***
Куинн бесстрастно уставился на флакон, который протянул ему Старик. Прошло три дня с тех пор, как он вернулся домой, и его распорядок дня состоял в том, чтобы проснуться, выйти на пробежку, позавтракать, дождаться прихода Алана, а затем выпить волшебное зелье, чтобы наконец освободиться от оков окклюменции. Он посмотрел на Старика, который наблюдал за ним, прежде чем открыть пробку на флаконе и проглотить зелье одним глотком. Уэст закрыл глаза и почувствовал, как зелье начинает действовать. Когда Куинн почувствовал, что магия ослабевает, его окклюменция также ослабла, пока он больше не смог поддерживать ее в рабочем состоянии. Это было странное чувство - не иметь своего разума, работающего с помощью окклюменции. Он не мог вспомнить, как это было до того, как он овладел искусством магии разума. Прямо сейчас ему просто казалось, что над его разумом нависли шторы, мешающие ему заглянуть внутрь. - Итак, о чем вы хотели поговорить? - спросил Куинн, открывая глаза. Он посмотрел на Старика, который сидел на стуле перед ним. - Я собираюсь уехать сегодня, - объявил Алан. - Мне больше нечего тебе предложить. У твоего дедушки есть рецепт зелья, и уверен, что в его распоряжении есть зельевары, так что я на самом деле не нужен. Твоя магия - это твоя проблема, и никто, кроме тебя, не может ее решить. Куинн скрестил ноги, прежде чем спросить: - Вы всегда могли бы помочь мне с эмоциональным аспектом окклюменции. Я узнал от вас два других аспекта; как насчет того, чтобы сделать это полным набором из трех? Алан усмехнулся, отказываясь: - Думаю, будет лучше, если этому ты научишься сам. Твои дни кормления с ложечки прошли. Ты уже знаешь, как отключать эмоции на разных уровнях, так что продолжай свой путь. - Вы никогда не кормили меня с ложечки, - раздраженно произнес мальчик. - Как скажешь, малыш, - усмехнулся Алан, прежде чем продолжить на серьезной ноте. - Прежде чем я уйду, думаю, что сейчас самое подходящее время для решения некоторых вопросов. Куинн неуверенно нахмурил брови: - Вопросов? Вы сказали, что со мной все в порядке, кроме того, что я самый хреновый маг в мире... На данный момент, то есть. Старик одарил его одним из тех мягких взглядов, к которым Уэст не привык, когда они исходили от Алана. - Что? - спросил мальчик, глядя на своего учителя. - Куинн, нам нужно поговорить об инциденте с забвением, - голос Алана был мягким. Уэст замер пристально глядя на Алана. - Этого инцидента не было в воспоминаниях, которые я вам дал, - Куинн пристально посмотрел на учителя, который никак не отреагировал на этот взгляд. - Верно, но часто пациенты что-то скрывают от своих целителей. Тебе особенно нравится держать карты ближе к телу, так сказать. - Алан указал на свой висок, а затем указал на мальчика. - Ты был в мрачном настроении, когда я впервые проверил. Несмотря на то, что с тобой всё в порядке физически, так и магически, твоё психическое здоровье все еще не на том уровне, который я считаю нормальным. Куинн продолжал пристально смотреть на Алана целую минуту, прежде чем смягчить свой взгляд. - Хорошо, давайте поговорим об этом. - Резкость в тоне все еще была очевидна, даже если она была не такой выраженной, как раньше. - Давай внесем ясность, то, что ты сделал, было неправильно, - решительно заявил Алан, не ходя вокруг да около. Этот вопрос был не тогда, когда Старик хотел потанцевать вокруг темы и привести ученика к просветлению. - Конечно, это было неправильно, - прорычал Куинн. - Думаете, я этого не знаю? Я стер жизнь человека, оставив его без личности. Это было одно из, если не самое большое сожаление Куинна из всех поступков, которые он совершил, находясь под влиянием проклятия. - Он был придурком, мошенником и построил всю свою жизнь, отнимая у людей их воспоминания, - Куинн сжал руки и сплюнул. - Несмотря на все это, я все еще чувствую себя виноватым, стирая всю его личность. Он помассировал виски, но не мог встретиться взглядом со своим учителем ментальных искусств. Даже если судьба Локонса была такой же, как