Between us boys

      — Зачем ты вообще сюда пришёл? — спрашивает Се Лянь, пока Пэй Су обрабатывали лицо. Он поморщился, посмотрел по сторонам. Конечно же всем было интересно знать, что он ответит.       — Я забыл здесь свои вещи, поэтому решил быстро сбегать и забрать. А на обратном пути наткнулся на неё. Слово за слово и вот… Так вышло.       Хоть Пэй Су не был его учеником — он всё равно беспокоился. Учитывая, что он услышал до этого в коридоре — скандал нарастал с огромной скоростью. После такого конечно же Сюань Цзы здесь не позволят остаться. А уж дальше Пэй Мин позаботиться о её судьбе. Учитывая, как сильно он разозлился, когда дело дошло до брата… Участь этой женщины незавидна.       К слову, был однажды с ним такой случай — тогда даже было судебное разбирательство. Из-за этого Пэй Мина кажется весь Китай знал. Се Лянь даже представить не мог, что после такого этому мужчине всё ещё хотелось отношений.       После обработки ран, Пэй Су отвели к директору. В спортзале остался только Се Лянь и его класс. Он отчего-то чувствовал ужасную неловкость. Здесь также был Хуа Чэн, Ши Цинсюань и Хэ Сюань. Становилось чересчур жарко.       — Что ж, хотелось бы напомнить вам, что не стоить разносить грязные слухи, — сказал Се Лянь, обводя своих учеников взглядом. — Надеюсь, что я не услышу ни от кого из вас обсуждения данной темы. Воздержитесь, пожалуйста.       Конечно же его послушались или по крайней мере сделали убедительный вид.       — Хуа Чэн, Ши Цинсюань и Хэ Сюань, прошу ко мне в кабинет, — строго проговорил Се Лянь. — Остальные остаются здесь и ведут себя тихо.       Они шли вчетвером в кабинет английского. Полная тишина и ожидание, наполненная не то злобой, не то желанием перебить друг друга. Се Лянь ощущал, как с каждым шагом позади него нарастала неспокойная аура.       Он сел на своё место. Хуа Чэн по-хозяйски уселся на парту, Ши Цинсюань предпочёл сесть напротив Се Ляня, а Хэ Сюань держался ближе к двери, будто собирался дать деру в случае чего.       — И так, между нами всеми возникла большая проблема, — начал Се Лянь. Да, может это и очередная его ошибка, но сейчас он точно хочет собрать их всех вместе и послушать. В конце концов так будет виднее — по их реакциям на слова друг друга. Се Лянь не мог считать себя хитрым манипулятором, каким был Цзюнь У, но все-таки попытается вывести кого-то из них на чистую воду.       — Из-за одного богатенького сынка, — тут же фыркнул Цинсюань, косясь на Хуа Чэна. — Развлекаешься, как можешь, да?       — Закройся, — проговорил Хуа Чэн. — Кто ещё развлекается. Уже поздно ломать комедию. И так понятно, что ты…       — Хуа Чэн, спокойнее, — прервал его Се Лянь и обратился к Хэ Сюаню:       — Ты ведь понимаешь, почему я и тебя позвал?       Ши Цинсюань никак не отреагировал, даже не посмотрел на Хэ Сюаня. Он не рискнёт сказать правду, иначе директор его исключит.       Хэ Сюань и сам это прекрасно понимал. Он клялся себе, что будет думать о своей семье. Но… Се Лянь ведь тоже не заслуживает всего этого дерьма, да и этот Хуа Чэн. В конце концов, из-за этих фотографий Се Ляня реально могут привлечь к ответственности, а это клеймо на всю жизнь. Разве потом Хэ Сюань сможет также упорно бороться за справедливость?       Но если его исключат… Что он скажет маме?       — Шэньу грозил исключить меня, если я не выполню его просьбу.       Ши Цинсюань бледнеет, когда слышит это. Удивлённо смотрит на Хэ Сюаня. Он же не должен рассказать всё… Не должен… Как же…       — И виноват Цинсюань, — также спокойно подтвердил Хэ Сюань, глядя прямо в глаза бывшему другу. Смотрит так, надеясь, наверное, задеть его. У него получается, но получает ли он от этого удовольствие? Вовсе нет, скорее жгучее чувство предательства.       Се Лянь ощущает что-то похожее. Обида разрастается, но он старается держать себя в руках.       — Ты думал такие дешёвые трюки не раскроются? За кого ты себя принимаешь? — жестоко спрашивает Се Лянь. Он считал его другом, которому нужна помощь. Но никак не ожидал получить нож в спину. Конечно было обидно, он правда не понимал, в чем был виноват, раз Цинсюань решился на подобное.       — А ты? — горько усмехнулся Ши Цинсюань после долго молчания. — Кем возомнил себя ты?       Хуа Чэн не смеет вмешиваться, он лишь наблюдает за Се Лянем. Его лицо нахмурено, но не видно злости. Где-то внутри что-то сжимается, ведь неделю назад Се Лянь выместил всю злобу именно на него. Наверное поэтому сейчас он более-менее спокоен.       