едва ли. Провожая мужчину, мальчик поинтересовался, есть ли у него семья, дети. -Есть женщина, которую я люблю. Но дети? Боюсь, у меня слишком плохие гены, чтобы передавать их по наследству. И он рассмеялся, но как-то невесело. Больше Шисуи его не видел. . . . Большую часть времени юный Учиха (юное дарование, как любил говорить его дядя, когда хвастался пробуждённым Шаринганом своего племянника) проводил в тренировках. Дядя, который стал его опекуном, помогал Шисуи изредка, когда выдавалась свободная минутка. Мужчина верил, что мальчик справится со всем сам. И он справлялся. У него удачно получалось копировать техники. А сюрикены стали для него простой игрой, в которую он мог играть один с закрытыми глазами. По утрам он вставал до зари и начинал свою разминку перед завтраком. Затем пол часа у плиты, разбудить маму и вместе поесть, оставив её на веранде (в знойные дни лета сын включал рядом вентилятор, а ближе к зиме укрывал тёплым пледом и приносил горячий чай каждый час). Шисуи старался не выпускать мать из виду, но тренироваться во дворе ему не позволяла местность, и он уходил в лес, оставив тренировочные площадки Учиха для более старших и более заносчивых членов клана. Соседки из сочувствия часто готовили для него и передавали персики или мандарины для мамы, чтобы она скорее поправилась. Друзей у него так и не появилось, благодаря его популярности среди клана (пробудить Шаринган в пять лет! Неслыханно! Такие гении рождаются раз в столетие!). И у Шисуи оставались только обучающие свитки его дяди, который видел в нём будущее всех Учиха. Жизнь шла своим чередом. Не прошло и пол года с тех пор, как похоронили его отца, и война закончилась. Все наконец-то смогли спокойно спать по ночам, не боясь быть убитым. Коноха смогла снять статус военного положения и вернуть своих уцелевших шиноби домой. Радость граничила с горем. Маленькому Учиха хорошо запомнилась эта атмосфера послевоенной философии, когда голодные беженцы хватали его за ноги на улицах и спрашивали: -Ради чего они сражались? Вероятно, и новый Хокаге, сменивший погибшего Сенджу Тобираму, не знал ответа. Многие по вине шиноби лишились дома, семей и своей цели в жизни, но разве хоть кого-нибудь из ниндзя это волновало? Иногда Шисуи казалось, что его ненавидят, шепча вслед: "Будущий убийца". И тогда возникал вопрос: а правильный ли он выбрал путь? -Не отвлекайся! На спаррингах дядя никогда не сдерживался, и расслабляться никогда не получалось. Иначе можно было заработать травму. Лейтенант считал, что это закаляет дух его племянника, стимулирует его к большему усердию и формирует из него настоящего мужчину. Он не видел разницы между воспитанием и тренировками. И вместо того, чтобы объяснить, для чего им нужно сражаться, он объяснял, как им нужно сражаться. Ответы Шисуи приходилось искать самому. Подросший мальчишка, с каждым годом всё больше и больше похожий на своего деда, пропустил пару ударов и не смог контратаковать, не заметив ни единого слабого места в атаке своего противника. Дядя легко сбил его с ног и бросил в него сюрикены. Будущий друг гениального Итачи успел перехватить тот, что летел ему в лицо, и перекатился в сторону. У горла он почувствовал холод куная, совсем как его отец когда-то. -Ты снова проиграл. Сегодня ты меня разочаровываешь, Шисуи. Мужчина убрал оружие и помог мальчишке встать. -Что с тобой случилось? На тебя не похоже летать в облаках. Неужели увидел красивую девчонку и влюбился? -Мне кажется, это мой предел, - ответил он без лишних вступлений. - Сколько бы я не тренировался, мой Шаринган не видит большего. На его удивление, дядя раскатисто рассмеялся, хотя мальчишка не рассказал ни одной шутки про дохлых младенцев. Смеялся он над девятилетним мальчишкой, который изо всех сил старался подражать взрослым. Тебе лишь девять, малой, весь твой потенциал ещё впереди. Говоря, что достиг потолка своей силы, ты лишь хвастаешься своей самоуверенностью. -А я считал, что только Хьюга заносчивые. Никогда бы не подумал, что у тебя, Шисуи, может быть настолько завышена самооценка. Мне казалось, что ты скромный мальчик и умеешь рационально оценивать свои силы. Юное дарование смутилось. Он не думал, что его сочтут выскочкой, и, тем более, не думал хвастаться своими успехами. Для Шисуи это казалось настоящей проблемой, а не поводом, чтобы гордиться. -Прости, дядя. -Дурак! - Он нацелился на племянника пальцем, - Конечно, ты не сможешь развиваться быстрее, чем развивается твоё тело. Против природы даже ты бессилен, Шисуи. Продолжай оттачивать свои умения и запомни одно - никогда нельзя остановиться в своём развитии. Дядя поворошил его чёрные лохматые волосы. -А насчёт Шарингана я сам виноват, что не сказал тебе раньше. Возможно, я подумал, что ты догадаешься самостоятельно. Сила кёккей-генкая Учиха не зависит от силы нашего тела, но от силы духа. Наша кровь награждает нас за испытания, которые мы проходим. Наши глаза сделали нам репутацию, но я верю, что мощь нашего клана строится не только на Шарингане. В таком случае, без него мы бы не представляли из себя что-то особенное. Но мы Учиха, Шисуи. А это что-то значит. Дядя гордился своим кланом как никто другой. Ради него лейтенант отдал бы и жизнь, если бы потребовалось. Он верил, что Учиха - особенные, как тот-чьё-имя-нельзя-называть Учиха Мадара верил, что спасёт этот мир, благодаря доисторической табличке. Чувство собственной исключительности переполняло его, когда он носил красно-белый веер на своей спине. Шисуи не понимал его. Раз они живут в Конохе, где полно разных кланов, то есть ли смысл позиционировать себя как Учиха, если все вы носите одинаковый протектор Листа? В этом отношении он придерживался стороны Сенджу, их заклятых врагов в прошлом: держаться не обособленно, а раствориться среди жителей деревни, стать частью деревни. -А знаешь что? - Внезапно спросил дядя. - Давай мы вместе с тобой сходим на миссию. Ты же теперь чунин. Это было роковой ошибкой. . . . Никто не знает, насколько могут быть злы обычные люди, потерявшие всё из-за войны шиноби. И никто не знает, как сильна может быть человеческая ненависть, толкающая людей на отчаянные поступки. А ещё никто не знает, на что готов пойти человек ради своей мести. Шисуи понял, что те, кто ослеплён яростью, больше похожи на безумцев. А так же понял, что безумие заразно. -Ничего не понимаю. В свитке указана эта деревня, но, кажется, тут лет пять уже никто не живёт. Дядя огляделся и озадаченно почесал подбородок. Вымершее поселение встретило их тишиной и одиночеством. На них глядели разве что вороны и закалочные окна, многие из которых оказались разбиты. На домах уже поросли невысокие худощавые деревья, обнажившие свои сухие ветки. Прилегающие к деревушке поля, некогда плодоносные и вскармливающие белый рис, теперь были наполнены только мутной застоявшейся водой, над которой смертельным облаком царил гнус. Главная дорога, на которой стояли шиноби, представляла собой размазанную грязь, где застряла пустая телега какого-то бедолаги. Шисуи осмотрелся ещё раз и нашёл кое-где сюрикены, впившиеся в почерневшее дерево, ямы, оставшиеся после внушительных дзюцу и кунаи, воткнутые в землю, как флаги завоевателей. Он увидел отпечаток чьей-то обуви на влажной земле, и по спине у него проскользнул червяк, размером, наверное, с ладонь. -Мне здесь не нравится. -Выглядит, и правда, скверно, - произнёс мужчина, держа в зубах дымящуюся сигарету, - тут как будто сама смерть прошла. Но не за призраками же мы сюда пришли, верно? Идём, пройдёмся. Они двинулись вперёд, по хлюпающей вязкой дороге. Звуки их шагов казались чужими в этом безмолвном месте. Вороны с интересом следили за чужаками и, наверное, гадали, кто из них станет ужином, а кто - завтраком на следующий день. Атмосфера в деревне была, мягко говоря, негостеприимная. Шисуи решил, что они либо опоздали, либо здешние жители (если они были) действительно умели оказывать "радушный приём". -В чём состоит наша миссия? -Из доклада моего подчинённого я узнал, что здесь скрываются повстанцы. -Повстанцы? -Просто кучка обычных людей, недовольных политикой, которую навязывают шиноби всему миру. Они вообще не любят шиноби, предпочитая винить их во всех несчастьях. В большинстве случаев, это те, кто лишились дома или семьи во время войны. Всякий сброд, одним словом. В послевоенное время они были особо буйными, а вот сейчас уже редко можно встретить кого-то. Между тем, Хокаге и Фугаку-сан считают их непосредственной угрозой, из-за них чуть не разожглась гражданская три