в каноне, Куинну не очень нравилось, что именно он стал причиной этого. - Причина, по которой я поднимаю этот вопрос, заключается в том, что ранее и сам испытал нечто подобное, - сказал Алан, шокировав и заставив Куинна поднять глаза на своего учителя. Это был первый раз, когда Уэст видел такое мрачное выражение на лице Старика. - Видишь ли, когда я был молод... В то время мне было всего сорок. Прокладывая путь в область искусства разума. Я был в самом разгаре своего путешествия, когда приехал в одну страну. Я не буду называть имен. Куинн попытался представить, как выглядел бы молодой Алан Ди. Бэддли. - Оказалось, что один из тамошних шишек в министерстве знал обо мне. И также интересовался моей работой, поэтому предложил мне такую возможность. Возможность, которая в то время интересовала меня слишком сильно. - Алан посмотрел Куинну прямо в глаза и заговорил мрачным тоном. - Он предложил мне возможность экспериментировать на людях, которые находились в камере смертников. Уэст глубоко вздохнул при этих словах. В испытаниях на людях не было ничего плохого, если они проводились должным образом, но то, как началась тема, заставило Куинна почувствовать, что добром это не закончится. - Это был редкий шанс этично применить магию разума к людям. В то время использование Смертельного проклятия для казни приговоренных считалось нормальной практикой. Так что мои эксперименты на людях, приговоренных к смертной казни, тоже не были моральной дилеммой. - Старик откинулся на спинку стула и заявил: - Итак, как ты мог догадаться, я с готовностью согласился. Воспользовался возможностью поэкспериментировать с заключенными, приговоренными к смерти, без каких-либо ограничений в том, что я мог делать. Мне было предоставлено полное право распоряжаться тем, как действовать. Мне даже не нужно было заботиться об их здоровье или благополучии. - Итак, мне нужно было работать с шестью заключёнными. Их судьбы перед смертью были в моих руках, - в глазах учителя появилось отсутствующее выражение, когда он продолжил. - В то время я был таким высокомерным и самодовольным. Думал, что не могу сделать ничего плохого, поэтому делал с пациентами все, что хотел. Я чётко следовал протоколу, потому что был профессионалом в том, как все делал. - Эксперименты прошли хорошо. Шестеро заключенных остались нервными и с некоторыми тиками из-за постоянных экспериментов. Возможно, я немного переборщил, но ни у одного из них не было никаких необратимых повреждений. Но, видишь ли, во время экспериментов меня мучила одна-единственная мысль. Пристальный взгляд Алана остановился на Куинне, и на его лице появилась насмешливая улыбка. - Я подумал, что на самом деле никогда не видел, что произойдет, если я полностью дам себе волю. - Алан разжал и сжал кулак. - Магия разума - это контролируемое искусство; оно нуждается в утонченности и навыках. Так что я никогда на самом деле не знал, что может сделать магия разума, если кто-то повернет ручку до упора. Это было профессиональное любопытство, которое я не должен был пытаться удовлетворить. - Итак, подумав об этом, я решил использовать заклинание Забвения. Решил использовать заклинание на одном из шести человек. Чтобы посмотреть, что произойдет. Последовала долгая пауза, когда Алан замолчал, и Куинн, не говоря ни слова, наблюдал, как нарастает напряжение в комнате. - В результате заключенный все забыл. Он забыл вообще всё. Алан склонил голову набок и уточнил: - Твоя жертва только потеряла свою личность, но он все еще может начать новую жизнь, если захочет. Но, мой подопытный? Забыл всё. Он забыл свою личность, свой жизненный опыт и забыл, как быть человеком. В итоге я заставил его забыть, как вести себя как человек. Я стер личность с лица земли, и то, что я оставил после себя, было не чем иным, как новорожденным младенцем. Алан насмешливо посмеялся над собой. - Тюремщики думали, что я свел его с ума. Но они не понимали. Я не сводил его с ума. Нет, я стер этого человека. В каком-то смысле я убил этого заключенного до