Царь-батюшка

      Наш царь красен и великолепен, ни одна душа даже далеко не была схожа на него и не смела в версту стать с его светлым и непогрешимым обликом. Был он сходствен Богу, спустившемуся с Небес, дабы показать путь истинный и направить грешников. Никто не памятовал, когда он явился в мир этот грязный, только витражи в вестибюле говорили о светлом и величественном появлении Нашего Царя Российской Империи. Старцы гласят, что возник Царь наш во время служения в белых одеяниях, излучал чистоту и непорочность. Вот так взял и явился средь бела дня: распахнул громадные двери церкви и уверенно шагнул внутрь. С высоко поднятой головой он шел уверенно и без колебаний, ступая босыми ногами по холодному полу нефа. Он поднял руки, повернул свои чистые ладошки к небу и подошел к абсиде, после повернулся и, вскинув голову, возвестил: «Богъ явился, чтобы направить васъ на праведный путь!». Такую историю повествовал витраж в дворце Царя нашего.       Второй витраж изображал «венчание на царство» Российской империи. В тот день казалось, что все здания на главной площади сотканы из света и сверкали так далеко, насколько это было возможно. Все скамейки вокруг были заполнены людьми, а леса вдали были подобны на зевак, которые вожделели узреть Царя нашего. Ехали кареты с важными личностями, рядом шли войска, а придворные художники стремились запечатлеть абсолютно все: вплоть до каждого завитка на карете и листочка на дороге. К счастью, погода была дивная, но было несколько душно и жарко, люди лезли друг другу на шею и что-то выкрикивали для нашего Царя. Священное действие началось ровно в 10 часов на специальном помосте, которое соорудили намеренно для Российской империи. Долго ждать его не пришлось. Царь наш властно вошел в церковь, его изящное тело покрывала золотая ферязь, которая озаряла весь храм блеском камней, жемчуга и вышивкой из златых ниток. Когда он плавно двигался среди людей, то из-под тканей божьих выглядывали блестящие носки сапог и кроваво-красный кафтан, который он на талии перетянул золотым пояском. Он был прекрасен и прелестен, все устремляли взоры на Царя нашего, возжелали рассмотреть его от златоверхой макушки до пяток. Он встал на помосте, а вскоре властно воссел на троне. Последовало священнодействие коронования, после чего ― литургия. В конце литургии было совершено помазание Царя нашего святым миром и причащение Святых Таин. Российская империя приобщался в алтаре, у Трапезы по царскому чину Тела и Крови. Всю церемонию Российская империя был уверенный в своих действиях, руки были будто каменными и ни одна мышца его милого лица не дрогнула. А вот когда ему вложили в правую руку скипетр, а в левую ― державу, лицо его тотчас засияло, мол солнце, а с короной ― которая имела восемь золотых дуг, сверху держава и крест из яхонтов и бриллиантов ― так вовсе заискрился и заулыбался во все тридцать два зуба. Еще полчаса он восседал на троне, всяко садился, закидывал ноги на подлокотники, ложился, вставал, пока ему это не наскучило, после чего Царь наш пригласил всех на Царскую трапезу в Грановитую палату.       Там он почти не ел, лишь скромно лупал хлеб и запивал вином, сохраняя серьезное выражение лица, хотя уголки губ его изредка искривлялись, когда его слух улавливал боярские шутки. К вечеру, когда все были хмельны и он не исключение, наш Государь встал и куда-то выскользнул из помещения. Не прошло и пяти минут, как среди всех распространился слух, что буфетчики раздают подарки среди «своих» и гостинцев на всех не хватит, отчего началась суматоха. Раздались вопли, стоны, крики. Все рванули в другую комнату, однако тушки застревали в дверном проеме, толкали друг друга, лезли на шею и давили. Первые счастливчики, которые, рискуя своей жизнью, добрались в помещение, и в самом деле получили подарки от буфетчиков, радуюсь такой щедрости Царя нашего. Они визжали от радости, как свиньи, прятали дары под свои кафтаны и метались между телами обиженных, чьи руки тянулись отобрать у них гостинцы. Царь хохотнул: ему было уморительно наблюдать за этим на помосте. Он скрестил руки за спиной, немного наклонился вперед, едва не перевалившись через заборчик в толпище. Смешно. Уморительно. Как легко подкупить людей. Российская империя развернулся на пятках и пошел на выход. Хотелось отдохнуть.       