года назад. Тогда страна стояла на грани после изматывающей десятилетней войны: голод, разруха, высокая смертность, эпидемии. Родители бросали своих детей в лесах, лишь бы выжить самим. Ужасное зрелище. И на заре этого кошмара начали появляться бунтующие против шиноби. К ним присоединилось много крестьян и ремесленников, и они начали нападать на нас. Я слышал, что готовился штурм Конохи, но до этого не дошло. -Зачем мы здесь? У мальчишки возникло плохое предчувствие. Неспроста дядя выбрал именно это задание. Он как будто хотел что-то показать Шисуи. Преподать ему ещё один урок, возможно, самый главный из всех. Пора взрослеть, котёночек. -Разве непонятно? - Ему ответил вовсе не дядя, а какой-то мужик в обносках и с катаной на поясе. - Конечно же, чтобы перерезать нас, как это сделали три года назад. Коноха послала Учиха, чтобы покончить с теми, кого она клялась защищать, потому что мы перестали быть неразумным скотом, слепо доверяющим шиноби. Ваш клан без раздумий поубивал всех, не щадя ни детей, ни женщин, а потом Лист пустил слух, будто бы восстание погасло само собой. Но никто не догадывался, что некоторые выжили. Нам пришлось скитаться по собственной стране, как изгоям, потому что власть принадлежала таким, как вы - тиранам и узурпаторам. Вы видите только путь убийств и насилия, даже детей вы с рождения учите убивать! Но, хуже всего, то, что никто не видит в этом ничего ненормального. Большинство людей считают ниндзя своими защитниками, покровителями, героями, которые по ночам режут детей! Вслед за обросшим, любящим вмешиваться в чужие разговоры мужчиной начали выходить такие же грязные и обездоленные люди. Шисуи почувствовал, как резко от них воняет землёй и чем-то кислым - такой запах бывает у человека, когда он не мылся несколько недель. Они выходили из своих "домов" и убежищ, образовывая вокруг двух Учиха кольцо. Племянник взглянул на дядю, но тот был расслаблен и полностью уверен в том, что даже сто грязных крестьян не смогут справиться с одним шиноби. Когда нищий мужчина закончил рассказывать свою душераздирающую историю, по толпе начали разноситься осуждающие вопли, которые нельзя было назвать человеческими. Из-за этих криков мальчишке казалось, что мятежников тут раза в три больше, чем было на самом деле. -Ублюдки! Вы убили мою дочь! Ей же было всего четыре!! -Верните моего мужа, сукины дети!! -Из-за вас погибли мои родители, они были ни в чём не виноваты!! -Они просто хотели мира!! -Мы выжили, - усмехнулся их лидер, глядя на дядю, - и мы сделаем то, что не успели наши родные: уничтожим Коноху. Но сначала - ваша очередь. -Ты всерьёз думаешь, что хоть кто-то из них сможет противостоять Учиха? Он очаровательно улыбнулся оставшимися тёмными зубами. -Это будут твои последние слова. Шисуи приготовился, но, наверное, недостаточно, потому что в первые же минуты боя он уже лежал вниз лицом, а кто-то скручивал руки у него на спине и шептал на ухо о ком-то, кто научил их. Кто открыл в них чакру и сделал их подобными шиноби, но только лучше, потому что у них была благая цель. Учиха растерялись, переоценили свои возможности и, конечно же, даже не видели врага, считая его простой мошкой, как гнус, который можно легко раздавать. Мальчишке удалось отбить пару атак, увернуться от нескольких ударов и надрать зад какому-то пацану его возраста, что тоже полез в месиво. Он даже не успел активировать Шаринган и сложить хотя бы одну печать для дзюцу, так как чья-то техника опрокинула его на землю раньше, а потом Шисуи утонул в толпе немытых тел. Когда он снова смог вдохнуть чистого прохладного воздуха, его уже поставили на ноги. Перед собой мальчишка увидел настоящего шиноби на поле боя. Но, в конце концов, дядя тоже не смог справиться, даже с Шаринганом и многолетним опытом. Худую, верещащую во всё горло женщину он схватил за руку, перебросил через себя и без всякого милосердия сломал ей шейные позвонки одним ударом ноги. Её предсмертный крик потонул в боевом кличе её товарищей. -Суитон…! Быстро сложить руки в печать. -Катон: Гокакью но Дзюцу! Парень даже не успел сказать название своей техники, как его обуяло необузданное пламя, которое шиноби буквально выплюнул изо рта. Он упал в грязь, обожжённый с головы до ног, и от него к небу поднялась струя дыма. Мужчина сломал руку одному из них, перекатился через его спину и прикрылся его телом, как щитом, от сюрикенов. Юная впечатлительная особа закричала, сыпля извинения, которые уже не могли помочь её напарнику, она не заметила у себя под ногами куная с печатью, а через пару секунд земля у неё под ней взорвалась. Учиха использовал дымовую бомбу и убил ещё двоих, может, троих, но было уже поздно: его ноги поглотила земля благодаря одной из техник дотона, а затем в его бёдра впились отравленные иглы. Дядя застонал, но продолжил стоять. Где-то с хлопком исчез его клон, а сзади какая-то девчонка чуть старше Шисуи загнала один из кинжалов в его поясницу. -За моих родителей!! Затем леска обвила его руки и до крови стянула все пальцы, оттопырив их так, чтобы лейтенант не смог сложить ни одной печати. Сражение прекратилось так же внезапно, как началось. Шисуи приволокли поближе, чтобы он смог посмотреть на дядю из первых рядов. Рядом с ним стояла толпа, похожая на львиный прайд и глядевшая на пойманного ниндзя, как на добычу. В их глазах застыла жажда крови. К мужчине вышел их лидер, всё так же очаровательно улыбаясь. "Ну, как тебе это нравится? " - говорила его улыбка. Он подошёл к шиноби, обошёл его вокруг, оценивая работу своих друзей, и с издёвкой спросил лишь: -Что скажешь на прощание своему сыну? -Пошёл в жопу, ты, грязный… -Как скажешь. Шисуи не заметил, как двигалась рука мужчины, зато заметил, как голова его дяди падает к его ногам. Из шеи полилась река крови, тут же залившая форму Полиции Конохи. Тело бросили на землю, и раздался радостный возглас, от которого живого Учиха бросило в дрожь. -Справедливость восторжествовала!!! Он закричал вместе с ними, только не от ликования, а от ужаса. Обрадованные недошиноби выпустили мальчишку и вскинули руки вверх, благословляя Ками (а может, кого-то) за дарованную первую победу. Никто из них даже подумать не мог, что она окажется последней. "Убей их всех", - скомандовал чей-то голос у него в голове. Он одновременно был похож и на голос отца и на его собственный. Юный Учиха сложил печати, не замечая этого. Пока его разум пытался осознать, что сейчас произошло, его тело начало двигаться самостоятельно, ведомое лишь инстинктом выживания. -Катон: Гокакью но Дзюцу! Быстрым движением рук он достал сюрикены и ослепил первых двух, что стояли рядом. Кунаем Шисуи перерезал сухожилия на ногах у того, кто двинулся к нему, а через пару секунд воткнул его в чью-то грудь. Учиха действовал быстро и отточено, так же, как на тренировках, если не лучше. Он читал движения противников и с ходу продумывал свои движения. Какую-то женщину шиноби ударил ногой по лицу и сломал ей челюсть. Из-за спины мальчик-убийца вытащил танто, которым его отец ослепил его мать, и схлестнулся в поединке с мужчиной, обезглавившим его дядю. -Ты злишься? Ты ненавидишь нас? Но чем ты теперь отличаешься, убивая моих людей? Ты снова ничего не сделал, Шисуи. Просто стоял и смотрел. Стоял и СМОТРЕЛ. -Заткнись! Второй рукой Учиха вытащил кунай, отбил им катану, подкинул танто и, схватив его в воздухе, разрезал его лицо напополам. Точнее, попытался разрезать, так как противник, несмотря на свою жалкую внешность, дрался порядком лучше своих подчинённых. Ему удалось увернуться от атаки мальчишки и ранить его правую опорную руку. Он точно не мог знать, что Шисуи одинаково владеет правой и левой частью своего тела. Схватив нож, он припал к земле и сбил мечника с ног. Мужчине в последний момент повезло избежать смертельного удара в сердце. Они поднялись одновременно, Учиха нагнулся - и катана просвистела у него над спиной - взмахнул клинком, порезав чужую грудь, оттолкнулся от неё ногами, в кувырке сложил печати и выдул ещё один огненный шар, но на этот раз намного, намного больше. -Умри~!! Не оборачиваясь, мальчишка воткнул в глаз визжащей девчонке танто, выхватил у неё из руки кинжал (такой же, которым она ранила дядю), бросив его в какого-то чокнутого старика, спешащего к нему с мотыгой, и забрал своё оружие до того, как тело противницы упало на землю. За считанные секунды он увидел всех, и все увидели его. Что-то изменилось в воздухе, но никто этого не заметил, кроме Шисуи, у которого зачесались глаза изнутри. Он продолжил стоять