Хэ Сюань опускает глаза вниз.       — Ты такой идиот, Цинсюань. Каким идиотом был, таким и остался.       — Что?.. — Ши Цинсюань переводит взгляд на Хэ Сюаня.       — Насколько нужно быть конченным эгоистом, чтобы отвечать на добро такой подлостью? — спрашивает он. Поднимает голову, выискивая в чужих глазах хоть каплю сожаления. — В итоге, разве всё это тебе ни о чем не говорит? Это не мир вокруг тебя плохой, это ты ведешь себя как последний придурок. Ты так сильно хотел снова дружить со мной, но в погоне за своими личными интересами, позабыл, что снова подставляешь меня. После такого, моли ты даже на коленях, я бы лучше плюнул тебе в лицо. Ты моральный урод, и всё, что с тобой случилось… Во всём этом виноват лишь один человек — ты сам. Ты и есть та проблема, которая мешает тебе жить нормально.       Хуа Чэн в любом другом случае сейчас бы присвистнул, но не стал. Он знал об их дружбе совсем ничего, но понимал, что в прошлом Ши Цинсюань очень сильно провинился. И теперь сделал это снова, так что Хэ Сюаня не испугали даже угрозы.       Се Лянь спрятал лицо за руками, не зная, что делать дальше.       — Конечно, я такой плохой, — тихо огрызается Ши Цинсюань, медленно вставая с места. — А вы все хорошие. Легко вам так просто рассуждать о том, что плохо, а что хорошо. Легко, когда вас все любят и уважают. Легко, когда имеются деньги. Легко, когда тебе верят. У вас всё это есть. А что насчёт меня?       Он обращается к Се Ляню.       — Нахрен мне не сдалось твоё сожаление и твоя помощь! Ненавижу я тебя, слышишь?! Каждый раз ты ошибаешься, но выходишь сухим из воды! Такой хороший человек, такой умный учитель, всё-то у него выходит идеально! Знал бы ты, как я хотел посмотреть на твоё унижение… Увидеть, как такой сильный духом человек сломается. Может тогда бы ты понял меня… Вы все… Даже ты Хэ Сюань, вы никогда не хотели меня понять. Помогаете мне, потому что я жалкий? Катитесь вы ко всем чертям, поняли?! Не нужна мне ваша дружба! Никто из вас мне не нужен!       Он с грохотом отодвинул стул и тот упал.       На выходе из кабинета Хэ Сюань вдруг перегородил ему путь. Было видно, что Ши Цинсюань из последних сил сдерживает слезы. Непонятно было по-настоящему или притворяется, но не это волновало сейчас Хэ Сюаня.       — Куда собрался?       — Тебя волнует? Отойди.       — Если тебя увидят в таком виде, то явно спросят с учителя Се.       — Даже ты волнуешься о нём? — истерично смеётся Цинсюань. Се Лянь понимает, что разговор выходит из-под контроля. Встаёт и подходит к Цинсюаню, разворачивает его к себе и силой прижимает. Тот брыкается, крича слова ненависти, но в итоге сдаётся и начинает реветь.       — Ненавижу вас всех! — продолжает говорить он. — Никто никогда не верит мне, даже родители… Меня никто не любит… Никто меня…       — Спокойно, я дорожу тобой, слышишь? — говорит Се Лянь и сталкивается с осуждающим взглядом Хэ Сюаня. Хуа Чэн в это время все никак не может понять — разыгрывает ли Ши Цинсюань спектакль или у него по-настоящему началась истерика?       — Люди меняются и ты тоже можешь измениться в лучшую сторону. Да, мне очень обидно, что ты сделал это, но никто ведь не умер? Всё не зашло слишком далеко, так ведь?       Хэ Сюаня передёрнуло от такой фразы, ему захотелось поскорее уйти отсюда, но отчего-то он продолжал стоять на месте.       — Ненавижу тебя, Се Лянь… Почему ты такой… — хнычет Цинсюань, сжимая чужие плечи так сильно, что там явно останутся следы. Но Се Лянь терпит.       — Потому что я правда понимаю тебя. Я тебе не враг, слышишь? Я искренне хочу дружить с тобой. Ты ведь хочешь иметь хорошего друга, не так?       Ши Цинсюань больше ни слова не сказал, а лишь пытался успокоиться. Он оттолкнул от себя Се Ляня и с шумом сел на пол около стены.       — Если тебе нужно время побыть наедине, то мы уходим, — говорит Се Лянь, оглядывая двух других. Хэ Сюань уходит первым — ему противно от всего этого. Следом уходит Се Лянь, решив догнать Хэ Сюаня и кое-что спросить.       Хуа Чэн задержался. Подошёл ближе и поднял Ши Цинсюаня с пола. Схватив за грудки, припечатал к доске и спросил:       — Ну и что это было?       Ши Цинсюань перестал реветь. Улыбнулся так широко, словно только что не задыхался от слез. Его тихий смех эхом раздался в голове Хуа Чэна, действуя, как красная тряпка на быка. Он тряхнул его сильнее, заставляя перестать смеяться.       — Ничего не понял, да? Не знаешь, правду я сказал или ложь? Я сам не знаю, представляешь? — он снова смеётся и Хуа Чэн отпускает его.       — Ты псих. Полечи голову как-нибудь.       В ответ раздался смех погромче. Ши Цинсюань схватился за голову, сжимая волосы в руках. Хуа Чэн покрылся мурашками от такого вида. Он немного даже растерялся.       — Успокойся, слышишь?       — Проваливай, — говорит Ши Цинсюань, — без тебя разберусь.       Второй раз просить не пришлось. Хуа Чэн ушёл, надеясь, что этот псих приведёт себя в порядок. А то возникало ощущение, что он сбежал из психушки. Глянул на него напоследок уже около двери. Ши Цинсюань сел обратно на пол и согнулся в три погибели. Хуа Чэн испытывал странные чувства после всего этого. Такую кашу заварил, а сознался так быстро. Даже недолго отрицал. И что с ним не так?       Когда Хуа Чэн ушел, Ши Цинсюань поднял голову, проверяя нет ли в классе еще кого-нибудь. Но все ушли. Он остался один.       Проклиная весь мир, он встал, отряхнулся и вытер слезы. Ему не стоило так много плакать, теперь они точно посчитают его больным. Выругавшись на проклятый пансион, он направился к окну. Открыв его настежь, глянул вниз. Прохладный ветер тут же успокоил его голову. Ему срочно нужно было что-то делать. Се Лянь это просто так не оставит. Придумает ему какую-нибудь подлянку. Главное, что исключить его они не смогут, как бы не хотели. Цзюнь У не позволит.       Нужно сходить к нему и всё рассказать.       Еще раз посмотрев вниз, его мысли вдруг забрели в странное направление. Второй этаж — не так уж высоко, но если попытаться забраться на крышу…       Когда он уже подходил к кабинету директора, то наткнулся на заплаканную Сюань Цзы. Когда увидел врачей в белых халатах, то расплылся в доброй улыбке. Каждый получит по заслугам. Каждый…       Отмахнув мысли подальше, он проводил взглядом невменяемую женщину и постучал в кабинет. Линвэнь вышла, смерила его взглядом, но ничего не сказала. Ее больше волновало то, кого сейчас устроить новым учителем физкультуры. На ум вообще никто не приходил.       Когда она почти пропустила ученика, то вдруг поняла, что его тут быть не должно. Она оглянулась и спросила, почему он тут.       — Директор вызвал меня, — врет парень и Линвэнь знает это. Она стоит раздумывая еще пару секунд и в конце концов уходит. У нее и так сейчас слишком много проблем из-за Сюань Цзы. Директор сам сможет с ним разобраться, так что навряд ли ей стоит беспокоиться еще и об этом.       Шэньу был слегка раздражен выходкой Сюань Цзы. Можно сказать, что Ши Цинсюань пришел совсем не вовремя. Но ему уже было всё равно. Просто хотелось услышать, что скажет он. Ведь и Цзюнь У в этом во всём замешан. Честно сказать, даже больше, чем Ши Цинсюань, потому что идея было вовсе не его. Он лишь поддержал это и заставил Хэ Сюаня сделать фотографии.       В его голове с каждым разом всё громче слышались слова Хэ Сюаня. Он так много ему наговорил — больше чем за всё время игнорирования. Это даже смешно. Разве можно вылить столько ненависти? Что в конце концов он такого сделал? Всё, что было в прошлом — было не по его воле. А сейчас… Ну да, сейчас он помог всему этому случиться, но ведь по понятной причине? Разве его самого не бесил Се Лянь? Что со всеми ними не так…       — Зачем пришел? — устало интересуется Цзюнь У, и Ши Цинсюаня кажется передергивает. Порой Се Лянь и директор так похоже ведут себя… Чересчур, так что хочется прикончить обоих.       — Се Лянь всё узнал.       — Это и так было понятно, — медленно кивает Цзюнь У, задумчиво разглядывая что-то в компьютере. — Если пришел только из-за этого, то иди. Мне некогда.       — А мне то что делать?       — Что хочешь.       — В каком смысле?       Цзюнь У смерил его презрительным взглядом, мол, ты почему такой глупый?       — В самом прямом смысле, Цинсюань. Твоя работа сделана, можешь дальше наслаждаться жизнью.       «Твоя работа сделана»? И как это понимать? Ши Цинсюань усмехнулся, раздраженно поправил очки и подошел ближе.       — Что будет с Се Лянем и Хуа Чэном?       — Я сказал тебе уходить.       — А я хочу остаться, — упрямо стоял на своем парень, вглядываясь в чужое лицо. Шэньу пришлось отложить свою работу и растолковать бестолковому ребенку положение дел.       — Ты сделал то, что сказал — на этом всё. Больше ничего делать не нужно, оставь их, дальше займусь этим я.       — Вы наконец уволите его или нет? — не выдерживает Ши Цинсюань. Ему ужасно не нравится, как директор всё тянет, будто у него другие планы и посвящать его в них он не хочет.       — Сбавь тон, — хмурится Шэньу, вставая с кресла. Ши Цинсюань слегка напрягается, когда директор обходит его. Будто животное он чувствует страх, когда этот человек стоит позади. Обернувшись, видит, что ему протягивают стакан воды. — Успокойся, ты же не хочешь сказать, что сомневаешься во мне?       — Я… Нет… Просто вы… — он вовремя затыкается, заметив изменившийся взгляд Шэньу. — Я просто устал от него.       — Так поезжай домой и отдохни, — улыбается Шэньу и идет обратно на свое место. — Я организую тебе эти маленькие каникулы.       — Нет, я не хочу домой, — морщится Ши Цинсюань. Прошлые синяки еще не зажили, а новых получать он не горит желанием.       — Я сказал едь, — более жестко сказал директор. — Не нравится смотреть на учителя Се — будешь смотреть на своего брата.       — Но…       — Всё, можешь идти собирать вещи.       Кому, как не Цзюнь У было хорошо известно откуда столько синяков и шрамов на теле у Ши Цинсюаня. Но он всё равно молчал и сейчас отправлял его домой. Прекрасно знал, как поймет всё это его брат.       Не понравилось, что он стал сомневаться в нем. Решил проучить? Это слишком жестоко, Ши Цинсюань не готов к такому.       — Мой брат меня снова побьет, вы ведь в курсе? — решает прямо сказать он, чем вероятно еще больше разозлит директора.       — Может всё-таки научит уму разуму? — слегка улыбается Шэньу. — Се Лянь так хорошо относился к тебе, а ты вон как поступил, не стыдно?       — Что?..       — Ну чего ты так удивляешься? Ты и правда думал, что я вот так просто возьму и уволю его? И ради кого? Тебя? Не думай слишком много о себе. Я лишь помог тебе немного поиграть, ну а сейчас наши интересы расходятся. — он немного подумал, — А если будешь мешаться и много болтать, то придется тебя исключить. Думаешь, что я не в курсе, как много правил ты нарушил? Брат, думаю, будет очень рад видеть тебя снова дома. А кто тебя покрывает, не напомнишь? Всё тот же Се Лянь, которому ты глотку готов перегрызть только потому что его любят больше тебя. Ты еще совсем ребенок…       Ши Цинсюань молчал. И также молча вышел, находясь где-то в своих мыслях. До него долго доходило всё происходящее. Все слова, сказанные Шэньу были странные… Не мог же он действительно провернуть всё это только ради своего удовольствия. Неужели только ради того, чтобы посмотреть, как Се Лянь будет мучиться и думать, как решить проблемы?       В комнате не было никого — у соседа были уроки. Он уселся на кровать, никак не мог прийти в себя.       Его ведь снова использовали.       Снова это чувство.       Будто какую-то вещь, будто он не человек совсем. Взяли и использовали.       — Да иди ты к чёрту! — психанул он и выкинул подушку на пол. Следом полетели все вещи с тумбочки, а потом и вещи соседа. Что-то разбилось и Ши Цинсюань немного порезал руку. Это слегка привело его в норму, но сердце до сих пор стучало сильно-сильно. Цинсюань глубоко вдохнул и выдохнул. Се Лянь отошел на задний план — надо думать, что он скажет брату. Тот ведь точно не поверит, что его отправили домой просто так. А директор навряд ли будет впрягаться за него.       Как обычно, никого, кто бы мог помочь. Это становится, и правда, смешным. Он всегда был таким наивным? В конце концов, будто сама судьба пророчит ему несчастную жизнь. Одна неудача за другой, когда всё-таки будет что-то хорошее?       Он уселся на кровать, ни о чем не думая. Ни то чтобы ему было совсем всё равно — по его реакции можно сказать совсем обратное. Но несмотря на это, он смог быстро успокоиться, пытаясь найти какие-нибудь плюсы. Он вернется домой, а там… Там…       Хотя разве там его дом? Сколько он себя помнит — всё время провел в этих стенах. Сначала в младших классах, а потом приехал сюда в старшие. Дома он бывал лишь на каникулах и очень редко на выходных. Никто из так называемой семьи его не жаловал.       Хотя иногда отец проявлял что-то вроде заботы. Тогда Ши Цинсюань ощущал себя максимально странно, будто заботится не его, а совсем чужой отец.       Временами парень задумывался обо всём. Вся его жизнь, по сути, была одной огромной ошибкой. Его не должно было быть на свете, чтобы не доставлять неудобства всем вокруг. И исходя из подобных рассуждений, он всегда приходил к одному единственному выводу — а может покончить жизнь самоубийством?       