того, как власти казнили его. Это поразило меня через неделю после того, как я это сделал, и мне потребовалось время, чтобы прийти в себя. Куинн сглотнул, услышав, как Алан рассказывает свою историю. Он почувствовал, как по спине пробежали мурашки, когда узнал, чем закончился тот инцидент. Стирать процедурные воспоминания было непросто, потому что они так глубоко укоренились в человеке. Процедурная память была частью долговременной памяти, ответственной за знание того, как что-то делать, также известной как "двигательные навыки". Как следует из названия, процедурная память хранит информацию о выполнении различных процедур, таких как ходьба, разговор и езда на велосипеде. Алан стер все, чему тот человек научился в жизни. Он вернул заключенного обратно в состояние новорожденного, который только что появился на свет. - Куинн, я не знаю, что ты чувствуешь по поводу стирания памяти своему профессору. Не знаю, чувствуешь ли ты себя виноватым из-за этого, или не считаешь это своей виной, поскольку это было сделано под влиянием проклятия, - обратился Старик к ученику, позволив истории погрузиться в его сознание. - Но чтобы это ни было, не игнорируй. Подумай об этом инциденте и сделай какое-нибудь заключение, чтобы там ни было, чтобы оставить это позади. Я долго не мог успокоиться, и не хочу, чтобы ты прошел через то же самое. Так что просто убедись, что у тебя нет затяжных сожалений по этому поводу, - Алан постучал по столу между ними, и Куинн почувствовал прикосновения к своим плечам. - Поверь мне, это пойдет тебе на пользу. Имей дело с подобным пока раны свежи. Не откладывай дела на потом и работай. Куинн кивнул и встал, когда увидел, что Алан встал. - Пойдем, пойдем прогуляемся. Настроение слишком тяжелое, на мой вкус, - сказал Старик. Его обычная улыбка вернулась на лицо. - Вы должны были предвидеть подобное, когда заговорили об этом, - ответил Уэст. Куинн никак не прокомментировал внезапную перемену в настроении учителя. Он привык к этому и не понимал, как работает разум человека с таким уровнем окклюменции, как у Алана. Ученик и учитель, мальчик и старик, вышли из комнаты в сад. - Итак, расскажи мне поподробнее об этой твоей штуке с А.И.Д. Что случилось с идеей залечь на дно, не желая привлекать к себе внимание и всем тем планам, о которых ты говорил до того, как пошел в школу? - Ах, это. Этот план пошел насмарку за в первый же год. Но давайте поговорим о вас. Чем вы занимались последние три года? - Хм... Что ж, я встретил одну прекрасную даму, с которой проводил приятное время. - Правда? Ах, ты дамский угодник!***
- Спасибо, Полли, дальше я буду в порядке, - Куинн посмотрел на домового эльфа и поблагодарил ее. - Я позову тебя, когда закончу. - С маленьким хозяином все будет в порядке? Полли беспокоится, что вам будет больно, - спросила Полли с беспокойством в больших глазах. Она знала, что было не так с Куинном и что он принял зелье, которое ослабило его магию. - Не волнуйся, Полли. Со мной все будет в порядке. Я войду туда, а когда выйду, позову тебя, - Куинн указал на здание перед собой и успокаивающе улыбнулся. - ...Хорошо, позовите Полли, если попадёте в беду, - заявила заботливая домашняя эльфийка, прежде чем вернуться в поместье. Куинн посмотрел на здание; это был заброшенный универмаг из красного кирпича под названием "Продувка и Доус Лтд". Универмаг был волшебными воротами в Больницу Святого Мунго для Магических Болезней и Травм. У заведения был убогий, жалкий вид; витрины состояли из нескольких облупленных манекенов с перекошенными париками, стоявших как попало и моделировавших моду, по крайней мере, на десять лет устаревшую. Большие таблички на всех пыльных дверях гласили: "ЗАКРЫТО НА РЕКОНСТРУКЦИЮ" Больница была размещена здесь, потому что никто не мог найти лучшего места для ее размещения. Повсюду в Косом переулке было слишком тесно, поэтому людям приходили в голову идеи построить его под землей, как Министерство магии, но было решено, что подземелье слишком вредно для здоровья. В конце концов, было