Искусство бесполезного ниндзя

-...рись со мной, Шинпачи Юкимура! -Я отказываюсь. Он был готов напасть первым: поединок начался, и было совсем не важно, хотел ли Шинпачи учавствовать в нём или нет. Ему бы пришлось. Но все вдруг исчезло. Юкимура. Сонные ученики Академии. Злость. Все, точно иллюзия, развеялось. Все. Абсолютно все. Только он еще ощущал чью-то руку у себя на плече, хотя... Итачи обернулся. Никого не было. "Что это было?" Он огляделся. Все тот же двор Академии. Те же дети, недовольно бредущие в свой класс. Его нисколько не изменившийся учитель с наспех одетой формой шиноби: видимо, он опаздывал на какую-то важную встречу педагогов. Странно, ничего не изменилось. Но какой-то неприятный осадок на душе. Это бывает, когда резко меняется состояние, особенно с агрессивного на спокойное. Агрессивное. Так он сейчас... -Масака*! Учиха схватил себя за волосы. Да что такое?! Что за бред?! Что сейчас произошло? И происходило ли? Мальчишка вдруг распахнул глаза, глядя себе под ноги. А происходило ли это на самом деле или это так хорошо разыгралось его воображение? -Яххо, Итачи-кун! Он вздрогнул. Почему так страшно? Он медленно убрал руки от лица и обернулся к Хане. Девчонка мило улыбалась, как ни в чем не бывало. Она что, ничего не видела или...? -Мм? У меня что-то на лице? Инузука заметила на себе удивленный взгляд. Итачи тут же вернул над собой контроль. Значит... что это значит? -Иэ*. Показалось. А где... Он вдруг повернулся к ней спиной. Нет, не может он вот так просто взять и спросить. Итачи прикусил язык. Его это не касается. Его вообще ничего не касается. У него и своих проблем по горло. Да и с чего бы ему заботиться об этом идиоте-Шинпачи? В конце концов, если бы его не было в жизни мальчишки, всё сложилось бы куда лучше. Верно? -Да? Шатенка по-собачьи (собаководы, они такие, перенимают повадки своих любимцев и не замечают этого) наклонила голову и, показывая, что она слушает его со вниманием, посмотрела на мальчишку. -Нам пора. Инузука удивленно посмотрела на паренька. Что это с ним? Итачи какой-то сегодня не такой. Его будто подменили, впрочем, не ее это дело. Может, у Учиха какая-нибудь беда, а она еще будет надоедать своими вопросами. Хана пожала плечами. Что ж, как бы там ни было, Итачи прав, пора бы поторопиться, а то стоять за дверью с ведром воды весь урок ее не очень прельщало*. . . . -Хорошо, раз все на месте, начнем урок с баллистики в конечной... -Сенсей. -Да, Итачи? Нобу был слегка раздражен тем, что его так бесцеремонно перебивают, да и еще какой-то ребенок. Ну и что, что он гений. А он чунин. И он старше. И вообще, никто не имеет право перебирать учителя, когда он объявляет очень важную тему. Одним словом, у Мурамаки с самого утра было плохое настроение (мужчина просто не успел позавтракать). -Вы забыли о Шинпачи. Он говорил спокойно, словно они только что не пытались устроить очередную драку. Не сказать, чтоб Учиха был педантом, но все же ему немного не нравилось то, что сенсей забывает о своих учениках. Пусть он и виноват во всём, но... Брюнет кинул взгляд на пустое место Юкимуры, где сейчас должен был спать непоседливый мальчишка в ханьфу. Без него становилось пусто. -Шинпачи? -Шинпачи Юкимуру. Нобу попытался вспомнить, есть ли в Академии ученик с такой фамилией. Да и вообще есть ли такой шиноби в деревне. Однако никого, кроме Шимуры-сана, он не вспомнил. И это заставило его поежится. Этот мужчина... От него у Мурамаки начинают седеть волосы. Шимура Данзо, несомненно, заслуживал его уважения, но было в нём что-то такое темное, неприятное. -Что, Учиха, совсем уже крыша съехала со своими тренировками и учебой, раз начинаешь придумывать себе воображаемых друзей? Кейджи в своем репертуаре: не упустит свой шанс подколоть и высмеять своего "любимца". Итачи замер. Воображаемых? Что он за бред несет? Шинпачи что, был его глюком? Нет. Это невозможно. Глупость какая-то. Учиха начал мучать странный вопрос, кто из них сошел с ума, Кейджи или он сам? Но похоже, что... -Кейджи, ведро тебя ждет. ...