Ведь каждый день проходит одинаково, никто не обращает на него внимания, именно по-доброму и от чистого сердца. Весь мир жесток, ему не хочется никому доверять. Хэ Сюань был тем самым человеком, в котором он увидел свет. Но тот отвернулся от него… Хотя он ведь ничего такого не сделал? Откуда ему было знать, что девочка умрет? Да и никто не смог доказать, что виноват его брат… Может это жестокая случайность?       Ши Цинсюань ни то чтобы защищал ненавистного брата — просто всё это слишком неправдоподобно. Каким бы жестоким он не был — убить кого-то… Хотя, честно признаться, иногда у самого Цинсюаня проскальзывала такая мысль — убить. Наверняка это интересно — видеть, как испускает последние вздохи какая-нибудь мразь.       Парень мотнул головой, прогоняя назойливые мысли и решил порисовать, чтобы хоть как-то расслабиться. Ему стоит очистить свою голову от тревожности.       Время за рисованием проходило очень быстро, а думать он и вовсе забывал. Однако всё равно штрихи показывали его агрессивность — вскоре темное необъятное поле красовалось на листке. Тёмные тучи и как это принято — единственное дерево. Ши Цинсюань посмотрел со всех сторон, видя что что-то не так. Ему не нравилась композиция, поэтому он разорвал листок и выкинул в мусорку. А там было уже листов пять. Ничего не получалось.       Он походил по комнате несколько минут, высчитывая сколько шагов между окном и дверью. Потом тоже самое проделал от кровати до двери ванной комнаты. Становилось невыносимо быть наедине с самим собой.       Но на его счастье, вскоре вернулся сосед. Правда, его выражение лица сразу дало понять, что Ши Цинсюань наделал делов.       — Какого черта ты тут устроил? — злобно прошипел парень, начиная убирать свои вещи.       — А… Э… Я не специально, просто случайно вышло, — как можно спокойнее сказал он, хотя вместо извинений ему хотелось ударить соседа. Руки так и чесались, чтобы он наконец перестал ворчать.       — Еще раз такое повториться и я попрошу, чтобы тебя переселили, — бросает тот и уходит восвояси. Он не стал больше сидеть в четырех стенах и вышел в коридор, бесцельно идя вперед.       Ему навстречу попался старик Мэй. Взгляд, как обычно, хитрый, оценивающий. Как только Ши Цинсюань понял, что с ним сейчас заговорят, то сразу же развернулся на сто восемьдесят градусов и хотел дать деру. Однако Мэй Няньцин тут же среагировал и схватил шустрого мальца.       — Куда бежишь? — он усмехнулся, взяв под руку Цинсюаня. — Слушай, мне тут сказали, что тебя брат завтра должен забрать. Что опять наделал? Се Лянь знает?       — Какое вам-то дело? — огрызается юноша, пытаясь выбраться из сильной хватки. Мимо них проходят двое учеников — смотрят странно, но ничего не говорят, лишь собачатся между собой.       Когда они ушли достаточно далеко, Мэй Няньцин продолжил:       — За последнее время тебя слишком много раз отсылали брату на воспитание. Когда уже уму разуму научишься? Се Лянь не сможет вечно защищать тебя.       Ши Цинсюань фыркнул. Будто этот Се Лянь не действует из корыстных целей. Ему ли не знать.       — Чего вам надо?       — Зайдем ко мне в комнату, — кивает он на двери в самом конце коридора. Здесь Ши Цинсюаню не доводилось быть. Небольшая комната была заставлена всякими коробками — для чего они были не понятно, будто старик собирал свои вещички. На подоконнике стояла шахматная доска, валялись карты и еще какие-то фишки. Также в самом углу стояла странная недорисованная картина с каким-то огромным подобием моста и многожеством людей на нем. Где-то в кровавом небе возвышался человек и лицо его было по-настоящему уродливым. Ши Цинсюань подумал, что рисовать лица старик Мэй совсем не умеет — там ведь нет абсолютно никаких пропорций, а если приглядеться, то вообще можно разобрать что-то похожее на отдельные лица. Это было очень странно.       Мэй Няньцин заметил интерес ученика на своей картине, и пояснил:       — В последнее время снится один кошмар вот с таким «чудом». Как тебе? Ты ведь тоже любишь рисовать?       — Люблю, — соглашается Ши Цинсюань, разглядывая другие мини картины. Их было достаточно много. Все какие-то слишком фэнтезийные — от реальности было далеко. Но надо признаться, что выходило достаточно красочно, будто Мэй Няньцин своими глазами это видел. Ши Цинсюань заметил, что завидует мужчине — ему самому до такого еще далеко.       — Если хочешь, то могу научить так рисовать, — старик Мэй приносит ароматный чай и ставит на столик. Взглядом показывает садиться на стул. Ши Цинсюаню становится интересно, поэтому он не пререкается. Обычно этот человек и на дух не переносит Ши Цинсюаня, а сегодня даже чаем угощает. Что же ему нужно?       Они пьют чай в долгой и тяжелой тишине. Цинсюань отпивает глоток и каждый раз оглядывается на картины, пытаясь запомнить мелочи. Каким бы противным не был их автор — они замечательны. Раздражает, что его окружили люди, которые хорошо умеют рисовать. Хуа Чэн как-то говорил, что рисует лучше его… Высокомерная тварь… Ши Цинсюаню вдруг стало обидно, что даже в этом единственном любимом хобби кто-то лучше его.       Будто специально выбешивая его, Мэй Няньцин не заговорил, пока они не допили чай. Только лишь после этого ритуала, он наконец открыл свой рот:       — Наверное гадаешь, зачем я тебя позвал? Знаешь, когда-то я учился на психолога, — начал он, — но проработав им тут всего пару месяцев, понял, что это явно не мое. Но практика у меня всё равно есть и ребята, которым я помогал, говорят, что благодарны мне. Не люблю я работать с проблемными подростками, у которых в такие года самый сок пубертата. Но иногда приходится делать исключения. Ты вот мне сейчас точно скажешь, чтобы я шел куда подальше, так ведь?       — Ну так, — легко соглашается Ши Цинсюань, закидывая ногу на ногу. Наверное, зря он не сбежал. Сейчас ему попытаются промыть мозги.       — Ну вот, я бы с радостью пошел, только вот есть одна проблема, — он встал, пошарил в комоде, отыскивая какую-то тетрадь и ручку. — Обычно такие люди, как ты заканчивают плохо. Ты вот хочешь умереть?       Вопрос был настолько прямой и безразличный, что Ши Цинсюань оторопел.       — Откуда мне знать, что после того, как я отвечу на ваши вопросы, вы не упекете меня в психушку? — хмурится Ши Цинсюань. Ему жутко начинает все это не нравится, честно признаться, он даже паникует. А вдруг директор решил пойти дальше и насовсем избавиться от него? И никто ведь даже не заподозрит ничего — ведь все считают его ненормальным.       — О, всё просто, это зависит от того, как ты к этому относишься.       — К чему?       — К своей жизни, — цыкает мужчина и садится обратно. — Если она тебе не дорога, то и попасть в психушку для тебя не проблема. Разве тебе не всё равно?       Ши Цинсюаня поставили в тупик. Совсем недавно он думал о том, зачем живет. Думал, что готов умереть, если вдруг такая возможность будет. Однако, как парадоксально — в психушку он совсем не хочет, хотя жизнь ему должна быть безразлична.       Нет, стоп, этот старик его намерено путает. Какая разница хочешь ты жить или умереть — каждый человек стремиться к комфорту. Это разное… Или…       — Вы меня запутали, — честно признался Цинсюань. — Я бы не сказал, что хочу умереть. Но если меня вдруг собьёт машина, то я не сильно расстроюсь. И психолог из вас никудышный. Я ухожу.       — Хочешь понять, почему Хэ Сюань с тобой общаться больше не хочет? — вдруг спрашивает Мэй Няньцин. Может юноша и прав — психологи явно не так работают, но и он не психолог вовсе. Всегда ведь можно немного соврать? Ему бы немного надавить на совесть этого парнишки и открыть ему наконец-то глаза.       Ши Цинсюань слишком долго думает, поэтому Мэй Няньцин справедливо думает, что смог заинтересовать его. Однако тот тут же просто уходит, захлопнув двери.       — И как Се Лянь с тобой уживался, — ворчит Мэй Няньцин себе под нос. — Таким темпом я ничем помочь не смогу.       А помочь Се Ляню хотелось. Судя по тому, что он успел ему рассказать — дела совсем не радужные. Нужно как-то помочь Ши Цинсюаню, чтобы тот смог дать показания полиции. Мэй Няньцин столько лет работал над пострадавшими. И пока они не передумали — надо доделать дело. Случай Ши Цинсюаня будет самым ярким и исключительным. Несчастный ребенок будто родился с проклятием невезения — всё то на его голову успело свалиться. Но это не оправдывало его противную натуру, из-за которой хотелось высечь розгами.       В тетради, что он достал, практически все листы были исписаны. Он записывал всё, что говорили ему ученики, которые подверглись давлению со стороны Шэньу. Но всего этого было мало, да и доказательства весьма посредственные. Ши Цинсюань может рассказать намного больше о Цзюнь У, ведь они в каком-то смысле сотрудничали. И пока директор не разочаровался в парне — надо действовать. Хотя то, что он отправил его домой о многом говорит. Хочет проучить? Ши Цинсюань ему что-то наговорил? Пока этот парнишка будет, как пугливый котенок всех отгонять от себя — ничего не получится.       