куплено магловское здание, чтобы пациенты могли приходить и уходить и вписываться в толпу. Куинн подошел к витрине, в которой не было ничего, кроме особенно уродливого женского манекена, чьи накладные ресницы свисали, и смоделировал зеленое нейлоновое платье-сарафан. Он наклонился поближе к стеклу, глядя на очень уродливый манекен, и сказал: - Я здесь, чтобы навестить Златопуста Локонса. Манекен слегка кивнул и поманил его своим суставчатым пальцем. Куинн воспринял это как сигнал и вошел в здание. Точно так же, как барьер на станции Кингс-Кросс до платформы Девять и Три Четверти, он не врезался в здание и прибыл в другое место. Он находился в том, что казалось переполненной приемной, где ряды мужчин и женщин сидели на шатких деревянных стульях; некоторые выглядели совершенно нормально и просматривали устаревшие экземпляры Ведьмина досуга. Другие щеголяли ужасными уродствами, такими как слоновьи хоботы или дополнительные руки, торчащие из груди. В палате было едва ли менее тихо, чем на улице, потому что многие пациенты издавали очень странные звуки... люди в лимонно-зеленых одеждах ходили взад и вперед по рядам, задавали вопросы и делали заметки на планшетах. Куинн заметил эмблему, вышитую у них на груди: скрещенные палочка и кость. Куинн проигнорировал всю суету и шум и просто направился в больницу. Он нашел путеводитель по этажу на стене и нашел то место, которое искал. 「УРОН ОТ ЗАКЛИНАНИЙ . ....... . ........ Четвертый этаж (Невосполнимые проклятия, проклятия, неправильно примененные чары и т.д.)」 Он нашел лестницу и поднялся на четвертый этаж. Потребовалось немного поспрашивать, но он смог найти нужное место. Он уставился на двойные двери, которые отмечали начало коридора с указателями: "УРОН ОТ ЗАКЛИНАНИЙ". Это была защита от постоянного повреждения заклинаниями. Дверь была заперта. Куинн глубоко вздохнул и дрожащей рукой направил все кусочки магии, которые мог собрать, и отпер запертую дверь. Златопуст Локонс сидел в своей постели. В руке у него было перо, а перед ним лежал пергамент. Мужчина что-то писал на нем, высунув язык. Он постучал в дверь, и Локонс поднял глаза. - Да, - спросил мужчина в больничной одежде. Куинн подошел к кровати и сел в кресло рядом с ним. - Добрый день. Меня зовут Куинн Уэст. Локонс улыбнулся и представился: - И вам чудесного дня. Меня зовут Златопуст Локонс. Хотите автограф? Куинн улыбнулся и кивнул: - Конечно. - Хорошо, подождите минутку. Я напишу прописью. Мне это даётся всё лучше. - Конечно, я подожду. Уэст наблюдал, как мужчина рисует на пергаменте своим пером. И не чувствовал особой вины за то, что стер воспоминания Локонса. Этот человек продолжал бы красть достижения у людей, если бы вышел из Хогвартса целым и невредимым. Тогда мог наступить момент, когда Локонс не был удовлетворен своим нынешним уровнем славы, и с его личностью было неизбежно, что в конечном итоге он бы начал делать вещи намного хуже, чем то, что он делал до этого. Итак, по мнению Куинна, то, что произошло, было лучше для всех, потому что, насколько он помнил, Златопуст смог продолжить свою работу в качестве автора, в некотором роде, наняв кого-то, чтобы помочь ему написать книгу: "Кто Я Такой?" Уэст чувствовал, что Локонс получил по заслугам. Единственное, что раздражало Куинна, так это то, что именно он был тем, кто избавил его от этой участи. - Держите, один автограф, - сказал Локонс, протягивая Куинну пергамент. - От меня Куинну Уэсту. Куинн взял пергамент и увидел один прилично выглядящий фрагмент каллиграфии. Он мог видеть там остатки Локонса. Его рука потянулась к сумке, которую он нес, достала коробку и положила ее на столик у кровати перед Златопустом. - Что это? - спросил Локонс, и в его глазах вспыхнуло возбуждение. - Подарок, мистер Локонс, - ответил Куинн, вставая со стула. - Пожалуйста, откройте его. Вам понравится. Мужчина вскрыл коробку и достал статуэтку. - Ой! Это же я! Какой красивый. Локонс был так поглощен вещами в коробке, что не заметил, что посетитель давно покинул его.