Итачи. Мурамаки злобно посмотрел на шатена. Он не был привязан к Учиха, но его перебили второй раз. И Сато пришлось стать козлом отпущения. Мурамаки отличался особым эгоизмом к своей персоне, он не выносил, когда дети начинали спорить с ним или друг с другом. -И, Итачи, если не хочешь присоединиться к Сато, то не перебивай меня по пустякам. Сам Сато, все еще усмехаясь, встал и пошел к выходу. Он любил пускать слухи. И, может, он не знал этого загадочного Шинпачи, но Кейджи уже был благодарен ему за то, что Учиха хотя бы вспомнил о нем. Ведро подождёт, в отличии от остальной Академии. Итачи проводил его взглядом. "Воображаемый друг". Чтобы это могло значить? Неужели все эти два месяца были лишь илюзией? Сном? Его воображением? Но тогда почему все стало совсем другим? Не таким, как раньше? Что же изменилось в этом мире? Но правда в том, что все осталось прежним, просто изменился сам Итачи</i p>. . . . -Хана, нужно поговорить. Смотрел на нее спокойно и, как всегда, равнодушно. Однако никто, кроме самого Итачи, не знал, каким ему это дается трудом. Мальчишка уже сам осознал, что с ним что-то не так. Кажется, он потерял что-то. Оно буквально испарилось, оставив очередную пустоту. И почему-то сейчас, стоя с Инузукой в Ичираку, где витал запах свежей лапши, он знал, что эту часть можно вернуть, что она утеряна не навсегда, что если он получит нужный ответ, то шансы вернуть ее возрастут. Сильно возрастут. Инузука чуть не подавилось раменом. Чего? Итачи захотел поговорить? Это что-то новенькое. Или это она ударилась головой? Или это лапша какая-то странная ей попалась? Или это Итачи ударился головой? Нет, либо он ударился головой, причем так хорошенько, чтоб напрочь всю память отшибло, либо это не Учиха. Она клянется Нобу-сенсеем, что это именно так. -Угу, я слушаю тебя, Итачи-кун. Она наспех проглотила всю лапшу и посмотрела на брюнета, который уже успел сесть рядом и сделать заказ. -Мой вопросы прозвучат немного странно, но попытайся ответить на них по мере возможности. И не перебивай меня. Она кивнула, хотя Итачи не увидел. Он сосредоточил всё своё внимание на сложённых в замок пальцах. -Какое сегодня число? -М-м, кажется, семнадцатое... Инузука посмотрела вверх, приложив палец к губе и пытаясь вспомнить, что за иероглифы написал учитель на доске. "Не почерк, а клинопись какая-то. Хрен разберешь". -Вчера не происходило ничего странного? Драк или потасовок? -Итачи-кун? Хана напряженно посмотрела на брюнета. О чем он? Почему он пришел за ответами к ней? Нет, Итачи определенно изменился. Вчера он не был таким. Что же произошло? Что же произошло сегодня утром? Она еще издалека заметила, как Учиха неподвижно стоял во дворе. Это ее немного озадачило, заинтересовало и <i>напугало. Он словно был в другом мире. -Были или нет? Он косо взглянул на девчонку, которая с беспокойством глядела на него. В реальность Инузуку вернул звук тарелки, которую поставил Теучи - старик, что отменно готовит лапшу в Конохе. Он всегда запоминался ей добрым и веселым мужчиной, который выслушает, если