на месте, не двигаясь. Сверху на него посыпался огненный дождь, и как только первая "капля" размером с кулак, упала на землю, маленький шиноби исчез, появившись сзади создателя техники и перерезав ему горло. Мужчина с удивлением и внутренним страхом наблюдал за тем, как умирают его подчинённые одним за другим. Кого-то поглотила собственная техника, кого-то убил собственный товарищ по неосторожности, кто-то оцепенел от ужаса и напоролся на клинок Учиха, а кто-то был склёван обезумевшими воронами заживо. Они дохли, как мухи. А их убийцей был какой-то девятилетний пацан, как будто вылезший из самого ада. Шисуи остановился напротив него и выставил перед собой танто. Взгляд у него был холодным, лишённым любых эмоций, на которые вообще способен человек, потерявший члена семьи. Мечник вздрогнул и отступил назад, потом опомнился и заставил себя поднять катану, приняв вызов. -Не знаю, как ты делаешь это, но меня тебе не одолеть. -Ты уже проиграл, - ответил ему мальчишка, вытаскивая свой клинок из его сердца. Мужчина удивлённо раскрыл глаза, закашлялся, выплюнув кровь, и непонимающе посмотрел на своего врага. В его лице читался предсмертный вопрос, тысяча вопросов, возможно, какое-то осознание всей его жизни, которая пробежала перед глазами в последние мгновения. Он выронил своё оружие и обессилено упал на мокрую землю. Вокруг него стояли живые (пока что) товарищи, говорящие сами с собой, как идиоты. Впрочем, почему как? Они все попали в гендзютсу какого-то сопляка и не заметили этого. Их разум был в его власти, как и их жизни. -Почему?... Почему бы тебе не поблагодарить меня? - Спросил он напоследок. -За что? -Ты стал сильнее, птенчик. Шисуи взглянул на своё отражение в лезвии танто. Оттуда на него бесстрастно смотрел настоящий Учиха с двумя томое. Ты стал сильнее. Но какой ценой? . . . По ночам его преследовали кошмары, где Шисуи приходилось каждый раз убивать всех заново. Днём мальчишка мучил себя за то, что не смог спасти дядю. Тренировки напоминали ему о кровавом Шарингане, питающимся его болью. А время, проведённое с матерью - о том, что его отец всё-таки был прав. Сын завидовал ей. Маме больше не обязательно страдать, ведь теперь у неё нет проклятых глаз Учиха, о которых мечтает каждый шиноби (разве что, кроме Хьюга). Мальчишка не видел в них ничего ценного. Забирали они намного больше, чем отдавали. И, если уж по несчастливой случайности, ты родился в клане Учиха, то придётся кормить свой Шаринган своим горем. Единственный, кто, наверное, был рад такому повороту событий - Фугаку-сан. Прошло чуть больше двух недель с того времени, как мальчишка выполнил задание и вернулся в деревню, тогда Отец клана позвал его к себе на ковёр. Мельком ему удалось увидеть Микото-сан с маленьким наследником, кажется, Итачи. Шисуи услышал его смех и дико позавидовал: у него уже никогда не будет таких родителей и не будет ничего, что заставит его хотя бы улыбнуться. Фугаку-сан на вид был грозным и строгим. Губы у него были сжаты в одну тонкую полоску, на лбу появилась глубокая морщина, а плечи его были напряжены. Юный Учиха посмотрел на него мёртвым взглядом, оставшись совершенно равнодушным ко всем мужчинам, собравшимся сегодня в доме главы. Он что-то говорил, но мальчишка не слушал, перематывая в памяти раз за разом тот момент, когда голова его дяди падает на землю. И разве могло быть в этой жизни что-то важнее этого? Даже если бы его обвинили в смерти родственника и посадили в тюрьму, как убийцу, ему бы не было до этого никакого дела. Между тем, Фугаку-сан закончил сочувственную речь, в которой он перечислил все реальные и выдуманные качества мёртвого лейтенанта, пообещав поставить мемориал Хорошему Солдату. И перешёл к той части, ради которой они, собственно, здесь и собрались. -Может быть, многие со мной не согласятся, так как ты ещё слишком юн и неопытен, но я считаю, что мой выбор правильный. В конце концов, не так давно дети твоего возраста бились насмерть и становились героями - все мы знаем эти истории. Но ты, Шисуи, не просто ребёнок, который стал взрослым, ты особенный, и мне не нужно перечислять все твои достоинства, чтобы кого-то в этом убедить. Что ж, ближе к делу: я хочу, чтобы ты стал на место своего дяди - лейтенантом Полиции Конохи и служил своему клану так же, как и он. -…нани? -…у тебя есть большой потенциал, который нужно развивать. Ты станешь примером, что даже такие юные таланты могут рассчитывать на поддержку своего клана. Твои способности пригодятся нам. Мы рассчитываем на тебя. Фугаку-сан по-отечески улыбнулся. -Я искренне надеюсь, что мой сын будет похож на тебя, Шисуи. Внутренне он содрогнулся, а внешне склонил голову к полу и ничего не выражающим тоном произнёс: -Аригато, Фугаку-сан. Я Вас не подведу. "Что с Вами не так?!" -Я буду стараться на благо клана, как это делал дядя. "Он умер, а я так и не понял, ради чего!" -Что и ожидалось от Шисуи. На другой ответ я и не надеялся. -С Вашего позволения я пойду домой. Он поднялся, не чувствуя ног, и направился к двери. -О похоронах можешь не беспокоиться, мы обо всём позаботимся, Шисуи, - бросил Фугаку-сан ему в спину. Мальчишка лишь склонил голову, сжав челюсти, чтобы не закричать и не разрыдаться прямо перед лидером. Когда он вышел из дома главы, на улице шёл беспрерывный сильный дождь. Новый лейтенант подставил лицо холодным каплям и постоял так несколько минут, пока не промок полностью. Затем он очень медленно двинулся в сторону своего дома, где его не ждала мама, потерявшая свой рассудок очень давно. Дома Шисуи бесцельно прошёлся по комнатам, покормил мать, уложил её спать, и посмотрел на свой танто, который, по легенде его отца, спасал жизни их роду. Возможно, отчасти легенды оправдали себя, потому что мальчишка ещё был жив. А отчасти - нет, потому что он всё ещё чувствовал, что нуждается в спасении. Шиноби вынул клинок из ножен и посмотрел на своё отражение. В нём сверкнули красные глаза Учиха, которые он тот час возненавидел так же, как и его отец. Всё из-за этих проклятых глаз!! Долго он не раздумывал. Чем плоха жизнь без цветов? Уж намного лучше той, что у него была сейчас. Больно будет только сначала, а потом - пока-пока Шаринган. Он будет свободен. Шисуи сел на колени, занёс руку с танто над лицом и, когда молния осветила комнату, сделал то, что не успел сделать его отец - ослепил себя. . . . Боль не ушла. Возможно, даже увеличилась. И причины этому мальчишка не смог найти. Зрение пропало, как он и планировал. Вместе со зрением, как он надеялся, пропал и Шаринган. А боль осталось. В принципе, почти ничего не изменилось. А должно ли было хоть что-то измениться? Наверное, нет. Но Шисуи очень хотелось верить в то, что ещё чуть-чуть, совсем немного потерпеть, и дальше начнётся другая жизнь. Какая именно он не знал, да и не хотел, в общем-то, знать. -Думаешь, я не понимаю, что ты пытаешься сделать? Его частым посетителем был какой-то соклановец, который очень уважал Фугаку-сан и очень презирал Шисуи. Последнему было плевать на него и на весь клан в частности. Но отделаться от назойливого амбициозного ублюдка практически невозможно. Кажется, он считал своим долгом прийти к слепому Учиха и покапать ему на мозги. А, ещё он был подчинённым нового лейтенанта Конохи (и его это явно не устраивало, так-то его вообще всё не устраивало). -… Шисуи на ощупь нашёл персик и начал его есть, игнорируя присутствие другого, менее одарённого Учиха. -Фугаку-сан заботится о тебе, волнуется, как о родном сыне. Только подумать, что в девять лет за выдающиеся способности (да что в них такого выдающегося?!) тебя уже назначили лейтенантом! И вместо благодарности ты плюёшь ему в лицо, отказываясь принимать свою должность таким безумным способом! Чисто технически пару дней назад он отметил свой день рождения, так что ему уже было десять. Провёл он его в одиночестве, наедине со своей болью, которая щипала глаза (то, что от них осталось) и жгла душу. -Это была случайность, - повторяет Шисуи в сотый раз и добавляет совсем без сожаления: - Мне жаль. -Да плевать ты хотел! И все знают, что это никакая не случайность! Никто не может случайно вырезать себе глаза! Но меня бесит не это, а то, с каким равнодушием ты относишься к Фугаку-сану, который так много делает для тебя и твоей психованной матери! Вся ваша семья просто одно большое бельмо на репутации Учи…! Юноша не заметил, как вскочил мальчишка и как он схватил нож, так неосторожно оставленный медсестрой на тумбочке, зато заметил, как этот нож хорошо впивается ему в шею. Шисуи ловко