На телефон пришло уведомление. Се Лянь интересовался, как всё прошло. Мэй Няньцин отправил палец вниз и больше ничего не ответил. Ему надо немного подумать.       Тем временем, Линвэнь обзванивала людей, которые хотели устроиться на работу в их пансион. Время не могло остановиться, пока она работала и очень жаль. Глаза начинали болеть, а голова гудела от тиканья часов. Она глянула на них, думая купить новые.       На том конце послышалось шуршанье, а потом звонкий голос девушки:       — Здравствуйте, а я уж думала вы не перезвоните! Учитель Се должен был поручиться за меня!       Линвэнь сжала переносицу. От громкого голоса девушки ее голова готова была разломиться пополам.       — Верно, мы обсуждали это с господином Се, — Линвэнь выдохнула. Было еще пару людей, которые были получше этой девушки. Однако она посоветовалась с директором и тот не был против выбора Се Ляня. И неудивительно.       Всё решилось достаточно быстро — Линвэнь должна была радоваться, но чувствовала, что брать девушку на эту должность было глупо. Но не ей было судить об этом. Она просто надеялась, что их ученики не будут ей докучать и таких скандалов, как с Сюань Цзы больше не будет.       Девушке так срочно нужна была работа, что она была готова приехать уже через пару часов. Это конечно устраивало Линвэнь — проблем с расписанием не будет. Она проверила список дел и вспомнила, что нужно еще подготовить комнату для новой учительницы.       Мэй Няньцин как раз хотел наказать учеников за драки, так что пусть займутся этим. Она позвонила ему, а тот так радостно ответил, что Линвэнь заподозрила неладное. И что этот хитрец опять выдумал?       А Мэй Няньцин был просто доволен тем, что надает подзатыльников двух разгильдяем. Хотя ему было лениво этим заниматься, но посмотреть на недовольные рожи парней было забавно.       Собрав двое провинившихся — Фэн Синя и Му Цина, он вдруг подумал, что можно захватить и того парнишку Цинсюаня. Чего ему тухнуть в своей комнате, так хоть делом займется.       — Вас уже поселили в разные комнаты, — причитает Мэй Няньцин, — но вы всё равно умудряетесь подраться даже в коридоре. Такими темпами, вас исключат за хулиганство.       Оба парня промолчали, бросая друг в друга страшные взгляды.       — А меня за что? — выдыхает Ши Цинсюань. Он плетется позади всех и вообще не понимает, каким образом тут оказался. Он ведь ничего даже не сделал. Или Мэй Няньцин пытается ухватиться за него любыми способами?       — За то, что прогуливаешь уроки.       — У меня не стоят пропуски, — бурчит он.       — Мы оба знаем почему. Всё, не спорим. Работка не сложная, за часик управитесь, в троём то. Всего лишь пыль протереть, да пол помыть, ну и по мелочи. И постарайтесь, пожалуйста, а то новая учительница подумает, что ее тут не ждут.       — Новая учительница? — интересуется Ши Цинсюань и вспоминает о недавнем скандале Сюань Цзы. — Почему не взяли какого-нибудь мужчину, чтобы такого больше не повторилось?       — Кого приняли, того приняли. Что поделаешь, если у нас работают такие…люди…       Все трое заметили нотку отвращения в словах Мэй Няньцина. Конечно имён он не называл, но и так было понятно, про кого он говорит. Вообще старик Мэй любил рассуждать и говорить, кто прав, а кто виноват, но в этот раз отчего-то сдержал такой порыв.       В общежитии учителей и других работников им дали ключ от комнаты. Потом каждому вручили по орудию: Ши Цинсюаню — швабру с ведром воды, Му Цину — веник, а Фэн Синя заставили мыть окна. Мэй Няньцин прекрасно помнил всё, что больше всего не любили эти двое парней, а вот Ши Цинсюань никак не отреагировал. Летал где-то в облаках.       Первая издевка от Фэн Синя не заставила долго ждать.       — Подметай лучше, чтоб ни одной пылинки не осталось — сказал он, прыская стеклоочистителем на окно. Ему как никому другому лучше было известно, что Му Цин не любит подметать — слишком пыльная работа, хотя дело ухудшало больше издевательства Фэн Синя, который частенько обзывал его Золушкой. Хотя он просто любил чистоту.       — Из окна не выпади, придурок, — не остался в долгу Му Цин. — Почему мы вообще этим занимаемся, как будто уборщицы все уволились.       — Меньше нарушать правила надо! А вообще, общественный труд — это хорошо! — слышится из коридора голос Мэй Няньцина.       