что, и даст совет. Его морщины около глаз нравились девчонке, они словно показывали, что этот человек смеялся в своей жизни очень часто. И она по-белому завидовала ему. -У-у, - она помотала головой, - нет, не было. А что? Учиха выдохнул. Ну хотя бы одна хорошая новость за сегодня. Но легче не стало. Если потасовки не было, то этому найдется два объяснения. Либо это ему приснилось, либо... -У нас в классе был Шинпачи Юкимура? "Что случилось с Итачи-куном?" Хана еще раз удивленно взглянула на товарища. Это ее пугало. Учиха что, забыл? Как он мог забыть? Наверное, он все-так ударился головой. Может, Итачи и гений, но такие провалы в памяти непростительны. А что если он во время боя забудет, где свои? Это же настоящая катастрофа! Перебьет всех: и товарищей, и противников. Ну, или сбежит, хотя Хана сомневалась в том, что Учиха может сбежать с поля боя - это как-то не в его стиле. -Почему ты спрашиваешь? Учиха посмотрел на нее. Почему? Да потому что он уже ни в чем не уверен. Он понятия уже не имеет, чему доверять, а чему нет. Он запутался. Впервые в жизни от одного слова у него решалась вся его судьба. Либо он пойдет дальше, либо ему придется пойти назад, чтобы восстановить свою память и понять: а что, собственно, происходит. Либо ему это снится... -Потому что хочу услышать правду. -Такого человека я не знаю. ...либо ему приснился сам Юкимура. Учиха наклонил голову, все же где-то в глубине души он надеялся на другой ответ. Он попытался держать себя в руках. Почему все стало еще сложнее? Итачи всегда любил простоту. Он любил жить проще, но с самого его рождения все было наоборот. Чем взрослее он становился, тем сложнее ему жилось. Клан. Тренировки. Академия. Друзья. И все надо успеть. Поэтому Итачи пришлось убрать самое, как он считал, неважное, чтобы сделать все остальное. Иногда в жертву приходилось приносить и Саске. Время, которое он хотел провести с младшим братом, тратилось на те же тренировки и ту же Академию. А сейчас, сейчас, будто в отмщение, на его голову сваливается Юкимура. А потом исчезает. И все бы ничего, но вместе с Юкимурой исчезла и та часть, которую он хотел вернуть. Казалось, что Юкимура и был этой частью. Учиха разломив палочки и попробовал лапшу. Рамен уже остыл. Зря он его заказал. -Итачи-кун? Инузука заметила, как брюнет неподвижно сидит на месте, глядя на свои палочки, из которых медленно ускальзывало мясо. -Прости, невкусно. Он поднялся, заплатил и тихо вышел из лапшичной. Девчонка посмотрела на него с недоумением и с сожалением взглянула в свою пустую тарелку. И чего это он? Очень даже вкусно. . . . Шинпачи был... Нет, это состояние не описать. Это даже не состояние. Такое ощущение, что депрессия накрыла его с головой. Можно сказать, что он и есть эта депрессия. Сейчас в нем было тяжело узнать того Шинпачи, каким он был два дня назад. Два дня назад Итачи... О, от одной только мысли Юкимуре становилось еще хуже. Хотелось утопиться, выпить яд, съесть яичницу Наги, которая, к слову, была термоядерной смесью вяленого лука и подозрительных яиц, очень похожих на тухлые. Хотелось дать Итачи пощёчину, такую же, как влепили ему. Но больше всего болела душа. Об него... Им... Даже не скажешь, что тогда произошло. Вроде бы его никто не предавал, обманывал, не манипулировал им. Никто. Но в том-то и дело, что никто. Итачи - это и есть это никто. Учиха для него никто. Хотя нет, скорей уж, наоборот, для Учиха он никто. "Дерись со мной, Шинпачи Юкимура!!" Но два дня назад. Два дня назад из никого Шинпачи вдруг стал его