сделал подсечку, повалив высокого парня на пол за долю секунды. Он ничего не видел. -Не смей оскорблять мою мать. Скажи о ней хоть слово, и я вырежу и твои глаза. Он поднялся, бросил нож (тот впился рядом с ухом болтуна), нашёл на ощупь свой брошенный в порыве ярости персик и сел обрядно на постель. Судя по шорохам, его подчинённый уползал в коридор. Ну, и славно. Наконец-то долгожданная тишина. -Фугаку-сан обещал вернуть твои глаза, слышишь?! Тебе не отделаться просто так! Они вернут твой Шаринган! Шисуи усмехнулся. "Как будто это возможно". Оказалось, что возможно. Но до этого он познакомился с Такахаси Ёшино. . . . Такахаси Ёшино и Такахаси Шики прибыли в Коноху самостоятельно. Никто так и не узнал, что им пришлось пережить во время своего путешествия, зато результаты его сказались на младшем брате совсем скоро - он перестал ходить. Медики качали головами, мол, наших навыков недостаточно, чтобы вылечить его. И старший брат загорелся идеей сделать невозможное, став ирьёнином. Коноха братьями была выбрана новым домом не случайно. После смерти их, как оказалось, отчима мальчикам пришлось отправиться к его дальним родственникам - Такахаси Гин и его жены Зен-Дзен (для друзей просто Дзен, йоу). Жить с ними Шики категорически отказался сразу же. С него хватило фальшивого папочки и блудного папочки, который ни разу их так и не навестил. И братьям пришлось выбирать одну из комнат в старом общежитии, за которую согласился платить Гин-сан (Гинтоки, ты ли это?!). В больницу Ёшино переехал почти сразу же. Там ему поставили диагноз: хроническое-что-то-там (точное название так никто и не запомнил, даже сам врач). И вскоре мальчик перебрался в инвалидную коляску, где провёл свои оставшиеся три года. В отличие от брата-мечтателя он имел склонность к некому фатализму и очень большому скептизму насчёт своего "счастливого будущего". На этой почве у них нередко возникали конфликты, которые заканчивались громким хлопком двери и криком: -Шики!! -Ты не увидишь меня, пока не перестанешь думать о своей смерти! - Наткнувшись на Шисуи, блондин оттолкнул его, - С дороги! Ёшино тяжело вздохнул и подъехал к оглянувшемуся назад брюнету. Заметив на его глазах плотную повязку, он тут же посочувствовал мальчишке и взял его за руку, почувствовав, как незнакомец напрягся. Не привык к прикосновениям. Бедолага. -Прости моего брата, - зазвучал рядом похожий голос, - у него сегодня плохое настроение. -Бецу ни. Шисуи старался смотреть вниз, туда, откуда звучал голос. Жизнь слепого имеет свои минусы, но пока у него не было Шарингана, всё было в порядке. Со всеми неудобствами можно смириться, привыкнуть к ним, и тогда они уже не кажутся проблемами. Боль не ушла, но ему стало намного спокойнее, намного. -Нэ, ты ведь Учиха Шисуи? - Спросил любопытный Такахаси, разглядывая его лицо. -Мы знакомы? "Не слышал его голоса раньше". -Я так и подумал, что это ты! Вы, Учиха, сразу выделяетесь своей внешностью! Ёшино обрадовался и осмотрел его теперь со всех сторон, словно Учиха - не клан Конохи, а какие-нибудь местные боги. Ну, возможно, тот-чьё-имя-нельзя-называть и был ака Ками-сама, но его сверг с престола настоящий Шиноби но Ками. На этом, пожалуй, и закончилась божественная карьера клана Учиха. А ещё, в отличие от брата, он был любопытным. Если Ёши читал книги, то обязательно только концовки, чтобы узнать, чем история закончилась. Он постоянно что-то спрашивал у аники и любил экспериментировать со вкусами. Он не боялся нового и в каком-то смысле казался Шики бесстрашным. -Гомен-гомен, забыл о манерах, - он отпустил Шисуи и кашлянул в кулак, - меня зовут Ёшино. Я слышал, как медсёстры говорили о тебе, мне стало интересно, и я расспросил их. Надеюсь, ты не сердишься за это. -Мне всё равно. -Я так и думал, что вы бесчувственные. -… -Тебе не одиноко тут? Мне, вот, очень скучно днями сидеть в палате. -Не особо. Ответ Шисуи его, кажется, и не интересовал вовсе. Блондин развернулся на коляске и подтолкнул Учиха к своей двери. -Умеешь играть в сёги? Шики их не очень любит, предпочитая шахматы - это тоже самое, только на западный манер. Я думаю, он просто не понимает правила, поэтому и не любит. Я иногда играю со стариканами, но мне не хватает нового взгляда. Слышал, что ты гений. Уж ты-то будешь достойным соперником. Ты же умеешь играть вслепую? Прости, за этот каламбур. -Меня это не задевает. Он сел на стул, любезно предложенный Такахаси, продолжая слушать его болтовню. Ёши не утихал ни на секунду, рассказывая больше, чем требовалось. Сразу были видны недостаток общения и ярко выраженная экстраверсия. Его брат не отличался особым терпением и обычно сразу отгораживался от него новой книжонкой по растительности (у Шики была тайная мечта - стать садоводом). А чужим людям вокруг не было до мальчика никакого дела. В пределах четырёх стен он мог поговорить разве что с тенью. Ёшино резво принялся расставлять фишки на доске, просвещая нового знакомого в то, как красиво у его аники получается играть на флейте. Их отчим научил его. Шики бы стоило податься в музыканты, а не мечтать о карьере ирьёнина. Сражение и всё такое прочее не для него. Ёши знает, потому что они братья. Он всегда знает, как лучше. -Ходи первым. -Ты отдаёшь мне первый ход? -Угу. Иначе я быстро выиграю, - звучало больно самоуверенно. Через пару минут в абсолютной тишине, прерываемой лишь названием ходов, он не выдержал. -Расскажи, что ли, анекдот какой-нибудь. -Я знаю парочку. -Отлично! - Ёшино улыбнулся. -Что это - голубое, желтое и лежит на дне пруда? - И, не дожидаясь ответа, Учиха продолжил сам: - Ребенок с продырявленным надувным кругом. -Может, я не понял, где надо смеяться? Расскажи другой. -Что это - голубое, чёрное и лежит на дне пруда? Тот же ребёнок только через две недели. -Кажется, с чувством юмора у тебя не очень. . . . Лучшими друзьями (и, если на то пошло, вообще друзьями) их по началу считал только Ёшино. Блондин не владел даром чуткости и думал, что они с Шисуи действительно хорошо ладят. Если не брать в расчёт то, что мать Учиха не обращала на него внимания, а его в клане к нему относились, как к высокомерному гению, тогда, в целом, Ёшино был прав. Чаще всего они проводили время на крыше. Такахаси взбирался на спину юного лейтенанта, они поднимались по лестнице, и Шисуи начинал спарринг со своим клоном в абсолютной тьме под длинные и неинтересные монологи своего спутника. Но они даже успокаивали. В тишине ему бы было страшно. В первое время казалось, что он вообще не бывает серьёзным. Много болтает, говорит первое, что придёт на ум, любит шутки, напевает под нос какие-то детские песенки и думает только о том, как бы повеселиться. Типичное поведение ребёнка. Но всё это было поверхностным, каким-то ненастоящим, как и его улыбка. Если бы Шисуи мог видеть, он бы увидел. -Скучаешь? - Спросил он как-то из любопытства, когда они вместе обедали на крыше. - По своим глазам, по миру, который не видишь. -Я рад, что так случилось. -А я скучаю, - сказал Ёшино, причмокивая от удовольствия (персики у Шисуи были что надо). - Я бы всё отдал, лишь бы сейчас пройтись, не говоря уже о том, чтобы снова бегать, как раньше. Мы не ценим того, что у нас есть, наверное, потому что не умеем ценить. Наверное, Шики будет плакать, когда меня не станет. Он у меня такой чувствительный, любит вспылить на ровном месте, а ещё ему нравится делать больно другим. Но он добрый, пусть и нелюдимый. -Чем ты болен? - Это был первый вопрос Шисуи к нему. -Тем, что не лечится. А ты чем? -Шаринганом. Но я вылечился. Мне так кажется. -А я думал, что это ваш кёккей-генкай. -Это проклятье нашего рода. Вся моя семья умерла из-за него. Мальчишка со злостью сжал в руке пустой пакетик из-под молока. О Шарингане и о зле, что он принёс, Учиха даже не хотел слышать. Многие не знали о нём всей правды, даже сами носители. А кто знал, тот скрывал её от остальных, как его отец. Ёшино не понимал причины его злости. Конечно, до него никак не могло дойти, почему какой-то врождённый скилл может принести столько зла одному человеку. Часть твоего собственного тела не может стать твоим врагом, если ты не воспринимаешь её иначе. Даже свою болезнь Такахаси принимал, как данное, не пытаясь сопротивляться тому, чему нельзя сопротивляться. -Нэ, Шисуи, а ты знаешь, что от проклятья невозможно избавиться? -Я не настолько суеверный. Ночью ему показалось, что кто-то вошёл к нему в палату. Сначала он подумал, что это был Фугаку-сан, но потом решил, что главе клана нечего здесь делать. Мужчина пах ароматным