Именно так и прошло «венчание на царствование». Весьма ярко и громко. Как он и хотел. И вот Царь наш раскинулся на троне, держал голову высоко, наблюдая за прислугой, которая готовилась к новому пиру. Сзади виднелся витраж, сквозь него проникали солнечные руки, и казалось, что златоверхая макушка Царя нашего сияла, словно укрыта золотым чистым нимбом. Он прикрыл светло-карие глаза, которые были подобны на злато, расслабился и оперся об спинку. Он правит уже несколько десятков лет, подчиняя и направляя людей — и никто не смеет сомневаться в его действиях, все покорно идут в огонь и воду. Губы растянулись в лукавой улыбке, Российская империя открыл глаза и огляделся. Да, все прекрасно. Он царь. Он Бог. Царь-батюшка. Отец и создатель всех и вся. Никто не смеет брать под сомнения его действия. Да пусть хоть узнают откуда он взялся, но все равно никто не сможет усомниться в нем, зачарованный красотой и чистотой Царя.       «Чистотой…», ― подумал он и громко рассмеялся, отчего слуги вздрогнули, схватили посуду и поспешили подальше, в столовую. Он содрогался, смеялся, пока не почувствовал острую боль в горле. Откашлялся. Царь наш выпрямился и удобнее уселся на троне.       ― Если бы они только знали, откуда я! ― крикнул он. ― Знали бы! ― Российская империя хлопнул в ладоши, вскочил на ноги и зашагал по комнате. Руки подрагивали в предвкушении, а перед глазами мелькали вспышки прошлого. Стоит лишь об этом сказать вслух. Но он все равно остался бы безгрешным и невинным. Им было плевать, что многие года он прожил возле болот, оглушал птиц камнями, а жаб ловил голыми руками, ступая в мутную и липкую воду болота нагими ногами. Никто и не догадывался, что он укромно спал на протоптанной траве под кустами, прикрываясь какой-то тряпкой, которую содрал с костей трупа. Он щеголял совершенно нагой среди кустов и болот, бродил по лесу и совсем не представлял, что где-то есть место иное. Зимой ему было сложнее, приходилось копать яму, делать лежанку из сухой травы и собирать орехи, ягоды и прочую пищу, чтобы не вылезать из теплого места хотя бы день-два. Прекрасным лакомством для него были кролики, за которых он бился с лисами и волками, сотворив себе из палки и камня хорошее метательное копье. Он сам того не помнит, сколько времени прожил вот так. Дни были подобны друг на друга: охотиться-есть-спать. Лишь в теплое время года он кочевал с места на место в зависимости от того, насколько быстро поблизости исчезала пища. Но груз всегда был одинаковый: тряпка и копье.       До одного удачливого дня.       Российская империя шел неторопливо, напевая себе что-то неразборчивое, пока не услышал странный шум, заставивший его прыгнуть в кусты и притаиться, а после, убедившись, что его никто не трогает, он поднял голову. В спутанных золотистых волосах застряли листья и цветы ракитника. Он был подобен на мавку. Кхм… Несуразную мавку, которая мало кого сможет очаровать. Рядом стояла телега с лошадью, а поодаль, за кустами, сидели мужчины и выпивали. Российская империя чуть вылез из кустов и нерешительно подошел к коню, погладил ее морду, на что та фыркнула, заставляя Царя нашего отскочить в испуге. Он пригрозил кобыле пальцем нахмурившись. Окинув взглядом мужчин, Царь наш более решительно распряг лошадь и нагло запрыгнул на нее, ухватившись за гриву, что ей не понравилось, ― и она вскочила на дыбы, завизжала и рванула куда глаза глядят. Российская империя лишь успел пискнуть и посильнее схватиться за гриву, прижавшись телом к шее лошади. Он сам того не помнит, как долго скакал, но пришел в себя, когда рухнул с кобылы, а в уши ударил странный гомон.       