врагом. Не по своей воле, за него просто решил сам Итачи. Итачи. Итачи. Итачи. Да что ж такое?! Почему теперь за него решает Итачи? Итачи хочет. Итачи делает. Итачи не любит. Все, пора бы сейчас о нем забыть, чтобы успокоиться. В конце концов, ему плевать, что там Итачи себе накрутил! Да и вообще пора бы отвлечься. Последние пару недель он то и делает, что думает только об Итачи. Как сопливая влюбленная девчонка! Юкимура открыл глаза. Он находился на территории приюта. Надзирательницы уже вернулись, и Юкимура впервые за три дня работы смог отдохнуть. И не менять одежду. Повеяло дневным прохладным ветерком. Шорох листьев. Он любил этот звук. Он олицетворял Коноху. Внезапно чья-то тень загородила вид на чистое небо, и Шинпачи узнал знакомого Сайто. Все эти пару дней у него не было настроения играть с ним, так что мальчик до сих пор дулся и избегал его. Но, видимо, решил простить, ведь Юкимура все же пришел. Он был морально убитым, потрепанным, ничего не смыслящим, и, как зачарованный, он повторял одно и тоже имя. Мальчишка беспрекословно выполнял приказы и капризы Наги, так что у него даже не было времени, чтобы просто поздороваться с Сайто, но тот спокойно следил за ним, хотя в душе все же обижался на него. -Йо, - слабо улыбнулся паренек, глядя на хмурое лицо ребенка. -Ты не поиг´ал са мной. -А, прости. Виноват. И в правду не поиграл. Он глубоко выдохнул и снова закрыл глаза. Играть ему сейчас хотелось меньше всего. Если Юкимура встанет, то он тут же ляжет и не сдвинется с места. Он живого места на себе не чувствовал, даже в Академию не ходил. И не хотелось как-то. После того, что случилось. -Ты мё´твый какой-та. -Я просто очень устал. И у меня все болит. Сайто присел рядом, разглядывая спокойное лицо Шинпачи. Мальчик вообще любил разглядывать людей. Смотреть на то, как они улыбаются и злятся, кричат и нежно успокаивают, любил смотреть на их поведение, слушать их, даже когда не понимал, он все равно их слушал. -Тебе больна. Сайто дотронулся до длинных волос Юкимуры. Они так красиво переливались на свету, что мальчик медленно начал накручивать их на палец. -Очень больно, - согласился мальчишка, еще раз вспоминая слова Итачи. Вообще в его жизни было не так уж и много хороших моментов, может, потому, что он все время с кем-то соперничает? С кем-то нематериальным, намного сильным, хитрым, умным, расчетливым, с тем, кому нельзя нанести урон. А он наносит. Раз за разом. Год за годом. Все больней и больней. И времени на лечение становилось все меньше и меньше. Он не успевал отправиться от одной раны, как ему наносили другую, более глубокую, которая могла никогда не зажить. Может, время и лечит, но не вылечивает полностью. Шрамы все равно остаются, и ты не можешь стать таким, каким ты был прежде. Каждый поступок, каждое слово или мысль может изменить всего тебя, оставив калекой на всю жизнь. В каком-то смысле Юкимура уже был инвалидом с глубокими шрамами в душе, но почему-то они не меняли его. На некоторое время - возможно, на всю жизнь - никогда. Он был тем, кем он был. Шинпачи Юкимурой. И он не хотел меняться. Если бы захотел сломаться, то давно бы это сделал, но на самом деле Юкимура сильный человек. Может, это не видно снаружи, но он сильный, какая-то странная сила не дает ему опустить руки, потерять надежду, закрытым в самом себе, создавая свои миры. Он просто продолжает жить. Потому что он любит эту жизнь, какой бы она ни была. Жестокой и беспощадной. Мрачной и унылой. Равнодушной и одинокой. Ему все равно. Ему абсолютно все равно. -Гте у