зелёным чаем и курениями, которые так любят использовать монахи. Он подошёл к нему, смотрел на него несколько минут (этот необычный взгляд, который видит всё по-другому), а потом тяжело вздохнул. -Что же ты наделал, Шисуи-кун? - Голос был мягким, полным искреннего сочувствия и разочарования. - Твоя мама очень расстроилась. Все в клане ждут твоего восстановления. Ты не должен так просто отказываться от того, что предлагает тебе судьба. Ты должен беречь их. Сквозь сон юный Учиха почувствовал большую тёплую ладонь, которая легла ему на повязку. Ничего не изменилось, если что-то должно было измениться. По крайней мере, он ничего не почувствовал. А потом таинственный мужчина исчез так же тихо, как и появился. Мальчишка подумал, что это сон. Он бы даже не вспомнил об этом, если бы с утра не проснулся от повышенных голосов и не открыл глаза. По-началу Шисуи просто лежал и вслушивался в мелодичный женский голос, принадлежащий госпоже Тсунаде: -…поверить в это! Я осматривала его вчера, и, могу поклясться, это был безнадёжный случай! Но это… не могли же они восстановиться за одну ночь! Такого просто не бывает, Фугаку-сан. -Чем бы это ни было, оно восстановило Шисуи в ряды шиноби, - Фугаку-сан говорил ровным, ничуть не удивлённым тоном, будто такое у него происходит каждую неделю. Он открыл глаза, разглядывая каждую пылинку на солнечном свете. За время, проведённое в больнице, он уже и забыл, как может быть прекрасен и разнообразен мир цвета. Тьма, как агония, подавляет всё хорошее и низводит на глубину отчаяния, в который человек теряет самого себя. Всё то лучшее, что в нём было. Шисуи подскочил с кушетки, как ужаленный, и бросился к зеркалу. У него похолодели и затряслись руки, как у алкоголика, на спине выступил противный пот, а внутри тяжёлый камень придавил его лёгкие. Если бы он попробовал вздохнуть, то понял бы, что не сможет этого сделать, потому что абсолютно всё замерло для него, возможно, даже само время. Всё замерло, когда Учиха Шисуи увидел у себя красный Шаринган с вращающимися тремя томое. Тебя от меня не избавиться, сладенький. . . . -Значит, поэтому ты пытался ослепить себя, сьюп. Ёшино сидел в своей коляске и пил горячий шоколад, который для него сделала медсестра. Они баловали Такахаси, потому что он им нравился. Он всем нравился, чего не скажешь о его старшем брате, смотревшем на всех с отвращением, которое могло быть лишь у кого-то вроде Драко Малфоя. Шисуи сидел, глядя в потолок безразличным взглядом. Он устал сопротивляться своей судьбе. Если его проклял Ками, то вряд ли найдётся хотя бы один человек во всём мире, который сможет его избавить от дьявольского Шарингана. К Такахаси он пришёл только потому, что тот привёл его к себе. И рассказал ему потому, что уже не было никакой разницы. Если ребёнок хочет узнать, пусть знает. Ведь это же никакой не секрет. Уже завтра Учиха приступит к своим обязанностям лейтенанта и вернётся домой к равнодушной матери. И всё будет, как всегда. -Как у вас, Учиха, оказывается, всё запущено, - тяжело вздохнул маленький психолог и для пущего эффекта потёр свою переносицу. - А я думал, что это Шики отчаянный. -… -Ну, вернулся он к тебе, и что с того? Мальчишка посмотрел на Такахаси взглядом: "Я и не надеялся, что ты меня поймёшь". Ёши и не хотел его понимать. -Мой отец, пусть и ненастоящий, говорил мне, что на всё в этом мире есть причина. Мы рождаемся и умираем, потому что так нужно. И происходит это в своё время. Твой Шаринган вернулся не просто так: может быть, в будущем он спасёт чьи-то жизни или предотвратит катастрофу. Тебе лишь нужно найти эту причину, а затем делать то, что должен делать. Вот я, к примеру, должен сделать своего брата сильнее. -Как? - Равнодушно бросил Учиха. -Я должен умереть. Хотя мне, конечно, не очень хочется, мне нравится жить. Но с причинами не спорят. Когда я умру, Шики перестанет цепляться за меня, как за балласт, и станет жить своей жизнью. -С чего ты взял? -А с чего ты взял, что Шаринган приносит только несчастье? Ты же никогда не пытался увидеть в нём что-то полезное для себя и остальных. Мы, люди, не все живём ради себя, знаешь ли. Помогая друг другу, мы создаём нерушимые связи, которые и называют дружбой. В этом и есть смысл - делать всё, что можешь, для других. Чужие улыбки, принесённые тобой в этот мир, приносят больше удовольствия, чем твои собственные. -В твоих словах был бы хоть какой-то смысл, если бы все люди поступали так, как ты говоришь. Учиха поднялся, даже не взглянув на блондина. Говорить им больше не о чем. Приходить сюда снова он не собирается. Ёшино не плохой малой, может, они могли бы быть друзьями, но у них слишком разные взгляды на один и тот же мир. И пока один грезит о мечтах, которым не суждено сбыться, другой тонет в беспощадной реальности. -Ты жив, потому что что-то хочет, чтобы ты был жив. Подумай над этим, Шисуи. -Не хочу. Он закрыл за собой дверь и забыл об этом мальчике до конца осени. . . . Не вспомнил его и тогда, когда весь его отряд, сопровождающий маленького будущего дайме, не перебили. Шисуи удалось выжить, а ещё ему удалось спасти какого-то юного слугу, который, как оказалось впоследствии, и был так называемым принцем страны Огня. Ну, прямо "Принц и Нищий" во плоти. На самом деле, ему тогда очень сильно хотелось сбежать, как последнему трусу. Но взглянув в такие же перепуганные до смерти глаза паренька, Учиха остановился. Его ровесник лежал под одним из трупов, запачканный в чужой крови и земле. Что он мог противопоставить наёмным убийцам? Он прочитал по губам: -Помоги. И не смог пройти мимо. Шисуи сжал зубы, развернулся, достал танто из ножен и сквозь слёзы активировал Шаринган. Я не хочу снова убивать. Но разве у него был выход? Он никогда не был настолько бездушным, чтобы проигнорировать не просто просьбу, а мольбу о защите. Учиха знал, что мог это сделать, а потому не просил себе, если бы не сделал. Когда он наклонился к фальшивому слуге, тот не отшатнулся от него, но схватил за руку крепко-крепко и потом долго не отпускал, повторяя: "Ты спас мне жизнь. Спасибо". Его дайме-отец произнёс тоже самое, едва увидев целого и невредимого сына. Задание было выполнено. Люди были счастливы. А другие были убиты. И Шисуи думал, равнозначный ли это был обмен: две жизни за дюжину? Почему именно их жизни? Что в них такого ценного, если они не должны были умереть? И есть ли в этом хоть какая-то закономерность или всем в этом мире заправляет Великий Рандом? Учиха начал понимать только после того, как его подчинённый, ненавидящий его всеми фибрами души, зачем-то взял ответственность за гибель отряда на себя. Зачем парню так подставляться, если это была не его вина? К тому же, лейтенант не был человеком, ради которого он бы бросился и в огонь и в воду. Но тогда почему? -Я понял, что не смогу подняться в глазах Фугаку-сана, если опущу тебя, - ответил юноша, сидя за решёткой. - На свободе у тебя будет больше шансов помочь клану. Я был там, когда ты спас того парнишку. Я думал, ты убежишь, поджав хвост, и ещё я думал, что убью тебя за это, но ты не сбежал. Уж не знаю, знал ли ты, что это и был сын дайме, или не знал, но ты дрался за его жизнь, в то время как я просто прятался и смотрел, не в силах пошевелиться. Кому и хотелось тогда убежать, так это мне. Там были мои друзья, но я не смог для них ничего сделать, даже отомстить не смог. Если кто и должен из нас быть виноватым, так это я. Он спрятал лицо в ладонях и посидел так пару минут. Возможно, он плакал, но Шисуи это никак не трогало. Юный лейтенант Полиции Конохи лишь подумал, что они не очень-то отличаются друг от друга. И ещё подумал, что ублюдок оказался не таким уж и ублюдком, если сожалел о своём страхе и был готов понести за это наказание, хотя и не заслуживал его. -Нэ, Шисуи. -… -Ты ненавидишь Учиха? -… -Я так и подумал, - чуть-чуть усмехнулся. - Если не хочешь стараться во благо клана, то почему бы тебе не постараться ради деревни? Конечно, я бы хотел, чтобы твой дар был бы опорой для Учиха - этого хочет и Фугаку-сан. Но насильно мил не будешь, как говорят. Я лишь хочу сказать, что Коноха - наш общий дом. И она тоже нуждается в тебе. Было бы неплохо, если бы ты направил свою силу на защиту Конохи. Мы ведь шиноби Листа, ага. -Спасибо. -Да пошёл ты. Когда мальчишка вышел из следственного изолятора, он уже знал, к кому ему нужно зайти. В палату на третьем этаже больницы. К инвалиду, который считает, что смерть - его удел. К любимчику всего женского персонала. К скучающему игроку в сёги, чей аники предпочитает