Так Царь наш оказался в городе.       Больше года он щеголял по улицам, пытался изучить человеческую речь, получал камнями по голове и спине, когда осмеливался подходить к базару. К счастью, он оказался остроумным, быстро адаптировался, и время не заставило себя долго ждать, когда он случайно оказался в церкви. Везде все сверкало и блестело. Злато ему сразу же понравилось, но руки распускать он не мог, лишь на входе постоял, собрался уже было развернуться и уйти, как услышал мольбы некому «Богу». После этого случая он начал чаще подходить к окнам церковь, подслушивать молитвы и даже смог раздобыть у добродушного святого Библию.       Ближе к тому дню, когда он явился в церковь и провозгласил себя Богом, он смог раздобыть святую воду и хорошо вымыться, после, поздним вечером, воле одного из домов взял белую скатерть и обмотался наподобие святых на иконах. Потом он сел возле реки, достал ту самую старую Библию и зачитал молитву, а затем, глянув на себя в отражении реки, понял, что он в самом деле никто иной как Бог. Красивый и очаровательный. Нужно было лишь вымыться и наполниться уверенностью, считать себя святым и праведным. Адреналин бушевал в крови. К утру он так и не смог уснуть. А когда солнце только вынырнуло из-за реки, когда только послышался ранний гомон на улице, Царь наш вскочил, откинул Библию в реку и поспешил на площадь. За домом он поправил свое одеяние, после выпрямился и зашагал, расправив руки в стороны. Будто открывая свою душу перед встречными, которые, увидев его, тут же останавливались и открывали рты, забывая, куда шли.       Снова появился гул. Но причиной его был Российская империя. «Божій юноша», ― слышалось с одной стороны улицы. С второй: «Да нѣтъ, слѣпой? Онъ и ѣсть Богъ! Онъ пришелъ насъ спасти!».       «Да, я васъ спасу», ― думал Царь наш, уверенно ступая нагими ступнями по каменной дороге. ― «Но знать бы мнѣ, отъ чего васъ всѣхъ спасать».       Царь наш дошел к громадной церкви, где люди лишь собирались на пение, распахнул громадные двери, ― и так началось его правление. Все оказалось вот так просто.       Он хмыкнул. «Легко, вѣрно. Прожить «пару» летъ на болотѣ того стоятъ», ― он хохотнул, все так же расхаживая по комнате, но вдруг остановился, заметив какого-то мужчину в дверном проеме.       — Прошу прощенія, Батюшка-царь, вы хотѣли меня видѣть, — тихо пробормотал он.       — Ахъ, да, вѣрно, — Царь наш уселся на трон, вспомнил, что желал увидеться с волхвом. Точнее это не сколько его желание, сколько ему было сообщено, что святые и волхвы имеют что сказать о его дальнейшем. Не то что бы он волновался об этом, просто интерес заставлял сердце застревать в горле. — Говори.       — Царь-батюшка, правда ли, что Вы пиръ завтра собираетесь устроить? — спросил мужчина лет тридцати. Его русые волосы едва тронула седина, а лицо было украшено редкими морщинками, которые больше скапливалось вокруг карих глаз.       Он молча кивнул, разлегся на троне и закинул ноги на подлокотник.       — Тогда услышьте меня, Царь-Батюшка, и примите это за предупрежденіе! ― он пал у его ног, низко склонив голову, и залепетал: ― Демонъ-искуситель явится къ Вамъ на пиръ. Заданіемъ его будетъ искусить Васъ, Царь-батюшка!       Царь наш хохотнул, прикрыл улыбку рукой и проговорил:       ― Тогда пусть является и попробуетъ меня искусить!