тебя балит? Сайто перестал накручивать локоны, и те упали на темный пол, изображая странные узоры, которы так ему нравились. -Вот здесь. Шинпачи приложил руку к груди. Странное чувство. Странное чувство эта боль. Боль. Ему она не нравится. Уж слишком противная и паршивая. Сразу так неприятно, так мучительно. Боль - это одно сплошное страдание. -Падуй и все п´ойдет. Мальчик снова посмотрел на Юкимуру и увидел, как на его лице появляется горькая усмешка. -Нет. Не пройдет. Такая боль не проходит так быстро. -Почему? -Почему? Шинпачи открыл глаза. А действительно, почему. Потому что эта душевная боль? Или потому что эту боль нанес тебе кто-то другой? И не просто кто-то, а тот, от кого ты этого не ожидал. Как лучший друг не ожидает от своего лучшего друга нож в спину. Или как девушка не ожидает, что ее бросает ее первая любовь. Или как брат не ожидает предательства от брата. И больно не от того, что они сделали, больно от того, что это сделали они. И Юкимуре было больно от того, что это сделал Итачи. Будь кто другой, от него бы и живого места не осталось, а так страдает только он сам. -Потому что болит сердце. Сердце, которое очень сильно покалечено. Болит душа, которая очень сильно устала от боли. Болит все, что может болеть. И от этой боли начинаешь сам заболевать. И становиться больным на очень долгий срок. -Выпей лека´ство. -Не поможет. Тут ничто не поможет. Он заметил, как Сайто осторожно встал и обошел Шинпачи, спокойно и уверенно на него глядя. -Не уми´ай. -Чего? Юкимура удивленно посмотрел на ребенка, а ребенок посмотрел на него. Умирать? Нет уж, умирать-то он не собирался. Не до такой степени ему плохо, чтобы он умирал. Уж лучше плохо, чем вообще ничего. И вообще не надо тут его хоронить. Да, больно. Да, трудно. Да, тяжело. Плохо. Паршиво. Хреново. Но кто сказал, что жить легко? Если он не справится с такой мелочью сейчас, то в будущее ему дорога будет закрыта. А будущее Юкимура любил. Сильно любил. Каким бы оно ни было. -Наги го´о´ит, если уми´аешь, то не воз´ащаешься. Не уми´ай... Ты еще не поиг´ал со мной. "Они что, родственники?" Шинпачи подозрительно посмотрел на мальчика. "Такой мелкий и уже такой эгоист! Вот, чему она детей учит!" Юкимуру немного пугала последняя фраза ребёнка. То есть, если он бы не пообещал ему тогда поиграть с ним, то мальчик бы и не подошел к нему. Ну, спасибо, малой, утешил. -Больше ее слушай. Не буду я умирать. Скорей уж меня сама Наги убьет, потому что ты до сих пор не спишь. Обед уже был, иди-ка ты спать. -А ты иди к тому, кто тебя вылячят, - буркнул Сайто, вставая и уходя прочь. -Тот, кто вылечит, - прошептал мальчишка. А есть ли вообще такой человек? У него не было знакомых ирьенинов или простых врачей. Около него всегда крутятся какие-то странные личности. Однако вряд ли кто-то из них мог бы помочь ему. Да и не было у этих людей желания помогать Юкимуре, особенно Юкимуре. Странно, мальчишка даже не удивился их отсутствию. Это будто само собой разумеющееся для него. Он уже забыл, какого это, когда тебя кто-то лечит. Шинпачи сам себя лечил. Но, в основном, это делало все тоже время. Время. Его первый и, наверное, последний друг и враг. -Ха, даже дети иногда ошибаются. Он встал с пола, потягиваясь и недовольно морщась от боли. Домой бы пойти, что ли? Или зайти в какой-нибудь ресторанчик, чтобы приготовить сукияки. А, может, просто прогуляться? Развеяться. Оторваться от мыслей... Мальчишка неторопливо зашагал к выходу из приюта. Улица, как обычно, кишила людьми. То здесь, то там суетились люди. Люди. Люди. И