шахматы. К мальчику, который называет его другом. Настала пора навестить Такахаси Ёшино. . . . В палате он увидел сразу два новых лица. Во-первых, Дзен-сан. Во-вторых, Шики. Такахаси Зен-Дзен была дико похожа на Сейлор Мун с тёмными волосами. Она не носила матроски, зато очень много болтала и, наверное, хотела спасти мир с помощью Лунной Призмы. Женщина была по-детски наивной и безнадёжной оптимисткой. Дзен-сан приносила много сладостей для Ёшино, вечно забывая о том, что сладкоежка из близнецов - ворчливый Шики. Тискала мальчиков за щёки и всячески старалась показать им, каково это - иметь маму. Получалось у неё не особо успешно, но она искренне старалась, и это добавляло к её образу трогательности. -Уже пообедали? Ёши, тебе точно не холодно спать под таким тонким одеялом? Шики-кун, может, переедешь к нам с Гин-саном? Мы были бы очень рады. Вы, мальчики, не ругаетесь? Вы братья, поэтому должны поддерживать друг друга. Хотите я с вами поиграю? Шики закатывал глаза и отворачивался. Он считал, что уже взрослый, раз уже этой весной он пойдёт в Академию шиноби. Вечерами он изучал книги по анатомии и Шосен Дзютсу, стараясь ничего не упускать. Как ниндзя, он не обладал никакими выдающимися способностями, зато имел дикое стремление к познанию и упорство - эти качества привели его в команду без номера. Ёшино любил его и даже восхищался им, как младший брат восхищается старшим. И, конечно же, желал своему аники только лучшее. Вся его жизнь состояла из Шики, а вся жизнь Шики состояла из него. Вместе до рождения, вместе всю жизнь, вместе после смерти - так думал только старший, не готовый терять своего близнеца. Но разве может великолепный брат Ёши (пусть и не без закидонов) всю свою жизнь посвятить ему, простому, незаурядному, да ещё и больному брату? Он просто потеряет время. Поэтому так важно было избавить Шики от комплекса брата. Эта его ответственность за отото не приведёт его к тому будущему, о котором для него мечтает Ёши. Кто знал, что через шесть лет он найдёт себе другого "отото" и будет липнуть к нему, как банный лист, воюя за его внимание с другим Учиха? -Сыграете со мной в сёги, Дзен-сан? -А тебе точно интересно играть со мной, Ёши? Я ведь тебе всё время проигрываю. Давай на Чуньцзе* Гин-сан проведёт с тобой пару партий? Кстати, что вам обоим подарить? -Ничего, - буркнул старший близнец, вертя бусины на пряди волос. -Это семейный праздник, вы обязательно должны провести его с нами. Мы вместе пойдём на фестиваль, поедим мандарины, выпьем тёплого амазаке, я приготовлю ваши любимые жаренные каштаны… -Их только Ёши любит, - буркнул Шики ещё раз. -…возьмём предсказания на удачу, обязательно помолимся в храме, посчитаем 108 ударов колокола*, согреемся у ритуального костра* и встретим рассвет. И это только в первую ночь! Чуньцзе будет длиться пятнадцать дней! Я хочу побывать на территории Учиха и Хьюга - говорят, они из кожи вон лезут, чтобы украсить свои кварталы лучше других. -Сразу видно, кто в Конохе буржуи. Шики открыл дверь, услышав стук, и встретился нос к носу с одним из буржуев. Этот чёрный похоронный наряд с вышитым веером трудно перепутать с кем-то ещё. Учиха собственной персоной. И блондин знал только одного из них, кто посмел бы явиться сюда без приглашения. К несчастью для Шисуи, Такахаси терпеть не мог выскочек из известных кланов, а особенно всяких там гениев, которые смотрят на других, как на мусора кусок. Они думают, что если отличаются чем-то от остальных, они лучше, и все должны ходить перед ними на задних лапах, чтобы угодить им. В их словарном запасен есть только "Я", и весь мир вертится вокруг их раздутого эго. Шики, как и Даичи, не переваривал их на дух. Но пока что не ненавидел. -Ёшино? - Удивился Шисуи. -Это и есть твой Учиха? - Поинтересовался Шики, осматривая его безынтересным взглядом. За спиной первого Ёшино появился второй, но уже на коляске, он приветственно помахал рукой и улыбнулся, будто уже давно ждал своего друга. До юного лейтенанта быстро дошло, что двое блондинов - близнецы. И, как это ни странно, различить их было даже легче, чем Хиаши и Хизаши Хьюга. Когда Шисуи спросил, почему их имена не созвучны, Шики ответил, что у их отчима было туго с фантазией. -Йо, Шисуи! Познакомься, это мой аники - Шики, а это моя тётя - Дзен-сан. Клон Ёшино фыркнул: все эти условности с родственниками Такахаси Даичи ничего не значили для него. Они не связаны кровно, их мать умерла при родах, а отец - мужик, которого они никогда не видели и которому с самого начала было плевать на них. Просто смешно, что самым чужим людям, к которым близнецы имеют последнее отношение, есть до них дело. Единственное, что их связывает - это фамилия отчима, которую Шики решил оставить, так как не знал своей настоящей. -Ты Шисуи-кун, да? Ёши о тебе много рассказывает. Хочешь пойти с нами фестиваль Чуньцзе? Если твои родители, конечно, тоже согласятся. Такой праздник надо отмечать исключительно в кругу семьи. -Они не будут против, Дзен-сан. Женщина обрадовалась, словно четырнадцатилетняя девочка, и сразу начала что-то там щебетать об угощениях, которые испечёт для мамы Шисуи. Она же ведь любит сладкое? Всем девочкам нравятся сладости, сколько бы лет им не было. А мандарины? У неё нет аллергии? Впрочем, какой Чуньцзе без мандаринов? -Как дела, Шисуи? -Думаю, ты был прав. Возможно, действительно есть кто-то, кто хочет, чтобы я был жив. -Это значит, что мы проведём Чуньцзе вместе? Как друзья. Он, наверное, и не слушал Шисуи. Или совершенно не помнил своих же слов. Что ж, это тоже было вполне в духе Ёши. Мальчик был таким же безмятежным, как и его тётя. С виду. Но Учиха знал, что где-то внутри он ждёт своей смерти, как истинный самурай ждёт своей казни. А пока младший Такахаси радовался предстоящему празднику, как самый настоящий ребёнок. -Ага. Друзья. Шисуи улыбнулся. . . . Шики ревновал. Какое-то время. Потом он привык к компании Шисуи и считал его дополнением к своему брату. Сам Шисуи не придавал его острым, как васаби, фразам значения. Он не нравился не только Такахаси-старшему и уже давно привык слышать в свой адрес не самые лестные слова. Тема аники у Ёши была самой любимой, у Учиха - самой скучной, но из уважения к другу он слушал все рассказы о человеке, с которым у него были натянутые отношения. Ну, ещё, конечно, из-за того, что в них фигурировал сам Ёшино. Где был один брат, там всегда был и второй - это неотъемлемое правило близнецов. -Подружись с Шики, когда меня не станет. -Нет. Они играли в сёги одним тёплым весенним днём, когда солнышко не припекает, но согревает достаточно сильно, чтобы не выходить из дома в худи. Свои выходные лейтенант (и уже джонин) проводил с Такахаси, не занимаясь, в общем-то, ничем важным. Простой выходной в компании простого друга, у которого есть много историй и много просьб. Серебро (гинсё) Шисуи стало перевёрнутым серебром (нари-гин), и создало для одного блондина небольшую помеху. -Почему? Ёши решил пожертвовать ладьёй ради своей выигрышной комбинации. Назовём это жертвоприношением в честь его победы. Он продвинул стрелку вперёд, начиная штурм крепости, что возвёл Учиха вокруг своего драгоценного короля. -Он меня недолюбливает. И у меня нет никакого желания присматривать за твоим братом. Живи и заботься о нём сам. Если, конечно, он тебя не настолько достал, что ты уже готов на тот свет. Блондин хохотнул, съел онигири, а заодно и пешку, которая маячила перед его драконом. Шисуи сохранил невозмутимый вид, даже когда начал понимать, что его оппонент стал сильнее за очередную неделю. -Я надеюсь, он заведёт себе друзей в Академии. -С его-то характером? -Шики очень добрый, хотя и редкостный язва. Он не ломится всем нравится (скорее, наоборот) и не собирается быть в центре внимания. Считает, что ему вообще не нужны друзья и что справится со всеми трудностями сам. Иногда я думаю, что он бака. Ещё несколько минут они играли в напряжённой тишине, пока Ёшино беспощадно громил своего соперника. Шисуи оставался непоколебимым до самого конца. Иногда в партии сёги против Такахаси он жалел, что Шаринган бесполезен во всём, что не касалось поединков. -Я выиграл, - сказал он, жуя нори. - И теперь ты должен исполнить одно моё желание. -Не помню, чтобы мы играли на желание. -Просто так играть не интересно. Я хочу~… -Всё, что угодно, но только чтобы это не касалась твоего брата. Ёшино вздохнул, явно раздосадованный провалом своего гениального плана, который так быстро разгадал его гениальный друг, и начал усердно работать челюстями и