Му Цин закатывает глаза. Ши Цинсюань уходит в ванную, чтобы помыть пол там. Фэн Синь провожает его взглядом и тихо говорит Му Цину.       — Ну что там у вас?       — Расстались, — буднично отвечает он, будто больше ничего не может его тронуть. Но Фэн Синь уверен, что друг в глубине сердца очень сильно обеспокоен расставанием. — Она сказала, что такие отношения ей не походят. Вечно скрываться и бояться, что увидят. А еще…       Он глянул насмешливым взглядом на Фэн Синя. Тот приподнял бровь, ожидая продолжение.       — А еще она сказала, что делать вид, будто она твоя девушка ей противно.       — Что?! Да ты врешь! Хочешь сказать, я урод?!       — Ну не красавец точно, — Му Цин быстро уводит больную тему подальше и это вполне ему удается. Хотя конечно беспокойство Фэн Синя приятно — удивительно, что не издевается, даже странно.       — Я тут забочусь о тебе, а ты… — фыркает Фэн Синь.       — Ты знаешь, что не стоит.       — Не бурчи как старик. И я знаю, что стоит. Ты слишком горделивый просто. Если тебя пожалеют — мир не обрушится.       Му Цин молчит долго, раздумывая эти слова, но так ничего не отвечает. Если они сейчас снова поссорятся, то обязательно подерутся. У Мэй Няньцина все волосы встанут дыбом от злости.       — В любом случае, — вдруг начал Му Цин, думая, что обязан, в конце концов, это сказать, — спасибо, что прикрывал меня. Если бы директор узнал, то меня бы тут же отчислили.       — Да-да, твоя больная мать не оценила бы это, — Фэн Синю отчего-то было странно и неловко слушать слова благодарности. — Это было несложно. Всегда к твоим услугам.       — Придурок.       На этом они остановились и молча выполняли свои поручения. Му Цин всё думал о своей бывшей девушке. Короткая стрижка делала его похожей на мальчишку, поэтому когда та появлялась в общежитии, то многие ее не замечали. Конечно провести ее на территорию пансиона было сложно — те ходы под землей ее пугали, но это меньшее из проблем. Если бы Му Цина застукали, то тут же бы выгнали — разве можно приводить сюда кого-то, да еще и таким способом?       Но Фэн Синь, чтобы доказать свою дружелюбность, просто решил подстраховать Му Цина и всем, кто хоть раз видел девчонку Му Цина — говорил, будто это его девушка. В конце концов, его семья ничего бы не потеряла, исключи директор его. Вполне легко было найти другую престижную школу. А вот с Му Цином это не прокатило бы. Именно это обстоятельство и заставило немного довериться друг другу, хотя на драки это никак не повлияло — они были слишком вспыльчивы.       Спустя долгий час, они управились с приборкой. Комната блестела в прямом смысле этого слова. Чуть позже они втроем притащили кровать, тумбу и еще некоторую мебель из склада. Как объяснил им Мэй Няньцин, девушка эта совсем налегке. Поэтому Му Цина послали за запасным постельным бельем, подушкой и одеялом. Он еле притащил всю эту кучу в комнату и вывалил на кровать.       — На всё готовое приедет, — тяжело выдохнул Му Цин, скрещивая руки.       — Устраивайтесь потом работать сюда, — улыбается Мэй Няньцин, — если вдруг жить негде будет.       — Ага, только вот сколько с зарплаты вычитывают это все? — говорит Фэн Синь.       — Не на улице и ладно, — закатывает глаза Му Цин. — Богатенькому пареньку вроде тебя не понять.       — А ну цыц, чего начинаете опять? Ши Цинсюань, ты где там пропал-то, ну? Заканчивай и свободен.       Через минуту вышел Цинсюань, весь красный и запыхавшийся — ему пришлось убирать паутину с потолка. Голова ужасно кружилась.       — Ну-ну, совсем слабенький, надо почаще будет тебя брать на исправительные работы.       — Еще чего, — злится Цинсюань. — Чертова известка мне в глаза попала, сами лезли бы и убирали…       — Здравствуйте! Вы кажется тут к моему приезду готовитесь? Не стоило так утруждать себя… Мне даже как-то неловко.       Четыре головы поворачивается на выход и видят миловидную девушку с небольшим чемоданом и сумочкой в руках. Она радостно улыбается им, обводя взглядом свое новое жилье.       — Как тут хорошо! Спасибо вам всем!       Она прошла мимо Му Цина и тот сморщился от сладкого запаха духов. А вот Фэн Синь кажется наоборот не мог оторвать взгляд от нее. Легкое пальто было раскрыто, под ним красовался брючный костюм, подчеркивающий фигуру. Красивые вьющиеся волосы были чуть ниже плеч.       — Меня зовут Цзян Лань, приятно познакомиться.