люди. Слишком уж их тут много, подумал Шинпачи, сворачивая в соседний переулок. Тут их было меньше. Гораздо меньше, казалось, что даже время тут шло не так быстро, как за его спиной. Тут было более-менее спокойно. Как же Юкимура хотел, чтобы так же спокойно было в его душе. Хотелось оказаться в широком поле и идти по вытоптанной, но все же заросшей тропинке куда-то вдаль. Вечно идти. Идти, не останавливаясь и не оборачиваясь назад, чтобы не знать о том, сколько ты уже прошел. В этом он видел свое счастье, спокойное и равномерное, когда люди встречаются и пропадают на его пути, а некоторые присоединяются к нему. Шинпачи не нужны никакие приключения, где он стоит над пропастью и пытается балансировать. Паренёк любил твердую почву, по которой можно было идти, не сомневаясь ни в чем. И пусть он любил это, пусть мечтал жить так, однако он все равно подходил ближе к краю бездны. Он пытался рисковать снова и снова, пока бы не увидел более твердую почву, а потом пошел бы по ней, чтобы прыгнуть еще раз. -Ня~у!! -Иттэ! - завопил какой-то малой. На его спине ярко выделялся красно-белый веер. Он прыгал на одной ноге, держа в руках свою раненную лодыжку. Окружавшие его дети только громко засмеялись. -Как же больно!! Больно оцарапал! Подойдя к ним ближе, Юкимура заметил, что в центре этого кружка хулиганов сидел клубок шерсти. К хвосту чёрного котёнка была привязана какая-то консервная банка из-под шпрот. Маленький зверёк прижимал ужи и шипел на детей. -А ну пошёл отсюда, драный кот! - вскрикнул оцарапанный мальчишка и постарался пнуть неко ещё раз. -Эй! Что у вас тут происходит? Шинпачи подошел ближе. Дети тут же умолкли и перестали смеяться. Им не нравилось, когда в их игры влезал кто-то лишний, кто-то старший. Взгляды у ребят стали подозрительными и недовольными. В ответ он не услышал ни раскаяний, ни испуганных извинений, только грубое: -А тебе чего надо? В этом и было различие между сиротами и между теми, кто рос в семьях. У одних не было защиты перед взрослыми, у других были заботливые родители, которые могли размазать всех по земле за один косой взгляд в сторону их ребёнка. Одни умели бояться, другие считали, что им позволено всё. Юкимура возмутился. Какая-то малышня смеет дерзить?! Наги бы за такое могла и ужина лишить и на исправительные работы отправить! У них не приют, а, словно, колония строгого режима. -Зачем вы животное мучаете? -Он мой! - громко заявил оцарапанный Учиха, - Что хочу с ним, то и делаю! -Вот, я сейчас тебе задницу-то надеру, тогда узнаешь, как со старшими разговаривать надо! Юкимура по-деловому закатал рукава, сделал грозное лицо, подошёл к ним и замахнулся кулаком на уверенного в себе брюнета. Уверенность его куда-то испарилась тотчас. Как котёнок, он боязливо посмотрел на Шинпачи, а потом первым удрал, прикрикивая: -Сначала догони, чучело! Дети тут же подхватили прозвище: -Чу-чело! -Чу~чуло!! -Я покажу вам чучело! - мальчишка потряс кулаком в воздухе. - Ещё раз будете издеваться над котом, уши оторву! -Оставь его себе! - послышалось издали, - Мне такой дранный кот не нужен! Шинпачи вздохнул. Дети. Что ж они такие жестокие-то? Он посмотрел на все еще шипящего и горбящегося котенка. Бедняжка. Напугали. Избили. Да еще и унизили. Почему-то это животное напомнили мальчишке самого себя два дня назад, только вот ему тогда никто не помог. -Яре-яре, не бойся, я тебя не обижу. Юкимура медленно потянул руки к черному комку, как вдруг почувствовал, что что-то больно впилось ему в руку. Укусил. -Оя!! Иттэ! Отпусти!! Мальчишка