извилинами. Шисуи впервые увидел ребёнка, которому так сильно полюбилась полезная еда, а не вагаси. Подняв как-то разговор на эту тему, он услышал в ответ: "Конечно, моти с клубникой или данго в кленовом сиропе мне нравится больше, чем вяленая рыба или безвкусный бамбук в рисе, но гораздо приятнее есть еду, которую приготовили для тебя. Так почему-то вкуснее". Наконец, он съел последнюю жаренную креветку из своего бенто и запил всё зелёным чаем, затем поблагодарил Ками Джен-сан за еду и откинул голову назад, взглянув на чистое безмятежное небо, которое рассекали маленькие птички. Хорошо здесь, в Конохе, спокойно, и люди все добрые. Тут каждый может найти себе дом, даже такие пришельцы, как они с братом или как клан Узумаки. -Я решил. -Я весь внимание. -Покажи мне свою лучшую иллюзию. -… Ёши посмотрел на Учиха, от которого так и веяло скепсисом. Плохая идея. И ему она совсем не нравится. Шаринган не предназначен для игр. Не игрушка. А если (ну, тут мастер иллюзий явно скромничает) он не сможет отменить гендзютсу, и блондину придётся навсегда остаться в ненастоящем мире, как и мать Шисуи? Его иллюзии бывают слишком реалистичны. Уже говорилось, что это плохая идея? -Да, я уверен, - ответил Такахаси на немой вопрос. Вздох. -Что ты хочешь увидеть? -Не знаю. Попробуй удивить меня, что ли. Ёшино улыбнулся и посмотрел в такие же красные глаза, только с необычными запятыми в них. Он успел подумать, что Шисуи очень идёт красный, а потом ветер поменял направление, и в воздухе почувствовалась влага. В принципе, всё остальное осталось на своих местах. Оглянувшись, мальчишка понял, что не изменилось даже расположение торговых лавок. -Не удивил. Шисуи, у тебя не особо богатая фантазия, как ни посмотри. Мы же сейчас в той же самой Конохе, даже не во время основателей. -Верно, - ответил ему голос, чем-то напоминающий голос Шисуи, но более низкий и мужественный. - Мы в Конохе, которая будет через десять лет. Такахаси повернулся к нему и увидел на месте своего десятилетнего друга высокого юношу со смоляными прядями, падающими ему на лоб. На нём была такая же футболка с высоким воротником, а ещё чёрный протектор со знаком Конохагуре. Брюнет почти не изменился, разве что только прибавил в росте и в мускулатуре. -И кто ты? - С интересом спросил Ёши, глядя на него снизу вверх, - Герой Конохи? Глава клана? Может быть, будущий Пятый Хокаге? Губы молодого Учиха тронула улыбка. -Просто Шисуи. Просто шиноби, защищающий свою деревню. -Ты такой скромный. Почему бы тебе не помечтать о чём-нибудь более великом, более заметном? Неужели так и останешься в тени? -Герои не обязательно действуют на виду у всех. К тому же, я не так уж и неприметен, как мне хотелось бы. Гораздо большей похвалы заслуживают те, кто остаётся в тени Конохи и охраняют мир. Великие имена требуют великих жертв, ты об этом не думал? К примеру, войн. Не будь Мировых войн, мир шиноби вряд ли бы узнал о Белом Клыке или Шиноби но Ками. Но сколько крови обоим пришлось пролить, чтобы получить эти прозвища? А троица Саннинов, которых чуть ли не называют Бьякко, Генбу и Сейрю* Конохи? Им в команду не хватает какого-нибудь огонька, который займёт место Сузаку. Чем больше Шисуи сталкивался с противником, тем чаще он понимал, что не хочет убивать его. Не хочет отнимать чужую жизнь просто потому, что это его задание. Вместо этого Учиха прибегал к менее кровавому способу - гендзютсу, которое позволяло ему, словно читеру, проходить сквозь элитные отряды шиноби других стран. Минато-сама (совсем недавно принявший пост Хокаге), который тоже был не обделён талантом и сообразительностью, быстро смекнул, что мальчишка - то, что нужно для разведки, шпионажа и всего, что касается по части скрытности. Постепенно из лейтенанта Полиции он начал превращаться в джонина Конохи (если не в АНБУ). Фугаку-сан, кажется, был не особо рад такому раскладу карт, но, как лучший из лучших глав клана, он принимал выбор Шисуи, даже если он был и не в пользу Полиции. Ты можешь помогать Учиха своими методами. Я хотел, чтобы ты знал: я горжусь, что в моём клане есть кто-то, подобный тебе, Шисуи. -Звучит уже не так круто. -Ага. Самое крутое только начинается. Посмотри на себя. -Нани? Ёшино посмотрел на свои руки с длинными пальцами, ощупал лицо с намёками щетины на щеках и посмотрел вниз, на свои колени и синие стандартные сандалии. Затем он поднял непонимающий взгляд на друга: он не увидел ничего необычного, что могло бы произвести впечатление. Учиха протянул ему руку. -Вставай. -Что? -Вставай, Ёшино, потому что ты можешь стоять, - и, видя на лице блондина сомнение, добавил: - Попробуй почувствовать их, свои ноги. 10YL!Такахаси опустил взгляд на свои пальцы ног и попробовал пошевелить ими, считая, что это безнадёжно. К его удивлению, он смог ощутить сокращение мышц и твёрдость подошвы своей обуви, по которой скользнула его кожа. По его телу прошла волна дрожи, придавшая ему сил и уверенности, а ещё волнения. Ёши медленно пошевелил правой ступнёй, потом левой, опустил их по очереди на землю с подножки инвалидного кресла, крепко сжал руку Шисуи, боясь упасть, и резко поднялся. Коляска откатилась назад. Ёшино улыбался. Он чувствовал давно забытое напряжение ног, вес своего собственного тела, скопившегося где-то на подошвах, ощущение равновесия, заставляющего его слегка покачиваться назад и вперёд. Он чувствовал свои ноги. -Через десять лет ты будешь стоять, Ёшино. Шики вылечит тебя, и ты будешь продолжать жить вместе с нами. Ты сможешь обойти весь мир, сыграть в сёги с кем захочешь и когда захочешь, найти своё место и жить, как все. Я верю, что так оно и будет. Мы будем друзьями, Ёшино - ты и я. Всегда. И поэтому ты не умрёшь. Шисуи продолжал держать его за руку, как будто пожимал ему ладонь, и смотрел, как по его лицу бегут слёзы, которые он вытирал широким рукавом своей кофты. -Обещаешь? -Обещаю. Тебя я точно защищу. -Ах, ты, грёбаный Учиха, - послышался возмущённый голос Шики, от которого вся иллюзия растворилась в воздухе, - Ты довёл моего брата до слез?! . . . В ту ночь Шисуи выпал жребий патрулировать Коноху. За последние три года года ему удалось преодолеть Проклятье Ненависти, преследующее всех Учиха, и социализироваться в обществе. Он стал более открытым. Те, кто раньше вечно старался опустить его самооценку Саб-Зиро ниже нуля, нашли в нём неплохого собеседника и верного напарника, который знает, что делать. Больше парниша не отталкивал никого своим безучастным выражением лица и наплевательским отношением к товарищам. Дружба с Ёшино (и опыт его отца) помогла ему кое-что понять: улыбка и хорошие шутки располагают к тебе окружающих, вызывают их доверие. Шисуи нравилось чувство, когда на него полагались. Он как будто начинал чувствовать себя нужным, заботливым старшим братом, частью семьи. Его мать так и не пришла в себя. -Той ночью она умерла.- Он вместе с остальными Учиха в патруле в тихую осеннюю ночь, чуть посмеиваясь над чужой историей, первыми повстречали Девятихвостого демона, появившегося словно призывное животное. Они застыли все, не поверив своим глазам, потеряв контроль над своим телом от одного вида этого зверя. Лис замахнулся своей лапой, и тогда Шисуи почувствовал, что к нему вернулся дар речи: -Бегите!! Первого удара ему удалось, заменив себя на палено, которое сразу раздавило в щепки. Он не видел, что случилось с его товарищами, но зато услышал отчаянные крики людей и грохот растерзанных зданий. Мальчишке удалось оказаться в слепой зоне Кьюби, так думал наивный Учиха, привыкший к тому, что он не ошибается. "Нужно его остановить!!" Нужно взять над ним контроль. Шисуи сможет. Ходили легенды о том-чьё-имя-нельзя-называть, будто бы он мог подчинять Девятихвостого демона с помощью Шарингана. Нет времени брать разрешение у Фугаку-сана - люди могут умереть, а Коноха погибнуть. Если мальчишка ошибётся, это может закончится плачевно, если он даже не попробует - ещё плачевнее. Он лучший иллюзионист в клане. Учиха создал двоих клонов под оглушительный рёв Хвостатого зверя, от которого содрогалась даже земля. Те, кто ещё не знал о присутствии в Конохе названного гостя, теперь услышали его голос: "Извините за вторжение!" Первый клон исчез, спасая перепуганную до смерти женщину, второй испарился, когда Кьюби продырявил его когтем насквозь. Пора действовать, Шисуи. Сейчас или никогда. Мальчишка сложил печати и выдул максимально огромный шар огня, на который были способны его лёгкие. Девятихвостый Лис отмахнулся от него, как от сигаретного дыма, и пламя окружило демона кольцом. Они встретились глазами, и когда Шисуи проник в его сознание, то понял, что в нём есть кто-то ещё. Кто-то уже контролировал Лиса. -Глупый мальчишка, - произнёс незнакомый голос. - Ты не знаешь, кому ты бросаешь вызов. Я раздавлю тебя прежде, чем ты успеешь хоть что-то предпринять. По виску юного Учиха скатилась капля пота. Ему показалось, что он остановил самого Хвостатого Биджу на несколько секунд, показавшиеся ему вечностью. Этого не достаточно! Глаза неприятно зачесались изнутри, он попробовал атаковать чужого поселенца в теле демона. Если ему удасться выгнать плохого парня из разума Лиса и захватить контроль над последним, то Шисуи постарается продержаться до тех пор, пока его снова не запечатают в джинчурики. Но у Шисуи не получилось ни того, ни другого. Пока он пробивался сквозь стену, возведённую умелым иллюзионистом, Кьюби поднял лапу и смахнул брюнета со своего пути. Мальчишка потерял с ним связь, почувствовал, как внутри него что-то разорвалось, заполнив рот кровью, а затем он оказался погребённым под обломками. Очнуться он успел быстро. Возможно, сознание и не покидало его вовсе. Учиха медленно выполз из-под каменных плит, сложившихся над ним буквой "Л", кто-то остановился рядом с ним и помог ему подняться на ноги. Какой-то джонин. Мужчина что-то быстро проговорил, но мальчишка услышал только: -…Хокаге уже здесь. А затем он исчез в дыме. Внутри Шисуи что-то нещадно горело, возможно, это было внутреннее кровотечение. А ещё рёбра. С ними было что-то не так. -Они были сломаны.- Кажется, на сегодня геройство закончено. Нужно эвакуировать людей. Помочь тем, кто не сможет идти (ему бы кто помог). Шисуи тут же остановился, вспомнив о Ёшино. Он что-то говорил о ночной посиделке с братом (ему стало лучше за последний год, и переодически врач отпускал Такахаси домой). -О нет. Учиха обернулся назад, туда, где шиноби Конохи пытались усмирить разбуянившегося Лиса. Ошибки быть не могло: там был дом близнецов. "Они могли успеть эвакуироваться". Но Шисуи знал, что они не успели. От этого кровь, разливающаяся фонтаном у него внутри, застывала. Нужно идти туда. Он обещал защитить друга. И он сдержит обещание, чего бы ему это не стоило. Мальчишка собрал все свои силы, запрыгнул на крышу полуобвалившегося дома и побежал на помощь к двум блондинам, оказавшимся практически в эпицентре событий. Как Учиха и предполагал, всё было разрушено. Людей не было: они бросились бежать сразу, как только завидели мутанта лисёнка-переростка из своих домов. Шисуи остановился возле общежития, в котором сыграл уже столько партий в сёги, и увидел, что от него не осталось и камня на камне. В душу закралась страшная мысль, что здание обвалилось вместе с близнецами. Мальчишка пробежался взглядом по развалинам и заметил пустую инвалидную коляску, сломанную. Это испугало и успокоило его одновременно. Он пробежал квартал до поворота направо и догнал братьев Такахаси. Шисуи улыбнулся, но улыбка быстро пропала, когда на его глаза попалась кровь. Ёшино лежал на земле, кажется, раненый, а Шики склонился над ним, аккуратно поддерживая голову своего отото. -Прости меня, - Шики всхлипнул. - Я не должен был оставлять тебя одного. Прости меня. -Ничего, - улыбнулся младший, обнажив окровавленные зубы, - ты не виноват, Шики. Я сам -кашель- во всём виноват. Я должен был ждать тебя дома, но вышел -тяжёлый вздох, будто у астматика- вышел на улицу. Я так рад, что ты жив. -Прекрати. Пожалуйста, замолчи - тебе сейчас нельзя говорить. Я донесу тебя до убежища, найду медиков, найду Тсунаде-сан, и они вылечат тебя. -Такое не лечится. Для меня уже поздно, аники. Уходи. -Ты будешь жить, слышишь?! Вместо ответа Ёшино поднял руку и нащупал на своей груди иероглиф, который не снимал с самого детства. Он сорвал его с шеи и протянул брату. -На память, - снова улыбнулся, а потом добавил: - Плакса. Шисуи встретился с ним взглядом. Ноги сами поволокли его к братьям, прощающимся друг с другом. За его спиной шло отчаяние, ненависть и самый страшный вопрос в его жизни: почему он не может защитить самых важных для себя людей? Каждый раз, когда они умирают, он просто бессилен что-либо сделать. -Прости. -Вам обоим, - он замолчал, внутренне борясь с болью, - обоим не за что извиняться. Это ведь моя судьба, дурни. Чего вы так переживаете? Всё идёт так -поморщился, губы его скривились, затем снова сложились в улыбку, в глазах заблестели слёзы- как и должно быть. Шисуи, спасибо, что был моим другом. -Я не смог… Ёши не стал слушать его раскаяния. У него на них не было ни времени, ни желания: -Шики, я люблю тебя. Мы всегда будем братьями. Я буду ждать, но очень разозлюсь, если ты придёшь ко мне раньше времени, понял? -Я не отпущу тебя. Ты не можешь умереть. Ты всё, что у меня есть. Ёши, не поступай так со мной. Брат обнял брата, Такахаси перевёл взгляд на Шисуи и губами произнёс последнюю просьбу: "Позаботься о нём". Потом он закрыл глаза и, не сказав ни слова, умер в объятиях любимого аники. Учиха почувствовал, как по его лицу побежали слёзы. -Ёши? Шики посмотрел на его лицо и вздрогнул от того, насколько оно было умиротворённым. Они оба, лучший брат и лучший друг одного человека, смотрели на мертвеца долгие пару минут, пока до обоих, наконец, не дошло, что тот мёртв. Оставшийся в живых Такахаси начал что-то говорить, впадать в истерику, у него затряслись руки. Он столкнулся с тем, что Шисуи испытывал на себя уже в третий раз - потеря самого дорогого человека в его жизни, чувство одиночества и безграничная ярость. Кандидат в АНБУ отреагировал менее эмоционально, но не менее болезненно. Он закрыл глаза, а когда открыл из почувствовал, что они обновились. Но разве это было важно? Как долго будет развиваться его Шаринган? И как много людей погибнет ради этого? Он не знал и не хотел знать. Единственное, что имело значение - это просьба Ёшино. И её он собирался исполнить. Учиха схватил блондина за плечо и грубо поднял. -Уходим. -Не трогай меня! Я не могу его бросить тут, он же умер! -Я знаю, - спокойно ответил Шисуи, глядя в отчаянные красные глаза человека, так похожего на его первого и лучшего друга. -Мы должны отомстить этой твари. Из-за неё умер мой брат. -Ты чокнулся. Сам Хокаге не может остановить Девятихвостого. У нас нет шансов. Нужно убираться, пока нас ещё не задело. Шики со злостью вырвал свою руку, поднялся на ноги, оттолкнул Шисуи с силой, на которую был способен, затем аккуратно поднял тело Ёшино на руки и серьёзно посмотрел на него. Учиха подумал, что он уже согласился, как вдруг услышал: -Тогда я сгорю вместе с моим братом дотла в этом дьявольском огне. Он исчез. У брюнета перехватило дыхание, а внутри всё закололо, будто при акупунктуре. Он сжал свою футболку на груди, снова почувствовал привкус металла во рту, его затошнило, но силой воли ему удалось вернуть себя в норму. На время. -Шики!!! Шисуи не нашёл его. Лис исчез так же внезапно, как и появился. Учиха потерял сознание прямо на улице, так и не дойдя до убежища. Через пару недель пришёл в себя, получил несколько новостей, от которых легче ему, увы, не стало: Четвёртый мёртв, его мать мертва, Шики жив, но ранен (а ещё ненавидит его не меньше, чем самого себя). А ещё через пару недель, когда ему разрешили ходить, Фугаку-сан познакомил его со своим старшим отпрыском - Учиха Итачи. . . . -Я приходил к нему домой, но получал кучу обвинений. Даичи не слушал. И я не был способен достучаться до него. Прости, Итачи, кажется, это из-за меня он ненавидит весь наш клан. -Как ты? - Поинтересовался Юкимура, сдерживаясь, чтобы не погладить шестнадцатилетнего АНБУ по волосам, как делал это малым в приюте. -Наслаждаюсь жизнью, - улыбнулся ему Шисуи. - Мне было грустно без Ёшино, но Итачи стал для меня младшим братом - в нём я нашёл утешение. -Шисуи, я горжусь, что ты мой брат. -Хей, да чего вы оба такие серьёзные? Лица у вас, будто сидите на моих похоронах. Улыбнитесь, хоть, что ли. Он схватил своими локтями Юкимуру и Итачи, взъерошил обоим волосы, выслушал пару возражений и от души рассмеялся. Поплакать он сможет и потом, в своём пустом одиноком доме, где его никто не ждёт. А сейчас - улыбайся, потому что твой ад, наконец-то, закончился. А их только начинался. Ха-ха. *Чуньцзе - название НГ в Китае, длится 15 дней и тд и тп. *108 ударов колокола - в буддизме есть 108 грехов, следовательно, 108 ударов колокола на НГ очищают души верующих. Очень удобно. *Ритуальный костёр - традиция или обряд в синтоизме на НГ. *Бьякко, Генбу, Сейрю и Сузаку - священные животные в Японии.