схватил его за шкирку и отцепил от пальца, пропускного до крови. Чёрные недоверчивые глаза впились в него как иглы. Банка гулко загромыхала, а затем послышалось очень злобное някание. Юкимура вздохнул. Будет нелегко. . . . Он сидел на кровати, наблюдая за тем, как неко осторожно обходит его комнату. Юкимура все-таки взял его к себе. Мальчишка давно мечтал о живности, но мама всегда отказывалась заводить кого бы то ни было, а в приюте запрещали. Как-то раз он принёс собаку с протектером Листа на загривке - она сказала ему, что у неё уже есть хозяин и было бы здорово, если бы Шинпачи отдал её некому Сакумо. Об этом узнала Наги, и Шинпачи сильно влетело. Котенок все еще не давал к себе притронуться. Царапал его и постоянно шипел, но миску молока выпил, даже нагло и громко попросил добавки. -Ну, и как мне тебя назвать? Тишина. Значит, придумывать имя ему придётся самому. Один. Впрочем, последние два года он все время был один. Один вставал. Один ел. Один играл. Веселился. Гулял. Одним словом, жил. У Наги было и без него много проблем, а больше никого рядом не было. Итачи сам его отталкивал. Хана редко с ним была. Другие его сторонились, или же сам Юкимура их сторонился. Он взглянул на кота. Черная шерстка. Смешные топорщащиеся ушки. Темный носик. Бесцветные глаза. Он так похож на... -Итачи-чан, - выдохнул мальчишка . Опять Итачи. Учиха, кажется, преследует его. Только хочет о нем забыть и, словно на зло, он опять вспоминает. Все в точности, да наоборот. Итачи так сильно ударил его, во всех смыслах этого слова. Слишком сильно... Этот котенок. Интересно, а когда он царапал всех, кого не лень, что он чувствовал? Было ли ему все равно или же он сожалел о содеянном? Или сам понимал, что, отталкивая всех, он, тем самым, отталкивает помощь. А может, он думал, что его очередной раз хотят ударить, поэтому и царапал? Поэтому и отталкивал? Может, ему совершенно незнакома помощь? Может, когда он ждал этой помощи его просто хорошенько пнули, и он это запомнил? Запомнил, что просто так к тебе не протянут руки. Может, так же произошло и с... -Итачи. Я назову тебя Итачи. Шинпачи еще раз осмотрел его, потом свои исцарапанные руки, которые стоили того и подумал, подумал, что... Надо бы помочь сегодня еще одному неко. . . . Сначала он боялся заходить, но чувство долга переселило его, и он повернул ручку. В такой же палате лежал когда-то и Юкимура, а Учиха навещал его. Теперь они поменялись местами. Как странно. Интересно, Итачи тоже чувствовал такое волнение, когда входил, или нет? Шинпачи взглянул на кушетку. Говорят, что он не просыпался все эти два дня. Он даже до сих пор помнил, как Итачи вдруг пошатнулся, как у него подкосились ноги, как он упал на землю, подняв столб пыли, как кто-то вскрикнул, а кто-то позвал сенсея. Он точно не знал, но, кажется, у Учиха был нервный срыв. Или что-то в этом духе. Слишком сильно перенапрягался за последние дни. Мальчишка тихо прошагал к постели и также тихо сел на стул, стоящий рядом. Итачи все еще спал. Юкимура пристально его осмотрел, будто сомневался, что тут о нем хорошо заботятся. Под закрытыми веками бешено крутились глазные яблоки, дыхание оставалось спокойном, но частым. Ему что-то снилось. Интересно, что? Шинпачи хотел дотронуться до его руки, но в какой-то момент передумал. Эта рука, именно эта рука ударила его два дня назад. -Что же с тобой случилось, Итачи-чан? *Masaka! (Масака!) - "Не может быть!" *Īe (Иэ) - "Нет". *"Стоять за дверью с ведром воды" - обычное наказание в японских школах прошлого века.